Лев Толстой и Куба

Ровно 130 лет назад, в 1888 году, в Ибероамерике появились первые переводы на испанский язык произведений русского писателя Льва Толстого. И очень скоро имя нашего классика превратилось в самое популярное среди других знаменитых прозаиков мира. Его романы и повести читали во всех слоях стран Ибероамерики. Литературоведы давали восторженные оценки, читатели посылали Толстому письма, обращаясь к нему за советом и поддержкой…

А пару лет назад, помнится, мне довелось посетить в Москве необычную выставку - «Лев Толстой и испаноязычный мир», впервые организованную Государственным музеем Л.Н. Толстого в Толстовском центре на Пятницкой,12. Экспозиция приоткрыла тайны, которые хранят письма ко Льву Николаевичу Толстому из Испании, Аргентины, Колумбии, Мексики, Кубы, Венесуэлы, Гватемалы, Никарагуа, Перу, Чили, Уругвая и других стран испаноязычного мира. В них русский писатель делился со своими зарубежными почитателями мыслями о самых жгучих на то время проблемах, охотно отвечал на вопросы авторов писем. Такая переписка была для Толстого, по мнению его биографов, живой формой общения с народом.

Как оказалось, в Государственном Музее Л.Н. Толстого в Москве сохранилось (а ведь еще далеко не все исследованы!) более 9 тысяч писем иностранных корреспондентов. Известно, что 150 посланий Толстой получил лишь из стран Латинской Америки. И только часть из них была представлена для посетителей выставки. Письма приходили от известных писателей и ученых, педагогов и общественных деятелей того времени. Были среди авторов писем и никому не известные простые люди.

Немало писем содержат  восхищение писательским талантом Толстого, в них высоко оценивались художественные и публицистические произведения писателя. Письма из Латинской Америки показывают огромную роль, которую играл Лев Николаевич Толстой в духовной жизни латиноамериканских современников. И эти документальные свидетельства показывают созвучность тем, образов, идей, мировоззрения Толстого с настроениями различных социальных групп этих государств. Как отмечали организаторы тогдашней выставки, она показала, что испаноязычный мир считал и продолжает считать Толстого не только европейским, но «универсальным художником», мыслителем мирового масштаба…

Эта экспозиция в Толстовском центре на Пятницкой вспомнилась мне сейчас только потому, что на ней было представлено всего несколько писем великому русскому писателю с Кубы. Но таких посланий и свидетельств с Антильского острова намного больше. Известно, по крайней мере, о 20 с лишним кубинских посланий Толстому.

Таких писем, как уверяет известный кубинский историк, писатель и дипломат Блас Набель Перес (Blas Nabel Pérez), было гораздо больше. Со многими кубинцами Лев Николаевич вел довольно оживленную переписку. Просто их свидетельства  еще ждут своих исследователей. Мы с Бласом поддерживаем давние дружеские и деловые связи. И вот, что он рассказывает о восприятии Толстого на Кубе и его контактах  с кубинскими авторами.

Блас Набель Перес:  Прежде всего, хочу подтвердить: действительно,130 лет назад, в 1888 году, в то время самые престижные издательства испаноязычного мира Sempere, Sopena y Maucci начали буквально наводнять страны Ибероамерики произведениями Льва Толстого. И произведения русского писателя вызвали там огромный интерес.

А 16 августа 1898 года, то есть почти ровно 120 лет назад, уже прославленный писатель Лев Николаевич Толстой из Ясной Поляны заявляет на весь мир что «испано-североамериканская война служит для убийств одних другими, чтобы решить, как и с помощью кого будут править третьи». В эти же дни, сообщает в этой же статье Толстой, что недавно ему пришло письмо из штата Колорадо (США), в котором некий господин Джесси Голдвин просит поделиться с ним своим мнением о благородной миссии американской нации и о героизме в этой войне ее солдат и матросов. В ответ Толстой пишет, что убежден в совпадении его мнения с большинством североамериканского народа о том, что миссия США в этой войне состояла в убийстве нескольких тысяч почти безоружных людей. Не говоря уже об ужасных преступлениях, которые в течение долгого времени совершали на Кубе испанцы, послужившие предлогом, чтобы развязать эту самую войну.

«Международная жизнь»: Сеньор Набель, а что еще в разные времена писали о Толстом кубинские литераторы, критики, интеллектуалы?

Блас Набель Перес: Одним из первых о гениальном русском писателе Толстом кубинцам сообщал еще наш национальный герой, Апостол кубинской независимости Хосе Марти. Произведения Льва Николаевича, и прежде всего «Война и мир», «Анна Каренина», «Воскресение», да и многие другие, ставшие сокровищами не только русской, но и мировой литературы, потрясли кубинцев своим литературным мастерством, глубиной интуиции и психологической точностью изображения персонажей. Они немедленно были приняты тогдашней читающей публикой.

Произведения Толстого полюбились и многим кубинцам уже и нашу, послереволюционную эпоху. Например, выдающийся кубинский литератор, учёный и политический деятель, ректор Гаванского университета Хуан Маринельо (1898-1977), в своих размышлениях о русском писателе и его кубинских корреспондентах отмечал, что наиболее содержательные письма приходили Льву Толстому от простых кубинцев, от тружеников, которые страдали и боролись. Особенно примечательно то, что в условиях бедности и отсутствия культуры эти люди читали книги Толстого в переводах на испанский язык и воспринимали его как революционного лидера, как мудрого и могучего патриарха.

Международная жизнь:  И что же думали об авторе «Воскресения» при жизни Толстого на далеком Латиноамериканском континенте и, в частности, у вас на Кубе?

Блас Набель Перес: Таким же вопросом задавался и Хуан Маринельо. И после ознакомления с некоторыми письмами Толстому он отвечал, что вряд ли кто-либо еще из иностранных писателей пользовался подобной популярностью у читателей от Аргентины до Антильских островов. Естественно, что симпатию к Толстому в первую очередь питал простой люд. Это видно по содержанию писем. Толстой-апостол опередил у нас Толстого-художника, отмечал Маринельо…

Но раньше, еще в преддверии 20 века, кубинский журналист Мартин Моруа Мартин в большой статье о литературе в Российской империи писал в «Кубинском Журнале», что из всех русских писателей Толстой, безусловно, – самый сложный. И добавлял: читая его произведения, мы как бы следуем за этим выдающимся автором, вместе с ним пребываем в непрестанных сомнениях, вместе с ним в постоянных поисках правды, в вечных открытиях человеческого превосходства. И вместе с ним мы блуждаем по лабиринтам его философии и всегда приходим к одному и тому же заключению: Толстой есть больше, чем литературный автор, больше, чем современный романист. Он талантливый пропагандист. Чего? Социального переустройства, улучшения самого человека, воцарения всеобщего братства.

Известный кубинский поэт, литературовед, журналист, эссеист и литературный критик Анхель Аухьер в 1978 году, перечитав роман «Анна Каренина», выразил свое впечатление совсем коротко: «Это же не роман, это сама жизнь!» 

«Международная жизнь»:  Но, давайте, Блас, вернемся к самой кубинской переписке Льва Толстого. О чем она, если говорить более конкретно?

Блас Набель Перес: Письма с Кубы, полученные русским писателем, были в большинстве своем от двух категорий людей – от самых богатых и от самых бедных. Хотя были и представители интеллектуальной элиты Острова. Частично об этом в 1970-е годы писал в своих заметках еще Хуан Маринельо. Письма первой группы принадлежали в основном женщинам из самых богатых и высокопоставленных семей, отмечал Маринельо. Они просили графа Толстого об одном: прислать им свой автограф. Эти письма в основном писались на открытках с видами Кубы – одни на испанском, другие на французском, а многие и на английском, что свидетельствовало о том, что их авторы учились в американских колледжах. Но наиболее содержательные письма приходили Толстому с Кубы от простых людей, от тружеников, которые страдали и боролись в суровых условиях колониальной действительности на нашем Острове, где испанское господство сменилось американским. Почерк и стиль этих писем говорит о невысоком образовательном уровне авторов, но примечателен тот факт, что в условиях бедности и недостатка культуры эти люди читали Толстого и воспринимали его как революционного лидера, как мудрого и могучего патриарха.

Один молодой рабочий из Камахуани по имени Онофре Г. Гомес, например, в своем письме просит Толстого прислать ему отредактированный им некий «Основной Устав социализма». Я думаю, пишет юноша, что если Вы не сочтете за труд прислать мне хоть маленький клочок бумаги, у Вас будет еще один друг на этой прекраснейшей земле, в краю несметных богатств…

А 25 января 1904 года Толстому отправляют письмо узники гаванской тюрьмы. Оно подписано просто - А. Хувенат. Из него напрашивается вывод, что автор и раньше состоял в переписке с Толстым и даже просил у него совета, как поступать в том или ином случае.

«Я получил твое письмо от 20 сентября прошлого года, - пишет Хувенат. – Мы читали его в группе, и оно произвело на нас огромное впечатление… Я не мог ответить ранее из-за забастовки, о которой сообщал тебе в прошлом письме. Забастовка началась великолепно. По первому призыву единодушно откликнулись почти все рабочие Гаваны и ее пригородов. Если бы не произвол правительства и вмешательство полиции, забастовка распространилась бы по всему острову и даже перекинулась бы во Флориду – там уже все было к этому готово. 24 ноября прошлого года Гавана стала театром сражения между народом и полицией. 5 рабочих были убиты, более 150 ранено – власти насильно отправили в пункты скорой помощи лишь 112 из них. 87 наших товарищей было задержано: 40 из них отпущено на свободу, а другие – кто в больнице, кто в тюрьме. В связи с забастовкой готовится процесс против 40 человек. Им предъявили следующие обвинения: бунт, подстрекательство к изменению существующего порядка, оскорбление и нападение на представителей власти. Среди обвиняемых – член городского совета и алькальд города. Товарищи С.А., Х.П., К. и я сидим в тюрьме по тому же обвинению. Эта причина и то, что ранее я был очень занят, помешали мне ответить вовремя…

Привет и наилучшие пожелания.

А. Хувенат. Гаванская тюрьма, 25 января 1904 г.».

И, конечно же, приходили Толстому также письма с различными мольбами о помощи. Вот одно из них.

«Сеньор Леон Толстой:

Некоторое время назад я прочитала в одном из журналов, издающихся у нас на Кубе, что, когда к Вам обратился сеньор Карнеги за советом, как ему поступить со своим капиталом, Вы посоветовали отдать его бедным. Поскольку я отношусь к очень бедным людям, я написала этому господину в надежде, что бог поможет в том, что он ответил. Но, наверное, этот господин ежедневно получает тысячи писем с такой же просьбой, и ясно, что каким бы жалостным он ни был, он не может дать денег всем, кто их просит, а тем более издалека трудно определить, все ли, кто просит, бедные.

Я написала, что могу прийти к консулу его страны, чтобы он удостоверился, кто я такая, и убедился, что я жена механика, который зарабатывает мало и не может прокормить себя, меня и наших пятерых детей. Я знаю, господин, что Вы милосердны, и заклинаю Вас самыми близкими Вашему сердцу людьми, чтобы Вы уделили мне немного внимания и написали обо мне господину Карнеги. Меня зовут госпожа К. Амабле, живу я в Хесус-дель-Монте, 129 (а), в Гаване. Это будет для меня пределом мечтаний, потому что знаю, что он не откажет Вам и пришлет мне помощь, а я буду благословлять вас обоих.

Что-то свыше вдохновило меня на это письмо. Пишу его сейчас в надежде на спасительную помощь, потому что раньше много работала, помогая мужу. Теперь тоже работаю, но мне трудно, потому что у меня больные легкие…

К.Амабле, Хесус-дель-Монте, 129 (а), Гавана, 31 июля 1909 г.»…

Хотел бы завершить свой рассказ о русском классике и его эпистолярных связях с Кубой словами того же Хуана Маринельо. В  свое время, а точнее в 1972 году, заявил, что, прочитав переписку Толстого и окидывая взглядом наше сегодня, невольно вспоминаешь мудрые слова русского классика о том, как много всего может свершиться лишь за полвека. События, о которых рассказывается в кубинских письмах, и впрямь воспринимаются нами сейчас, словно пришедшие из туманного далёка.

Известных и неизвестных писем кубинцев Льву Толстому, как и его ответов им, еще много. Блас Набель Перес представил нам лишь самые характерные из них. И кубинский исследователь не устает подчеркивать, что многое из наследия Толстого ждет своих исследователей, которые смогут раскрыть нам еще немало тайн и о нем самом, и о его испаноязычных, в частности, кубинских, корреспондентов. О кубинской переписке Толстого, о его связях с Кубой Блас Набель мечтает выпустить книгу. И он работает над ней уже давно. Надеемся, что в скором времени мы тоже сможем ее полистать.

…На книжных развалах в Гаване сегодня непременно встретишь какое-нибудь произведение Льва Толстого в испанском переводе. То на видном месте выставлен роман «Война и мир», то «Воскресение», то «Анна Каренина» или Севастопольские рассказы. Попадались мне и повести «Хаджи-Мурат», «Смерть Ивана Ильича», «Записки сумасшедшего» и «Крейцерова соната»…

Эти сокровища и сегодня подолгу на прилавках не залеживаются. Они вдруг исчезают, а затем вновь появляются. А это значит, что молодежь Кубы, несмотря на увлечение гаджетами, знает толк и в зарубежной классике. Особенно в российской. И это не может не радовать. Значит, культурная дипломатия работала уже тогда, работает и поныне.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs