Гражданская война в России: известная и неизвестная

Фото: gettyimages.com.

В Государственной Думе Федерального Собрания Российской Федерации состоялся круглый стол «От Октябрьской революции к Гражданской войне: причины, тенденции, результаты»[i]. Со своими докладами выступили известные историки, политологи, специалисты по новейшей истории. Тезисы некоторых из них мы предлагаем нашим читателям.

Доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института российской истории РАН Юрий Жуков отметил, что современные историки должны давать ответ современным мифотворцам и фальсификаторам, которые нередко появляются в российских СМИ. Ученый подчеркнул, что первые всполохи предстоящей гражданской войны появились сразу после прихода к власти большевиков в Петрограде. Уже 25 октября (7 ноября) 1917 года, когда в столице работал II Всероссийский съезд Советов,  атаман Войска Донского Алексей Каледин объявил о своем неподчинении новой власти.  Его сразу же поддержали  Центральная Рада на Украине и Оренбургское войсковое правительство во главе с  Александром Дутовым. Однако уже на рубеже 1917-1918 годов все эти выступления были быстро подавлены, и советская власть утвердилась почти по всей территории бывшей Российской империи – от побережья Белого моря до Туркестана. И только после того, как в дело вступил внешний фактор, связанный с поддержкой странами Антанты антибольшевистских сил и началом интервенции против Советской России, началась новая эскалация противостояния. Важнейшими ее этапами стали:  аннексия Румынией Бессарабии в декабре 1917 года, высадка американского экспедиционного корпуса в Мурманске в марте 1918 года,  борьба за контроль над Закавказьем в апреле-августе 1918 года, начало басмаческого движения в Туркестане.

В этих условиях большевики пошли на создание регулярной Красной Армии. 15 (28) января 1918 года был издан соответствующий декрет. С первых месяцев в её состав входили царские  офицеры. Важнейшая работа по военному строительству была проведена усилиями Высшего военного совета – первого центра стратегического руководства вооруженными силами Советской республики, который фактически возглавил генерал-майор Михаил Бонч-Бруевич. Первым главнокомандующим РККА стал  участник Первой мировой войны, командир латышского 5-го Земгальского стрелкового полка, полковник царской службы Иоаким Вацетис.

Не менее важно было и то, что  Красная Армия стала для ее бойцов первой школой, где ликвидировалась неграмотность и давалось элементарное образование, позволявшее начиная с 1919 года после демобилизации поступать на рабочие факультеты (рабфаки), а оттуда – в высшие учебные заведения страны.

Кандидат исторических наук, доцент Института истории Санкт-Петербургского государственного университета Илья Ратьковский посвятил свое выступление специфике и особенностям «белого» террора в годы гражданской войны. По его словам, нередко насилие, происходившее на территориях, подконтрольных антибольшевистским правительствам,  современные исследователи объявляют результатом эксцессов и самоуправства на местах, в отличие от «красного» террора, изначально  осуществлявшегося централизованно и систематически. В своем выступлении ученый не только отверг этот тезис, но и пояснил, что многочисленные источники (приказы, распоряжения и телеграммы), указывают на существование законодательной основы для расправ. Например, действия  таких одиозных  деятелей, как Г.Семенов, Б.Анненков и Р.Унгерн фон Штернберг,  вполне уживались с практикой  генералов С.Розанова, П.Иванова-Ринова, В.Волкова, которая опиралась на соответствующие циркуляры за подписью лидера белого движения в Сибири адмирала А.Колчака.

Доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории, историографии и источниковедения Новосибирского государственного  педагогического университета  Дмитрий Карнаухов посвятил свое выступление зарубежным концепциям изучения  Октябрьской революции. По его словам, восприятие событий Октября в странах Запада прошло несколько этапов. Поначалу там видели в большевизме экзистенциального врага. Затем, во время Второй мировой войны, тренды поменялись, и советский политический строй стал восприниматься более благосклонно, а в 1943 году «человеком года» стал председатель Совета Народных Комиссаров СССР  Иосиф Сталин, портрет которого появился на обложке известного  американского еженедельного журнала Time.  К сожалению, эта волна с началом холодной войны сменилась сначала кампанией борьбы с «красной угрозой», пик которой настал на рубеже 1940-1950-х годов, а затем концепцией «двух тоталитаризмов» (нацистского и коммунистического) и обвинением Москвы в оккупации Восточной Европы после разгрома гитлеровской Германии и ее союзников. Что же касается современной России, то в ней на сегодняшний момент уживаются три подхода к оценке событий вековой давности, которые условно можно обозначить как «белый», «красный» и «либеральный». По мнению историка, вне зависимости от того, каких политических взглядов придерживается тот или иной ученый, необходимо понимать, что другой страны, кроме России, у него нет, а это значит, что во имя блага родины нужно искать компромисс и формировать единую систему ценностей.  

Известный политолог, эксперт Центра проблемного анализа и государственно-управленческого проектирования, доктор исторических наук  Вардан Багдасарян отметил, что с момента распада Советского Союза  отечественными и зарубежными экспертами настойчиво внедряется тезис  о виновности Ленина в развязывании гражданской войны в России. Действительно,  формула «превратить  войну империалистическую в войну гражданскую» принадлежит лидеру большевиков.  Однако она является не его изобретением, а представляет собой развитие тезисов Базельского манифеста 1912 года, принятого всеми ведущими социал-демократическими партиями на очередном конгрессе  II Интернационала. В этом документе, в частности, говорилось, что война, если она начнется, вызовет экономический и политический кризис, который необходимо «использовать для ускорения падения господства капитала». Другое дело, что большинство лидеров европейской социал-демократии в 1914 году предпочли забыть об этом документе.

В.Багдасарян подчеркнул, что без активного вмешательства внешних политических сил, и, прежде всего, бывших союзников Российской империи по Антанте, гражданская война не приобрела бы столь кровавого и затяжного характера. К началу 1920-х годов это стало очевидно и наиболее чутким наблюдателям из числа противников большевиков. Известный «сменовеховец» Сергей Чахотин в своей статье «Мы идем в Каноссу», опубликованной в Праге в 1921 году,  утверждал: «История заставила русскую коммунистическую республику, вопреки ее официальной догме, взять на себя национальное дело собирания распавшейся было России». Ему вторил монархист и националист Василий Шульгин, который  утверждал, что логика действий большевиков ведет к восстановлению военного могущества и границ России, а также подготавливает страну к пришествию нового самодержца.

В то же время В.Багдасарян отметил, что советский проект вовсе не был идентичен дореволюционной имперской идее, которая была основана на православной и традиционалистской парадигме. В силу ряда объективных причин большевизм выступил в качестве идеологии строительства индустриального общества. Страна не только освоила новый технологический уклад, но и в течение нескольких десятилетий претендовала в этой области на роль мирового лидера.  

Доктор экономических наук, ведущий научный сотрудник Центра методологических и историко-экономических исследований Института экономики РАН Андрей Колганов посвятил свое выступление специфике продовольственной политики большевистского правительства в годы  гражданской войны. Эксперт  напомнил, что впервые продразверстка  была введена еще  Кабинетом  министров Российской империи 29 ноября 1916 года и  подтверждена Временным правительством. Однако первая попытка введения хлебной монополии успехом не увенчалась. Ее полный провал признал министр продовольствия Сергей Прокопович, который на заседании Предпарламента 16(29) октября 1918 года заявил, что взять хлеб без применения вооруженной силы невозможно.  Что же касается большевиков, то они прибегли к введению продовольственной разверстки только в марте 1918 года, когда стало очевидно, что украинская Центральная Рада и кубанское войсковое правительство фактически присоединились к блокаде Центральной России, организовав замкнутый круг снабжения. В мае 1918 года, когда направлявшийся во Владивосток Чехословацкий корпус поднял вооруженный мятеж и  советская власть вдоль Транссибирской магистрали пала, индустриальные районы России оказались отрезаны от хлопкопроизводящих районов Средней Азии. К августу 1918 года Кубань, среднее и часть нижнего Поволжья, нефтяные  районы Кавказа и Закавказья  оказались под контролем враждебных красным  сил.

В сложившихся условиях получить хлеб  на условиях товарообмена было  невозможно. Именно поэтому в мае 1918 года Совнарком пошел на введение режима продовольственной диктатуры. А.Колганов отметил, что крестьянство, несмотря на массовое недовольство такой политикой, все же поддержало большевиков в противовес их противникам, которые на подконтрольных территориях, как правило,  восстанавливали помещичьи хозяйства.  

Кандидат философских наук, доцент кафедры философии и социологии Башкирского государственного университета  Рустем Вахитов отметил, что в годы революции и гражданской войны  особую остроту приобрел национальный вопрос. Многие  народы России переживали в первой четверти ХХ века первую стадию модернизации. Их политические деятели в основном придерживались автономистских взглядов и поначалу восприняли события Октября как серьезную угрозу.  Среди тех, кто осудил приход большевиков к власти, были Белорусская и Украинская Центральные Рады,  Горская республика на Северном Кавказе, казахское движение «Алаш». В Средней Азии, в Коканде, в декабре 1917 года была создана Туркестанская автономия.  Известный националист  Ахмат-Заки Валидов подчеркивал: «Мы не «красные» и не «белые». Мы башкиры».   

Однако постепенно отношение национальных политиков к большевизму претерпело серьезные изменения.  Белое движение выступало против права народов на самоопределение. Исключением стал только Петр Врангель, который  стал поддерживать федералистские взгляды  под угрозой своего окончательного поражения.

Иную политику проводили большевики. В 1919-1922 году усилиями Наркомата по делам национальностей были созданы республики, вошедшие в состав РСФСР и СССР. Сложность в том, что объединяющей силой нового государства становилась наднациональная коммунистическая идея. Пока доверие к ней сохранялось, страна была единой. Но как только началась идейная эрозия, затронувшая советское общество в целом, старые противоречия вновь дали о себе знать.

Состоявшийся   в Государственной Думе круглый стол с участием известных историков показал необходимость и важность взвешенных и компетентных оценок событий революции 1917 года и гражданской войны. Будет правильно и очень уместно, если высказанные в ходе этого мероприятия идеи и оценки будут  учтены и   востребованы современным российским обществом.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs