ENGLISH
13:22 29.11.2019 • 
Сегодня Владимир Давыдов – известный российский ученый, член корреспондент РАН, научный руководитель ИЛА РАН, заведующий кафедрой экономического ф-та РУДН, президент Ассоциации исследователей иберо-американского мира в беседе с обозревателем журнала «Международная жизнь» размышляет о развитии отечественной и международной латиноамериканистики и ее будущем.
Он считает, что в наше время латиноамериканистика вступила в пору научной зрелости. И эта констатация справедлива и для общемирового контекста, и для отечественной практики. Результаты очевидны: десятки тысяч книжных наименований в библиографии по латиноамериканской проблематике в общемировом зачете, далеко за тысячу названий монографических изданий и тематических сборников суммарно в советском и российском случае. Благодаря этому сегодня в многодисциплинарном «научном зеркале» регион предстает во всем своем многообразии и преимущественно в адекватном свете.
«Международная жизнь»: Но, вместе с тем, Владимир Михайлович, вы говорите о том, что сегодня необходимы и новые ориентиры для поиска ответов на множество сложных вопросов, которые ставит латиноамериканская практика в обстановке глобального перехода к иному режиму воспроизводства мировой экономики и международных отношений. Раз уж вы первым подняли такую непростую тему, поясните, пожалуйста.
Владимир Давыдов: Мир вокруг нас стремительно меняется, меняемся мы, меняются жители Латинской Америки. И это ли не повод для серьезного разговора о нынешнем состоянии нашей области знаний, о ее истоках и традициях, и, конечно же, о ее основных результатах, а затем - по логической цепи - о тенденциях развития познания, которые предвосхищают интерпретацию того, что сулит будущее региона. Я об этом уже говорил и писал, и хочу повторить в нашей беседе, чтобы меня услышали коллеги не только в России, но и в других странах.
Не менее значимый мотив – смена поколений в среде латиноамериканистов. Ведь научная молодежь не может входить в профессию в роли «иванов, не помнящих своего родства». Естественный долг старшего поколения состоит в том, чтобы передать творческое наследие, сохранив историческую память. Именно это служит залогом преемственности научной школы. На то же основание, в конечном счете, опирается научная культура в целом.
Коль скоро мы взялись за такую задачу, имеет смысл очертить основные особенности нашего объекта. Прежде всего, обратимся к тому, каким образом можно оценить нынешнюю степень зрелости латиноамериканистики как регионоведческой ветви современного обществоведения. Думаю, есть основания констатировать, во-первых, ее широкую репрезентативность, принимая во внимание наличие исследовательских центров нашего профиля в семи десятках стран за пределами латиноамериканского региона. Во-вторых, налицо богатый научный задел, выражающийся в библиографии, насчитывающей в общемировом зачете уже десятки тысяч наименований в монографических изданиях и тематических сборниках. Отечественный книжный список превосходит уже тысячу наименований, не говоря о множестве статей в научной периодике.
Теперь о месте латиноамериканистики в системе общественных и гуманитарных наук. Речь, разумеется, идет о принадлежности, которая очерчена кругом проблематики международного сообщества в целом. В последнее время в мировой научной и образовательной практике устоялось вполне логичное деление. Речь идет о трех ветвях: глобальной (общемировой) проблематике (global studies, estudios globales), региональной, имея в виду изучение отдельных макрорегионов современного мира (area studies, estudios regionalеs), и, наконец, страноведческой, относящейся к национально-государственной конкретике и специфике (country case stadies, estudios por paises). Таким образом, латиноамериканистика, с одной стороны, занимает некое срединное положение, будучи разновидностью регионоведения, а, с другой стороны, опускаясь в конкретную национальную среду, питает соками первичного знания оба вышестоящих «этажа». Но, понятно, на практике нет и не может быть жестких границ между ветвями изучения мирового древа. А, с другой стороны, регионоведческая и страноведческая проблематика адекватно воспринимается и адекватно познается лишь в соотношении с процессами общемирового порядка.
«Международная жизнь»: В своих размышлениях вы как-то упомянули и о многодисциплинарном характере латиноамериканистики, как, впрочем, и любой другой области систематического изучения макрорегионов современного мира. Что вы имели в виду?
Владимир Давыдов: Мир, в том числе и латиноамериканский, многодисциплинарен по одной простой причине. Постольку наша исследовательская работа ведется средствами различных инструментальных наук, в первую очередь, конечно, политологией, экономической наукой, социологией, культурологией и историей. Но, если имеется их сумма, то она превращается в механизм многостороннего познания существующих реалий, когда исследовательская работа переходит в фазу междисциплинарности, то есть, синтеза дисциплин. В наше время именно такая метаморфоза обнаруживает наиболее плодотворную перспективу научного анализа. Как говорится, именно тогда рождается синергия. И на этом фоне совершенно абсурдными, контрпродуктивными выглядят многочисленные перегородки, которыми ВАК, увы, отделил смежные или родственные научные специальности друг от друга, фактически поставив под запрет действительно междисциплинарные исследования на диссертационной почве. Остается надеяться, что когда-нибудь бюрократия все же образумится.
Поставив амбициозную задачу отразить современное состояние отечественной латиноамериканистики (с учетом предпосылок и с оценкой перспектив) в общем контексте мировой латиноамериканистики, я отдаю себе отчет в трудности ее выполнения в формате одной журнальной статьи. Поэтому нужно предупредить читателя: речь пойдет о наиболее видимых достижениях и ориентирах, а также о пробелах или отклонениях от адекватной картины региональной действительности.
«Международная жизнь»: Владимир Михайлович, давайте хотя бы вкратце вспомним истоки нашей отечественной латиноамериканистики. Что вы скажете на сей счет? Ведь, насколько мне известно, вы единственный аналитик, кто сегодня так подробно и объективно освещает проблемы и достижения науки о странах Латиноамерики, не так ли?
Владимир Давыдов: Ну, прежде всего, вспоминая об идейно-теоретических истоках отечественной латиноамериканистики, мы не можем ограничиваться ссылкой только на марксистское наследие, безусловно, мощное и до сих пор влиятельное. Наряду с признанием его доминирования (обязательного и обязывающего) в прошлом, несмотря на интенсивную его диффамацию сегодня, мы должны согласиться, что вольно или невольно, прямо либо косвенно мы усваивали и то, что шло от объекта исследования. Мы неизбежно попадали под воздействие мировосприятия, выраставшего из школы ЭКЛА (Экономической комиссии ООН для Латинской Америки и Карибского бассейна), из мировосприятия, доминировавшего в обществоведческой практике региона с конца 40-х годов. В 60-е и 70-е годы на нашем восприятии латиноамериканской проблематики сказывались построения депендентизма, а затем и сторонников миросистемной теории. И, разумеется, мы (советские и российские латиноамериканисты) не были исключением на общем фоне. Аналогичное влияние, конечно же, не могло не сказываться на мышлении наших зарубежных коллег за пределами Латино-Карибской Америки (ЛКА).
Говоря о более отдаленных истоках, мы обязаны вспомнить еще о ситуации 20-х и 30-х годов прошедшего века. И если речь идет о нашей стране (хотя не только), то не обойтись без упоминания того следа, который оставил Коминтерн, его аналитические и образовательные структуры. Тем более, что в нынешнем году отмечается столетие его основания, а среди латиноамериканистов современного поколения плодотворно работают авторитетные специалисты по тематике воздействия Коминтерна на политическую жизнь изучаемых нами стран.
Многие стереотипы восприятия региона довоенной поры перекочевали в послевоенную научную среду Москвы и Ленинграда, часто помогая выдавать желаемое за действительное. Однако формирование латиноамериканистики как определенной сферы систематической исследовательской работы, имеющей не только общий объект, но и некий общий идейный знаменатель, не было отгорожено железным занавесом. Вместе с тем в последнем случае бессмысленно говорить о неком миксе. В советские времена общим знаменателем служил, конечно, официозный марксизм-ленинизм, приправленный откровениями отчетного доклада очередного партийного съезда. Таким образом, в наших писаниях звучали и догматы, и ритуальные констатации. Однако проявляли себя и заметные отклонения от стереотипов. Ведь тогда приходилось и широкой аудитории, и нашим верхам доступно объяснять противоречивую латиноамериканскую действительность, которая часто не укладывалась в трафареты. Впрочем, отечественной латиноамериканистике очень повезло с яркими именами ведущих протагонистов. Среди них, несомненно, М. С. Альперович, В. В. Вольский, А. Н. Глинкин, И.Р. Григулевич, В.Б. Земсков, В.А. Кузьмищев, Л.Л. Клочковский, Б.И. Коваль,
Е.А. Косарев, В.А. Кузьмищев, Н.М. Лавров, Н.С. Леонов, К.Л. Майданик, Я.Г. Машбиц, С.И. Семенов, И.А. Тертерян, И.К. Шереметьев, А.Ф. Шульговский… Увы, по достоинству оценить творческий вклад всех и каждого нашего специалиста в одной нашей беседе просто невозможно. Но эта оценка все же уже звучала и уверен еще неоднократно прозвучит в публикациях нового поколения латиноамериканистов.
Однако вопрос общего знаменателя может быть нами поставлен не только относительно отечественной, но и применительно к мировой латиноамериканистике. Разумеется, не в смысле построения некой «железобетонной» идейно-теоретической платформы, а с точки зрения неизбежного воздействия объекта исследований на субъекты исследовательской работы. А латиноамериканские реалии, атмосфера, преобладавшая в обществоведческой среде своего времени (от 1960-х до середины 1980-х), не давали плодородной почвы для гегемонии «мейнстрима», варьируясь в обширном диапазоне.
К концу 80-х началу 90-х годов – научный интерес сместился к интерпретациям особенностей развития капитализма. В их осмыслении участвовал и ваш покорный слуга. Однако, увы, нельзя сказать, что многим авторам удался финальный аккорд в деле обобщения концептуальных откровений обществоведческой литературы в ЛКА. Интерес читателя, пробужденный авансом, прозвучавшим в названии их статьи, остался неудовлетворенным.
Похоже, объяснение связано с тем, что в последние годы рассматриваемый жанр в латиноамериканистике, к сожалению, оскудел, рассыпавшись на теоретические (или претендующие на таковые) очерки в тех или иных диссертациях, по диссертационным же сюжетам. Анализ теоретических концепций, изучение движения обществоведческой мысли во многом потеряли самостоятельное значение. Между тем, очевидно, что потребность в них растет с расчетом на выявление полезного для нас конструктива и на плодотворный диалог, предотвращающий теоретический застой. Сегодня принципиально важно, что критика при всем прочем обязана сохраняться, однако критиканство должно уйти из нашего обихода.
Для латиноамериканистики (отечественной и мировой) 70-е годы можно считать достаточно продуктивным десятилетием. К тому времени во многих европейских странах (на западе и на востоке) и в США латиноамериканистика в основном сложилась институционально. Первые центры или институты, специализировавшиеся на латиноамериканской проблематике, возникли еще в 50-е годы (как, например, Институт высших исследований Латинской Америки при Сорбонне). Однако преимущественно их рождение относилось к 1960-ым, и с запозданием к 70-е годам. С того же времени стартуют и международные форумы латиноамериканистов.
«Международная жизнь»: Сильнейший импульс развитию нашей латиноамериканистики, безусловно, придал Институт Латинской Америки РАН, которым вы, Владимир Михайлович долгое время руководили в качестве его директора. Фактически это было начало активизации изучения стран Латиноамерики, которое инициировала у нас в стране победа Кубинской народной революции в январе 1959 года, ведь это так?
Владимир Давыдов: Да, вы правы.Основание ИЛА (первоначально на платформе АН СССР) состоялось в 1961 году, очевидным образом простимулированное революцией на Кубе и ее геополитической переориентацией на сообщество социалистических государств. Восемь лет спустя институт обрел свой печатный орган – сначала двухмесячный, а затем ежемесячный журнал «Латинская Америка», который стал носителем и популяризатором профессиональных знаний о нашем регионе, а кроме того умелым объединителем сообщества латиноамериканистов. Возглавивший журнал Серго Микоян превратил его в интеллектуальный клуб, инициировал и энергично продвигал новые темы, приветствовал нестандартную постановку теоретических вопросов. Считаю большой удачей для себя работу в редакции журнала под руководством Серго Анастасьевича.
Начало деятельности Международной федерации исследований по Латинской Америки и Карибам (FIEALC) было положено симпозиумом 1978 года. Одновременно инициаторы озаботились формированием SOLAR – Латиноамериканского общества исследований Латинской Америки и Карибов. Но официальное учреждение обоих произошло позднее - в 1982 году. Неоспоримым лидером FIEALC стал Леопольдо Сеа – всемирно известный мексиканский обществовед, ученик испанского философа Хосе Гаоса, который в свою очередь вышел из круга Хосе Оргета-и-Гасет. SOLAR с момента его создания возглавил бразилец Дарси Рибейро, крупный социолог, внесший большой вклад в разработку проблематики цивилизационной детерминации и цивилизационного своеобразия латиноамериканских обществ. Оба объединения дистанцировались от LASA – Ассоциации латиноамериканских исследований, представлявшей в основном североамериканские школы латиноамериканистики. Время от времени отчуждение преодолевалось на личном уровне, но дистанцирование, заданное Леопольдо Сеа и его соратниками, долго сохранялось.
Маэстро Сеа или, как его предпочитали величать коллеги, Дон Леопольдо вынашивал и последовательно реализовывал поистине стратегический план масштабной диффузии латиноамериканистики. В UNAM – Национальном автономном университете Мексики он создал CICIDEL – центр латиноамериканистики с международной проекцией, призванный осуществлять координационную деятельность в рамках FIEALC, а, с другой стороны, интернациональную школу, собрав аспирантов и стажеров из самых разных государств, которые впоследствии стали лидерами латиноамериканистики в своих странах и можно сказать в общемировом контексте.
Весомый след в истории латиноамериканистики оставил IRELA - Институт евро-латиноамериканских отношений при Европарламенте, функционировавший в Мадриде. Его основателем и руководителем был в 90-е годы авторитетный немецкий латиноамериканист Вольф Грабендорф известный прежде всего своими трудами в области международной безопасности и в целом проблематики международных отношений применительно к латиноамериканскому региону. IRELA добилась впечатляющих результатов, опубликовав серию фундаментальных изданий по актуальным проблемам развития ЛКА и вопросам сотрудничества стран региона с объединением европейских государств, реализовав ряд международных исследовательских проектов по той же тематике. Серьезную роль в обществоведении стран ЛКА играют CLACSO -Латиноамериканский совет по общественным наукам и FLACSO – Латиноамериканский факультет по общественным наукам. Первая организация возникла в 1967 году и ныне включает 668 научных и университетских центров из 51 страны, что означает выход на широкий международный простор далеко за пределами своего региона. CLACSO использует сеть членских организаций для налаживания исследовательской кооперации специалистов разных стран. Кроме того, она нацелена на сочленение общественной науки, ее аналитических и концептуальных достижений с государственной практикой, реальной политикой. Имеет статус ассоциированной организации при ЮНЕСКО. FLACSO возник на десятилетие раньше – в 1957 году. Образован представительством 18 государств региона и осуществляет исследовательскую работу в 15 странах, сочетая исследовательскую практику с подготовкой кадров высшей квалификации в области общественных наук, занимается издательской деятельностью.
Подводя итог первому этапу становления нашего сектора науки, можно констатировать, что отечественная латиноамериканистика прошла немалый путь. 50-е и 60-е годы отмечены уточнением диагноза того, что ассоциировалось с национально-освободительным и антиимпериалистическим движением. Так отдавалась дань идеологическим установкам сверху. Казалось бы, оставалось подверстать латиноамериканскую конкретику под начальственные схемы. Но такой механизм действовал не всегда, оставляя ниши для творческого подхода.
«Международная жизнь»: Как вы уже отмечали,Кубинская революция стала мощным импульсом для научного осмысления латиноамериканской действительности. После нее в обществоведческую трактовку начали вноситься коррективы, повышая оценки «революционной зрелости» стран региона. Вполне логично, что в этом контексте советские латиноамериканисты взялись за изучение степени и характера развития капитализма в странах региона. Это, в свою очередь, подтолкнуло к углубленному изучению социальной структуры латиноамериканских обществ… А как происходило переориентирование советского научного сообщества на новые, постсоветские рельсы?
Владимир Давыдов: Надо сказать, что переход из советского в российское время болезненно проявил себя в отечественной науке, не исключая, разумеется, и латиноамериканистику. Как и следовало ожидать, в процессе пресловутой «деидеологизации» усилился крен в прагматику, в эмпирический анализ. Правда, значительно расширился тематический диапазон исследований. Вместе с тем восторжествовала методологическая эклектика. В моду вошла компаративистика, которая реагировала на сближение проблематики развития в российской практике и латиноамериканских реалиях. В обстановке резкого сокращения финансирования науки, падения социального статуса ученых, воцарившейся неуверенности в завтрашнем дне происходило неизбежное ослабление публикационной активности. Адаптация к новым условиям достигалась медленно и трудно, фактически затянувшись на полтора десятилетия…
«Международная жизнь»: Владимир Михайлович, продолжая наш разговор о современном состоянии латиноамериканистики, вы констатируем относительную зрелость и на общемировом фоне, и применительно к отечественной школе. Не значит ли это, что мы, во-первых, недооцениваем относительность этой зрелости, а, во-вторых, не видим еще непреодоленных слабостей анализа и изъянов в нашем исследовании латиноамериканской действительности?
Владимир Давыдов: Принципиально важно то, что современная латиноамериканистика серьезно продвинулась в освоении глобальной проблематики, имея в виду отражение общемировых процессов в тенденциях развития на региональном и национальном уровнях. В недрах современной латиноамериканистики прозвучали тезисы об ассиметричности глобализации, о том, что у нее нет однозначного тренда лишь в сторону унификации экономического и социально-политического пространства. Латиноамериканистика признала возможность и объективность торможения глобализации, а на ряде направлений даже движения вспять. Отечественная латиноамериканистика своевременно обратилась к арсеналу цивилизационного подхода (цивилиографии), плодотворно применив его к особенностям эволюции социально-экономических и социокультурных структур в регионе. В 90-е годы новаторски прозвучала концепция «пограничной цивилизации». Затем было обосновано предложение трактовать многовариантность развития латиноамериканских стран с опорой на категорию цивилизационной матрицы.
На финале советского времени в ИЛА в работе над долгосрочными прогнозами социально-экономического развития обратились к достижениям длинноволновой теории, к тому, что в конечном счете реализовалось в концепциях макроциклической динамики.
Рассматривая тему полицентричности применительно к сегодняшней конъюнктуре, следует признать недооценку нами потенциала противодействия восхождению альтернативных центров со стороны «коллективного Запада» и переоценку нашего собственного потенциала. С другой стороны, мы слишком однозначно воспринимали содержание полицентричности и движение к ней. Речь ведь не только о доминирующих центрах, старых и новых, но и о своего рода субцентрах, региональных державах. Иными словами, речь должна и может идти о диверсификации ведущих протагонистов мировой экономики и мировой политики. Возникновение иерархизированных или эшелонированных противовесов расширяет диапазон маневра для малых и средних государств. Правда, иногда этому может препятствовать блоковая структура. Кстати, нынешняя политика Вашингтона, персонифицированная президентом США Дональдом Трампом, направлена как раз на то, чтобы перекрыть возможности для реализации шансов «маневрирования».
Вполне объяснимо переключение внимания российских латиноамериканистов на опыт неолиберальных реформ в странах региона, раньше нас вступивших в этот трансформационный процесс. Последнее десятилетие было, несомненно, плодотворным для экономистов ИЛА. Им удалось освоить причины и последствия в ЛКА глобального экономического кризиса 2008-2009 годов, практику экономической модернизации последнего времени, продвижение по пути формирования в странах ЛКА современной кредитно-банковской сферы, начала перехода на инновационный путь развития, опыт участия латиноамериканских стран в системе ВТО…
«Международная жизнь»: Владимир Михайлович, как утверждал известный классик, нельзя объять необъятное. Предлагаю перейти к ориентирам на будущее. Как, на ваш взгляд, может и должна развиваться наука о Латино-Карибской Америке в будущем?
Владимир Давыдов: Сегодня нам вполне очевидно, что проблематика наших исследований связана прежде всего со всеобщим процессом втягивания мирового сообщества в беспрецедентный (по глубине и охвату) переход, ведущий к смене самой парадигмы и даже кода развития, к иному режиму воспроизводства экономики, общества и международных отношений. Тематика и жанры наших исследований могут различаться, но учет соответствующего глобального эффекта (в его региональном ракурсе) в любом случае обязателен и, пожалуй, неизбежен. Усложнение общей картины мира и региона, конечно, потребует внимания к соответствующим глобализационным процессам, но не только к однонаправленным, но и к тем, которые способны вызвать торможение либо даже движение вспять, что уже сказалось на сегодняшней политике североамериканского гегемона, вызвав цепную реакцию протекционизма в других ипостасях и резко осложнив ситуацию на мировом рынке.
В быстроменяющемся геополитическом и политическом контексте региона стратегически или просто жизненно важно определить своего рода общий знаменатель в приоритетах развития, в ключевых ценностных ориентирах. И эта стержневая задача в условиях возросшего разброса политических предпочтений, спонтанной смены ориентиров массового сознания, наконец в силу частых искажений в восприятии действительности в духе правоконсервативного популизма будет в ЛКА детерминировать нынешнюю повестку и последующий ход исторического движения, а также возможность достижения сбалансированности действия основных факторов, с одной стороны, и основных общественно-политических сил, с другой.
В этом контексте все большее признание получает идея устойчивого развития, но теперь уже не в традиционном понимании - в рамках отношения человека и природы, а в широкой трактовке, охватывающей сферу экономики, общества, культуры и международного сотрудничества. И это именно то, что может обеспечить прогрессирующее продвижение к поиску консенсуса с минимизацией деструктивных последствий конфронтации. А применительно к самой латиноамериканистике речь идет о появлении новой концептуальной платформы углубления регионоведческих исследований. При этом опора на многодисциплинарность и междисциплинарность регионоведческого потенциала латиноамериканистики позволит выходить на комплексную разработку перспектив выхода стран региона на траекторию приоритетов устойчивого развития.
Сегодня мы более отчетливо понимаем: нельзя представлять феномен наступления полицентричности односложно - лишь как расширение круга доминирующих центров либо как замещение одних центров другими на олимпе глобального регулирования.
«Международная жизнь»: Что бы вы посоветовали нашим политологам?
Владимир Давыдов: Работающим на ниве латиноамериканистики политологам, думаю, предстоит сменить пластинку право-левой дихотомии и оперировать гораздо более тонким инструментом, улавливающим расклад политических сил и веяний по другим осям. По существу, требуется картина в формате 3d, то есть, в трех измерениях, а значит объемная, а не плоская. По-видимому, в первом приближении дополнения могут откладываться по шкале авторитаризм – либерализм, а также национализм – интернационализм.
Отходя от интерпретации демократического транзита и прихода к осмыслению превратностей утверждения и вызревания демократической институциональности, мы не должны пренебрегать дефинициями хорошо понимаемыми латиноамериканцами, но пока слабо воспринимаемыми русским ухом. Наконец, технологии институционального действия в новых условиях, причем при возможности использовать мощные средства информационного влияния, ведут к тому феномену, который в странах Латино-Карибской Америки начали именовать «демокрадурой», то есть, системой власти при которой под прикрытием демократических процедур, часто с опорой на конституционные нормы, осуществляются авторитарные либо волевые политически мотивированные решения, либо действия, направленные на политическое уничтожение оппонентов. Впрочем, такая метода сегодня широко практикуется и в сфере бизнеса.
Очевидно, придется вернуться к теме социальной стратификации, в полной мере осознавая существенные изменения в структуре латиноамериканских обществ. Иногда представляется, что, отказываясь от классовой теории, мы с грязной водой выплеснули из ванны младенца. Без понимания последних сдвигов в составе социума тщетны усилия по диагностике экономической и политической ситуации, тщетны прогностические построения долгосрочного порядка. В современном контексте изменение механизмов формирования правящих элит, появление в них новых фракций, меняющих внутреннее соотношение сил, - ключевая тема предстоящих исследований, помогающих понять причинно-следственные связи поведения власти или восходящих субъектов внутренней и внешней политики стран региона.
«Международная жизнь»: Почему наши специалисты в последнее время не так активно, как в советское время, занимаются изучением индейского вопроса в Латиноамерике?
Владимир Давыдов: В разные времена российские латиноамериканисты предпринимали разрозненные попытки изучения «индейского вопроса». Перспектива событий в регионе с неизбежностью будет связана с воспроизводством индейского ренесанса в расширенном масштабе. Отсюда однозначно следует вывод о необходимости подключения к этой теме дополнительных сил и средств. При этом пора, наконец, отказаться от стереотипа «индейцы» применительно к десяткам этносов со своими языками, традициями, верованиями, среди которых мощные многомиллионные народы – кечуа, майя, аймара, гуарани. И вместе с тем придется выйти из антропологического или этнологического круга для того, чтобы адекватно представить их современное бытие, специфику включения в общий социум, в национальную экономику и даже в международные отношения.
Помимо индейской тематики, наверное, в дальнейшем нам не уйти от погружения в изучение «подспудных» процессов. Специалисты ИЛА РАН уже имеют немалый задел. И мне уже как-то доводилось говорить о выходе в свет в ИЛА РАН монографии, посвященной экспансии и транснационализации оргпреступности на латиноамериканской почве. Но спектр подспудных процессов и факторов шире. Понимая, что «подспудные» процессы обретают все большую способность корректировать процессы «надспудные», формализованные и видимые, придется обращать на них более пристальное, систематическое внимание. Уж если мы хотим достоверности для нашего общего диагноза. И я лично убежден, что на пути тематического и концептуального обновления современная латиноамериканистика способна существенно нарастить свой вклад в совокупную «копилку» общественных наук. И это, на мой взгляд, неизбежно.
«Международная жизнь»: Спасибо, Владимир Михайлович, за интересный и полезный разговор.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
