Новый Ближний Восток: борьба за лидерство

Поиски новой геостратегической конфигурации Ближнего Востока, вылившиеся в форму апробирования различных политических альянсов, приводят порой к неожиданным результатам. Израиль ведет переговоры с Саудовской Аравией, суннитский Катар сближается с шиитским Ираном. России, которой, вопреки многим пессимистическим прогнозам, удалось не только не увязнуть в ближневосточном «болоте», но и объединить в рамках одного альянса извечных соперников – тот же Иран и Турцию. Параллельно Москва взаимодействует с такими «разнонаправленными» странами как Саудовская Аравия, Иордания, Египет и Израиль.

В основе процессов переформатирования Ближнего Востока лежит борьба за духовное и политическое лидерство в регионе, которую ведут между собой Саудовская Аравия, Турция и Иран. При этом последний в силу конфессиональной инаковости решает более узкую задачу объединения под своей эгидой шиитской составляющей региона.

Увлеченная идеями неоосманизма Турция, опираясь на свой военный и экономический потенциал и общность исторического прошлого стран региона, активно старается «отодвинуть» Саудовскую Аравию с позиции неофициального регионального лидера. В свою очередь королевство свое «первородство» обосновывает контролем над Меккой и Мединой (в мусульманской терминологии – «защитой священных городов»), подкрепленным нефтедолларами. При этом повышать свой авторитет в мусульманском мире Анкара стремится конфликтуя с Западом и Израилем, а КСА – с  Ираном.

Долгое время Турция и КСА выступали фактически союзниками, прежде всего в Сирии. Их взгляды расходились лишь на ситуацию в Египте. Турция осудила военный переворот против режима братьев-мусульман, а саудиты его поддержали, значительно усилив тем самым свое политическое и экономическое влияние на Каир.

Визит Трампа в Эр-Рияд в мае 2017 года стал свидетельством окончания спада в двусторонних отношениях в период правления администрации Обамы и демонстрацией политических приоритетов Вашингтона в регионе. По мнению многих аналитиков – в  ущерб Турции.

Случившийся вскоре «Катарский кризис»  выплеснул подспудное противостояние КСА и Турции наружу. Саудиты открыто обвинили поддержавшую Катар Турцию в стремлении к гегемонизму, потребовали закрыть турецкую военную базу в этой стране.

Наблюдатели констатируют, что с момента назначения Мухаммеда бен Салмана наследным принцем королевства турецко-саудовские отношения  развиваются  по нисходящей. Солидарность за это время страны проявили лишь при голосовании в ООН по решению Дональда Трампа о признании Иерусалима столицей Израиля. При этом в целом в палестинском вопросе Саудовская Аравия занимает достаточно умеренную позицию - по словам главы ее дипломатического ведомства Аделя аль-Джубейра. Тем временем США стараются помирить арабов и Израиль, и если им это удастся, Эр-Рияд готов установить с еврейским государством дипотношения в полном объеме. Такая позиция не может не вызывать раздражения в турецкой столице, претендующей на статус главного защитника палестинского народа. Массмедиа Турции реагируют на подобные шаги Эр-Рияда соответственно, вдобавок сообщая о поддержке со стороны КСА Рабочей партии Курдистана и организации Фетхуллы Гюлена, объявленных в Турции террористическими.

Недовольство молодым и резвым конкурентом Эр-Рияд продемонстрировал в очередной раз, прислав на созванный Реджепом Таййипом Эрдоганом экстренный саммит ОИК в Стамбуле 13-14 декабря прошлого года своего представителя всего лишь в ранге заместителя министра! Ответом стало прибытие в Катар новой группы турецких военнослужащих. Шаг - больше символический, нежели военно-политический, но на Востоке символам придают большое значение. К слову, Анкара планирует довести численность своего гарнизона в Катаре до 3000 человек.

Примерно в это же время президент Турции в ходе визита в Хартум подписал со своим суданским визави Омаром аль-Баширом соглашение о передаче Турции для «благоустройства» острова Суакин, включая строительство здесь современного порта. Остров расположен в глубине узкой бухты на западном побережье Красного моря, почти напротив Джидды – морских ворот КСА. Соглашение было расценено в арабском мире (прежде всего в Египте и Объединенных Арабских эмиратах) как угроза безопасности стран региона. Анкару обвинили в попытке создать там военный форпост. Министр иностранных дел Судана даже вынужден был оправдываться, упирая на то, что остров просто станет объектом турецких капиталовложений в сфере культовой инфраструктуры и туризма: здесь традиционно собираются суданские паломники, направляющиеся на хадж в Мекку и Медину – до аравийского побережья рукой подать. В Эр-Рияде промолчали.

Возможно, в мирном характере соглашения саудовское руководство удалось убедить турецкому премьер-министру Бинали Йылдырыму, который опять же в эти дни встречался в Эр-Рияде с королем и наследным принцем. Согласно заявлению Йылдырыма для прессы, на переговорах обсуждались вопросы Ирака, Сирии, Палестины, гражданской войны в Йемене и событий в Ливии. В королевской резиденции турецкий гость заявил журналистам, что Турция и Саудовская Аравия – «ключевые страны, способные обеспечить прочный мир и стабильность в регионе». Выступление не обошлось без акцентирования даже не мусульманского, а суннитского братства.

Страсти поутихли, но противостояние, похоже, далеко от завершения. По признанию министра иностранных дел Кипра Иоанниса Касулидиса, на январской встрече президента Кипра Никоса Анастасиадиса с королем Саудовской Аравии Салманом ибн Абдул-Азизом последний заявил: «Мы входим в конфигурацию, в которой Турция уже не сможет в рамках ОИС делать то, что ей заблагорассудится».

Тем не менее, после поездки премьера критические материалы в адрес КСА в турецкой прессе сошли на нет. Зато массмедиа Турции переключились на Объединенные Арабские Эмираты – «младшего союзника» Эр-Рияда. Конфликт начался с того, что министр иностранных дел ОАЭ Абдуллах бин Зайед на своей страничке в Твиттере назвал оборонявшего Мекку в годы первой мировой войны османского пашу «вором», который, якобы, вывез оттуда материальные ценности и мусульманские реликвии, хранящиеся ныне в турецких музеях. В ответ Эрдоган в свойственной ему манере охарактеризовал арабского министра «заевшимся грубияном». А турецкая пресса тут же обвинила Абу-Даби в сотрудничестве с Израилем и США в ущерб интересам арабского мира. Государственный министр ОАЭ, курирующий внешнеполитическое направление, Анвар Гаргаш, в свою очередь раскритиковал претензии Анкары на лидерство в ближневосточном мусульманском мире. По его мнению, арабы должны объединиться вокруг своей «арабской оси», в которой лидируют Эр-Рияд и Каир.

Последние события развивались на фоне внутриполитического кризиса в Иране. В Тегеране считают, что нити протестных выступлений тянутся за рубеж – к «врагам Исламской республики», по выражению Али Хаменеи.

Cui prodest? Кому выгодно? – прежде всего вопрошали древнеримские юристы, приступая к рассмотрению любого дела. Напомним: в конце ноября принц Салман поклялся «дать бой Ирану» и назвал аятоллу Хаменеи, ни больше  ни меньше, - «ближневосточным Гитлером». Уверенности в своей позиции будущему саудовскому лидеру, очевидно, придает поддержка его личного друга Джареда Кушнера – американского переговорщика на Ближнем Востоке и по совместительству – зятя Дональда Трампа (или наоборот).

Кризис в Иране может привести к эскалации напряженности во всем регионе, прежде всего – во взрывоопасных Ираке, Сирии и Ливане. Ни Россия, ни Турция не заинтересованы в дестабилизации этой союзной им сегодня страны. Россия незамедлительно предостерегла западных партнеров от возможного вмешательства во внутрииранские процессы, а Эрдоган пообещал Тегерану «полную поддержку» («раскачивание» ситуации в Иране объективно играет на руку Эр-Рияду, ослабляя позиции Анкары).

Но, несмотря на определенную разницу интересов различных альянсов, будем надеяться, все участники  осознают главное - объективные преимущества объединения усилий для достижения стабильности в регионе. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs