Китай: новое «путешествие на запад»

По мере сокращения американского присутствия на Ближнем и Среднем Востоке здесь растет влияние Китая, который укрепляет связи со всеми странами региона, прежде всего в экономической и в военно-технической сферах. Турецкий интернет ресурс Gazete Duvar даже рекомендует своим читателям учить не европейские языки, а китайский. Скорее, в шутку, но это пока.

С Ближнего Востока (в первую очередь, из Саудовской Аравии и Ирака) поступает почти половина потребляемых китайской экономикой углеводородов, сюда идет значительная часть китайского экспорта готовой продукции, технологии. Так что заинтересованность Пекина в политической стабильности ближневосточных государств вполне понятна. Эта заинтересованность превратилась в императив после запуска логистического мегапроекта «Один пояс, один путь» (ОПОП). В сентябре 2016 года на саммите «двадцатки» в Ханчжоу Си Цзиньпин обосновал эту инициативу ни много ни мало необходимостью создания «сообщества единой судьбы» на Евразийском континенте.

И, наконец, в координации с местными режимами Пекин старается предотвратить возвращение на родину «своих» исламских радикалов, примкнувших к террористическим группировкам в Афганистане и Сирии.

Постепенно и как-то незаметно (большинство документов о сотрудничестве со странами Ближнего Востока публикуются с купюрами) Китай превратился в Западной Азии в авторитетного политического игрока, которого многие местные акторы воспринимают как альтернативу Соединенным Штатам. И стал настолько нужен местным контрагентам, что ни будущий «хранитель двух святынь ислама» наследный принц Саудовской Аравии Мухаммед ибн Салман Аль Сауд, ни «адвокат» мировой исламской уммы Реджеп Тайип Эрдоган, ни даже лидеры Талибана (движение, запрещенное в РФ) давно уже не критикуют его за жесткое подавление любых проявлений сепаратизма и экстремизма в Синьцзяне. Талибы даже пообещали, что не будут укрывать на подконтрольной им территории уйгурских боевиков и не допустят «ни открытой вербовки, ни обучения, ни сбора средств» для них.

За Китаем, в отличие от западных государств, не тянется шлейф колониализма, а подчеркнуто ровные отношения со всеми странами региона позволяют ему позиционироваться в качестве международного арбитра. В сентябре 2019 года китайские дипломаты, по сути, предотвратили казавшийся неизбежным саудовско-иранский вооруженный конфликт, а ранее Пекин и Москва пресекли попытку США и Израиля «решить» иранскую ядерную проблему силовыми средствами.

Теперь Китай уже чувствует необходимость выработки общерегиональной политики. В минувшем марте министр иностранных дел КНР Ван И в рамках одного турне посетил Саудовскую Аравию, Турцию, Иран, ОАЭ, Бахрейн и Оман. Наряду с обсуждением двусторонних отношений Ван И анонсировал готовность своей страны предоставить площадку для прямых переговоров Палестины и Израиля, для конференции по безопасности в Персидском заливе, а также предложил посреднические услуги в урегулировании сирийского конфликта.

Одновременно китайский министр представил документ, содержащий основные принципы разрешения всех противоречий на Ближнем Востоке:

-не рассматривать регион лишь как пространство для политической конкуренции;

-поддерживать стремление здешних стран к независимому развитию, прекратив давление на регион извне;

-придерживаться справедливого и беспристрастного подхода к урегулированию конфликтов; обеспечить нераспространение ядерного оружия;

-стимулировать равноправный диалог на основе сотрудничества и толерантности.

Нельзя не заметить, что предложенные формулировки во многом носят декларативный характер и больше напоминают благие пожелания в формате «пусть все будут здоровы». Тем не менее, становится ясно, что Китай пришел в регион всерьез и надолго.

В контексте строительства «Нового Шелкового пути» особое значение для Китая приобретают Иран и Сирия. Первый – это основная транзитная зона, вторая (наряду с Израилем) – морской терминал для китайского экспорта в Европу.

С Ираном в марте этого года заключено соглашение о стратегическом сотрудничестве сроком в 25 лет и «стоимостью» в четверть триллиона долларов. Первостепенное значение в документе уделено экономическим вопросам, Китай на сегодняшний день – основной покупатель иранской нефти. Масштаб соглашения породил среди местных конспирологов разговоры о существовании секретной части документа, и глава МИД Ирана Мохаммад Джавад Зариф поспешил развеять эти слухи на своей странице в Instagram, подчеркнув, что документ не накладывает никаких обязательств на подписантов и не направлен против какой-либо третьей стороны.[i]

Но скептиков он до конца не разубедил. А известный российский синолог Алексей Маслов в эфире телеканала «Россия 24» расценил эту договоренность как первый признак внешнеполитической активизации Китая на ближневосточном направлении.

Теперь о Сирии. Еще в 2018 году постпред КНР при ООН Ма Чжаосюнь декларировал решимость своей страны участвовать в политическом решении внутрисирийского конфликта, бороться с терроризмом и оказывать Дамаску гуманитарную помощь. Свое слово Китай держит: несколько месяцев назад Башар Асад, принимая Ван И, поблагодарил его за поддержку и выразил желание присоединиться к инициативе ОПОП.

Пока Запад обусловливает свое участие в восстановлении сирийской экономики многочисленными политическими оговорками, Пекин выдвигает лишь одно условие: политическое урегулирование конфликта. Воевать Срединное государство не стремится: как говаривал двадцать шесть веков назад полководец Сунь Цзы, лучший способ выиграть войну - не вступать в нее.

Впрочем, при необходимости от силовых операций Китай не отказывается. В августе 2017 года Дамаск и Пекин договорились о координации действий в борьбе с терроризмом, а через несколько месяцев, по сообщениям ряда СМИ, в Сирию начали прибывать китайские спецназовцы.

Еще один вектор политических усилий Пекина – Центральная Азия. Об экономической экспансии Китая в этих краях хорошо известно, теперь и здесь на очереди – военно-политическое проникновение. Для чего есть и причина, и повод – резкая деградация обстановки в Афганистане на фоне вывода войск западной коалиции.

В июле 2021 года Ван И посетил Туркменистан, Узбекистан и Таджикистан (где уже на постоянной основе функционирует китайский «военный пост»), по территории которых должна пройти одна из веток ОПОП. Речь на переговорах в основном шла о совместных мерах по обеспечению безопасности государств региона, и министр пообещал коллегам «традиционную и нетрадиционную» защиту. Содержание «нетрадиционных» методов защиты журналистам он не раскрыл, породив спекуляции о возможной переброске в регион бойцов китайских частных охранных компаний, которые в разных уголках мира уже обеспечивают безопасность промышленных объектов своей страны.

Не секрет, что все это не нравится американцам. Вашингтон не устает предостерегать своих ближневосточных контрагентов от сотрудничества в области безопасности с Китаем (и Россией, конечно), потому что такие связи якобы угрожают суверенитету государств региона. И не ограничивается вербальными интервенциями. В частности, наблюдатели отмечают усилия Соединенных Штатов по снижению уровня сотрудничества Турции и Израиля с Китаем в сферах обороны и высоких технологий.

Политическое проникновение Китая в регион следует рассматривать и в контексте нарастающего противостояния Пекина с Вашингтоном в глобальном масштабе. В этой связи турецкий политолог Муса Озюгюрлю подчеркивает, что укрепляя позиции на Ближнем Востоке, Китай расширяет возможности для реагирования на «дискомфорт, причиняемый ему США в других регионах».[ii]

И здесь напрашивается вывод о российско-китайском сотрудничестве и на этом направлении: Пекин - крупнейший экономический партнер и кредитор многих стран региона, а без Москвы здесь уже невозможно решить многие политические проблемы. При этом экономические интересы наших стран на Ближнем и Среднем Востоке различны, и конкуренция может случиться разве что в сфере продаж отдельных видов вооружений. 

Да Китай и не строит планов превращения в регионального гегемона по американскому образцу – «разделяй и властвуй» - его устраивает статус «всеобщего заимодавца», вполне позволяющий претворять в жизнь экономическую генеральную линию Коммунистической партии. Если герои китайского классического романа «Путешествие на запал» искали буддийские сутры, то современный Китай ищет материальную выгоду.

К тому же «своим» в религиозно экзальтированном регионе ему не стать. «Люди Писания» (христиане, иудеи), даже при негативном отношении ко многим из них, будут «ближе» и понятнее мусульманскому социуму, нежели китайские восточные верования. Ну а в традиционном китайском мировосприятии (которое живо и поныне) все земли «к западу от заставы Нефритовых ворот», - это территория хаоса и смерти; западу в сакральной географии Китая соответствует белый цвет – цвет траура. Так что торговать с «западными» странами на благо Срединного государства можно, защищать коммерческие интересы и следить за тем, чтобы тамошний «хаос» их не нарушил, - нужно. Но не более того…

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs