Европа: основные итоги 2020

Международные отношения в 2020 году пережили период своеобразного глубокого стресса, находясь под воздействием мощных, глобальной значимости, процессов, тенденций и подвижек в расстановке сил на мировой арене. Их особенность, пожалуй, заключалась в том, что они кратно усилили состояние неопределенности мирового развития, а также неуверенности правящих элит ведущих государств относительно дальнейшего развития международных отношений.

Отсутствие доминирующей тенденции в развитии международных отношений, которую можно было бы определенно охарактеризовать со знаком «плюс» или «минус», породило своего рода феномен 2020 года. Он создал для мировых политикоформирующих кругов эффект чистой страницы, с которой надо начинать будущую международную политику своей страны. Правящие элиты столкнулись с фундаментальными экзистенциальными вопросами из номенклатуры «война – мир», «быть – не быть» человеческой цивилизации, строить «новый мир» или оставаться в «старом». Они требуют своего ответа.

Международные отношения в Европе во многом деформировались и дезорганизовались по сравнению с привычными долгоиграющими схемами европейской политики, сложившимися на протяжении послевоенных десятилетий.

Приоритет для США собственных стратегических интересов перед интересами европейских союзников, проявившийся и ставший сюрпризом для европейцев в период президентства Д. Трампа, подорвал святая святых европейского политического менталитета – уверенности в безотказности американского ядерного зонтика для европейцев и в готовности США защищать их военными средствами. Крах системы договоров в области контроля над вооружениями породил страх относительно будущих договоренностей США и России на высшем уровне, прежде всего в сфере ядерной безопасности, которые могут быть достигнуты Вашингтоном без учета мнения европейцев. Незыблемый постулат о безоговорочном приоритете военно-политической ориентации США пошатнулся. Обусловленное этой ориентацией обострение военно-политических отношений с Россией лишь подстегнуло нарастание в Европе предвоенных страхов, основанных на прогнозах возможного военного конфликта с Россией. Возобновилась истерика по поводу неблагоприятного изменения стратегической обстановки в Европе, уязвимости систем безопасности и обороны европейских стран. Акцентировалась алармистская риторика представителей правящих и военных кругов, объясняемая наличием в Европе военных противников. 

Избрание Д. Байдена президентом США поставило перед Европой вопрос, на который должен быть найден ответ, о возможности возврата к прежним парадигмам военных гарантий и отношений внутри стратегического альянса США – Европа.

Возрос объем мобилизационных приготовлений и модернизации военной инфраструктуры участников блока НАТО в Европе, актуализировалась тема его возможного расширения с перспективой военно-политической изоляции России (Украина, Грузия, Швеция).

События 2020 года одновременно заметно пошатнули и уверенность в другом фундаментальном постулате европейцев – о безальтернативности интеграционной политики, основанной на единении в рамках Европейского союза. Глобальная эпидемия коронавируса, проявившаяся неравномерно в европейских странах, породила серьезные негативные политические последствия для авторитета ЕС, его руководящих органов, идеи наднациональной интеграции как таковой. Возникший на фоне эпидемии кризис систем здравоохранения и экономики стран Евросоюза показал его очевидную неспособность оперативно мобилизовать имеющиеся ресурсы и организовать эффективное согласование усилий стран ЕС. Вынужденный переход этих стран к принятию внутри пространства Евросоюза национальных ограничительных мер, отказ от принципов интеграционной экономики активизировали национальный эгоизм и обострение региональных диспропорций, расслоение Европы «по национальным квартирам». В правящих элитах усилились позиции скептиков интеграции и, напротив, сторонников ставки на обеспечение большего суверенитета и экономической автономии государств. Стремление Евросоюза исправить это положение путем чрезмерно суетливого принятия во второй половине года многочисленных широкоформатных экономических программ с перспективой на несколько лет не реализовалось в той мере, на которую рассчитывали в Брюсселе.

Выход Великобритании из ЕС, сопровождавшийся на протяжении года трудными и скандальными переговорами об их будущих отношениях и разграничении экономических интересов, в свою очередь, способствовал ослаблению авторитета Евросоюза. В этом же контексте оценивались и последствия противоречий, проявившихся у ЕС с некоторыми другими государствами – Польшей и Венгрией.

В целом претензии Евросоюза укрепить свои международные позиции в качестве одного из глобальных центров силы, сопоставимого с потенциалами сверхдержав, оказались заметно подорванными к окончанию отчетного года. Политический потенциал европейских лидеров, включая Евросоюз, оказался весьма низким для того, чтобы они смогли выработать и предложить международному сообществу привлекательную реальную программу решения возникших проблем, в том числе выступить в качестве инициатора совместного международного противодействия глобальной эпидемии и преодоления ее разрушительных последствий для мировой экономики и систем здравоохранения.

Сохранялся политический раскол Европы, вызванный кризисом на Украине 2014 года и его последствиями. Политический диалог России с НАТО и ЕС по вопросам безопасности и контроля над вооружениями в Европе сократился до дежурного. Страны Евросоюза играли роль одного из центров организации и усиления политического и экономического давления на Россию. Получила свое развитие политика санкций Евросоюза, которая оформилась в разветвленную систему разноплановых мер нажима, которую ЕС способен ввести в действие под любым благовидным предлогом против любого государства. Это – один из факторов, подталкивающих Евросоюз к агрессивно-наступательной политике во внешней сфере. 

Ситуация вокруг неурегулированных региональных конфликтов на европейском пространстве, а также в прилегающих районах Ближнего Востока и Северной Африки имела тенденцию к обострению, при этом увеличились опасения военно-политической дестабилизации в Европе. В результате вспышки военных действий в Нагорном Карабахе ряд районов вернулись под юрисдикцию Азербайджана, с сохранением вместе с тем возможности политического формата (в том числе Минской группы) в целях урегулирования конфликтной ситуации в целом.

Проявившиеся на этом фоне претензии отдельных государств – на увеличение их роли в европейской политике в силу особого мессианского предназначения, осмысленного в политическом ключе, или в силу расширения сферы своего влияния на сопредельные страны – усиливали хаотизацию и внутреннюю противоречивость международных отношений в Европе. Особенно рельефно это проявилось в случае с Турцией, взявшей, по сути дела, курс на перекройку в свою пользу соотношения сил в регионах Юго-Восточной Европы, Восточного Средиземноморья и Кавказа.

В целом повысился уровень нервозности правящих кругов в области внутренней политики. Последняя стала характеризоваться всплесками нетерпимости, особенно в поведении политических сил и группировок в период подготовки и проведения избирательных кампаний. Упрочилась практика чрезмерного применения властями силы в ответ на массовые протестные выступления, в том числе социально-экономического порядка (против введения правительствами ограничительных мер из-за эпидемии коронавируса, против движения «желтых жилетов» и др.).

Деятельность панъевропейских площадок – ОБСЕ и Совета Европы – оказалась в значительной степени политизирована и во многом фактически блокирована из-за осложнения военно-политической и социально-экономической обстановки в европейском регионе. Панъевропейские структуры не сумели переломить усилившиеся между государствами-членами напряжение и недоверие, выступить в качестве интеграторов конструктивных международных усилий в разрешении этих общих вызовов. Положенная в основу деятельности обеих структур система так называемых европейских ценностей (защита прав человека, демократия и верховенство закона) продолжала претерпевать эрозию в силу повсеместного нарушения государствами-участниками данных принципов. В результате вся структура международного взаимодействия на площадках ОБСЕ и Совета Европы, а также международных органов юстиции, прежде всего Европейского суда по правам человека, оказалась в политически ангажированном состоянии.

Россия остается одним из влиятельных акторов международной политики. Однако ее геополитический статус в современных условиях мировой деглобализации будет определяться не только уровнем развития экономики, социальной сферы, государственного управления, но и принципами стратегии национальной безопасности, теми задачами, которые предстоит определить и использовать в контексте новых факторов мирового влияния. Эти факторы связаны, в первую очередь, с теми переменами, которые переживает современный мир. Их суть состоит в формировании полицентричной международной системы. В условиях стремительной современной фрагментации на фоне пандемии COVID-19 появляются новые центры влияния. В мире все более отчетливо проявляется множественность моделей выстраивания международной политики, однако пока не снижается, к сожалению, роль фактора силы.

Академик РАН Е.М. Примаков, отмечая насущную потребность всего мирового сообщества и России в формировании многополюсного мироустройства, тем не менее, предупреждал, что подобная структура международных отношений не исключает появления новых расхождений между государствами: «Конечно, отход от конфронтации двух противоположных идеологических систем резко ослабил, если не исключил на видимую перспективу опасность глобального ядерного конфликта. Но сохраняются геополитические интересы, которые могут не совпадать и не совпадают у различных государств. Следовательно, сохраняются противоречия на международном уровне»[1].

Таким образом, характер геополитических вызовов для России носит разнонаправленный и, часто, противоречивый характер. Очевидно, что в современных условиях и дальнейшего становления многополярного мироустройства, геополитическая конкуренция является источником порождения новых угроз, тесно связанных с общим контекстом решения эпидемиологических, энергетических, экономических, религиозных, военных, гуманитарных, культурных, информационных проблем.

При этом нельзя забывать об основной и наиважнейшей концептуальной основе справедливого многополярного мироустройства – это миропорядок «без победителей и побежденных».

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs