С начала мирового финансово-экономического спада 2008 года прошло полдесятилетия - период, в течение которого состоялись значимые международные мероприятия и успели проявиться важные тенденции, что позволяет подводить предварительные итоги. Эти итоги подводятся не только в научно-экспертном сообществе, но и на общественно-политических площадках высокого уровня.

Нередким явлением стала критика капиталистической модели в ее неолиберальном виде в отличие от «нулевых», и особенно 90-х годов ХХ века, когда эта тема была практически табуирована мейнстримом при сильнейшей информационной и политической его поддержке. Негативные оценки рыночного фундаментализма как глобальной модели стали звучать со стороны самих идеологических проводников мейнстрима, «капитанов бизнеса» и действующих политиков. К ним относятся П.Кругман, Д.Стиглиц, З.Бжезинский, Дж.Сорос, Д.Стросс-Кан и др. Сменили риторику с неолиберальных акцентов, доминировавших в прошлые годы, на социал-демократические А.Меркель и Н.Саркози. Стали осуждать неолиберальные методы работы банков и корпораций как аморальные Б.Обама и Ф.Олланд. Комиссия ЕС решает вопрос усиления контроля над крупными банками и регулирования размера доходов банкиров.

На саммитах, где традиционно обсуждаются вопросы либерализации условий бизнеса, стали появляться острые вопросы по более широким, краеугольным проблемам глобального развития, причем в составе и более широкого круга участников в социальном и географическом плане, а не только «первого эшелона» деловой, политической и интеллектуальной элит Запада. Даже стали включаться в программы дебаты по проблемам жизнеспособности капитализма как социально-экономической системы, например, на форуме АТЭС в 2012 году. К.Шваб, создатель и бессменный руководитель Всемирного экономического форума в Давосе (ВЭФ), ставшего в глобальном мире ведущей трибуной не только для дискуссий и выработки решений по вопросам мировой экономики и политики, но главное - для демонстрации правильности мирового развития в рамках глобальной либеральной модели, уже выступает как критик капитализма1.

На первом посткризисном саммите ВЭФ 2009 года был поставлен вопрос о «формировании посткризисного мира» (девиз форума) и решении двух задач: во-первых, преодоления острой фазы кризиса и, во-вторых, определения образа мира после кризиса, исходя из понимания его трансформационного характера. Однако, как и предполагалось2, в последующие годы эйфория от решения первой из этих задач избавила международные политические и деловые круги от страха перед переходом кризиса к краху масштаба 1929 года, перекрыв стимулы думать о решении второй. В сообщении саммита ВЭФ уже 2012 года Шваб отметил, что так и не удалось извлечь уроков из финансового кризиса 2009 года. Его причины, как и большинство критиков из истеблишмента, он видит в ошибках, допущенных финансовыми властями. Это отсутствие своевременно установленных правил, которые могли бы воспрепятствовать искажению системы, а также в целом превышение норм дозволенного в финансовой системе*.  (*Особую роль, видимо, сыграла отмена в 1999 г. принятого в 1933 г. в США закона Гласса - Стиголла (Glass-Steagal Act), который запретил банкам одновременно заниматься кредитными операциями и инвестированием в компании.)  Кроме этого, акцент делается на необходимости усиления социальной ответственности со стороны бизнеса и власти.

Однако такой вывод далеко не достаточен. Сам кризис является лишь одним из проявлений более общего кризисного состояния социоприродных отношений, стремительному ухудшению которого способствовала доминирующая с начала 1990-х годов в нашей стране и мире модель социально-экономического развития. Причем этот кризис стал проявляться еще до наступления действующей модели глобализации, которая только приводит его к предельному состоянию. Он захватывал и противоположный полюс мировой системы с командно-плановой экономикой, которая оказалась сломана не только и не столько в результате экономического проигрыша в конкуренции с рынком, но и в результате потери привлекательной для человека и общества альтернативной общественной модели, которая могла бы предотвращать конфликты, угрожающие человеческой жизнедеятельности, и направлять прогресс в материальном производстве на всестороннее совершенствование человека.

q

В позднесоветский период развития было очевидно, что в нашей стране требовалось серьезное реформирование социально-экономической системы. Основной дискурс поиска пути развития все больше складывался в пользу того, что этот путь лежит не в противоречии с мировыми тенденциями развития, а в едином русле, но в позитивной его части, поскольку было понятно, что противоположная социальная система не только не являет собой оптимальную модель развития, но и несет в себе непримиримые противоречия и существенные недостатки.

В конце 1991 года была осуществлена тотальная смена курса развития на основе принципов так называемого Вашингтонского консенсуса. Это сформулированный в 1989 году свод правил экономической политики для развивающихся стран, а именно стран Латинской Америки, в соответствии с позицией главных международных финансовых организаций - МВФ и Всемирного банка, а также ведущих американских аналитических центров. В период распада СССР он был скопирован для стран с преимущественно командно-плановой моделью экономического развития в целях их перехода на принципы рыночной экономики. Фактически в стране были проведены преобразования революционного характера на основе рыночного фундаментализма, представляемого при помощи соответствующего информационного обеспечения в качестве единственно верного, магистрального пути развития. Именно эта модель развития не ответила ни на один из главных к тому времени вызовов времени, имеющих планетарное значение, - возрастающее антропогенное воздействие на биосферу Земли и околоземное космическое пространство, а также обострение социальных противоречий, причем не только по регионам мира и странам, но и внутри стран, включая и западные. Она не решила ни одной из глобальных проблем, накопившихся к тому времени. Более того, способствуя их еще большему обострению и появлению новых, включая и новые вызовы времени*, (*Начало XXI века характеризовалось необычайной активизацией террористической деятельности.)  привела мир и к финансово-экономическому кризису 2008 года, не избежавшему сравнений с самым большим экономическим коллапсом - Великой депрессией 1929-1933 годов.

Первая реакция на кризис среди приверженцев этого курса особенно резко проявилась в словах А.Гринспена, который в течение 20 лет на посту председателя ФРС США обеспечивал процветание Америки, создавая для этого особые условия в виде самоподдерживающейся пирамиды экономического роста. На заседании Конгресса США в связи с расследованием причин кризиса он признался, что переворачивались его представления о том, как работает мировой рынок. Фактически развенчивалась идея, лежавшая в основе декаплинга** (**В последнее время этот термин (от англ. «decoupling» - разъединение) стал активно использоваться в другой области - применительно к «зеленой экономике», подчеркивая возможность роста материального производства при одновременном уменьшении нагрузки на биосферу.)  перспектив глобального и американского рынков.

Накануне кризиса, когда он уже предчувствовался (в 2007 г. уже начались массовые ипотечные банкротства), ведущие западные экономические круги, представляя его не таким мощным, как он оказался в реальности, а более мягким - в виде рецессии и как временное явление - рассматривали сценарий развития экономических процессов как следующий декаплинг. Если эта рецессия и произойдет, то в богатых странах Запада. Развивающиеся же рынки, к которым относится Россия, продолжат рост и вытянут глобальную экономику. Следуя именно этому сценарию декаплинга, экономический блок российского правительства внушал руководству и обществу, что Россия останется «тихой гаванью», а Минэкономразвития РФ (МЭР)давал прогноз роста экономики более 6%, согласно которому и принимался бюджет на следующий, 2009 год. В реальности же экономика в 2009 году упала на 8%, продемонстрировав среди стран «G-20» чуть ли не самые значительные темпы падения. Попытки оправдания ошибок МЭР тем, что в условиях кризисного года «точный прогноз дать было невозможно»3, выглядят такими же беспомощными, как и сами прогнозы. В тренде, то есть направлении - вверх или вниз - это ошибка недопустимая, стратегическая.

Гораздо недопустимее ошибка еще в одном виде декаплинга - в том, что социально-экономическая трансформация в нашей стране в сторону рыночного фундаментализма, определившая «лицо» и глобализации, была осуществлена не просто в полном отрыве от формировавшейся на тот период тенденции прогрессивного, гармоничного развития человека, общества и природы, а прямо в противоположном направлении. Это не только не позволило развить эту тенденцию у нас в стране и мире, но на практике скорее ее прервать и даже повернуть вспять.

q

На Западе накануне ХХI века, в 1970-1980-х годах, укреплялись корни двух тенденций общемирового развития. Одна тенденция - экономизация общественного сознания и общественных отношений, способствующая все большей, выходящей на глобальный уровень либерализации условий для бизнеса. Основой этой тенденции стали представления об экономическом неолиберализме как наиболее эффективной модели хозяйствования ввиду ее предполагаемой способности создавать наилучшие условия для экономического роста, который, в свою очередь, должен впоследствии обеспечивать решение уже возникших и вновь возникающих проблем развития, включая глобальные. Другая - экологизация общественного сознания, поддержанная научно-экспертным сообществом в связи с озабоченностью бизнеса по поводу истощения ресурсов, а также озабоченностью экономического и политического истеблишмента по поводу того, что экологические проблемы, все более принимающие глобальный характер, стали сдерживать экономический рост, а значит, и социально-экономическое развитие.

Первая тенденция концептуально воплотилась в том числе и в упомянутом Вашингтонском консенсусе. Вторая тенденция - через непростой путь фундаментальных исследований ученых и разработки глобального моделирования в виде докладов Римскому клубу, международных форумов по проблемам окружающей среды, прежде всего конференции в Рио-де-Жанейро 1992 года (Рио-92), и других видов деятельности по экологизации общественного сознания - воплотилась в принятой мировым сообществом, в том числе странами - членами ООН на высшем уровне, концепции «устойчивого развития» 1986-1992 годов.

Это тип триединого развития, а именно эколого-социально-экономического. При таком типе развития, согласно официальной формулировке, удовлетворение потребностей настоящего времени не подрывает способность будущих поколений удовлетворять свои собственные потребности. Он оказался противоречащим сформулированным в Вашингтонском консенсусе принципам функционирования глобальной экономики. Такой вывод спустя 20 лет их глобального экономического доминирования был сделан не в рамках их принципиальной и традиционной критики, например левомарксистской или антиглобалистской (с декабря 1999 г.). Он исходил от одного из ведущих разработчиков этих принципов, а именно МВФ в лице его директора-распорядителя Д.Стросс-Кана. Его концептуальная речь в Университете им. Дж.Вашингтона, приуроченная к предстоящему открытию очередной сессии руководящих органов МВФ и Всемирного банка в апреле 2011 года в Вашингтоне, была воспринята фактически как революционная. Нежизнеспособность «упрощенных экономических представлений и рецептов» «рухнувшего» и оставшегося в мировой экономической истории позади Вашингтонского консенсуса, по его заявлению, была продемонстрирована мировым финансово-экономическим кризисом4.

Хотя фактически исток формирования обеих тенденций лежал в одном векторе - векторе поиска путей устойчивого экономического роста, обе тенденции, набирая обороты, начали выявлять глубокие противоречия, изначально им присущие, а в начале 2000-х годов уже явно демонстрировали их антагонистический характер. Однако общий «исток» этих тенденций в процессе глобализации, после вхождения стран бывшей соцсистемы в мировой рынок, дал основание первой тенденции подавить вторую. В итоге идея глобального устойчивого развития была ужата до идеи устойчивого экономического роста, причем в сугубо финансовом измерении, а в реальности упрощена до идеи непрерывного роста. Субъектами продвижения этой фактически извращенной идеи стали транснациональные финансово-промышленные группы, извлекающие глобальную ренту за предоставление правительствам - на основе «упрощенных экономических представлений и рецептов» - мега-услуги по перманентному экономическому росту в счет специфической оплаты, заключающейся в льготных для них условиях и преференциях. При этом само стремление к экономическому росту стало все больше превращаться из средства решения проблем в источник их возникновения.

В преамбуле Повестки дня на XXI век, принятой подавляющим большинством стран ООН на Рио-92 в 1992 году, то есть в период начала постсоветского трансформирования и более чем за полтора десятилетия до кризиса, констатировалось, что человечество переживает решающий момент в истории; при этом в самой Повестке ставились задачи преодоления традиционного разделения вопросов экономики, социальной сферы и экологии и перехода к комплексному учету всех факторов при принятии решений на всех уровнях с обеспечением более широкого участия общественности в подготовке решений5. Однако эти задачи не только не выполнялись, но даже не ставились в процессе начинавшейся в России трансформации. Поэтому не может не возникнуть вопрос: почему же так произошло? Обладали ли вообще российские реформаторы соответствующей компетентностью, особенно необходимой в трансформационный период? Едва ли можно ответить на этот вопрос положительно. Судя по всему, они не только не понимали значимости новых мировых тенденций развития, но, что особенно прискорбно, были просто не в курсе.

На примере проведенной трансформации российской, а с неизбежностью, и всей глобальной экономики, подтвердились опасения Станислава Лема, участника Рио-92, высказанные им во время выступления. Он обратил внимание на то, что в условиях, когда человеческая деятельность оказывает глобальное влияние, должны существенно меняться требования к нашим лидерам. При этом необходимость выбора между компетентным и демагогическим правлением будет все более острой, и это фактически выбор между двумя разными цивилизациями. По его словам, «остается только желать, чтобы когда-нибудь наступило время проверки профессиональной пригодности как экспертов-специалистов, так и политиков (проверки, одинаково тщательной для тех и других). Ведь общая тенденция, заметная буквально повсюду, в том числе в США, такова, что возрастающей сложности государственных, социальных, технических, наконец, глобальных проблем сопутствует явное снижение уровня компетентности правящих элит»6 (здесь и далее курсив наш. - С.Д.).

Известно ли было российским реформаторам начала 1990-х годов, то есть спустя 20 лет после Стокгольмской конференции 1972 года, о ее решениях и о том, что надежды, порожденные в мировом сообществе этими решениями, по словам ее генерального секретаря М.Стронга на церемонии открытия Рио-92, в значительной степени остались неосуществленными и глобальные нарушения в природной среде продолжали нарастать. Чтобы повернуть вспять этот процесс, он назвал ряд требующих решения вопросов, среди которых центральными являются «характер производства и потребления в промышленно развитой части мира, который подрывает системы, поддерживающие жизнь на Земле… и экономическая система, которая не учитывает экологические ценности и ущерб, система, которая рассматривает неограниченный рост как прогресс».

Премьер-министр Норвегии г-жа Брундтланд, председатель МКОСР, чей доклад 1987 года «Наше общее будущее» дал определение «устойчивого развития», тогда же обратила внимание, что до конца XX века оставалось «мало времени на изменение характера нынешнего неустойчивого развития человечества… Человеческая история достигла водораздела, за которым изменение политики становится неизбежным... Мы знаем, что у нас есть возможности предотвратить опасность, хаос и конфликты».

Все возможности этой социальной модернизации - и технические, и интеллектуальные, а главное - социальный запрос - были в руках российских реформаторов. Нет понимания, почему в стране, приступающей к радикальному реформированию, вообще не был организован общественный дискурс по глобальным стратегическим вопросам, поднятым на Рио-92. Тем более там было заявлено, что отсутствие должной информации недопустимо. При этом правительства и парламенты всех стран мира признавали, что они должны рассмотреть ее решения и сверить с ними свою национальную политику, что издержки в будущем, связанные с бездействием мирового сообщества в настоящем, могут существенно превысить финансовые расходы на осуществление Повестки дня на XXI век. Кроме того, бездействие ограничит возможности выбора путей развития будущим поколениям. «Все страны должны определить, как претворить Повестку дня на XXI век в национальную политику и программы»7.

Предположения в отсутствии самых общих знаний реформаторов относительно этих тенденций подтверждают не только сами последствия постсоветского реформирования, оказавшие ключевое влияние и на характер процессов глобализации, но и фактически собственные признания ключевых фигур, осуществлявших это реформирование. Об этом красноречиво говорит выступление Анатолия Чубайса на Форуме RusNanoTech-2011 27 октября 2011 года.

Вначале им высказано намерение подойти к решению проблем «всерьез, по крупному, масштабно, захватывая по-настоящему глобальные проблемы». Это, наконец-то, в 2011 году, то есть спустя 20 лет после начала реформ! Демонстрируя графики, указывающие направление трендов с экспоненциальным ростом по важным параметрам антропогенного воздействия на природу, Чубайс говорит, что «именно здесь появляются первые признаки настоящего, масштабного, разворачивающегося на наших глазах конфликта»; «они [тренды] показывают качественно новую ситуацию: прошлый век привел к перелому всех трендов и в потреблении материалов, и в промышленности, и, самое главное, он, очевидно, привел к нарастающему конфликту всего этого с природой»8.

Весьма примечательно, что А.Чубайс не способен или не желает увидеть, что он и вся команда реформаторов напрямую отвечают за самые высокие пики экспоненциального роста этих трендов за последние 20 лет. Представленные им цифры на графиках услужливо прячут эти 20 лет на оси абсцисс в более широком, мало показательном временном отрезке - 1950-2010-х годах, причем не отмечен
2000 год, год смены веков, и даже тысячелетий!

Далее он говорит: «Есть серьезная и очень влиятельная группа ученых, которая видит гораздо более пессимистично, а точнее - катастрофично. По сути, я говорю о хорошо известной группе ученых, которые в 1970-х годах создали Римский клуб и которые работают сейчас… Честно говоря, мне кажется, что вне зависимости от того, являешься ты сторонником или противником такого подхода, все мы должны сделать максимум того, чтобы это не произошло. Есть дети, есть внуки. Что собственно остается?.. Это тренд сбалансированного, устойчивого развития. Тот самый «sustainable growth», о котором сегодня говорят во всем мире. Это наверняка единственно возможный, единственно осмысленный вариант развития человечества».

Комментарии, как говорится, излишни. При этом он умалчивает, что именно команда реформаторов, которую он фактически олицетворяет, провела с середины 1990-х годов фактическую деэкологизацию государственной политики постсоветской России, ее переориентацию на приоритет ресурсоэксплуатирующей функции над природоохранной. Для этого произошло и понижение статуса федерального Министерства по экологии, а затем и ликвидация Госкомэкологии в 2000 году под предлогом необходимости привлечения иностранных инвестиций! И эта политика продолжается до сих пор, а в последнее время экономический блок правительства обосновывал решения политической власти, согласно которым Россия даже заявляла на важнейших международных форумах свою особую, то есть нередко вразрез мировому общественному мнению, позицию, не приветствующую усиление экологической политики как препятствующей экономическому росту9. И в 2013 году Петербургский международный экономический форум рассматривал «Перспективы глобальной экономики: время решительных действий» и «Стратегии устойчивого роста в условиях нестабильности» не с «Глобальной повесткой устойчивого развития», а с «Глобальной повесткой устойчивого экономического роста», демонстрируя сохранение явно утилитарной ориентации развития. На повестку этого форума не повлияло и проведение в России в 2013 году Года охраны окружающей среды, что еще раз указывает на полную рассогласованность действий экономического блока и экологических трендов. По словам же 30-летней давности А.Печчеи, уже тогда должен был быть начат переход «от роста вообще… к органическому росту и динамическому равновесию»10.

Кроме того, команда реформаторов, видимо, также совершенно не в курсе того, что накануне их реформирования и вся финансовая деятельность могла быть подчинена «sustainable growth», исключающему множество проблем, в том числе кризис 2008 года. К Рио-92 было сделано заявление банков по проблемам окружающей среды и устойчивого развития: «Объединение из более сотни международных банков считает, что… вопросы охраны окружающей среды и устойчивого развития находятся в сфере коллективной ответственности и им должен обеспечиваться высший приоритет в сфере деловой активности, в том числе и в банковской деятельности. Банки будут стремиться к тому, чтобы их политика и деловая активность способствовали устойчивому развитию, при котором удовлетворение потребностей настоящего не входит в противоречие с будущими. При этом банки будут стремиться внедрять экологические принципы во внутрибанковскую деятельность и при принятии деловых решений, так чтобы это содействовало переходу к устойчивому развитию»11.

В одном из знаковых докладов «За пределами роста» тому самому Римскому клубу те самые «серьезные ученые», о которых вспомнил А.Чубайс в 2011 году, более полутора десятков лет до этого доказали, что «экспоненциальный рост - это та сила, которая является причиной движения мировой экономики к физическим пределам Земли»12. А.Печчеи, основатель и президент Римского клуба, рассматривал фактически как синонимы следующие понятия: традиционная примитивная и сугубо материальная количественная концепция роста - чисто материальный рост - экспоненциальный рост, который, по его мнению, «с подачи экономистов стал предметом гордости, идолопоклонничества и символом превосходства политиков»13.

Реформаторы 1990-х годов, видимо, были также не в курсе и доклада Я.Тинбергена, 1976 года, подготовленного по просьбе А.Печчеи, - «РИО - перестройка международного порядка»14, то есть перестройка в сторону того самого «sustainable growth», о котором задумался А.Чубайс спустя более 30 лет. Хотя трудно представить, чтобы реформаторам экономики по западным образцам были неизвестны работы этого авторитетнейшего западного ученого, нобелевского лауреата по экономике 1969 года «за создание и применение динамических моделей к анализу экономических процессов», члена-корреспондента Британской академии. Кстати, видимо, не без участия аббревиатуры названия этого доклада был выбран город Рио-де-Жанейро, где и состоялся первый саммит по «sustainable development» в 1992 году, на котором, что следует особо отметить, царил исторический оптимизм в связи с окончанием холодной войны и появлением общепризнанного пути развития. После этого саммита закрепились аббревиатуры «Рио» - Рио-92 и Рио+20 (Конференция ООН по устойчивому развитию 2012 г.).

Видимо, они были  не в курсе как той политики преобразования в сторону «sustainable growth», которая уже была подготовлена в СССР накануне проведенного ими трансформирования в сторону «эффективной экономики», так и ее потенциального вклада в будущее глобальной экономики. Выступая на Рио-92, министр экологии и природных ресурсов России (тогда это ведомство еще не было разгромлено командой реформаторов) В.И.Данилов-Данильян охарактеризовал состояние природной среды РФ как весьма тревожное, но вместе с тем отметил, что Россия уже прошла тот период развития, когда экономический рост имеет природоразрушительный характер, и поэтому - в случае успеха экономических реформ, в том числе структурной перестройки народного хозяйства - можно рассчитывать на эффективное сопряжение процесса развития и охраны природной среды, тем более что в стране уже действует накапливающая опыт система природоохранной деятельности. По его словам, «страны с переходной экономикой в данный момент и в среднесрочной перспективе способны обеспечить максимальный экологический эффект инвестиций. Перестройка хозяйства этих стран создаст новый источник финансирования для решения экологических проблем развивающихся государств в более короткий срок, чем при ином использовании инвестиций. В ускорении этой перестройки заинтересован весь мир»15.

Кризис 2008 года снова привлек внимание правящей глобальной элиты к общему кризисному состоянию общественного развития, при котором опробованные модели развития и представления о его целях оказались несостоятельны, а человечество в целом - на тупиковом пути развития. Еще четыре года спустя на Рио+20 снова звучала критика в адрес реального хода глобализации после Рио-92. Одним из наиболее привлекавших внимание лозунгов в противоположность официальному итоговому документу «Будущее, которое мы хотим» был лозунг «Будущее, которое хотят корпорации»16. Сама Г.Х.Брундтланд одной из причин, почему не хватает прогресса со времени Рио-92, назвала «власть корпораций»17, добавим, «карт-бланш» которой в глобальном масштабе дал Вашингтонский консенсус, а следование ему в российской политике в период ее реформирования в начале 90-х годов ХХ века не позволило глобальной идее «sustainable development», в свою очередь, стать национальной идеологией постсоветской России.

В отличие от принятого у нас перевода этого англоязычного термина, данный тип развития скорее соответствует словосочетанию «жизнеспособное развитие». Видимо, не только русский перевод «sustainable» как «устойчивое» грешил неоднозначностью, допускающей редукцию его смысла до его понимания как «перманентное», чем и было легко воспользоваться международному бизнесу для его интерпретации в смысле роста его прибыли. Возможно, именно поэтому к Рио+20 был подготовлен Доклад Группы по глобальной устойчивости (GSP), сформированной Пан Ги Муном, под названием «Resilient People, Resilient Planet: a future that we choose», исключающим любою иную интерпретацию, кроме как «Жизнеспособная планета жизнеспособных людей: будущее, которое мы выбираем».

Если США являются признанным лидером в модели перманентного экономического роста и прочно занимают этот полюс мирового развития, то по неизбежности должен возникнуть противоположный полюс* (*От греч. «polos» - одна из двух противоположных конечностей оси, на которой вертится колесо.)  притяжения, чтобы колесо мировой истории устойчиво вертелось, а живая планета сохраняла свою жизнеспособность, утраченную в результате функционирования глобальной экономики на принципах Вашингтонского консенсуса. В отсутствие мирового лидера, следующего курсом устойчивого, жизнеспособного развития, который мог бы проявиться за прошедшие 20 лет после Рио-92, - а на этом акцентировалось особое внимание на Рио+20 - Россия способна занять вакантное место и произвести «перезагрузку» политики в направлении этого курса. Это соответствует ее природно-ресурсным возможностям и исторической роли, а также отвечает запросам общества и неоднократным политическим заявлениям руководства нашей страны в последнее время. Этот образ будущего России соответствует и итоговому документу конференции Рио+20 «Будущее, которое мы хотим». Следует добавить, и хотели 20 лет назад, чтобы оно было сегодня.

 

 

 1Из-за этого, по замечанию немецкого журнала «Der Standard», на саммите ВЭФ-2012 даже был отменен традиционный марш антиглобалистов. К.Шваб обозначил и соответствующую тему саммита 2012 г. - «Великая трансформация: формирование новых моделей» со следующим обоснованием: «капиталистическая система в ее нынешней форме абсолютно не вписывается в модель современного мира» // http://www.inopressa.ru/article/25Jan2012/standard/davos3.html

 2См.: Долматова С. Как устойчивый рост подменил жизнеспособное развитие // Международная жизнь. М., 2009. №2-3. С. 208-128.

 3По материалам проверки Счетной палатой работы Минэкономразвития // http://www.gazeta.ru/financial/2010/08/27/3411944.shtml

 4http://www.imf.org/external/np/speeches/2011/040411.htm

 5Повестка дня на XXI век. Программа ХХI (пп. 8.2-8.6) // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/agenda21.shml

 6Коптюг В.А. Информационный обзор. Earth Summit ´92 United Nations conference on Environment and Development. Конференция ООН по окружающей среде и развитию (Рио-де-Жанейро, июнь 1992 г.). Российская академия наук. Сибирское отделение. Новосибирск, 1992.

 7Повестка дня на XXI век. Программа ХХI. Раздел IV. Средства осуществления. Глава 33. Финансовые ресурсы и механизмы (п. 33.4, 8) // http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/agenda21.shtml

 8Выступление А.Чубайса на Форуме RusNanoTech-2011. 27 октября 2011//http://www.rusnanonet.ru/video/chubais_rusnanotech2011/

 9На саммите «Большой восьмерки» в итальянском городе Аквила по проблеме уменьшения выбросов углекислого газа в атмосферу А.Дворкович, советник Президента РФ по экономическим вопросам, заявил, что Россия не будет жертвовать экономическим ростом ради уменьшения загрязнения атмосферы // http://www.eco-mir.net/show/2583/ (Новости. 09.07.2009). На саммите Рио+20, по словам А.Дворковича, уже вице-премьера РФ, Россия «зеленый пафос» поддерживать не будет, чтобы «под соусом продвижения экостандартов» не допустить ограничений на свободное передвижение товаров и услуг // http://ria.ru/world/20120621/678025068.html (21/06/2012).

10Печчеи А. Человеческие качества. М.: Прогресс, 1980.

11Зораквин Ф., Шмидхейни С. Финансирование перемен: Финансовое сообщество, экоэффективность и устойчивое развитие (пер. с англ.). Ноосфера, 1998. С. 179-181.

12Медоуз Д. Х., Медоуз Д. Л., Рандерс И. За пределами роста. М., 1994. С. 43.

13Печчеи А. Указ. соч.

14Tinbergen I. (Coordinator). RIO - Reshaping the International Order. New York, 1976. Доклад, представленный на специальной встрече Римского клуба «Новый международный порядок» //http://www.igrunov.ru/cat/vchk-cat-bibl/articles/peccei/ch6.html

15Коптюг В.А. Указ. соч.

16Были и петиции под заголовками «Будущее, которого мы не хотим» // http://eco.ria.ru/nature/20120623/679787921.html

17Интервью BBC News в Рио-де-Жанейро //http://dengi.ua/news/99814_Sammit_Rio_20_neopravdannye_nadezhdy_na_ustojchivoe_razvitie.html