Земля девяти слонов – Мьянма до и после переворота

Республика Союз Мьянма является вторым по размеру территории и одним из наиболее густонаселённых государств Юго-Восточной Азии. Мьянма и Лаос вступили в АСЕАН в 1997 г., спустя много лет после образования этой региональной организации, опередив лишь Камбоджу. В 2005 г. столица Мьянмы была перенесена из Рангуна (Янгона) в специально построенный для этого город Нейпьидо.

Страну, где на протяжении долгого времени основные бразды правления находятся в руках военных, по уровню закрытости от внешнего мира часто сравнивали с Северной Кореей. Вместе с тем, в начале 2010-х гг. «Земля девяти слонов», как её называют местные жители, стремительно вернулась в международную повестку. Интерес к ней был обусловлен ожиданием перемен во внутренней политике, которые, как предполагалось, должны были начаться после выхода из-под домашнего ареста в ноябре 2010 г. лидера оппозиции госпожи Аун Сан Су Чжи. Была ослаблена цензура СМИ, внесены поправки в избирательное законодательство, выпущены на свободу сторонники Аун Сан Су Чжи. Ещё до того, как в апреле 2012 г. в результате дополнительных парламентских выборов Аун Сан Су Чжи и ещё 42 представителя оппозиционной партии «Национальная лига за демократию» были избраны депутатами парламента, тогдашний госсекретарь США Хиллари Клинтон заявила о начале нового этапа в отношениях между странами, а США и ЕС приступили к отмене санкций. В ноябре 2012 г. Мьянму посетил Барак Обама, пообещав выделить 170 миллионов долларов на помощь в построении гражданского общества. Его повторный визит в Мьянму состоялся в 2014 г., при этом президент по возвращении домой уже не выглядел столь оптимистичным в отношении увиденных им демократических реформ. Эмигранты из Мьянмы, проживающие на Западе, настаивали на том, что все эти визиты и обещания были преждевременны, поскольку происходившие реформы носили скорее косметический характер. Вскоре возник и первый серьёзный повод для развенчания иллюзий насчёт того, что демократические преобразования могут происходить быстро и неожиданно даже в странах «мирового авторитарного пояса». Так, в 2016-2018 гг. религиозно-этнический конфликт между центральными властями Бирмы и бенгальскими беженцами-мусульманами рохинджа, настаивающими на автономии для мьянманского штата Ракхайн, достиг своего пика. Начались масштабные боестолкновения правительственных войск и боевиков радикальной религиозной группировки «Армия спасения рохинджа Аракана», массовый исход беженцев-рохинджа в Бангладеш. В настоящее время военные возможности боевиков серьёзно подорваны, однако проблема до конца не решена.

Борьба с сепаратизмом в штате Ракхайн – это, пожалуй, единственный повод, способный объединить правящие круги и оппозицию Мьянмы. Было принято законодательство, фактически направленное на ограничение рождаемости в местах проживания мусульман-рохинджа. Реакция Аун Сан Су Чжи на эти события сильно разочаровала большинство стран, в защиту бенгальских беженцев выступили международные правозащитные структуры, страны исламского мира[1].

Однако, даже использование запрещённого властями Мьянмы термина «рохинджа» в документах ООН вызвало серьёзное недовольство внутри этой страны. Кризис вокруг рохинджа дал старт процессу «развода» Мьянмы и её новых «западных друзей». Вместе с тем, для этого имелись и другие поводы, связанные с жёсткими действиями центрального правительства по подавлению других очагов сепаратизма, например, в штатах Качин, Шан. Значительный резонанс вызвали жёсткие действия полиции по подавлению забастовок и демонстраций, хотя в свое время на обучение местной полиции правам человека Брюсселем было выделено порядка 10 млн. евро.

Развязкой в этой истории стал произошедший 1 февраля текущего года военный переворот, в результате которого государственный советник Аун Сан Су Чжи, фактически являвшаяся главой правительства, была возвращена под домашний арест. Члены её правительства, президент Вин Мьин, руководство правящей на тот момент партии «Национальная Лига за демократию» также оказались пол домашним арестом. Мьянму захлестнули массовые протесты, их центрами стали Нейпьидо, Янгон, Мандалай. Главным мотивом действий военных были объявлены якобы имевшие место массовые фальсификации на парламентских выборах[2].

США и их союзников эти события застали врасплох. Санкции США указом президента Джо Байдена были введены 11 февраля[3]. Великобритания объявила о санкциях в отношении глав Минобороны и МВД Мьянмы 18 февраля[4]. На подходе санкции от Канады. ЕС рассматривает возможность введения адресных санкций в дополнение к объявленным в 2018 г. из-за кризиса вокруг рохинджа[5].

По всей видимости, ситуация вокруг Мьянмы показала, что Запад опять «наступает на старые грабли» в деле форсированного навязывания демократических реформ стране, находящейся на ранней стадии гражданского развития. Государственность Мьянмы после обретения независимости в 1948 г. последовательно выстраивалась вокруг создания мощных вооружённых сил, которые использовались, в том числе, для локализации сепаратистских движений. При этом в стране так и не успела сложиться культура ответственного электорального поведения, особенно в провинциальных районах. В отличие от большинства других авторитарных режимов Восточной Азии, военные Мьянмы не смогли найти баланс между привилегированным доступом к освоению бюджетных средств и решением задач по социально-экономическому развитию страны. Однако, хотя для военной верхушки Мьянмы характерен «амбразурный взгляд» на окружающий мир, потребность во внешних партнёрах существовала всегда.

Перед тем, как осветить данный вопрос более подробно, необходимо уточнить, что Мьянма имеет огромную геостратегическую значимость для региона. Страна фактически находится на стыке Юго-Восточной Азии, Индии и Китая. Её территория предоставляет прекрасные возможности для контроля над ситуацией в Бенгальском заливе. Таким образом, влияние военных на политику этой страны, о котором говорилось выше, можно объяснить и близостью к двум региональным сверхдержавам, отношения между которыми складываются непросто.

Пожалуй, единственной страной, которая смогла выстроить сбалансированную линию по поддержке демократического процесса в Мьянме, оказалась Япония. В Токио были рады выходу Мьянмы из международной изоляции в 2010-х гг., поскольку всегда с тревогой наблюдали за тем, как страна попадала под всё большее влияние Пекина. Впрочем, и в период холодной войны Япония и Мьянма поддерживали контакты, что вызывало неудовольствие в Вашингтоне.

В Японии, в отличие от её партнёров по «Группе Семи», всегда были осведомлены о необходимости избегать внешнего нажима на очень сложно устроенную в этническом и религиозном отношении страну: правительством Мьянмы официально признаны 135 этнических групп, при этом буддисты в этой стране набирают еще и политическое влияние. Токио активно поддерживал «Национальную лигу за демократию», действуя, в том числе, через Хидэо Ватанабэ, главу неправительственной структуры «Ассоциация Японии и Мьянмы». Параллельно из Токио поддерживали активные контакты как с Аун Сан Су Чжи, так и с главнокомандующим вооружёнными силами Мин Аунг Хлайном. В декабре 2020 г. Йохэй Сасакава, президент Японского фонда, также являющийся специальным представителем правительства Японии по мирному урегулированию во Мьянме, посетил страну дважды и провёл встречи с политиками. Ранее, во многом благодаря усилиям Й. Сасакава было обеспечено прекращение огня между вооруженными силами Мьянмы и «Армией спасения рохинджа Аракана» на время проведения очередных выборов в ноябре 2020 г. В Токио делали всё возможное, чтобы помочь Мьянме провести выборы, которые были бы признаны Вашингтоном. В Японии очень не хотели, чтобы постепенный развод между Западом и Бирмой привёл бы в итоге к новой изоляции этой страны, влияние на которую является важным элементом соперничества Токио и Пекина.

Япония прилагала значительные усилия и для того, чтобы снизить экономическое присутствие Китая в этой стране, инвестировав в Мьянму более 60 млн. долларов в 2016-2017 гг., 384 млн. долларов в 2017-2018 гг., 176 млн. долларов в 2019-2020 гг. Среди многочисленных примеров сотрудничества между Мьяномой и Японией можно упомянуть Специальную экономическую зону Давэй, где строятся крупнейший в Юго-Восточной Азии промышленный кластер, объекты инфраструктуры (железная и автомобильная дороги), соединяющие Давэй (Индийский океан) и таиландский порт Лаем Чабанг (Тихий океан). Данный проект столкнулся с серьёзными трудностями после решения Таиланда выйти из него в 2013 г., после чего Мьянма обратилась за помощью к Японии[6].

В чём-то схожей стратегии в отношении Мьянмы придерживается и Индия, однако здесь присутствует и кооперация в военной сфере. Впрочем, в первую очередь, стоит упомянуть о том, что Мьянма является одной из первых стран, подпадающих под действие инициативы Нью-Дели «вакцин маитри» (вакцинная дружба), которую ещё называют «вакцинной» дипломатией. На индийских фармацевтических предприятиях, кроме производства вакцины от COVID-19 индийской разработки, освоен выпуск препаратов от британско-шведской компании AstraZeneca и «Спутник-V» российской разработки (договорённости индийских партнёров с Российским фондом прямых инвестиций предполагают поставки вакцины в различные страны мира). Кстати, масштабного заражения COVID-19 в Мьянме не произошло как из-за своевременных мер властей, так и благодаря географическим особенностям страны[7].

В 2019-2020 гг. состоялась передача ВМС Мьянмы индийской дизель-электрической подводной лодки советской постройки (все необходимые согласования с российской стороной, как сообщается, были произведены). Таким образом, Мьянма стала пятой страной в АСЕАН, располагающей собственными подводными силами. В этой связи всё большее количество военных из Мьянмы проходят подготовку в Индии.

В качестве примера экономического сотрудничества двух стран необходимо особо упомянуть мультимодальный транзитный транспортный проект Каладан, идущий от порта Халдия (Индия), далее по морю до порта Ситуэ (Мьянма, столица штата Ракхайн). Далее по реке Каладан до порта Палетва (Мьянма) и по автодороге до индийского штата Мизорам. Для Индии более коротким маршрутом был бы коридор через Бангладеш, но достичь договорённости с этим государством не получилось. Кроме того, выбор Мьянмы в качестве партнёра обусловлен желанием открыть двери в АСЕАН и создать противовес китайскому влиянию в этой стране. Серьёзные риски для этого проекта создают боевики «Армии спасения рохинджа Аракана».

Несмотря на все усилия Токио и Нью-Дели, у них не получилось серьёзно ослабить военные, политические и экономические связи Нейпьидо и Пекина. Это связано, в частности, с нехваткой финансовых ресурсов, разной природой взаимоотношений между государством и частным капиталом у Пекина, с одной стороны, у Токио и Нью-Дели, с другой. В документе, который прилагался к совместному коммюнике форума «Один пояс, Один путь», состоявшегося в апреле 2019 г., экономический коридор Китай-Мьянма-Бангладеш-Индия уже не упоминался среди проектов «Одного пояса, Одного пути», что могло быть связано с отсутствием прогресса в его реализации[8].

Что касается отношений между Россией и Мьянмой, то они развиваются довольно активно. Хотя и не отличаются заметной диверсификацией, поскольку пока сосредоточены прежде всего на военной и военно-технической сферах. Вместе с тем, упомянутая выше турбулентность во внутренней и внешней политике Мьянмы, пожалуй, не оказала значимого влияния на отношения между нашими странами. 26 апреля 2019 г. в Пекине на полях форума «Один пояс, Один путь» состоялась встреча В. Путина и госпожи Сан Су Чжи, занимавшей на тот момент должность государственного советника Мьянмы.

Соглашение между правительствами Росси и Мьянмы о военно-техническом сотрудничестве (ВТС) было подписано ещё в 2001 г. В структуре российского военного экспорта в Мьянму преобладает авиатехника. По уровню оснащённости своих ВВС Мьянма серьёзно отстаёт не только от региональных сверхдержав, но и от некоторых своих партнёров по АСЕАН, ориентирующихся на авиатехнику американского производства.

Россия уже поставила Мьянме 30 самолетов МиГ-29, 12 учебно-боевых Як-130, шесть вертолетов Ми-24 и десять - Ми-35П, а также зенитно-ракетные комплексы «Печора-2М» и радиолокационные станции. Кроме того, контракт на поставку шести истребителей Су-30СМЭ (экспортный вариант самолета) был заключен в 2018 г. В 2016 г. подписано соглашение о военном сотрудничестве, предусматривающее развитие отношений в военно-морской области, а также в сфере военной медицины и образования, обмен информацией по борьбе с терроризмом[9]. Центр по обучению военнослужащих Мьянмы русскому языку перед их отправкой на учёбу в российские военные вузы был открыт ещё в 2013 г., что, впрочем, является распространённой практикой в деятельности российского Минобороны[10].

В ходе состоявшегося в январе 2021 г., буквально накануне военного переворота, визита министра обороны России в Мьянму, были заключены соглашения на поставку зенитно-ракетных комплексов «Панцирь-С1» и беспилотных летательных аппаратов «Орлан-10Е», также было подписано соглашение о безопасности полётов воздушных судов. Как результат, Мьянма может послужить важной площадкой для дальнейшего проникновения России на оружейные рынки стран Южной и Юго-Восточной Азии.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs