Кто возглавит ЕС? (расклад сил в Европе)

По мнению ряда европейских СМИ, многие жители ЕС продолжают воспринимать руководящие органы Сообщества, включая Еврокомиссию (ЕК), как структуру, неспособную «избавиться от образа далекой бюрократической системы». «Не улучшили» негативное восприятие и последние выборы, поскольку Европарламент «раскололся». А формирование нового состава Комиссии – «это самое настоящее мучение», в значительной мере, «из-за несовпадения политических взглядов». Кульминацией неразберихи стало отклонение кандидатов в еврокомиссары от Франции, Румынии и Венгрии. Официально - «из-за конфликта интересов и злоупотребления государственными средствами»[i]. В результате, новый состав ЕК сможет приступить к работе не 1 ноября, как было запланировано изначально, а, скорее всего, не раньше 1 декабря.

Всё больше проблем и вызовов, всё меньше согласия и ясности в путях их разрешения, так можно описать нынешнее состояние Евросоюза. Извне на Европу усиливают давление Китай и США. Явственно дает о себе знать объективная потребность в восстановлении конструктивного диалога с Россией. Изнутри базовые основы европейского единства по-прежнему подвергаются нападкам «популистов и сторонников авторитаризма». Даже страны, формально разделяющие либеральные ценности, включая Германию, Францию, Испанию и страны Балтии, расходятся во мнениях относительно будущего европейского проекта. Лондон в эпоху Брекзита, распавшееся в августе коалиционное правительство в Риме, третье место крайне правой партии «Альтернатива для Германии» на выборах в германский бундестаг свидетельствуют не о стремлении укрепить существующие институты и правила, а о подспудном желании некоторых правительств — и многих их избирателей — реально изменить и правила, и институты ЕС[ii].

Кроме того, Евросоюз разделен на Север-Юг по экономическим вопросам и на Восток-Запад по гуманитарным, экологическим и идеологическим. Наряду с множащимися примерами враждебности США, все эти вызовы объективно ставят перед европейским истеблишментом экзистенциальные вопросы относительно будущего континента. Какой курс придется выбрать ЕС? То ли «узкий ограниченный взгляд» стран ЦВЕ нивелирует идеи "общеевропейского дома" до набора красивых лозунгов, исведёт реальную политику до уровня «тактического прагматизма», потакающего настроениям избирателей. То ли, возобладает идея «Европы наций», и ЕС трансформируется в конфедерацию независимых государств, объединенную общей зоной свободной торговли, а также «еще несколькими наднациональными функциями». А какое место сумеет занять ЕС в мировых делах? Обретет стратегическую автономию в рамках пусть все более аморфного, но сохраняющего объективную цивилизационную однородность «Запада»? Или же европейцам предстоит решать титаническую задачу формирования полноценного «центра силы», взаимодействующего с остальным миром скорее, если не исключительно, на принципах «реалполитик»?

Дальше начинается череда более прикладных вопросов, ответы на которые либо не известны европейцам, либо неприятны для них. Кто возьмёт на себя трудное и противоречивое бремя лидерства в ЕС? После почти уже состоявшегося ухода Великобритании, на роль лидера (скорее – коллективного) объективно могут претендовать Германия и Франция[iii]. В целом, Берлин и Париж сохраняют общее понимание относительно концепции движения ЕС в направлении большей федерализации. В первую очередь, такая стратегия направлена на сохранение единого рынка Союза. В дальнейшем она могла бы быть использована и при реализации политических решений. К примеру, выборы кандидата на должность нового главы ЕК летом нынешнего года уже поломали наработанные десятилетиями процедуры и превратились в закулисный торг между ведущими странами.

Теперь, когда Великобритания с высокой вероятностью уходит из ЕС, Париж и Берлин, казалось бы, получают возможность договориться о распределении ролей. Однако разногласий в «тандеме» всё больше. Так, прямо сейчас две страны расходятся по вопросу предоставления Лондону новой отсрочки про Брекзит. Помимо этого Париж видит европейскую армию в качестве реальной боевой силы, для применения которой к тому же не требуется консенсус всех членов ЕС; Германия склоняется к более аморфной структуре, ориентированной на координацию усилий. Франция выступает за дальнейшую интеграцию в рамках еврозоны; Германия же опасается, что ей и дальше придется нести на себе основное бремя борьбы с финансово-экономическими проблемами Европы. Недавняя решительная заявка Парижа на возвращение роли глобальной державы, может выглядеть для Берлина и как желание обрести дополнительные геополитические рычаги внутри Европы. Германия, в свою очередь, разрывается между нарастающими трудностями во внутренней политике, и необходимостью демонстрировать твердую позицию в отношение все новых внешних вызовов. Вместе с тем, любые резкие шаги Берлина почти неминуемо возродят к жизни исторические страхи Европы перед «германскими инстинктами».

Проблема дисбаланса геополитических сил в Европе веками выступала в качестве одной из главных причин континентальных и мировых конфликтов. По мнению англосаксонских экспертов, ведущим дестабилизирующим фактором в последние 150 лет является превосходство Германии над другими европейскими государствами. С этим – по крайней мере частично, согласны и в ФРГ: «ни Великобритания, ни Франция не в состоянии оказать давление на Германию, когда речь идет о прокладывании курса для ЕС». Только США обладают необходимым для этого политическим и экономическим влиянием[iv]. Последнее обстоятельство традиционно подталкивает многие «малые» стран Европы к развитию максимально тесных геополитических связей с США – даже в ущерб общеевропейской повестке[v]. И даже вне рамок формальных механизмов НАТО. Намекая, тем самым, на желательность «сдерживания» не только России, но и ФРГ. В качестве еще одного противовеса, причем не только Германии, но и Франции, рассматривался и Лондон. Какая нынешняя или гипотетическая будущая структура внутри ЕС способна обеспечить его членам «политическую защиту друг от друга», сопоставимую с американской? И кто впредь будет играть роль «британского балансира»? Кроме того, восточноевропейским столицам вряд ли придется по душе реальная цель той модели реформирования Евросоюза, за которую выступают ведущие «старые» члены клуба – минимизировать возможности стран ЦВЕ играть на противоречиях мировых держав.

Наконец, идея передачи всё новых полномочий наднациональным институтам всегда вызывала бурные дискуссии внутри Сообщества. В последние 20-25 лет «давление ЕС» вызывает лишь растущее отторжение у многих политических сил не только в отдельных государствах ЦВЕ, но уже и в Австрии и Италии[vi]. Поскольку такая политика ассоциируется с ограничениями суверенитета.[vii] (Великобритания, как мы помним, вообще решила покинуть Союз под этим предлогом.) В результате, противостояние «с националистическими лидерами Центральной Европы во главе с Польшей и Венгрией»[viii] ставит под вопрос само существование ЕС в обозримом будущем.

К осени нынешнего года «популистская» волна пошла на спад. Но лишь частично. Не оправдались прогнозы о переходе Европарламента под контроль «суверенитистов». «Популисты» покинули правительство в Италии и потеряли часть электоральной базы в Австрии. Вместе с тем, евроскептики в Польше лишь укрепили свои позиции по итогам общенациональных выборов. «Националисты» заняли вторые места на сентябрьских региональных выборах в двух восточных землях ФРГ. А наиболее вероятный кандидат в австрийские канцлеры Себастьян Курц по-прежнему не скрывает желания ограничить сферы влияния Евросоюза. И наверняка найдет поддержку некоторых своих коллег в ЦВЕ, также недовольных попытками централизации власти, предпринимаемыми Брюсселем. Таким образом, усиливающиеся трения внутри ЕС отражают не просто «рост националистических настроений». ЕС по-прежнему балансирует на грани фактического перехода к модели "Европы двух скоростей". Тем более что многие «националисты» и «евроскептики» меняют свою политическую повестку с пугавшей многих избирателей радикальной идеи разрушения ЕС на его «глубокие внутренние преобразования».

Понимая существующие угрозы, свои планы реформы ЕС в этом году представили на суд европейцев и Франция, и Германия. Триумфальные победы Эмманюэля Макрона над «националистами» у себя дома вкупе с заявленным уходом Ангелы Меркель с поста канцлера ФРГ до 2021 года практически сразу превратили нового президента Франции в главную надежду сторонников реформ в ЕС. Весной нынешнего года Макрон предложил свой ответ на рост популярности идей суверенитизма и усиление внешнего давления на ЕС - линию на «суверенитет Европы». Президент Франции ведет речь о необходимости придать новую роль Европе, «усилить» ее позиции в новом раскладе сил, складывающемся в мире. Макрон говорит о необходимости для ЕС самому «гарантировать свою безопасность». В общей сложности, речь идет о нескольких десятках различных инициатив и мер, которые французский лидер предлагает ЕС с целью «продвижения к «европейскому суверенитету», углубления демократии и доверия.[ix] Вместе с тем, нескрываемые геополитические амбиции Макрона заставляют критиков опасаться еще большего внутреннего размежевания в Сообществе.

Германия, в свою очередь, в августе нынешнего года устами министра иностранных дел Хайко Мааса высказалась в пользу создания в рамках ЕС, после ухода Великобритании, «пятерки» ведущих стран, которая бы включала в себя ФРГ, Францию, Италию, Испанию и Польшу. По мнению Мааса, пять упомянутых государств могли бы принимать «самое непосредственное участие в управлении Европейским союзом»[x]. Отметив объективные трудности формирования подобной группы, Маас, тем не менее, высказал уверенность в том, что различия в политических приоритетах, которые, в частности, демонстрируют нынешние власти Италии и Польши, не должны становиться препятствием на пути делегирования этим странам большей ответственности за будущее Европы.

По мнению британского The Economist, «первая пятерка» ЕС могла бы включать в себя, помимо Германии, Франции и Испании Нидерланды и Австрию. У Мадрида хорошие связи с «тандемом», а также с Италией и Грецией. Нидерланды, сохраняя конструктивные отношения с Парижем и Берлином, в то же время усилили свое влияние в Сообществе, возглавив неформальную коалицию против дальнейшей бюджетно-налоговой централизации ЕС, такой близкой сердцу Макрона и испанского премьера Санчеса. В результате, Гаага сблизилась со странами Скандинавии и Балтии. Наконец, Австрия стала в последние годы одним из ключевых участников дебатов по проблеме миграции, а также показала себя успешным модератором дискуссий по вопросам, разделяющим либеральный запад и консервативный восток ЕС. Весной нынешнего года трем странам, которые можно назвать «политическим наследием Габсбургов», удалось сформировать внутри ЕС широкую коалицию по вопросу экологической стратегии Сообщества до 2050 года. И даже привлечь на свою сторону первоначально скептичную Германию.

Считается, что усилению интеграции и упорядочению ролей в Сообществе могла бы способствовать и полнокровная реализация стратегии по созданию европейской армии. В начале 2019 Париж и Берлин подписали «Аахенское соглашение», которое, помимо прочего, существенно расширяет сферу военно-стратегического взаимодействия между двумя странами. Подключив Италию, три ведущие державы ЕС могли бы обеспечить Европу и основными видами вооружений. «Немцы производят танки, французы - самолеты, итальянцы – корабли». «Однако до принятия соответствующего политического решения еще далеко»[xi]. Некоторые полагают, что продвижению идеи, по меньшей мере, автономизации Европы внутри НАТО может придать новый импульс успех немецкого кандидата в борьбе за пост главы Еврокомиссии. Вместе с тем, Урсула фон дер Ляйен, в свою бытность немецким министром обороны, всегда приветствовала усиление военного присутствия США в Европе.

Еще одним рабочим вариантом «возвращения ЕС уверенности в себе» вплоть до самого последнего времени считалась стратегия нового расширения. В феврале 2018 прозвучали планы присоединения к ЕС до 2025 года, по меньше мере, нескольких из шести государств Западных Балкан. По замыслу Брюсселя, прием новых членов должен убедить остальных в необходимости отказа от привилегий для отдельных стран, а также делегировать больше полномочий «центру». Речь идет о принятии решений не на основе консенсуса, а большинством. Выработке механизмов контроля за соблюдением общих правил странами-членами; и наказания нарушителей. Конечной же целью являются «наднациональные институты, которые будут постепенно забирать себе ключевые функции от не самых компетентных национальных правительств»[xii]. Однако в ходе последнего саммита ЕС Франция, Нидерланды и Дания выступили против начала переговоров о вступлении с Албанией и Северной Македонией. И теперь возникает вопрос, является ли произошедшее показателем влияния Парижа, Гааги и Копенгагена? Или их обструкционизм как раз и есть признак неспособности убедить остальных в своей правоте?

В целом, ЕС по-прежнему не хватает полномочий и верховенства для того, чтобы единая Европа могла реально сыграть более существенную роль в геополитических вопросах. Немецкий «тандем» с Францией наполнен множеством противоречий и компромиссов. Европейская политика становится все более фракционной и фрагментированной. А существенно возросшее число государств-членов ЕС сделало его всё менее управляемым. Всё труднее достичь консенсуса, который необходимый для проведения совместной политики. Время «твердых» и даже «текучих» альянсов внутри ЕС проходит; коалиции становятся всё более ситуативными, что угрожает параличом политическим институтам Сообщества. Как показала заставшая многих врасплох задержка с утверждением нового состава Еврокомиссии, централизация Европы сулит возвращение политической борьбы, столкновения идей, неприятное для многих национальных лидеров усиление самостоятельности Европарламента. Каким образом можно было бы преодолеть имеющиеся структурные ограничения и новые вызовы, и возможно ли это в принципе – едва ли не главный вопрос сегодняшнего Евросоюза. В конечном итоге, странам-членам предстоит решать, в какой мере каждая из них готова увязать своё будущее с интересами всех остальных европейцев.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs