Обзор зарубежных СМИ

Чему Си Цзиньпин так и не научился у китайских императоров.

Автор: JamesA. Millward

У государственной партии есть что отпраздновать в связи с 70-летием образования Китайской Народной Республики 1 октября: беспрецедентный рекорд в сфере экономического развития, образование и технологические инновации мирового уровня, все более значительная роль на мировой арене. Однако, несмотря на невероятные усилия, приложенные к организации триумфального парада по случаю дня основания республики, коммунистическая партия Китая (КПК) продолжает подвергаться самой жестокой критике с 1989 года, когда были убиты сотни невооруженных протестующих в самом сердце Пекина, на площади Тяньаньмэнь. Тридцать лет спустя мировое сообщество озабочено ситуацией на периферии Китая: провинции Синьцзян и Гон-Конге.
Оба региона – бельмо на глазу китайской коммунистической партии, равно как Тибет и Тайвань. Вопреки заявлениям КПК, эти проблемы не являются последствием «действий иностранных сил», «сепаратистов» или «бандитов», которые провоцируют беспокойство на этих территориях. Скорее все это является результатом того, что, придя к власти 70 лет назад, КПК возглавила не гомогенный Китай, а разросшуюся империю с огромным множеством народностей.
В первые десятилетия своего существования КНР косвенно признавала это прошлое и гордо заявляла о себе, как о многонациональном государстве. Но сейчас, под руководством Си Цзиньпина, китайская коммунистическая партия активно работает над стиранием культурного и политического разнообразия.
Несмотря на то, что пропагандистская машина КНР постоянно твердит о том, что все территории и народы под сегодняшним контролем КПК являлись китайскими с древних времен, именно в период правления императоров Цинь (1636-1912) сформировалась та территория, которую мы ассоциируем с Китаем. Тайвань, Синьцзян и Тибет – все эти районы были захвачены Цинь, как и Монголия. Особый статус Гон-Конга также наследие политики империи Цинь.
Когда коммунистическая партия Китая только пришла к власти в 1949 году, она признавала свое имперское прошлое. КНР не хотела выглядеть как злобный колониалист. Так что она признала этническое разнообразие народов, проживающих на подконтрольной ей территории, признав 55 национальностей помимо основной хань. Были основаны титулярные «автономные» администрации в районах, где большинство населения не принадлежали к хань. Чаще всего в тех же местах, где Цинь управляли через местную, не принадлежащую к хань, элиту; включая Синьцзян и Тибет.
Однако с течением времени, а особенно с началом правления господина Си в 2012 году, КПК отказалась от своей относительно толерантной традиции, усиливая меры по этнической ассимиляции и ужесточению политики. Сегодня, вместо того, чтобы восхвалять уникальность индивидуальных культур, КПК все больше пропагандирует унитарную категорию «Чжунхуа» - своего рода общекитайская идентичность. Несмотря на предполагаемую всеобъемлющую политику, традиции и характеристики «Чжунхуа» практически идентичны таковым народности хань.
КНР некогда активно поддерживала издательскую деятельность и образование в двуязычном формате. Сейчас уйгурские книжные магазины в Синьцзяне опустели и закрылись. И в Синьцзяне, и в Тибете обучение на двух языках заменили китайскими школами, а поборники тибетского и уйгурского языка подвергаются преследованиям.
Коммунистическая партия Китая пыталась насадить «патриотическое воспитание» в школах Гон-Конга с целью навязать преподавание партийной версии истории. Когда тайваньские избиратели в 2016 году избрали лидера, неугодного Пекину, господин Си угрожал применением военной силы и препятствовал посещению острова туристами с континента.
Подобная политика подорвала наследие КНР, выражавшееся в административной гибкости и относительной этнической толерантности, а также сделала объектом критики со стороны международного сообщества, усугубляя напряженность и в то же время подрывая авторитет партии. Концентрационные лагеря не сделают из уйгуров или казахов преданных китайских «чжунхуа», которые едят свинину и не соблюдают рамадан. Жесткая политика не заставит гонконгцев отказаться от призывов к признанию автономности региона, обещанной в мини-Конституции. Религиозные репрессии и демонизация Далай-Ламы не вызовет у тибетцев любовь к партии. Угрозы применения военной силы не заставят тайваньцев ощутить свою близость к материку. Тщеславная мечта господина Си о политической и культурной гомогенности не только противоречит традиционным подходам Китая к вопросам диверсификации. Его политика ассимиляции провоцирует ту самую дестабилизацию, которую на протяжении долгого времени так избегала коммунистическая партия Китая.   

Источник: The New York Times International Edition, October 2, 2019. p.11

Перед лицом 21 века Америке нужна новая стратегическая триада.

Автор: AdmiralJamesStavridis

На протяжении десятилетий государства воспринимали стратегическую триаду, как интеграцию трех систем для доставки ядерного оружия: размещенных на земле интерконтинентальных баллистических ракет; стратегических бомбардировщиков дальнего радиуса действия, таких, как В-52, В-1 и В-2; и атомных ракетно-баллистических подводных лодок. Все вместе эти слишком громоздкие системы остановят потенциального врага с первого удара, составляя основу национальной военной силы. Поскольку создание подобных систем было крайне затратным предприятием, требовало высоких технологий и высококвалифицированного персонала, такая стратегическая триада имела очень высокие входные барьеры.
По мере развития 21 века возникает новая стратегическая триада. Ее составляют беспилотные аппараты (не только в воздухе, но и в море), агрессивные кибератаки и войска специального назначения. Все это требует относительно немного денежных средств, имеет намного более низкие входные барьеры и может выступать «уравнителем», который влечет за собой асимметричное преимущество, выражающееся в том, что небольшая сила (или даже негосударственный субъект) в состоянии использовать подобную схему.
Способность подобных систем наносить серьезный стратегический ущерб – по одиночке или работая совместно – растет с каждым днем.
Конечно, такую новую триаду используют в своих целях не только небольшие государства вроде Северной Кореи или Ирана – Россия также в числе тех, кто пользуется преимуществами новых систем. Использование приемов так называемой гибридной войны против Грузии и Украины служит хорошим тому примером. Россия добавила к этому еще и хитроумные приемы информационного противостояния, используя не только прямые кибератаки, направленные против систем командования и управления оппонентов, но и опасную смесь из пропаганды и «фейковых новостей», построенных таким образом, чтобы подорвать демократические процессы в ряде государств. Пожалуй, больше всего беспокойства вызывает то, что получить в свое распоряжение подобный арсенал средств могут и изощренные негосударственные субъекты, от террористов до наркокартелей.
В настоящее время государства занимают не настолько хорошую позицию, чтобы противостоять подобным системам.
Соединенные Штаты должны отдавать себе отчет в том, что, несмотря на триллионы долларов, инвестируемых в классическую ядерную триаду, нам будет необходимо как можно быстрее разработать новые оборонительные системы, чтобы одержать верх над этим потенциалом, а также создать нашу собственную новую триаду в целях сдерживания.

Источник: TIME, October 7, 2019. p.19.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs