Фактор Японии в южной части Тихого океана

Фото: TheAustralian[1]

С приходом Ёсихидэ Суги к власти в Японии не утихают дискуссии о возможных изменениях в японской внешней политике, равно как и о подходе нового премьер-министра Индо-Тихоокеанскому (ИТР) наследию Синдзо Абэ. Одним из полюсов идейно-синтетической конструкции выступает южная часть Тихого океана, в которой располагается Австралия – первое государство, официально заявившее о своей принадлежности к ИТР. Вместе с тем Японию связывает длительная, но трагическая история отношений с островной Океанией, где по-прежнему жива память о японском вторжении в годы Второй мировой войны. На современном этапе Токио может использовать идею своей реабилитации перед океанийскими странами для налаживания более тесных связей в южной части Тихого океана, предоставляя официальную помощь в целях развития (ОПР) в качестве компенсации за ущерб, причиненный за время войны.

Япония и Австралия: грани взаимодействия

Позиции Японии южной части Тихого океана неразрывно связаны с её давними партнерскими отношениями с Пятым континентом. Еще в 1960-х гг. Япония стала крупнейшим торговым партнером Австралии в Азии, а опасения австралийских правящих кругов о возрождении милитаризма в Японии после Второй мировой войны сменились приверженностью потенциальному сотрудничеству между двумя государствами.[2] Именно тогда торговля стала основой австралийско-японских отношений. На современном эта Китай[3] потеснил Японию с позиции главного торгового партнера Австралии, но Токио по-прежнему уверенно занимает вторую строчку. По данным торговой статистики ООН, в 2019 г. стоимость австралийско-японской торговли товарами составила US$54,92 млрд. Вместе с тем стороны активно поддерживают инициативу Всеобъемлющего регионального экономического партнерства (ВРЭП) после выхода США из Транстихоокеанского партнерства.

Источник: составлено автором на основе данных торговой статистики ООН[4]

Особое влияние на видение Австралией Японии и наоборот оказала и так называемая «концепция Индо-Тихоокеанского региона». Австралия стала первой страной, официально заявившей о своей «принадлежности к Индо-Тихоокеанскому региону», упомянув об этом в своей Белой книге по оборонной политике от 2013 г.[5] В данном случае стоит учитывать, что сопряжение Индийского и Тихого океанов делает южную часть Тихого океана более привлекательной для Японии, ведь она располагается в самом сердце ИТР, а по её логистическим артериям в Японию поставляются австралийский сжиженный природный газ (СПГ), уголь, железная руда и прочие ресурсы.

Индо-Тихоокеанское видение заняло ключевые позиции во внешнеполитическом видении Австралии как минимум по двум причинам. Во-первых, интерес Австралии к Индо-Пацифике подкрепляется обладанием самой протяженной береговой линией среди государств региона (прим. 4,8 тыс. км), а также значительным объемом австралийского экспорта (42%) через Западную Австралию, побережье которой принадлежит Индийскому океану.[6] Во-вторых,  концепция ИТР нацелена на сдерживание нового потенциального регионального гегемона – КНР, что, с одной стороны, выгодно Вашингтону и его партнерам, но с другой – ведет к хаотизации обстановки в регионе. На сегодняшний день Япония выступает для Австралии одним из ключевых партнеров, от которого Канберра ожидает участия в поддержании регионального баланса сил (не без помощи Соединенных Штатов). Всё это приводит к развитию не только торгового, но и оборонного сотрудничества между двумя государствами.

Если в 1990-х – нач. 2000-х гг. австралийско-японское сотрудничество в области безопасности было обусловлено угрозой со стороны КНДР и международного терроризма, то с 2010-х гг. усиление военной и экономической мощи КНР заставило страны прибегнуть к интенсификации двусторонних отношений.  В 2007 г. австралийский премьер-министр Дж. Говард и его японский коллега Синдзо Абэ подписали совместную декларацию о сотрудничестве в области безопасности, которая позволила проводить ежегодные встречи министров иностранных дел и обороны в формате «2+2».  В мае 2010 г. оба государства заключили Соглашение о поставках и взаимном обслуживании (включает операции по оказанию гуманитарной помощи, борьбе с крупномасштабными бедствиями и др.). В 2012 г. австралийское правительство под руководством Джулии Гиллард подписало с Японией двустороннее Соглашение о защите информации, нацеленное на обмен разведданными. Всё же наиболее противоречивым периодом в двусторонних отношениях Австралии и Японии стали годы премьерства Тони Эбботта (2013-2016 гг.), который попытался вывести отношения обеих стран на качественно новый уровень: сначала Австралия и Япония заключили Соглашение о свободной торговле, а затем – Соглашение о передаче военной техники и технологий. Факт успешного заключения соглашения о ЗСТ, над которым стороны «бились» около девяти лет, повлек за собой слухи о взаимной уступке в виде покупки Австралией японских подлодок ради подписания торгового соглашения.

В ноябре 2020 г. нынешний премьер-министр Австралии Скотт Моррисон нанес официальный визит в Японию. Г-н Моррисон стал первым иностранным лидером, который встретился с новым премьер-министром Японии Ёсихидэ Сугой. Учитывая нынешнюю риторику Канберры в отношении КНР, эта встреча должна была показать, что у Австралии (и Соединенных Штатов) есть союзники в регионе, которые «разделяют их ценности и интересы». Своеобразным подтверждением позиции Японии стало Соглашение о свободном доступе, позволившее бы обеим странам размещать австралийских и японских военнослужащих на своей территории, проводить совместные учения, мероприятия по ликвидации последствий стихийных бедствий и др. Переговоры по австралийско-японскому соглашению длились шесть лет.[7] Более того, если Австралия уже располагает подобными соглашениями с Францией, Малайзией, Новой Зеландией, Сингапуром и США[8], то Япония – только с США, и то с 1960 года[9]. В настоящий момент соглашение ожидает ратификации японским парламентом.

Вместе с тем на негативные последствия австралийско-японского оборонного сотрудничества также указывал профессор стратегических исследований Австралийского национального университета Хью Уайт, по мнению которого более тесное оборонное сотрудничество между Японией и Австралией могло бы не только нанести урон австралийско-китайским связям , но и втянуть Австралию в возможный китайско-японский конфликт из-за территориального спора Дяоюйдао/Сенкаку, ведь теперь австралийской стороне как минимум придется более активно реагировать на территориальные споры обоих государств.[10]

К тому же вслед за Скоттом Моррисоном в Японию прибыл министр иностранных дел КНР Ван И, в ходе переговоров с которым генеральный секретарь японского правительства Кацунобу Като подтвердил намерение Японии «продолжать выстраивать стабильные отношения с Китаем и вместе вносить вклад в региональное и международное сообщество»[11], что контрастирует с более напористой риторикой Австралии касательно КНР, но всё еще может измениться. Во-первых, в ходе переговоров К. Като и Ван И не обошлось без выражения Японией «озабоченности» в связи с конфликтной ситуацией в районе островов Сенкаку (Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море, а также вокруг Гонконга.[12] Во-вторых, 15 декабря министр обороны Японии Нобуо Киси поддержал инициативу Германии направить свое военное судно в Индо-Пацифику, а также выразил надежду на пребывание немецкого корабля в Южно-Китайском море.[13] И, наконец, 21 декабря Япония увеличила свой оборонный бюджет на 2021 г. до рекордных 5,34 трлн. иен (US$51,7 млрд.).[14]

Укрепление связей между Австралией и Японией также может отразиться на активизации австралийской политики в Юго-Восточной Азии, ставшей «ареной» соперничества КНР и Японии. В случае Токио, её тесные отношения с Канберрой могут способствовать развитию отношений Японии с островными государствами южной части Тихого океана. На долю Австралии приходится 94,5% ВВП Южно-Тихоокеанского региона (ЮТР), 98% расходов на оборону и безопасность, а также свыше 40% общего объема официальной помощи в целях развития (ОПР) с начала 2010 г., что позволяет характеризовать ее как лидера в ЮТР.[15]

Океанийское измерение внешней политики Японии

Безусловно, Токио обладает довольно долгой историей взаимоотношений со странами Океании (более долгой, чем, например, КНР). В то же время, история японо-океанийских связей преимущественно ассоциируется с трагическими моментами Второй мировой войны, в ходе которой Япония вела боевые действия в Океании. Сегодня Токио может использовать идею собственной реабилитации перед океанийскими странами для налаживания более тесных связей в ЮТР, предоставляя официальную помощь в целях развития в качестве компенсации за ущерб, причиненный за годы войны. Это подтверждается заявлением экономического советника посольства Японии в Папуа – Новой Гвинее (ПНГ) Сатоши Исоно, в котором он принес извинения за действия японских солдат во время Второй мировой войны.[16] При этом, извинения также выражаются в предоставлении многомиллионной помощи ПНГ.[17]

Островные государства южной части Тихого океана для Японии, равно как и для других ведущих стран региона, обладают целым набором геостратегических преимуществ: обширные исключительные экономические зоны (ИЭЗ); богатство природными ресурсами; выгодное положение как для международной торговли, так и для базирования вооруженных сил; и, что особенно важно, – рост степени внутриполитической стабильности в последние годы. По мере роста международной торговли через южную часть Тихого океана в среднесрочной и долгосрочной перспективе будут проходить всё бо́льшие объемы товаров, а выгодное географическое положение океанийских стран будет способствовать их становлению в качестве важных логистических пунктов. Кроме того, обширные исключительные экономические зоны небольших по площади суши государств Океании являются источниками природных ресурсов и могут быть полезны для экономического роста Японии, пусть и не в столь внушительных масштабах.

Исключительные экономические зоны стран Океании
Источник: Pacific Data Hub[18]

Например, японские компании выступают важными инвесторами в экономику Папуа – Новой Гвинеи, а сама Япония – крупный потребитель папуа-новогвинейских ресурсов, включая нефть, газ и медь. Поставки сжиженного природного газа (СПГ) из Папуа – Новой Гвинеи составляют около 5% от японского импорта СПГ. Особое внимание привлекают вопросы торговли рыбными и лесными ресурсами, учитывая, что Япония выступает одним из крупнейших импортеров древесины в мире. Общий объем торговли Японии и ПНГ превышает US$2,5 млрд., в то время как японская торговля с Новой Каледонией, Фиджи и Французской Полинезией составляет US$263 млн., US$136 млн. и US$110 млн. соответственно.

Источник: составлено автором на основе данных торговой статистики ООН[19]
Список учтенных партнеров в Океании: Папуа–Новая Гвинея, Фиджи, Соломоновы Острова, Вануату, Палау, Науру, Кирибати, Федеративные Штаты Микронезии, Французская Полинезия, Острова Кука, Новая Каледония, Самоа

Несмотря на тот факт, что на фоне стратегической конкуренции ведущих держав Тихого океана, разворачивающейся в Океании, торговля занимает важное место, она должна дополняться инфраструктурной связью – строительством портов, автомобильных и железных дорог, обеспечением доступа к электричеству и т.д. Поэтому в связи со всё более активным вовлечением Китая в дела южной части Тихого океана наблюдается рост интереса к региону не только со стороны Австралии, но и Японии в предоставлении всё бо́льшего объема материальной помощи островным государствам.

Иностранная помощь имеет приоритетное значение для стран южной части Тихого океана, преимущественно ввиду их слаборазвитой инфраструктуры, низкого уровня жизни и качества здравоохранения, а также высокой уязвимости перед стихийными бедствиями. Согласно данным Института Лоуи, за период 2000-2020 гг. государствам Океании было предоставлено свыше US$$20,44 млрд. помощи на реализацию почти 35,6 тыс. проектов в области развития инфраструктуры, образования, здравоохранения и государственного управления.[20] На современном этапе Япония (US$1,52 млрд., 7518 проектов) выступает четвертым донором в южной части Тихого океана, уступая Австралии (US$8,77 млрд. 35,6 тыс. проектов), Новой Зеландии (US$1,79 млрд, 2165 проектов), КНР (US$1,76 млрд., 827 проектов). Главными направлениями японской помощи являютсяПапуа – Новая Гвинея (US$313 млн.), Самоа (US$168 млн.) и Соломоновы Острова (US$162,61 млн.).[21] Безусловно, учитывая объемы двусторонней торговли, а также ОПР со стороны Японии, довольно легко предположить, что основным государством Океании, на которое Токио сделает ставку в налаживании контактов в южной части Тихого океана, станет Папуа – Новая Гвинея – крупнейшее (462 840 кв. км.; 8,6 млн чел.) и наиболее обеспеченное природными ресурсами (газ, золото, серебро, медь, никель и др.) государство Южно-Тихоокеанского региона. Папуа – Новая Гвинея также является главным бенефициаром официальной помощи в целях развития в Океании (6,91 млрд долл. в 2010–2020 гг.).[22]

Важно подчеркнуть, что 86% (US$1,31 млрд.) помощи Японии предоставляется в виде грантов, и только 14% (US$212,72 млн.)в виде кредитов. В данном случае Токио пользуется стратегией, схожей с австралийской: с 1996 г. Австралия предоставляет помощь государствам южной части Тихого океана исключительно в форме грантов[23].

В период пандемии COVID-19 Япония оказала помощь странам Океании на сумму US$59,85 млн., основными бенефициарами которой стали Фиджи (US$23,37 млн.) и Соломоновы Острова (US$26,14 млн.).[24] 25 июня 2020 г. Япония также выделила Папуа – Новой Гвинее около US$17 млн. на поддержку сектора здравоохранения, а также закупку катеров для обеспечения безопасности на море и телекоммуникационного оборудования.[25]

Источник: составлено автором на основе Института Гриффита[26]

В то же время, стоит заострить внимание на нескольких инфраструктурных проектах Японии в южной части Тихого океана: модернизацию портов на Кирибати (The Project For Expansion of Betio Port, US$36.94 млн., 2014 г.) и Вануату (The Port Vila Lapetasi International Multi-Purpose Wharf Development Project, US$37.90 млн., 2018 г.). Подобные инфраструктурные проекты интересны тем, что пока японская сторона занималась их реализацией, мировые СМИ не писали о планах Японии обеспечить себе военно-морское присутствие в ЮТР, используя новые порты для воплощения своих военных амбиций. Вместе с тем любой инфраструктурный портовый проект КНР в южной части Тихого океана автоматически воспринимается как попытка милитаризации Океании. Военно-морская база (причал) Ломбрум на о-ве Манус (ПНГ), военная база Black Rock Camp (Фиджи), Порт Луганвилль на о-ве Эспириту-Санто (Вануату) – все эти проекты привлекли значительное внимание прессы, ведь на право их реконструкции претендовал Китай, который, важно понимать, первым в мире сосредоточился на повышении эффективности инфраструктурных связей, которые являются необходимым условиям для дальнейшего развития международной торговли.[27]

В сентябре 2020 г. появилась информации о возможных работах Китая по мелиорации земель на Кирибати – островном государстве в самом сердце Полинезии, которое одновременно располагается в четырех полушариях Земли, а также обладает богатыми запасами рыбы и огромной ИЭЗ в 3,5 млн кв. км. В сентябре 2019 г. Китай и Кирибати восстановили свои дипломатические отношения, а Тайвань объявил о разрыве отношений с полинезийским государством. Кирибати уже давно привлекает внимание мирового сообщества к проблеме изменения климата, поскольку ее населенные атоллы постепенно поглощаются водами Тихого океана. Австралия и Соединенное Штаты, в свою очередь, достаточно долго игнорировали эту проблему, но на неё откликнулся Пекин. Теперь Китай планирует восстановить утраченные земли, подняв и укрепив ушедшие под воду атоллы и построить в Кирибати два крупных порта.[28] Безусловно, возникла и ответная реакция с австралийской, которая опасается расширения военно-морского присутствия КНР.[29]

Столь разная реакция на инфраструктурные инициативы Японии и КНР в Океании говорит о необходимости наличия определенного уровня доверия со стороны Австралии для реализации крупных проектов в Океании, которым Япония наверняка обладает в полной мере. С другой стороны, как справедливо отметил посол КНР в Папуа – Новой Гвинее Сюэ Бин в ответ на критику китайского рыбопромыслового проекта на папуа-новогвинейском о-ве Дару, коммерческое сотрудничество между двумя суверенными государствами в современном мире не требует предварительного согласия третьей стороны.

Кирибати обладает важным геостратегическим значением – на западе полинезийское государство граничит с Маршалловыми Островами (находятся в ассоциации с Соединенными Штатами), где на атолле Кваджалейн располагается аэродром Бухольца, который служит перевалочным пунктом для американских частей, пересекающих Тихий океан,[30] а также испытательный полигон им. Рональда Рейгана (база программ ПРО и космических исследований). Севернее Маршалловых Островов находится и о-в Уэйк, который также играет значительную роль в качестве транспортного узла американской армии.[31]

Ближайшей к Океании территорией Японии, привлекающей особый интерес, является остров Минами-Торисима (входит в округ Огасавара в составе префектуры Токио), расположенный почти в 2 тыс. км. к юго-востоку от Токио в Тихом океане.[32] С 1935-1936 гг. на о-ве находится взлетно-посадочная полоса (ныне её протяженность составляет около 1,37 км.) и метеорологическая станция.[33] Сегодня техническим обслуживанием ряда островных объектов, включая небольшой аэропорт, заправкой самолетов, поставкой продовольствия и др. занимаются силы Самообороны Японии. Остров также обладает довольно обширной ИЭЗ[34], а в 2018 году японские исследователи обнаружили месторождение близ Минами-Торисимы, содержащее более 16 млн. тонн редкоземельных металлов.[35] Считается, что Токио активизировало свои усилия по их разведке и добыче из-за экспортной зависимости от КНР в данном сегменте.[36] В июле 2020 г. тогдашний министр обороны Японии Таро Коно нанес визит на этот остров и заявил, что на фоне активизации КНР в Тихом океане Японии нужно «серьезно подумать о защите Тихого океана».[37] Ожидается, что в 2022 году на Минами-Торисиме завершится строительство 160-метрового причала набережная (проект министерства земли, инфраструктуры, транспорта и туризма Японии.[38]

Географическое положение и виды о-ва Минами-Торисима (Япония) по отношению к южной части Тихого океана
Источник: составлено автором на основе картографических данных Google и Nikkei Asia Review[39]

Однако говорить о прямом военном присутствии Японии в самой Океании пока не приходится, разве что о заходе японских военных кораблей в порты юга Тихого океана. Еще в сентябре 2018 г. в Папуа – Новую Гвинею (в г. Порт-Морсби) впервые за четыре года прибыло судно морских сил самообороны Японии JS Sazanami.[40] В 2019 г. папуа-новогвинейский г. Рабаул также посетило военное тренировочное судно JS Kashima.[41] Тогда же японский посол в ПНГ заявил о развитии сотрудничества Японии и ПНГ в целях развития, обойдя стороной тему обороны. Всё же на фоне слухов о возможном появлении военно-морских баз в Океании, а также обострения австралийско-китайских отношений существует пусть и маловероятная возможность бо́льшего участия Токио в оборонных делах южной части Тихого океана с подачи Канберры.

В любом случае активизация ряда ведущих стран Тихого океана в Океании говорит о росте её геостратегической значимости на фоне усиления региональной конкуренции. С большой долей вероятности степень влияния Японии в южной части будет зависеть от уровня её отношений с Австралией. Впервые за долгие годы одним из ключевых направлений в отношениях двух стран стала не только торговля, но и оборона, что является прямым следствием трансформации региональной архитектуры. Вероятно, стоит ожидать и более интенсивных обсуждений участия Японии в разведывательном альянсе «Five Eyes».

В то же время, дискуссии об использовании портов для постоянного базирования ВМФ Австралии, КНР и других стран в южной части Тихого океана могут стать предпосылкой будущей милитаризации Океании. Это подтверждается рядом положений Декларации Боэ, подписанной в 2018 г. странами-участницами Форума Тихоокеанских островов, где говорится о возрастающем значении вопросов обороны в южной части Тихого океана[42], но нужно ли это самим океанийским государствам – иной вопрос. Вероятно, для стран Океании более приоритетной стратегией выступает интеграция в более обширный Тихий океан посредством реализации проектов в области инфраструктуры, образования, здравоохранения при помощи ведущих стран Тихого океана, нежели чем участие в потенциальной милитаризации региона.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs