Историческая память и сила интерпретации: как нарративы влияют на внешнюю политику

Фото: rian.com.ua

На площадке Российского совета по международным делам (РСМД) состоялась онлайн-дискуссия на тему: «Как нарративы в общественном сознании влияют на внешнюю политику».

В ходе обсуждения выступавшие поделились своими представлениями и идеями касательно проблем восприятия общественных нарративов, а также обсудили доклад «Пробелы и совпадения. Исследование нарративов в общественном сознании Германии, России и Украины».

В качестве наиболее чувствительных нарративов авторы выбрали пять из них: голод 1933 года в Советском Союзе, распад СССР в 1991 году, проблему различий в восприятии НАТО на Украине и в России, события Евромайдана, вхождение Крыма в состав России и события на Донбассе после смены власти в Киеве.

Термин «нарратив» впервые стал использоваться историографами второй половины ХХ века (прежде всего английским историком и философом Арнольдом Тойнби), рассматривавшими исторические события в контексте рассказа об этих событиях и неразрывно связанные с их интерпретацией. Инициаторы и участники доклада считают, что глубокое понимание нарратива может повысить эффективность коммуникации представителей разных стран и культур и помочь в разрешении конфликтов. Но действительно ли это возможно в современных условиях? На этот вопрос ответили участники виртуального круглого стола.

Какую именно историю мы изучаем?

Ведущий сотрудник Центра постсоветских исследований ИМИ МГИМО, эксперт РСМД Юлия Никитина напомнила, что в свое время ректор МГИМО (У) МИД России Анатолий Торкунов был сопредседателем Российско-польской группы по сложным вопросам. Группа была основана по согласию внешнеполитических ведомств обеих стран в 2002 году, но до 2008 года не могла работать из-за многочисленных противоречий. Сейчас эта структура также не может возобновить свою работу. В 2010 году была опубликована содержательная книга «Белые пятна – черные пятна: сложные вопросы в российско-польских отношениях». Однако изначальный план заключался в том, чтобы два историка (по одному с российской и польской сторон) обсудили один вопрос. Этого не произошло, и в каждой главе этого труда представлены два «параллельных» текста, написанных русским и поляком. Таких примеров, когда попытка собрать некую международную группу чаще всего наталкивается на принципиальные разногласия, очень много. «Польский и украинский дискурсы наиболее заметны в этом смысле, но нюанс в том, что это скорее правило, нежели исключение», - отметила Ю.Никитина.

Не менее важен другой вопрос: какими историями мы обмениваемся, когда встречаемся с коллегами по экспертному сообществу из других стран? Естественно, что можно отмечать какие-то более узкие академические вопросы, но на уровне массового сознания, когда мы думаем про себя, воспроизводятся устойчивые стереотипы, а не тезисы академических трудов. Особенно показательно это для тех стран, которые находятся в фазе открытого противостояния между собой. По словам журналистов, выезжавших в зоны межэтнических конфликтов на постсоветском пространстве, от представителей этносов, которые находились в конфликтной зоне, они слышали истории, как бы зеркально отражающие фобии друг друга, будь то истории обращения с пленными или военные действия. Менялось лишь название этноса, который это совершал. Проект, задуманный и осуществленный экспертами России, Германии и Украины, учитывает взгляд на историю общества в целом, а не только политических кругов, поскольку в рамках академического обсуждения не все аспекты восприятия общего прошлого учитываются должным образом. Официальный дискурс известен очень хорошо, поскольку учебники той или иной страны изучить достаточно просто. Но не менее важен социальный аспект, который зачастую игнорируется. «Как проживают историю следующие поколения, как они пытаются адаптироваться к последствиям различных исторических событий в экономике, в образовании и в социальной сфере? Эти вопросы зачастую не находят должного понимания у исследователей. Не было ли, например, гендерное равенство в Советском Союзе отчасти обусловлено тем, что мужская часть населения понесла большие потери в годы Второй мировой войны? Все эти вопросы необходимо тщательно изучать. Тогда история перестанет быть абстрактным инструментом внешней политики и взаимных обвинений и станет источником роста и развития общества», - заметила Ю.Никитина.

Тему продолжила аналитик Центра социально-политических исследований Института развития интеграционных процессов Всероссийской академии внешней торговли (ИРИП ВАВТ), доцент Финансового университета при Правительстве РФ, эксперт РСМД Екатерина Чимирис. По ее словам, несмотря на то, что Россия и ее ближайшие соседи часто заявляют о значительном интересе друг к другу, есть очень слабое понимание того, как именно история трактуется у наших соседей. Поверхностные суждения и мифы заменяют полноценный диалог. По ее мнению, важный плюс нового доклада заключается в том, что в процессе диалога никто не заставляет его участников принимать другую точку зрения, но мы, как минимум, должны ее знать и попытаться понять, если мы настроены на дальнейшее развитие отношений. Главная негативная тенденция заключается в том, что и у нас, и у наших ближайших соседей господствует представление о том, что нам все о друг друге все понятно, мы разошлись бесповоротно и навсегда и можем воспринимать друг друга либо как конкуренты, либо как соперники на идеологическом поле. Украина, согласно официальным заявлениям ее политиков, «стремится в Европу», а у России свой собственный путь и нам даже думать друг о друге не стоит. Новое исследование открывает «окно возможностей» и показывает, что при выстраивании отношений между странами необходимо учитывать широкий исторический контекст, в котором периоды сотрудничества и конфронтации чередуются подобно волнам экономического развития.

В частности, в докладе уделяется особое внимание постмайданным нарративам на Украине. Авторам доклада было важно систематизировать их. Правда, «евромайданный» дискурс не настолько обширен, как вопрос о послевоенных перипетиях истории или спор о том, почему распался СССР. «В чем основные слабые места данного трехстороннего проекта? Во-первых, очень часто мы слышим критику о том, что Германия как инициатор могла оказывать значительное влияние на полученные результаты. Важно учитывать, насколько страна, которая инициирует процесс диалога, оказывает решающее влияние на его результаты и может диктовать свою повестку», - отметила Е.Чимирис.

Аналитик Института развития интеграционных процессов Всероссийской академии внешней торговли (ИРИП ВАВТ), главный редактор Центра поддержки и развития общественных инициатив «Креативная дипломатия», эксперт РСМД Виктория Иванченко напомнила, что еще в 2018 году по итогам российско-германских экспертных встреч и совместного проекта «Размышление о конфликтах» был выпущен доклад «Слепые пятна» в диалоге между Россией и Западом». Особенность этого документа в том, что Германия в нем выступала от лица «коллективного Запада», то есть нарративы представлялись в целом от лица всего западного сообщества и со стороны России соответственно. Украина там была выделена совершенно отдельным пунктом и рассматривалась скорее как объект интереса обеих стран. В отличие от него новый доклад уделяет внимание отдельным проблемам вокруг непосредственно Украины. Это видно и по его структуре, в которой отдельно выделен так называемый «голодомор» (голод 1932-1933 годов в СССР, трактуемый националистическими украинскими историками как геноцид украинцев), Вторая мировая война, распад СССР, обретение независимости и «евромайдан». «Первое, что читателю бросится в глаза, это субъективизм экспертов, преодолеть который полностью так и не удалось. Мы пытались включить в рассмотрение обозначенных проблем более широкие круги представителей разных регионов страны. Но, если посмотреть на саму Украину, то отношение к одним и тем же страницам прошлого в ней кардинально отличается, и, несмотря на события рубежа 2013-2014 годов, эти различия сохраняются», - заметила она.

Почему политики так часто говорят об истории?

Руководитель группы стратегических оценок Центра ситуационного анализа ИМЭМО РАН им. Е.М. Примакова, эксперт РСМД Сергей Уткин подчеркнул, что глубокое изучение исторической памяти и связанных с ней узловых проблем имеет огромное значение для перспектив развития современного общества, причем не только для России и ее соседей. Например, в массовом общественном сознании начала 2000-х годов утвердилось представление о том, что госсекретарь США Колин Пауэлл был одним из самых активных сторонников вооруженного свержения режима Саддама Хусейна в Ираке. Поводом к тому стало его знаменитое выступление в Совете Безопасности ООН 5 февраля 2003 года, за месяц до начала вторжения, где он показал с трибуны пробирку с белым порошком, заявив, что в ней содержится образец оружия массового уничтожения. На самом деле Пауэлл, в отличие от министра обороны Дональда Рамсфельда и вице-президента Роберта Чейни изначально выступал против силового вмешательства в иракские дела, предпочитая продолжать политику сдерживания и санкций. Но визуальные впечатления оказались очень сильны, и они повлияли на формирование образа этого политика как одного из наиболее ярких инициаторов войны в Ираке.

«Багаж общеизвестных знаний очень ограничен, и поэтому нам необходимо на экспертном уровне анализировать причины формирования стереотипов и их влияния на текущую реальность. То же самое можно сказать и о движении Black Lives Matter, которое стало возможным не из-за появления каким-то новых данных о расовых проблемах в США, а именно из-за актуализации нового нарратива, продвигаемого активными политическими группами», - заметил эксперт.

Эксперт РСМД Константин Пахалюк высказался более категорично. По его словам, не следует слишком близко к сердцу принимать слова политика, выступающего на исторические темы. Его отношение к прошлому нередко носит инструментальный характер, он меняет историю на симпатии определенных социальных слоев, успех на выборах и дальнейший карьерный рост. Скорее нужно задаться вопросом: почему современные политики все чаще начинают говорить о прошлом? Чаще всего это происходит из-за того, что формируется новый дискурс, в укреплении которого заинтересована та или иная политическая сила, а вместе с ней – новые ценности и их иерархия, с позиций которых идет эксплуатация политических мотивов и стремление закрепить их законодательно. Это актуально как для современных стран Западной Европы и США, так и для бывших республик СССР.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs