ENGLISH
10:48 08.12.2020 • 
Значение Монголии во внешней политике Соединённых Штатов обусловлено важным стратегическим положением этой азиатской страны, зажатой между Китаем и Россией.
Вашингтон видит в укреплении своих позиций в Монголии возможность опосредованного влияния на политические и экономические процессы в Северо-Восточной Азии - регионе, географически охватывающем восточные и северные территории России, и к которому геополитически прилегают Юго-Восточная Азия, Южная Азия и постсоветская Средняя Азия.
В Северо-Восточной Азии отсутствуют универсальные интеграционные модели и проекты безопасности, одинаково приемлемые для стран всего региона. Западные «тяжеловесы» (США, ЕС) предпочитают выстраивать со странами региона негибкие системы безопасности, жёстко конкурирующие с аналогичными проектами других стран (1). Американская дипломатия силится сколотить в Северо-Восточной Азии региональные союзы в стиле времён холодной войны, и Монголию она видит в рядах своих союзников.
Улан-Батор не против сотрудничества с США, но в таком формате, который бы не представлял угрозы для соседей – России и Китая. Темпы и ракурс дипломатической активности Вашингтона на монгольском направлении обусловлены общей внешнеполитической позицией сил, контролирующих администрацию президента США.
При президенте Трампе США стали пятым государством, с которым Монголия подписала соглашение о стратегическом сотрудничестве, но в целом Белый дом обращал мало внимания на Монголию. Как результат, объём американской финансовой помощи для Монголии при нём упал почти в четыре раза, с $46 млн. в 2018 г. до $12 млн. в 2020 г.(2).
С приходом Джо Байдена ситуация может измениться ввиду провозглашаемого демократами более жёсткого подхода при решении внешнеполитических задач для противодействия Китаю и России. Вашингтон заинтересован в вовлечении Монголии в военно-политические союзы со своими региональными союзниками – Японией, Южной Кореей, Тайванем и Индией.
При этом необходимо принять во внимание, что в Индо-Тихоокеанской стратегии США Россия обозначена как враждебный игрок (malignactor), в то время как Монголия – как важный партнёр (importantpartner). Администрация Байдена наверняка будет стремиться к увеличению удельного участия Улан-Батора в контролируемых им региональных структурах безопасности. Тем самым Улан-Батору будут предлагать поддержать политику Вашингтона по сохранению американского глобального лидерства вопреки складывающимся мировым трендам, явно указывающим на скорую утрату Соединёнными Штатами такового.
Такой подход противоречит принципу «третьего соседа» - базовому понятию монгольской внешней политики, согласно которому Монголия укрепляет сотрудничество с государствами, с которыми она непосредственно не граничит, для баланса российского и китайского влияния в регионе. «Третий сосед» - это не фиксированный выбор Улан-Батора, а гибкий стиль поиска противовесов через открытость к взаимодействию со многими державами. «Третьим соседом» Монголии, кроме США, являются ЕС, Южная Корея, Индия, Япония и др., а также группы государств (АСЕАН).
Отказ от принципа «третьего соседа» спровоцирует крушение устоявшейся модели безопасности в Северо-Восточной Азии с неизбежными последствиями для прилегающих регионов – Средней Азии, Юго-Восточной Азии и т.д. Улан-Батор, придерживаясь политики добрососедства, на это, без сомнения, не пойдёт. Вашингтон может лишь предложить Монголии активное сотрудничество на определённых направлениях, чтобы как-то сбалансировать влияние Москвы или Пекина, но не более.
Сухопутная замкнутость Монголии – серьезный вызов для монгольской экономики. В этих условиях Улан-Батор стремится к диверсификации экономики, но вряд ли США в состоянии существенно в этом помочь на этом направлении. Монголия для США – всего лишь 145-й по значимости торговый партнёр с обоюдным товарооборотом $217 млн.(3). Вашингтон не способен стать лидером процесса структурной перестройки существующей экономической модели, при которой 50% монгольского ВВП формируются за счёт экспорта, в т.ч. полезных ископаемых. Американские эксперты смотрят на монгольскую экономику сквозь призму геополитики. Как далекий «третий сосед», США не озабочены состоянием монгольской промышленности или соотношением экспорта/импорта.
Взгляд Китая и России, как непосредственных соседей Монголии, отличается от американского реальной готовностью к внешнеэкономическому сотрудничеству. С российской стороны под это уже заложена законодательная и теоретическая база (свободная зона «Алтанбулаг» и др.) (4). На Китай приходится 84% монгольского экспорта, доля китайского капитала в монгольской экономике постоянно растёт. При определенных условиях Улан-Батор может согласиться на предложения американцев снизить зависимость от китайского экспорта, но не пойдёт на меры, могущие подорвать неконфликтный характер монгольско-китайского партнёрства как такового.
«Овладеть» Монголией Вашингтону помешают не только нежелание самих монголов превращать свою страну в американского сателлита, но и наметившееся в XXI веке окончательное перераспределение глобальных торговых потоков в пользу Азии. Уход в американский лагерь означал бы для Улан-Батора сужение экономических контактов с Россией и Китаем при невозможности Вашингтона эффективно заполнить те ниши в монгольской экономике, откуда ему хотелось бы выдавить Москву и Пекин.
Кроме того, союзники США (Индия, Южная Корея, ЕС) не избегают прямого сотрудничества с Монголией без посредничества США. И здесь Монголия становится фактором некоего внешнеполитического торга: за потенциальные уступки Вашингтону в деле сотрудничества с Монголией его союзники могут потребовать для себя преференций в других вопросах.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
2) https://thediplomat.com/2020/12/how-changing-us-administrations-shape-mongolia-us-relations/
3) https://ustr.gov/countries-regions/china-mongolia-taiwan/mongolia
4) http://altanbulag.gov.mn/backend/f/ZnXhR7iSMv.pdf
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
