Испытание «тандемом»: сможет ли Германия спасти Францию в случае долгового кризиса?

Недавно датский Saxo Bank выпустил очередную серию своих «шокирующих предсказаний» - на 2021 год. Речь идет о попытке спрогнозировать события, вероятность которых исчезающе мала, однако потенциальный политический или экономический ущерб способен дестабилизировать всю международную систему. Согласно одному из нынешних прогнозов, в следующем году банковская система Франции может оказаться на грани краха. И тогда на помощь сможет прийти лишь Германия.

Задолженность Франции начала расти задолго до коронакризиса, напоминает Saxo Bank. По его данным, уже к концу 2019 года долги французского корпоративного сектора достигли без малого 140% ВВП – значительно больше, чем у Италии (106%) или Испании (119%). Меры господдержки, призванные помочь в борьбе с социально-экономическими последствиями пандемии, приведут, согласно оценкам, к росту государственного долга выше 120 процентов ВВП в 2021 году. При наихудшем сценарии развития событий, долги частного сектора могут вырасти еще на 20 процентов – «быстрее, чем где бы то ни было в Европе».

Одновременно, французские компании имеют «один из самых высоких кредитных рисков» среди стран Европы. Высока вероятность огромных потерь по кредитам, выданным под государственные гарантии, что в еще большей мере ослабит банковский сектор Франции. И без того не первый год несущий потери вследствие низких темпов роста экономики и крайне низких, вплоть до отрицательных, процентных ставок.

В конечном итоге, Франция может оказаться перед необходимостью «пойти с протянутой рукой» к Германии и попросит Берлин дать согласие на новую порцию эмиссии ЕЦБ для «выкупа» французских банков и предотвращения системного коллапса.[i]

Действительно, нынешняя непростая ситуация в банковском секторе Франции складывалась постепенно и берет начало, по меньшей мере, во временах создания единой европейской валюты. Еще в прошлом году, со ссылкой на данные МВФ, Le Figaro отмечала, что «обменный курс евро явно слишком высок для Франции», и бьет по ее конкурентоспособности; и «слишком низок для Германии».

За 20 лет евро сделал Германию еще более могущественной в экономическом отношении. Независимо от того, пытались ли разработчики проекта евро ослабить Германию, единая валюта только укрепила ее позиции. Одновременно, она стала одним из важнейших факторов, усиливавших все эти годы подспудную изоляцию Берлина в Европе.

С началом кризиса еврозоны в 2009 году и вовсе возник порочный круг: доминирование экономики ФРГ в ЕС позволило немцам диктовать свои условия строгой бюджетной экономии большей части остальной Европы. Что, в свою очередь, породило вспышку антинемецких настроений в целом ряде стран континента. Даже несмотря на то, что с этого же времени, когда глобальный финансовый кризис обрушился на Евросоюз всей своей мощью, именно Берлин вынужден оплачивать экономические неурядицы всё большего числа своих партнеров по зоне евро. Причем, во всё большем и большем объеме.

Для борьбы с долговым кризисом еврозоны, ЕЦБ с марта 2015 года проводит политику количественного смягчения, суть которой заключается в эмиссии евро для скупки государственных долгов с целью поддержания платежных балансов. Как отмечает профессор одной из ведущих мировых школ бизнеса CAAS, Дэвид Блэйк, анализ индикаторов TARGET2, механизма проведения расчетов в евро между ЕЦБ и банками стран-участниц еврозоны, наглядно показывает, что не кто иной, как Германия де-факто оплачивает скупку обязательств всех остальных государств зоны евро последние лет десять.[ii]

Коронакризис спровоцировал в ЕС «обвал спроса и паралич значительной части промышленного производства и сферы услуг – торговли, транспорта, массовой культуры, спорта». Что, в свою очередь, привело к стремительному росту долгового бремени, чреватому «цепной реакцией банкротств предприятий, банков и массовой безработицей, сопоставимой по масштабам с периодом Великой депрессии 1929–1933 гг.».[iii]

В случае Франции, по данным на октябрь, во втором квартале ее экономика сократилась на 13.8% – меньше, чем в Испании, но больше, чем в ФРГ, где падение составило 10,1 процента к предыдущему кварталу. А по итогам года прогнозы сулят падение на 11 процентов.[iv]

В июне 2020 был согласован общий план восстановления экономики ЕС с бюджетом в 750 млрд. евро, которые призваны поддержать наиболее пострадавшие в ходе коронакризиса регионы и отрасли хозяйства. Для пополнения фонда восстановления, с подачи руководства Франции и Германии, предполагается создать некий механизм «общего долга ЕС». Причем именно согласие Берлина с идеей «раздела долгового бремени всеми странами», дало, по сути дела, «зеленый свет» этой беспрецедентной в истории Евросоюза инициативе - возможности заимствований «от имени всех стран-членов».

Поддержав «план спасения», Германия продемонстрировала готовность отступить от принципов финансово-бюджетной политики, которых придерживалась десятилетиями. В качестве обоснования Ангела Меркель ссылалась на «чрезвычайные обстоятельства» пандемии. А также настаивала на «одноразовом» характере предпринимаемых мер. Согласно опросам, немецкие налогоплательщики в основном поддержали идею массированного вливания немецких денег в фонд восстановления ЕС от последствий коронакризиса - в значительной мере из-за опасений, что падение рынков и спроса у соседей ударит по самой Германии.

Но что скажут рядовые немецкие избиратели, когда станет ясно, что их деньги пойдут, в том числе, на миллиардные субсидии не просто неэффективным предприятиям в той же Франции, но компаниям, являющимся прямыми конкурентами немецких? Уже к началу осени из уст ряда немецких политиков и экономистов зазвучали предупреждения о необходимости не допустить, чтобы «чрезвычайные» меры приняли характер регулярной политики.

Уйдет Меркель в 2021 году или нет, ей приходится думать о результатах ХДС на парламентских выборах. Как сообщает The Financial Times, в декабре в Бундестаге стали очевидны разногласия в ходе обсуждения бюджета ФРГ на 2021 год. Министр финансов Олаф Шольц «шокировал» депутатов заявлением о планах правительства практически удвоить объем государственных заимствований в будущем году, до 180 млрд. евро. Между тем, по итогам 2020 года, Германия уже заняла 218 млрд., что стало самым большим показателем в послевоенной истории.[v]

Большинство экспертов вроде бы поддерживают подобные инициативы, настаивая, что Германия должна предпринять «все возможные меры» для противодействия негативным последствиям коронакризиса как для национальной, так и для европейской экономики. Члены правящей коалиции от ХДСХСС и СДПГ также, в своем большинстве, положительно отзываются о планах наращивания государственного долга. Однако оппозиция уже предупреждает о растущей угрозе, которая может вылиться в «кризис для следующих поколений». Об этом, в частности, заявляют депутаты от СВДП.

В Конституции ФРГ прописано положение об ограничении величины бюджетного дефицита страны величиной в 0,35 процента национального ВВП. В нынешнем году, под предлогом «чрезвычайных обстоятельств», «ограничитель» был «временно» отменен. Правительство утверждает, что лимит дефицита будет восстановлен в 2022 году. Однако оппозиция не слишком верит подобным заявлениям. «Никто не верит, что такое действительно произойдет», заявила депутат от Левой партии Гезине Лётш (Gesine Lötzsch).

Правящая коалиция и без того весь 2020 год трещала по швам. Ряд местных исследователей полагает, что искренность мотивов членов большой коалиции, когда они голосуют «в бундестаге и в правительстве за совместные законопроекты», вызывает серьезные сомнения.[vi] Предвыборная гонка в Германии набирает обороты, и вопрос бюджета будет одним из важнейших в борьбе за места в будущем составе парламента. Так, уже упомянутый выше, глава минфина Шольц пойдет на следующие выборы во главе списка СДПГ. И будет претендовать на пост канцлера. Готов ли он «подставиться» под критику оппонентов, открыто призывая игнорировать бюджетные правила, спасавшие Германию от серьезных экономических потрясений на протяжении едва ли не всего послевоенное времени?

Наконец, совершенно неясно, сколько понадобиться выделить средств в случае, если банковская система Франции окажется на грани краха. Весной официальный Париж объявил о программе гарантированных государством займов на общую сумму в 300 млрд. евро. В случае обрушения французских банков, последствия едва ли останутся в пределах национальных границ. В октябре глава наблюдательного совета ЕЦБ Андреа Энриа обозначил «тяжелый, но правдоподобный» вариант развития событий, при котором «объем проблемных кредитов в банках еврозоны может достичь 1,4 трлн. евро», значительно больше, чем в кризисном 2008 году[vii].

При этом чем дольше придется бороться с последствиями пандемии, тем в большую угрозу для экономики будет превращаться один из главных инструментов противодействия кризису, взятый на вооружение ЕЦБ. Косвенно на это намекнул в своем майском решении и Конституционный суд ФРГ, признавший частично незаконной реализуемую Банком программу «количественного смягчения».

По мнению критиков, накачка финансовой системы деньгами в 2008-2009 годах не привела к краху финансовой системы лишь благодаря всеобщей вере заявлениям о «временном» характере предпринятых мер. Кроме того безудержная скупка облигаций подталкивает правительства к ещё большей расточительности. Среди членов ЕС государственный долг Греции, Италии и Испании уже достиг таких масштабов, что его дальнейшее увеличение сразу на десятки процентов может само по себе спровоцировать падение экономики. И вот теперь «на очереди» рискует оказаться Франция.

С другой стороны, если Германия «не захочет»[viii] или не сможет «выкупить» Францию, то под угрозой, в «лучшем» случае, окажется политическое наследие Ангелы Меркель, её «программа обеспечения европейского будущего страны и придания ЕС статуса весомого глобального игрока». Пессимисты же и вовсе опасаются, что номинально экономические проблемы разбудят старые «геополитические инстинкты» и, рано или поздно, подтолкнут немцев к проведению более «эгоистичной» и «агрессивной» во всех смыслах этого слова политике. Чем закончилась подобная линия Германии в период с середины 19 по середину 20 века, все помнят слишком хорошо.

Наконец, едва ли не во всех предыдущих случаях, когда ЕС сталкивался с большими кризисами, Меркель демонстрировала, по мнению критиков, один и тот же порочный подход. Она избегала принятия четких решений до последнего момента. До того, как ситуация начинала принимать критический характер. В случае с возможным «выкупом» Франции этот стиль может сыграть против всех. Если ситуация во французской банковской системе начнет стремительно ухудшаться ко времени парламентских выборов в Германии, конец августа – начало сентября будущего года, Берлин может либо не успеть, либо запоздать с решением.

Падение французского банковского сектора, с последующим, весьма вероятным, обрушением вслед за ним всей 2-й экономики Евросоюза, поставило бы на грань краха весь европейский «политический проект». Весной 2020 года, общий план спасения ЕС стал возможен едва ли не исключительно благодаря смене позиции Берлина по вопросу денежно-кредитной политики на 180 градусов. Смогут ли немцы позволить себе подобные «вольности» в год парламентских выборов – большой вопрос.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs