Берлин и Улан-Батор – за углубление сотрудничества

Германия стремится укрепить своё влияние в Монголии, но уступает в этом Китаю. Если по объёмам политического влияния западные державы опережают Пекин на монгольской сцене, то в экономике уступают ему.

Такая диспропорция объясняется склонностью Монголии к добровольному политическому дистанцированию от КНР, что обусловлено непростым историческим опытом взаимодействия двух стран. Монголия до 1911 г.находилась в составе Китая, где до сих пор находится автономный район Внутренняя Монголия, этнически и культурно родственный Внешней Монголии со столицей в Улан-Баторе.

В попытках сформировать политико-идеологический противовес китайскому влиянию, Монголия в 1990-х добровольно превратилась в уютную гавань для западных неправительственных организаций (НПО). Из них наиболее активными были немецкие Фонд им. Фридриха Эберта и Фонд им. Конрада Аденауэра и американский Международный республиканский институт (1). Данные НПО опекали оппозиционных политиков, взаимодействовали с правящими силами, старались повлиять на формирование внутриполитического облика Монголии.

Китаю принадлежит первенство в экономике Монголии. 79% монгольского экспорта идёт в Китай. Объём импорта монгольских товаров в Германию выглядит скромнее – всего €13,8 млн.(1). Улан-Батор рассматривает Германию как «окно в Европу» и нацелен на расширение сотрудничества.

Роль такого «окна» не является монополией Берлина. Монголия может всегда переключиться на другого европейского игрока. Политика стратегической многовекторности позволяет Улан-Батору взаимодействовать, одновременно, с Германией, Францией и др.членами ЕС или с самим ЕС, как цельным интеграционным образованием.

Германия стремится к углублению военного сотрудничества с Монголией. С 2010 г.монгольские военнослужащие несут службу в Афганистане под немецким командованием. В 2011-2013 гг. Германия ежегодно направляла в Монголию 40-45 военных инструкторов для обучения монгольского военного персонала.

Для прочного германского присутствия военной составляющей мало, тем более что она ограничивается участием Монголии в миротворческой операции под командованием бундесвера. Экономика здесь играет более важную роль, но Берлину не удалось достичь заметных успехов в развитии отношения с горнодобывающей промышленностью Монголии, дающей в бюджет страны львиную долю доходов. Канадский, российский и японский капитал действовал более результативно.

Монголия интересна Германии с точки зрения монгольско-индийских отношений. Индия настороженно воспринимает сотрудничество Китая с Пакистаном. Китай же, в свою очередь, считает Пакистан важным звеном морского маршрута Нового Шёлкового пути (НШП). Пакистанский порт Гвадар – конечный пункт Китайско-пакистанского экономического коридора (2). В апреле 2017 г.порт перешёл к Китаю на правах аренды на 40 лет (3). Ожидают инвестиций Бангладеш ($38 млрд.) и Непал ($8 млрд.). В Нью-Дели опасаются, что всё закончится окружением Индии опорными точками китайского влияния (Шри-Ланка, Бангладеш, Непал, Пакистан). Монголия видит в Индии противовес влиянию Китая, и этим тоже интересна Берлину, отстаивающему принцип «единой европейской политики» в отношении Китая (4). Германия опасается прихода Китая в Европу, не желая расставаться с монопольным статусом главной экономической силы региона.

КНР предлагает миру проект НШП, Индия выдвигает встречную инициативу – укрепление кооперационных связей с Ассоциацией государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Индия приветствует инициативу Вашингтона по созданию четырёхстороннего сотрудничества (Quad) – США, Индия, Япония, Австралия (5).

Отдельно Нью-Дели и Токио озвучили планы по созданию Азиатско-Африканского коридора роста (AAGC). Это явный конкурент НШП, призванный экономически консолидировать Азию и Африку на условиях, менее приемлемых для Пекина.

Для Монголии индийско-японский проект AAGC менее интересен, чем китайский НШП, составной частью которого может стать монгольский проект «Степной путь» - транспортно-экономический коридор Китай – Монголия – Россия. Это не отменяет заинтересованности Монголии в усилении индийского влияния в регионе.

Берлин видит в проекте AAGC возможность расширения немецко-индийского сотрудничества, как в экономике, так и в военной сфере. В качестве примера приводится антипиратская операция «Атланта», осуществляемая флотом стран-ЕС и пользующаяся поддержкой Индии (5). Индия развивает стратегическое партнёрство с Францией, активно взаимодействует с Италией, делая ставку на динамичные отношения с европейскими «тяжеловесами». Союз Берлина и Нью-Дели здесь естествен, что опосредованно способствует сближению Берлина и Улан-Батора.

Германия будет стремится к динамичным отношениям с Монголией. Это обусловлено ростом экономического влияния Пекина в Европе и отвечает интересам самой Монголии, с её открытой политикой добрососедства и стремлением встроиться в глобальные инфраструктурные проекты в Азии и Европе.

1)    https://www.german-foreign-policy.com/news/detail/7496/

2)    https://regnum.ru/news/polit/2250670.html

3)    https://regnum.ru/news/2266039.html

4)    https://interaffairs.ru/news/show/19095

5)    https://www.swp-berlin.org/fileadmin/contents/products/aktuell/2018A01_wgn_Tripati.pdf 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs