«Лучший мир» против «Пояса и Пути» - G7 обнародовала антикитайскую стратегию

Президент США Байден, в ходе турне по Европе, призвал союзников воссоздать Запад в политической конфигурации времен холодной войны. Главной целью новой консолидации должно стать сдерживание и ограничение влияния Китая. По замыслу участников «Большой семерки», одним из главных пунктов обновленной стратегии призван стать план многомиллиардных инвестиций в инфраструктуру. Инициатива получила название Build Back Better World (B3W) и должна составить конкуренцию китайскому проекту «Один пояс, один путь» (ОПОП).

Напомним, что китайская глобальная инициатива в области развития инфраструктуры, известная как «Один пояс – один путь», стартовала в 2013 году. К настоящему времени, общая стоимость проектов, реализуемых в рамках ОПОП, достигла 2,5 трлн. долларов США.[i] Развитие экономических связей с полутора сотнями государств мира способствовало также укреплению внешнеполитических, стратегических позиций КНР, «углубило партнерские отношения и усилило влияние».

По данным The Financial Times, ОПОП поддержали в той или иной форе «более 150 государств и организаций, в том числе более половины из 27 стран ЕС». Формально ОПОП не имеет единого центрального органа координации или управления. Тем не менее, многие проекты строительства железных и автомобильных дорог, портов и других объектов инфраструктуры носят синергетический характер, что придает всей инициативе геостратегический характер с точки зрения долгосрочных интересов Пекина. В рамках ОПОП, существуют отдельные подпрограммы, среди которых выделяются «Цифровой шелковый путь», «Полярный шелковый путь», «Зеленый шелковый путь».

Практически сразу после начала реализации ОПОП, в заявлениях официальных лиц в Европе, Японии, Австралии, Канаде, ряда других традиционно союзных США стран, зазвучала «обеспокоенность» относительно «неясности» реальных целей глобальной инициативы Пекина. Уже вскоре Запад стал обвинять китайские власти в «закабалении стран-контрагентов» путем «навязывания невыгодных условий кредитования». Тем не менее, ОПОП по-прежнему пользуется широкой поддержкой руководства многих развивающихся стран.

Во времена Трампа, Вашингтон неоднократно заявлял о намерении дать «достойный ответ» на «геоэкономическое усиление Китая». Тем не менее, на фоне «Пояса и Пути», программы глубоко проработанной и предлагающей партнерам стратегию развития на десятилетия вперед, Белый дом выдвигал скорее некие абстрактные формулы. Из одного американского официального документа в другой кочевали тезисы о «новых стратегических коридорах» и «новых путях» сотрудничества. На поверку оказывалось, что речь идет в первую очередь о формальной оптимизации традиционных военных связей со старыми союзниками. А суммы в два-три десятка миллиарда долларов, призванные стимулировать «продуктивное взаимодействие» с новыми партнерами, выглядели совершенно неубедительно на фоне превращения КНР в крупнейшего международного донора.

После того как США прибегли к эскалации торговой войны с Пекином, борьба двух ведущих государств мира на поле международной торговли быстро дополнилась соперничеством в сфере экономической дипломатии. При Трампе Вашингтон взял курс на обусловленность расширения торгово-экономических связей с иностранными государствами их готовностью ограничить экономические отношения с КНР. Хотя остается неясным, насколько контрагенты Вашингтона, в том числе в странах Запада, намерены соблюдать подобные самоограничения на практике.

В октябре 2018 года конгресс США учредил Финансовую корпорацию международного развития (DFC), деятельность которой, по замыслу, должна стать примером эффективных мер, призванных противостоять «экономическим инициативам государственного характера». В 2019 году Госдепартамент выражал уверенность, что ресурсы DFC, составляющие 60 млрд. долларов, позволят привлечь «сотни миллиардов» частных инвестиций. Главная цель – «работать над инфраструктурными проектами, чтобы не дать странам попасть в чрезмерную зависимость от Китая». При всем том, американские чиновники признавали, что главная цель Корпорации – создание наиболее благоприятных условий для доступа компаний США на рынки третьих стран.

Пекин, в свою очередь, сделал основную ставку на многосторонние торговые соглашения, рассчитывая укрепить позиции на рынках контрагентов за счет масштабов и конкурентоспособности своей экономики. Китай также активно продвигает повестку не разрушения, но конструктивного реформирования существующих международных и региональных институтов коллективного управления.

В июне нынешнего года, незадолго до саммита G7, The Financial Times, предвосхищая объявление инициативы B3W, писала: США, ЕС, Япония, а также Индия, «пытаются активизировать сотрудничество в рамках международных инфраструктурных проектов. Предполагается поддерживать высококачественные проекты, способствующие развитию стран с низким и средним уровнем дохода». При этом приводились слова «высокопоставленного дипломата ЕС» о подмене реальной стратегии противостояния ОПОП «громкими заявлениями и напыщенными программными документами».

Теперь западная стратегия объявлена официально, однако многие ее детали по-прежнему туманны. Политиков больше привлекает идея формирования среды стандартов и норм, с перспективой их распространения если не на весь мир, то на его значительную часть. Миром, согласно данной точке зрения, будет править «тот, кто пишет правила». В качестве другого преимущества западной программы рассматривается ее ориентированность на инвестиции в проекты, отвечающие современным требованиям предотвращения негативных последствий для климата, «устойчивого развития», «зеленой энергетики».

В начале июля министры иностранных дел Евросоюза объявили о планах «разработать собственный торгово-инвестиционный план, чтобы успешно соперничать с китайской инициативой «Один пояс — один путь». При всем том, неопределенность планов евробюрократии просматривается уже в названии - «Глобальные связи Европы» (Globally Connected EU). Брюссель заявляет, что хочет «больше сотрудничать», однако главной целью инициативы «глобальных связей» является «уменьшение стратегической зависимости от внешних партнёров и диверсификация поставки товаров, услуг и кредитов».[ii]

«Globally Connected EU» должен стать развитием подписанного в сентябре 2019 года соглашения ЕС и Японии о координации совместных проектов в области международной инфраструктуры. Тогда речь шла об усилении интеграции между АТР и Старым Светом в области транспорта, энергетики и цифровых коммуникаций. Инициатива открыто позиционировалась как конкурент ОПОП. Источником финансирования является «специальный европейский фонд, банки и частные инвесторы». Брюссель и Токио заявили о решимости избежать «огромных долгов» и «зависимости от «одной страны»».[iii]

Западные эксперты, в свою очередь, настаивают, что для успешной конкуренции с китайскими проектами в Африке, Азии и Латинской Америке, а также в ряде европейских стран, западным «партнерам нужно сконцентрировать внимание на критически важных секторах, прежде всего цифровом». И не оставаться в стороне в вопросе возведения объектов, имеющих стратегически важное значение для развивающихся стран. Для чего потенциальным участникам западной инициативы предстоит разрешать многочисленные разногласия, прежде всего, между собой. Многие члены Евросоюза, и даже Индия, всё еще не готовы присоединяться к формальной коалиции с явной антикитайской направленностью. Наблюдатели теряются в догадках и относительно мер, которые могли бы предпринять США и ЕС с целью убедить другие страны отказаться от совместных с Пекином проектов, если те «не нравятся западным странам».

Едва ли не главной проблемой для инициативы G7 могут оказаться финансы. Из заявлений официальных лиц «семерки» следует, что приоритетом является привлечение частных инвесторов. Роль межгосударственных институтов, вроде Европейского инвестиционного банка, будет носить скорее символический характер. Между тем, Байден уже начинает вязнуть в ожесточенной схватке с Конгрессом по поводу выделения огромных средств на проекты модернизации инфраструктуры в самих США. Межпартийная поляризация никуда не делась, а американские избиратели демонстрируют всё меньше готовности поддержать политиков, намеревающихся расходовать доллары на проекты за тридевять земель.

Пекин, со своей стороны, за последние несколько лет существенно усилил роль в качестве мирового кредитора, оставив США и Европу далеко позади. К началу 2020 года, прямые и торговые кредиты, выданные государственными и частными структурами КНР более чем 150 странам мира, превысили 1.5 трлн. долларов США. Китай официально занял место первого кредитора мира, обогнав Всемирный Банк, МВФ и правительства стран ОЭСР вместе взятые[iv].

Отдельный значимый вопрос – возможность мирного сосуществования инфраструктурных инициатив КНР и стран Запада. С одной стороны, «между Китаем и Западом сложился … устойчивый и взаимовыгодный экономический симбиоз». С другой, «в последние годы экономическая глобализация стала наталкиваться на противодействие. Эпидемия коронавируса лишь усугубила тенденцию антиглобализации».[v]

Дальнейшая эскалация финансово-экономического противостояния между только США, или Западом в целом, и КНР, угрожает миру новым расколом, подобно имевшему место в годы «холодной войны». Теперь - на два враждующих торгово-экономических лагеря, ориентированных, соответственно, на Вашингтон и Пекин. В таком случае, практически каждое государство может оказаться перед крайне трудным и потенциально болезненным «выбором стороны».

Большинство стран стремятся избежать развития событий в таком направлении. По крайней мере, часть европейской фракции коллективного «Запада» и сегодня демонстрирует заинтересованность в многополярной модели международной системы.В конце концов, полагают европейские наблюдатели, если ЕС по-прежнему заинтересован в поиске ниши для сохранения своего «глобального лидерства», то таким направлением могла бы стать как раз политика сохранения либеральных норм международной торговли. Поскольку свободу торговли поддерживают, в той или иной мере, все ведущие государства мира, за исключением, похоже, США. Многовекторную экономическую политику предпочитают развивать и страны Азии. Подтверждением чему является успех 16-ти стороннего соглашения о региональной торговле, известного как Всестороннее региональное экономическое партнерство, ВРЭП (RCEP), одну из ведущих ролей в котором также играет Китай.

Наконец, для развивающихся стран наличие альтернативных предложений по развитию инфраструктуры предоставляет уникальный шанс придать новый импульс своему социально-экономическому развитию по оптимальной цене. Попытки же принуждения к выбору проектов и партнеров будут восприняты большинством таких государств как возвращение к политике неоколониализма.

На сегодняшний день, инициированный США западный проект в области развития инфраструктуры и придания большей сбалансированности мировой экономике скорее разочаровывает наблюдателей. В лучшем случае, вызывает больше вопросов, чем дает ответов.

С одной стороны, Байден сделал недвусмысленную заявку на политику активного, агрессивного сдерживания Китая. Возможно, даже на разработку стратегии его изоляции. Прежде, даже при Трампе, подобная линия в США считалась «невозможной и нежелательной», в первую очередь, в условиях глобализации

Вместе с тем, ставка на финансово-экономические методы, может свидетельствовать о наличии «запасного» плана. В этом случае, осознав невозможность «победить» Китай без катастрофических последствий, США объявят себя «могущественной силой», призванной сглаживать «негативные последствия дестабилизирующего усиления» КНР.

В дальнейшем, борьба двух проектов развития глобальной инфраструктуры, китайского и западного, вполне может подтолкнуть мир к расколу. Или, напротив - к расширению политики геоэкономической гибкости. Какая из тенденций победит – пока не ясно.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs