Октябрьская революция 1917 года: малоизвестные факты и современные мифы

Г.Савицкий. Бой на Кудринской площади в Москве. Источник: topwar.ru.

В Московском государственном лингвистическом университете состоялся российско-французский круглый стол «Октябрьская революция 1917 года в судьбах народов России». В нем приняли участие известные историки, общественные деятели, философы, специалисты по истории революционного движения России и Франции.

Круглый стол был организован кафедрой философских наук и кафедрой исторических наук МГЛУ в сотрудничестве с кафедрой философии и права философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова в рамках XV Международных  Панаринских чтений.

Теория и практика революций: взгляд французских консерваторов

Известный французский консервативный историк, профессор Кристоф Ревейар (Университет Сорбонна Париж I)  предложил свой взгляд на историографию революции 1917 года. По словам докладчика, во Франции на протяжении длительного времени господствовало два подхода к освещению истории революции – либеральный и левый, под которым понимался  преимущественно марксистский метод. Как считает ученый, в своем неприятии консервативных и традиционных ценностей либералы и социалисты взаимно дополняют друг друга. Роль буржуазии в этой ситуации сводится к функции ретранслятора идей, которым на непродолжительный период времени удалось прийти к власти, потеряв ее затем из-за профессиональных революционеров.

В рамках либерального подхода высокую оценку получил  процесс экономической и политической модернизации, осуществлявшейся  в России на протяжении первых десятилетий ХХ века. Сторонники либерализма  положительно оценивают формирование гибридного политического режима после событий 1905 года.  По мнению сторонников либеральной концепции, этот этап стал определяющим для дальнейшего формирования в стране основ парламентской демократии. Первая мировая война рассматривается ими как событие  в истории, воспрепятствовавшее  процессу конвергенции политических и социальных систем Востока и Запада. Пришедшие к власти сторонники либерализма были свергнуты революционными радикалами, которые отличались большей решимостью и сплоченностью, но были полностью лишены широкой общественной поддержки. Диктатура большевиков, согласно этой позиции, исключила возможность для поступательного развития страны. Эта концепция  активно получила популярность в годы холодной войны, и в особенности в 60-70-х годах.

Либеральной позиции противостоит левая интерпретация революционных событий. Согласно позиции ее сторонников, события октября 1917 года стали логическим завершением революции народных масс, начавшейся в 1905 году и продолжившейся в феврале 1917 года. В основе этого подхода лежит теория смены социально-экономических формаций. Серьезные корректировки в классический марксизм внес лидер большевистской партии Владимир Ленин, который считал, что революция не произойдет в высокоразвитой капиталистической стране, а разразится в наиболее слабом звене глобальной системы империализма.

К.Ревейар считает, что роль олигархии и либеральных кругов в свержении монархического режима в России во многом недооценена. По его мнению, профессиональные  революционеры без участия в революции  либеральной буржуазии никогда не смогли бы достичь успеха.

Российская буржуазия, обладавшая к 1917 году экономической властью, стремилась получить в свои руки политические полномочия. Под лозунгами «свободы, равенства и братства» и необходимости установления демократической формы правления при гарантиях свободы предпринимательства и частной собственности, речь шла, по сути, об установлении власти олигархии и  имитации демократических процессов. Нечто подобное можно было наблюдать и в России начала ХХ века, в особенности с 1905 года, когда имперская бюрократия дала согласие на легализацию революционного процесса, расшатывавшего основы власти. В качестве контраста К.Ревейар привел германскую политическую модель, в рамках которой канцлер Отто фон Бисмарк пошел на фактический запрет деятельности революционных партий внутри страны при одновременной гарантии основ социального государства.

К.Ревейар обозначил основные направления ревизии  традиционной историографии российской революции современными историками. В частности, сторонников либеральной концепции истории России критикуют за   излишнюю  идеализацию модели модернизации России, избранной на рубеже XIX-XX веков. Немало критики раздается и в адрес левых историков Запада, которые недооценивали  роль крестьянства в революционных событиях 1917 года. Что же касается рабочего класса, то и он был вовсе не однороден, и включал в свой состав социальные страты, преследовавшие совершенно различные цели. Наконец, как последовательные либералы, так и многие левые долгое время считали партию большевиков монолитной организацией, что противоречит исторической правде. Даже спустя несколько лет после победы Октябрьского восстания в рядах компартии не было однозначных оценок причин и последствий революции. Но самое главное, что в результате событий Октября 1917 года, совершенного  именем рабочих и крестьян, благодаря  которым была  совершена Октябрьская революция, большевики установили монопольную власть своей партии.

Тактика и стратегия большевиков в условиях политической катастрофы

Тезисы французского исследователя вызвали возражения отечественных специалистов. Историк спецслужб, главный редактор издательства «Алгоритм» Александр Колпакиди заметил, что большевистская партия получила власть в стране потому, что была единственной оппозиционной силой, занимавшей принципиальные позиции по всем пунктам своей программы, не лукавя ни в одном из них. Консерваторы часто обвиняют Ленина в предательстве отечества, используя для этого его тезис  о необходимости превращения «войны империалистической в войну гражданскую», но при этом забывают, что этот лозунг касался свержения не только российского, но и всех правительств, участвовавших в Первой мировой войне. Например, хорошо известно, что большевистская фракция IV Государственной думы категорически выступила против вступления России в мировую войну и отказалась голосовать за военные кредиты. В ноябре 1914 года она была арестована в полном составе, а в феврале 1915 года отправлена в ссылку в Восточную Сибирь.

А.Колпакиди уточнил, что к октябрю 1917 года большевистская партия, численность которой накануне событий Февральской революции не превышала 12  тысяч человек, выросла до 300 тысяч человек. Кроме того, ее поддержал блок революционных организаций – от левых эсеров и «межрайонцев» до отдельных анархических групп.

При этом победа Ленина была вовсе не предопределена: после возвращения в Россию из эмиграции ему пришлось выдержать ожесточенное противодействие внутри собственной партии. Перелома удалось достичь, проведя в жизнь идею о революционной роли российского крестьянства, которое составляло большинство рядового и унтер-офицерского состава армии – «революционный политический класс», многие представители которого пользовались уважением среди солдат-фронтовиков. В конечном итоге позиция Ленина – «никакой поддержки Временному правительству» - оказалась ближе рядовым партийцам, чем руководящему ядру РСДРП (б).

Большевиков часто обвиняют в излишнем огосударствлении экономики. Однако А.Колпакиди считает, что рост централизации и монополизации  экономики стал следствием мировой войны и касался не только России, но и всех крупнейших держав мира. Другое дело, что Временное правительство не сумело предотвратить катастрофического развития событий, а некоторыми действиями, напротив, способствовало им. Что же касается Ленина, то уже в сентябре 1917 года он в своей статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» определил основные пути выхода из тупика. Отчасти можно сказать, что тезисы этой статьи, переосмысленные в контексте меняющейся международной обстановки, легли в основу концепции индустриализации в СССР середины 1920-1930-х годов.

А.Колпакиди подчеркнул, что политические и экономические решения большевики предпринимали в условиях тотального краха российской государственности. «У нас часто упоминают роль Центральной Рады в распаде страны, - отметил эксперт. – Но можно вспомнить и ситуацию в Туркестане, где внимательно следили за распадом империи и брали пример с украинских националистов. Так появилось на свет местное временное правительство – Туркестанская, или Кокандская автономия». 

Большевистская партия в 1917 году: была ли кадровая революция?

С интересным, хотя и не бесспорным докладом выступил кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Главного Архивного управления города Москвы  Сергей Войтиков. Комментируя выступление Александра Колпакиди, исследователь  уточнил, что, по последним данным, численность большевистской партии насчитывала 24 тыс. человек (13 тысяч собственно большевиков и  11 тысяч примкнувшим к ним в мае 1917 года «межрайонцев»). Известно, что большевистская партия как отдельная политическая организация институционально оформилась на Пражской конференции РСДРП в 1912 году. Однако окончательную точку в размежевании с меньшевиками поставил VII съезд РСДРП (б), состоявшийся в августе 1917 года.

С.Войтиков отметил, что к началу февральских событий 1917 года   в большевистской среде  сложилась неоднозначная ситуация. После того, как «Российская социал-демократическая рабочая фракция»  IV Государственной думы в полном составе отправилась в ссылку, а Петроградский комитет РСДРП был разгромлен полицией, на воле  действовало Русское бюро ЦК, которое фактически возглавляли три человека: Александр Шляпников, Петр Залуцкий и Вячеслав Молотов.

В марте 1917 года, после объявленной амнистии политическим заключенным, из сибирской ссылки в Петроград прибыли Лев Каменев и Иосиф Сталин. При этом Каменев, которого можно было бы назвать одним из наиболее заметных идеологов течения, получившего название «умеренного большевизма», был сторонником однородного правительства с участием всех социалистических партий. Петроградский  комитет РСДРП был настроен на поддержку широкой коалиции революционных сил, и занимал менее радикальную позицию, чем Шляпников и его товарищи. Однако возник конфликт молодых партийцев и их более зрелых товарищей, которые имели собственный взгляд на политические процессы и были склонны к поиску компромисса  и фактически начали оттеснять  их от власти . Возвращение Ленина из эмиграции возродило надежду на то, что эти противоречия в РСДРП будут урегулированы.

В этих условиях Апрельские тезисы, озвученные прибывшим из эмиграции Лениным, оказались полной неожиданностью для всего партийного руководства. Причина была в том, что никто из петроградских большевиков не понимал, как задачу осуществления социалистической революции и «Советов рабочих, солдатских и батрацких депутатов» можно было практически осуществить. Именно в этих условиях политический вес  в партии начал набирать Яков Свердлов, завоевавший в годы революции 1905-1907 годов авторитет у екатеринбургских большевиков, но не пользовавшийся особой поддержкой Ленина. Впервые его кандидатура была озвучена Валерианом Куйбышевым, хорошо знавшим его по Нарымской ссылке в 1910-х годах. С.Войтиков считает, что именно Свердлову принадлежит «заслуга» кадровой революции в большевистской партии, обеспечившей в ней смену политических настроений.  Поэтому можно считать, что у Октябрьской революции  де-факто было четыре руководителя: Владимир Ленин, Лев Троцкий, Яков Свердлов и Иосиф Сталин.

Российское крестьянство перед политическим выбором

Выступление доктора исторических наук, научного сотрудника Государственного Исторического музея  Андрея Куренышева было посвящено специфике аграрного  вопроса в 1917 году.

По словам исследователя, важнейший вклад в развитие отечественного крестьяноведения внесли историки Виктор Данилов[i] и Владимир Кабанов. Им принадлежит концепция Великой крестьянской революции, начало которой они относят к первым  выступлениям на юге России в 1902-1903 годах, а финал – к окончанию гражданской войны в 1921-1922 годах.  Революция 1917 года вовлекла в свою орбиту огромное количество людей и оказалась намного более радикальной, чем изначально рассчитывали ее вожди. А.Куренышев объясняет подобный исход необходимостью большевиков следовать за требованиями народных масс. При этом крестьянство, составлявшее большинство населения в стране, постоянно колебалось в своих политических предпочтениях. Однако падение антибольшевистских правительств социалистического толка, установление генеральских диктатур и их реквизиционная политика заставили их повернуться в сторону большевистского правительства. 

По мнению А.Куренышева, одним из переломных событий, предопределивших переход крестьянства на сторону большевиков,  стал рейд 4-го Донского корпуса Донской армии Вооруженных сил Юга России под командованием генерала К.Мамонтова по тылам Южного фронта «красных» в августе-сентябре 1919 года. Он  сопровождался многочисленными реквизициями и грабежами.  По настоятельному требованию главнокомандующего ВСЮР генерал-лейтенанта А.Деникина корпус был отозван в тыл, но его возвращение было осложнено действиями противника и большим обозом военной добычи.

После окончания гражданской войны будущее «революции крестьянской общины» оказалось под вопросом. Необходимость восстановления экономического потенциала страны, популярность идеи «милитаризации труда», а также дискуссии о пути осуществления индустриализации оказали прямое воздействие на будущее российского крестьянства. Политическая борьба в 20-х годах показала, что часть партийного руководства разделяла мнение сторонников «левой оппозиции» (Л.Троцкий, Е.Преображенский), которые предлагали с целью форсирования экономического развития страны установить повышенное налогообложение «непролетарских слоев» населения, и прежде всего крестьянства, чтобы затормозить процесс социальной дифференциации в деревне. Обострение международной обстановки на рубеже 1920-1030-х годов, события Великой депрессии во многом предопределили уход сторонников концепции «крестьянской революции» с политической арены.

Финансирование большевистской партии в 1917 году: «немецкие деньги» как политическая мистификация

Кандидат исторических наук, доцент Московского государственного лингвистического университета Владимир Корнеев посвятил свое выступление анализу вопроса об иностранном финансировании большевистской партии в 1917 году. По его словам, весь массив свидетельств об этом, которыми располагает в настоящее время историческая наука, можно разделить на две категории – документы-фальшивки и подлинники. К первой из них относятся «документы Сиссона», к изготовлению которых имеет прямое отношение заведующий иностранным отделом газеты «Вечернее время», польский журналист,  писатель  и авантюрист Антоний Фердинанд Оссендовский. После октября 1917 года он участвовал в антибольшевистском движении, служил адмиралу Колчаку в Сибири и известному деятелю белого движения на Дальнем Востоке и в Монголии генерал-лейтенанту Р.Унгерн-Штернбергу. Свою авантюрную жизнь он изложил в книге мемуаров  «И звери, и люди, и боги», где реальные факты были густо перемешаны с мистификациями и вымыслом. «Документы», «доказывающие», что большевистское руководство состояло из прямых агентов Германии, управляемых директивами немецкого Генштаба, были приобретены в конце 1917 года специальным посланником президента США в России Эдгаром Сиссоном и опубликованы в Вашингтоне. В 1918 году на английском языке был издан сборник «The German-Bolshevik Conspiracy». В русском переводе он вышел под названием «Германо-большевистская конспирация», но без указания даты издания. Однако нестыковок в этих изданиях оказалось столько, что последовала волна опровержений. Наиболее заметными критиками «документов Сиссона»  на Западе стали известный американский историк и дипломат Джордж Кеннан и  французский исследователь Жорж Боннен.

В конце 1980-х годов, когда на волне «перестройки» в СССР тема «немецких денег» перестала быть табуированной,  фундаментальную научную критику «документов Сиссона» дали отечественные историки ленинградской исторической школы - Виталий Старцев[ii] и  Геннадий Соболев[iii]. Значительный вклад в опровержение фальшивки внесли  также Александр Совокин и Светлана Попова. Тем не менее, несмотря на все опровержения, гипотеза о Ленине – немецком шпионе активно вбрасывается в общественное мнение. В.Корнеев напомнил, что среди сторонников версии о «шпионстве» Ленина до сих пор нет ни одного профессионального историка.

Второй массив документов, касающихся вопроса иностранного финансирования оппозиционных партий, представляют собой подлинники из архива германского Министерства иностранных дел , которые попали в распоряжение американской оккупационной администрации в  1945 году, а в середине 1950-х годов были переданы властям ФРГ. На основе этих материалов   в 1958 году из печати   вышел сборник «Германия и революция в России.1915-1918» под редакцией немецкого историка чешского происхождения Збинека Земана.

В России содержание некоторых документов из этого сборника  стало известно благодаря изданию в России в 2001 году книги «Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор», составленной отечественным филологом, заведующим кафедрой Балтийского института иностранных языков и международного сотрудничества Виктором Кузнецовым. Среди этих документов, например, большую популярность получило ходатайство германского МИДа  от 1 апреля 1917 года перед имперским казначейством с целью получения 5 млн. марок на ведение политической пропаганды в тылу противника. Сложность в том, что  не конкретизировано, на чьи нужды переводились эти средства.  Подпольных оппозиционных групп в Российской империи существовало великое множество.

Благодаря исследованиям, проведенным Владимиром Корнеевым (Москва)  и Ярославом Козловым (Харцызск), было установлено, центральный орган большевистской партии - газета «Правда» была самоокупаемой. В каждом ее номере печатались данные о  жертвователях:  фамилии рабочих, списки воинских частей, фабрик и заводов. Ее тираж увеличивался по мере радикализации общественных настроений в России.

Единственный факт, за который могли бы зацепиться сторонники концепции «немецких денег», это получения Заграничным бюро ЦК РСДРП (б)  ссуды  от швейцарского социал-демократа Карла Мора, который с 1917 года был агентом германских спецслужб. Согласно достигнутой договоренности, 73 тыс. шведских крон должны были быть возвращены сразу после прихода к власти большевиков. Однако деньги  так и не поступили в Россию, а были потрачены на проведение Третьей Циммервальдской конференции в сентябре 1917 года, состав и цели которой указывают на то, что пресловутые «немецкие деньги» использовались против кайзера ничуть не в меньшей степени, чем против Временного правительства. Остальная часть суммы была привезена в Россию членом коллегии Наркомата по иностранным делам (НКИД) Якубом Ганецким в 1920 году. Поэтому к истории Октябрьской революции эти  средства, по-видимому,  не имеют никакого отношения. В.Корнеев напомнил, что до 1917 года Моор не сотрудничал с немецкими спецслужбами и не поддерживал в эмиграции контактов с Лениным. Наконец, уже в сентябре 1917 года, уже после июльских обвинений большевиков в «шпионаже», ЦК РСДРП (б) постановил: «Предложение Моора отклонить и всякие дальнейшие переговоры по этому поводу считать недопустимым».  Таким образом, версия о немецком финансировании большевистской партии не имеет под собой документальной базы.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs