Саммит ЕС: борьба вокруг планов спасения экономики обещает быть жаркой

В минувшую пятницу в режиме видеоконференции прошел саммит Евросоюза, на котором руководители государств-членов пытались согласовать вопрос об источниках финансирования планов вывода европейской экономики из рецессии, вызванной коронакризисом. Однако результаты, по оценкам европейских СМИ, оказались более чем скромными. «Евроньюс» назвала саммит «почти безрезультатным».

Темой виртуального обсуждения стали предложения Еврокомиссии по финансированию восстановления экономики стран-членов ЕС, пострадавших в результате «тяжелейшего за всю его историю» экономического кризиса, вызванного пандемией коронавируса. По плану Европейской комиссии (ЕК) предполагается создать фонд восстановления европейской экономики размером в 750 млрд. евро, которые будут направлены в наиболее пострадавшие в ходе коронакризиса регионы и отрасли хозяйства. Чиновники в Брюсселе предлагают выделить 500 млрд. евро в виде безвозмездных грантов, а оставшиеся 250 млрд. – в форме кредитов. Для пополнения фонда восстановления, руководство Германии и Франции предлагает занимать деньги на финансовых рынках. Для чего предполагается создать некий механизм «общего долга ЕС». Фонд восстановления должен просуществовать до 2024 года. Выплаты задолженности, привлеченной при создании фонда, начнутся в 2028 году и должны быть полностью завершены не позднее 2058 года. Для одобрения решения, требуется согласие всех членов Союза.

В рамках второй части «плана спасения» Еврокомиссия предлагает перераспределение 1.1 трлн. евро в рамках общего бюджета Евросоюза на 2021-2027 годы. Предполагается выделять ассигнования таким образом, чтобы стимулировать как меры восстановления, так и развитие тех направлений общей социально-экономической политики Сообщества, которые призваны сыграть ключевую роль в укреплении позиций ЕС в условиях меняющегося миропорядка. Конечная цель - превратить ЕС в «климатически нейтрального, цифрового и социального» «сильного глобального игрока будущего».

Вопрос о расходах Сообщества всегда порождает острые дискуссии и глубокие противоречия между государствами-участниками. Поэтому и глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, и председатель Евросовета Шарль Мишель, заранее старались избежать формирования завышенных ожиданий от предстоящей встречи. По итогам он-лайн переговоров, фон дер Ляйен пыталась демонстрировать оптимизм: «Лидеры единодушно согласились с тем, что суровость этого кризиса диктует амбициозный совместный ответ, сочетающий в себе солидарность, инвестиции и реформы». «…Многие лидеры обязались сделать всё возможное для достижения соглашения в ближайшее время»[i]. Тем не менее, по мнению большинства европейских СМИ и экспертов, никаких «существенных подвижек» достичь не удалось[ii].

Серьезные расхождения вызывает большинство пунктов гипотетического «плана спасения». Размер общего фонда, пропорция между грантами и займами, критерии выделения различных видов помощи, условия предоставления ассигнований, способы и сроки погашения долговых обязательств, которые будут аккумулированы в фонде. Четверка «бережливых стран», включающая Нидерланды, Австрию, Швецию и Данию, которых также активно поддерживает Финляндия, «предлагают выделять кредиты и требовать при этом проведения реформ». Крайне чувствительным является вопрос об источниках выплаты многомиллиардной задолженности, которая образуется в случае формирования фонда из средств, заимствованных на открытом рынке. Речь, по-видимому, будет идти о введении новых налогов и сборов на уровне всех государств ЕС. Ведущие страны Сообщества затрагивают вопрос о возможном снижении своих взносов в общий бюджет ЕС, «скидках», в случае, если они согласятся пополнить «спасательный фонд». По мнению «Евроньюс», «прорывом» стало согласие Германии «с идеей раздела долгового бремени всеми странами». Теоретически, это открывает для ЕС возможность заимствований «от имени всех своих членов».

Первоначальная реакция ЕС на эпидемию коронавируса, как на национальном, так и на «союзном» уровне оказалась крайне медленной и разобщенной. Это тем более удивительно, что к концу 2019 года, большинство стран ЕС уже балансировали между стагнацией и рецессией. То есть власти государств-членов должны были иметь наготове планы реагирования на растущую угрозу экономического спада.

В конце марта первый он-лайн саммит ЕС зафиксировал глубокие разногласия, и вновь вывел на поверхность многие финансово-экономические противоречия, впервые давшие о себе знать в годы глобальной рецессии 2008-2009 годов. И затем окончательно превратившиеся в одну из острейших политических проблем Союза в 2012 – с началом кризиса еврозоны. Вот и теперь, представители ряда южных стран Евросоюза, которых «северяне» давно обвиняют в «чрезмерных тратах», едва сдерживали свое возмущение. Они заявили, что государства-члены продемонстрировали «неуважение» друг к другу.

Относительно быстро среагировал лишь ЕЦБ. Как и в 2008 году, Центральный банк Европы принялся скупать государственные и корпоративные облигации на сотни миллиардов евро. Для этого Банк даже отказался от ограничений по объемам и номенклатуре бумаг, добровольно взятых на себя прежде. И теперь ведомство Кристин Лагард, по сути дела, напрямую финансирует правительства и компании целого ряда стран ЕС. Что категорически противоречит первоначальным замыслам создателей единого европейского финансового института.

По мнению критиков, накачка финансовой системы деньгами в 2008-2009 годах не привела к краху финансовой системы лишь благодаря всеобщей вере заявлениям о «временном» характере предпринятых мер. Кроме того безудержная скупка облигаций подталкивает правительства к ещё большей расточительности. Между тем, государственный долг ряда стран Европы, в первую очередь, Греции, Италии и Испании, уже достиг таких масштабов, что его дальнейшее увеличение сразу на десятки процентов может само по себе спровоцировать падение экономики. Таким образом, чем дольше придется бороться с последствиями пандемии, тем в большую угрозу для экономики будет превращаться один из главных инструментов борьбы с кризисом, взятый на вооружение ЕЦБ. Косвенно на это намекнул в своем майском решении и Конституционный суд ФРГ, признавший частично незаконной реализуемую Банком программу «количественного смягчения».

Однако даже экстренные меры ЕЦБ были не в состоянии предотвратить обвал всех без исключения европейских экономик вследствие административных мер, ограничивших хозяйственную деятельность и социальную жизнь. Причем падение носило весьма неравномерный характер среди государств-членов. Самые «закредитованные» государства пострадали сильнее других. Политики принялись выдвигать «бесчисленные» инициативы по спасению европейского хозяйства. Зазвучали призывы превратить бюджет ЕС на следующую семилетку в новый «План Маршалла». Наибольшее внимание привлек план минфина Франции о создании временного фонда пост-кризисного восстановления для выпуска общих облигаций Сообщества. В поддержку предложения выступили Париж, Рим и Мадрид. Руководство ЕЦБ также активно поддержало идею.

В конце первой декады апреля, министрам финансов стран-членов понадобилось трое суток, чтобы всё-таки согласовать предварительное соглашение об общем фонде на сумму в 540 млрд. евро, призванном смягчить последствия коронакризиса для экономик стран-членов. При этом сторонникам «бережливого» подхода удалось ограничить использование средств фонда лишь мероприятиями в области здравоохранения. Что касается общих евробондов, то вопрос об их эмиссии остался не только нерешенным, но и поставил Союз на грань очередного раскола.

Скептики упирают на рискованность совместных заимствований при отсутствии общей бюджетной и денежно-кредитной политики. Указывают, что «безвозмездные» для получателей гранты должны будут оплатить другие государства-члены. То же самое «богатым» придется делать и в случае дефолта одной или нескольких наиболее уязвимых в финансово-экономическом отношении стран Сообщества. Напоминают, что в рамках ЕС уже действуют такие общие инструменты экономического стимулирования, как Европейский стабилизационный механизм и Европейский инвестиционный банк. Наконец, реализация плана выпуска «общего долга» едва ли начнется раньше следующего года.

Их оппоненты делают всё больший акцент на возможных политических последствиях отказа от «солидарного решения». Отсутствие быстрых и объемных мер финансовой помощи уже придало новый импульс евроскептикам и суверенитистам в ряде стран Евросоюза. Так, по данным The Economist, в Италии, 3-й экономике ЕС, в начале апреля опросы показали готовность 53% населения покинуть еврозону или даже ЕС. Находящийся в оппозиции лидер самой популярной на сегодня итальянской партии - «популистской» «Лиги», Маттео Сальвини, уже неоднократно призывал соотечественников решительно осудить берлинских и брюссельских «финансовых хищников». Премьер-министр Испании, 4-й экономики Евросоюза, также регулярно выступает с предупреждениями о риске «утраты доверия» к ЕС в случае отсутствия масштабной финансовой помощи.

В пользу единой Европы играет то, что нынешние национальные карантины, остановка целых отраслей экономики, а также кардинальные ограничения трансграничного перемещения товаров и людей являются следствием целенаправленно принятых политических решений. В этой связи, существует оптимистичный сценарий, согласно которому коронакризис уже подтолкнул власти ведущих стран к превентивным действиям - тем самым, помимо прочего, у них появился шанс нейтрализовать факторы, толкавшие к новой рецессии не только Европу, но и весь мир. Вместе с тем, сегодня экономическая активность, как на национальном, так и на глобальном уровне, подавляется в решающей мере немонетарным фактором – пандемией. Поэтому монетарные методы стимулирования экономики могут и вовсе не сработать.

Пессимистичный прогноз основывается на представлении о том, что пандемия станет спусковым крючком долговременного экономического спада, вдобавок, усугубив его. Экономике еврозоны в нынешнем году предсказывают падение от 7 до 10 процентов. Это в два раза больше, чем в ходе кризиса 2009 года. И даже «сотни миллиардов евро», о которых говорят европейские политики, могут оказаться недостаточной суммой для относительно быстрого преодоления последствий коронакризиса - в значительной степени, вследствие глобального характера его воздействия на всю систему мирохозяйственных связей.

Как не устает повторять Эмманюэль Макрон, «если кризис расширит раскол между экономиками блока, то европейский проект может взорваться»[iii]. Резко обозначившаяся в ходе коронакризиса внутренняя слабость и разобщенность ЕС грозит блоку превращением в периферию мировой политики. В условиях, когда странам-членам понадобилось несколько месяцев чтобы с огромным трудом наладить помощь друг другу в борьбе с вирусом, неизбежно возникают вопросы об их способности совместно противостоять экономическому спаду. Как отмечает The New-York Times, даже перед лицом беспрецедентного экономического кризиса, спровоцированного пандемией, уже унесшей жизни более чем 50 тысяч граждан ЕС, богатые северные страны Европы по-прежнему не горят желанием субсидировать дешевые кредиты для понесших наибольший урон государств с юга. Вероятно, они опасаются, что политико-экономические последствия коронакризиса и без того будут носить фундаментальный характер: существенно вырастут дефициты госбюджетов, подскочат показатели внешней задолженности.

Оптимисты надеются, что коронакризис «естественным» образом оставит в прошлом разговоры о «Европе двух скоростей». Вынудив экономически слабые государства, включая тех, кто прежде не торопился вступить в зону евро, ускорить процесс подчинения общим правилам и требованиям.

Пессимисты же опасаются, что теперь часть стран Сообщества начнет в прямом смысле слова жить за счет налогоплательщиков более богатых соседей. И все это - без каких либо политических условий, тем более - политического контроля.

Реалисты и вовсе напоминают, что слабость – не тот фундамент, на котором можно выстроить успешную долгосрочную стратегию.

Сегодня в ЕС вернулись призраки двух кризисов, которые, как казалось еще в конце 2019 года, навсегда остались в прошлом. 2012 года, когда возникла угроза существованию единой валюты. И 2018-го, когда заговорили о перспективах политической кончины ЕС на фоне «пугающего» подъема суверенитистов. В целом, перспективы намеченного "плана спасения" экономики ЕС после пандемии остаются туманны. Как это часто бывает, многое выглядит убедительно пока лишь «на бумаге». А пятничный саммит продемонстрировал, что способность ЕС «превратить кризис в шанс» всё еще остается под большим вопросом.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs