Очевидно, что весь мир в первой четверти XXI века ожидают не только глубокие трансформации, но и, по выражению В.Путина, глубокие потрясения. Но не только мировой финансовый кризис оказывает влияние на внешнюю политику. Взаимозависимость, экология, инновации, рост народонаселения с присущим ему расслоением, новые революционные сдвиги - все это заставляет вносить во внешнюю политику коррективы, учитывать новые ситуации в мире, происходящие в нем сдвиги, вызовы и реагировать на них. В этой связи симптоматично появление объемного трехтомного труда*, подготовленного одной из наиболее авторитетных совещательных структур - Российским советом по международным делам (РСМД). Он дает не только оценку пестрой палитре современного мира, но и прогнозы относительно хода развития событий и роли в них России. Для этой работы РСМД удалось привлечь ведущих отечественных экспертов из академического сообщества.

В предисловии к изданию академик Е.Примаков, с одной стороны, отмечает соотносимость российской внешней политики тем реальностям, которые складываются в мире, а с другой - необходимость понимания пределов воздействии процессов глобализации на государственный суверенитет (т. 1, с. 11-13). Развивая эти мысли, президент РСМД И.Иванов видит коренное отличие ситуации в России конца 1980-х - начала 1990-х годов от нынешней в том, что с ее внешней политики снят налет романтизма. «Тогда нам казалось, - пишет он, - что место для новой России в новой системе мировой политики зарезервировано, что партнеры легко поймут наши текущие сложности и помогут в трудных вопросах… Мы существенно недооценили жесткость, даже жестокость современной политики и переоценили готовность наших партнеров к стратегическому видению и масштабным решениям» (т. 1, с. 17).

Одним из основных факторов «мягкой силы» для России, пишет далее И.Иванов, может стать экспорт образования, и этот рынок имеет намного большие перспективы, нежели, например, рынок вооружений. На данный момент Россия по сравнению с другими ведущими игроками имеет одно тактическое преимущество среднесрочного планирования: она находится в самом начале нового политического цикла, что обеспечит ей восходящее движение, как минимум, в течение шести ближайших лет (т. 1, с. 27).

Рассматривая фактор ускорения в перемещении информации в мире, ректор МГИМО (У) МИД России академик А.Торкунов указывает на несоответствие между скоростью ее перемещения и состоянием долгосрочной нерешенности угрожающих ситуаций. «Отложенный характер нашего реагирования, - считает он, - ведет к очень печальному и пока слабо осознаваемому явлению деградации и устареванию международно-правовых инструментариев» (т. 1, с. 31), которые, по его мнению, нужно совершенствовать.

Когда вероятность конфликтов и войн между великими державами мала, считает академик А.Арбатов, продолжается соперничество с использованием косвенных средств и локальных конфликтов за экономическое, политическое и военное влияние (т. 1, с. 40). В этих условиях главная угроза международной безопасности будет проистекать из всплесков насилия трансграничного или смешанного характера - внутренних конфликтов этнической, религиозной или политической природы в нестабильных странах.

Сейчас через технологии ядерного топливного цикла стираются грани между «военным» и «мирным» атомом, что расширяет круг государств - обладателей атомных технологий двойного назначения. Еще большая угроза связана с приобретением ядерных материалов террористическими организациями. Россия в свете ее геополитического положения, новых границ и внутренней ситуации подвергается наибольшей угрозе в случае распространения ядерного оружия  в Евразии, в силу чего она должна стать лидером в ужесточении режимов нераспространения (т. 1, с. 44).

Одновременно Россия и США должны быть заинтересованы в понижении «потолков» стратегических наступательных вооружений, однако в госструктурах и политических элитах двух держав эти идеи пока не обрели широкой опоры. Еще одна сфера - это проведение так называемых принудительных операций. Здесь важна заблаговременная разработка принципов и планов проведения коллективных действий на базе мандата СБ ООН, например в рамках его Военно-штабного комитета (т. 1, с. 49).

Поддерживая эти позиции, директор ИМЭМО РАН академик А.Дынкин отмечает, что в формирующейся полицентричной системе пока не разработаны общие правила игры, нормы и институты, которые могли бы эффективно регулировать взаимодействие акторов - как сотрудничество, так и соперничество (т. 1, с. 53). При снижении вероятности вооруженных конфликтов и войн между великими державами сохраняется возможность возникновения серьезных противоречий и даже косвенной вовлеченности в локальные конфликты на противоположных сторонах. При сохранении военной силы как инструмента политики значение других факторов силы (экономической и финансовой мощи, инновационной динамики, идеологической привлекательности государств и союзов, качества жизни и т. д.) будет возрастать. Хотя США в краткосрочной и среднесрочной перспективе будут оказывать решающее влияние на ход мирового развития, их роль постепенно будет уменьшаться, а отрыв от других центров силы - сокращаться (т. 1, с. 57). Учитывая возрастающий фактор Китая в международных делах, А.Дынкин предлагает разработать большую азиатскую стратегию России, помимо всего прочего предусматривающую развитие регионов Сибири и Дальнего Востока.

Главный редактор журнала «Свободная мысль - XXI» В.Иноземцев, продолжая разговор о «мягкой силе», делает акцент на двух обстоятельствах. Во-первых, в середине 2000-х годов мир наблюдал, как более 50% списочного состава самой крупной в мире армии не может обеспечить безопасность и порядок в одной ближневосточной стране. Союзники притекают не к тем, кто способен оказывать давление на соседние страны, перекрывать им торговые пути… а к тем, кто обеспечил своим народам более привлекательные условия жизни, достиг больших экономических успехов. Иными словами, главным инструментом глобальной политики становится не принуждение, а соблазнение (т. 1, с. 74). Во-вторых, автор не только не исключает возможность проведения так называемых гуманитарных интервенций, но и подчеркивает необходимость вынесения Россией для обсуждения в ООН серии инициатив, направленных на их легитимизацию и ограничение суверенитета государств, грубо попирающих права своих граждан (т. 1, с. 77), а также касающихся создания системы международного управления теми регионами и территориями, которые сейчас некоторые исследователи относят к «несостоятельным» или «неразвивающимся» государствам (т. 1, с. 78).

США, несомненно, - ведущий игрок мировой политики, но вот насколько прочны их позиции? Провозглашенные ими цели глобального масштаба, считает директор Института США и Канады РАН академик С.Рогов, превосходили возможности даже такой мощной державы. В Вашингтоне явно переоценили эффективность неолиберальной экономической модели и при этом сами попробовали вести войну без повышения налогов, что явилось дополнительной причиной роста дефицита госбюджета. В стране идет переоценка ценностей: с приходом к власти Б.Обамы расширяются социальные функции государства, намечается тенденция возвращения США в международно-правовое поле, а новая Стратегия национальной безопасности отмечает диффузию мощи в мире (т. 1, с. 89-90). Вашингтону, скорее всего, придется смириться с потерей роли гегемона, но он останется первым среди равных в «клубе» великих держав.

Отношения России с США в чем-то облегчаются, в чем-то усложняются. У РФ нет геополитических интересов, требующих вовлечения в любой конфликт, но при этом не создана правовая основа стратегического партнерства двух держав, это партнерство не имеет экономической базы, и, наконец, оно складывается в условиях резкого усиления асимметрии потенциалов и интересов двух стран (т. 1, с. 94). В такой ситуации перспективным выглядит упор на развитие торговли и инвестиций между странами, а в области безопасности приоритетная задача - взаимодействие в сфере ПРО (т. 1, с. 101).

Важнейшим направлением российской внешней политики останется европейское. Оценивая европейскую составляющую, заместитель директора Института Европы РАН Ал.Громыко считает, что со временем отношения между сторонами (Россией и ЕС) становились все более прагматичными и реалистическими, свободными от завышенных ожиданий (т. 1, с. 117). При этом в Европе возникло недовольство внешнеполитическим курсом США, особенно администрацией Дж.Буша-младшего. Но и с Россией наметились разногласия по вопросам «оранжевых революций» и «непропорциональности использования силы» на Кавказе в 2008 году. К этому добавились разногласия по поводу урегулирования ситуации в Сирии и недостаточной демократичности выборов в Госдуму (т. 1, с. 125).

И все-таки определяющими моментами являются экономические отношения, прежде всего в сфере энергетики, прогресс которых связывают и с присоединением России к ВТО. Кроме того, Евросоюз для России, ее предпринимателей, туристов, студентов, ученых в цивилизационном и культурном планах остается наиболее близким и привлекательным. Но в перспективе Европа должна приспособиться к тому, что будет сдавать свои позиции и по демографии, и по конкурентоспособности, и по доле в мировом ВВП в пользу новых региональных и глобальных центров влияния (т. 1, с. 128).

Политика России в Латинской Америке усложняется географическим фактором - удаленностью региона, невысокими возможностями развития военно-технического сотрудничества с государствами Южной Америки, не имеющими крупных и технически оснащенных армий (т. 1, с. 133). Руководство Института Латинской Америки РАН В.Давыдов и Б.Мартынов тем не менее уверены, что ресурсный потенциал латиноамериканских государств позволяет им с уверенностью заглядывать в XXI век, тем более что они располагают крупнейшими в мире запасами пресной воды. Среди обозначившихся в регионе тенденций - падение престижа и влияния США на фоне фрагментации латиноамериканского курса Вашингтона и, напротив, предоставление странам региона со стороны Китая возможности опираться на альтернативные рынки для экспорта (т. 1, с. 138). Россия расширяет свое взаимодействие со странами Латинской Америки в рамках БРИКС, и не только с самой крупной страной региона - Бразилией. За последние 20 лет с ними подписано более 150 двусторонних соглашений по развитию сотрудничества. Стороны активно взаимодействуют в политической сфере, во многом сходятся их оценки современной международной ситуации.

Ближний Восток остается одним из наиболее проблемных регионов мира. Развитие ситуации там, считают директор Института востоковедения член-корреспондент РАН В.Наумкин и профессор И.Звягельская, «затрагивает весь комплекс глобальных и региональных политических, экономических и военных интересов и обязательств России, а также влияет на ее отношения с США и Евросоюзом» (т. 1, с. 151). Протестные движения, вызванные не только экономическими причинами, но и политическими - отсутствием представительства, архаичностью политической системы, выстроенностью ее под интересы элит и т.д., - привели к усилению неарабских стран региона, и их основным бенефициантом стали исламистские партии и группы. Позиция России по арабским революциям, в частности по Сирии, с одной стороны, дала ей возможность проводить независимый курс, а с другой - имела для нее определенные издержки. Но тем не менее такая позиция доказала свою жизнеспособность и практическую значимость (т. 1, с. 159). Развитие ситуации на Ближнем Востоке будет во многом определяться итогами военной кампании в Афганистане, и американцы, скорее всего, покинут страну, оставив ее неподготовленной к тому, чтобы самостоятельно обеспечить свою безопасность и стабильность (т. 1, с. 164).

Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) - одно из наиболее перспективных направлений для внешней политики России. Академик М.Титаренко предвидит развертывание в нем противостояния между Китаем с его растущей экономической и военной мощью и США, которые, достигнув своих целей на Ближнем Востоке, приняли решение усилить собственные позиции в АТР (т. 1, с. 180). Перспективы интеграционных процессов в этом регионе, правила которых определят сами участники, в значительной степени будут зависеть от создания организации по типу Евросоюза с закладыванием в нее доминирующей роли одной страны или небольшой группы союзнических государств (т. 1, с. 181).

Основой такого ядра без участия США могут быть АСЕАН+1 (Китай), АСЕАН+3 (Китай, Япония, Южная Корея), тем более что Китай занял место главного торгового партнера для двух последних стран. Компенсировать все это США намерены созданием системы ПРО для региона. На данный момент, считает академик, АТР не является источником прямых военных угроз для России и обстановка там для нее благоприятствует. Однако возможности России по интеграции в АТР будут определяться интенсивным экономическим развитием регионов Сибири и Дальнего Востока с созданием международной транспортной инфраструктуры и топливно-энергетической системы в Северо-Восточной Азии (т. 1, с. 186).

Традиционно меньше внимания в российской внешней политике уделяется Африке, несмотря на глубину и трагичность ее проблем. Именно эту мысль оспаривает академик А.Васильев и призывает уйти от мифов, таких как «Африка нас объедала» или «Африка нам не нужна». СССР сыграл выдающуюся роль в деле деколонизации континента, и в силу этого позиции России там могут быть по-прежнему сильны.

Второй том издания больше посвящен прогностическим оценкам. Предваряющие его тезисы о внешней политике России (в 2012-2018 гг.), подчеркивая прописную истину, что успешная внешняя политика может быть только активной, содержат ряд важнейших постановочных моментов. Главное изменение по сравнению с прошлым веком состоит в том, что складывается совершенно иная ресурсная база внешней и оборонной политики (т. 2, с. 9). Политика эта не стала определяться идеологией, а больше - национальными интересами. Хотя в ряде важнейших областей реальное положение России в мире будет зависеть от успеха или неудачи российского модернизационного проекта (т. 2, с. 15) и выявления российской «международной специализации» - то есть определения тех областей, где у нее есть сравнительные преимущества перед другими.

Среди вызовов и угроз безопасности России южное направление вызывает наибольшее беспокойство, а Ближний Восток вообще называется скорее источником проблем, нежели возможностей для российской внешней политики (т. 2, с. 35). Подтверждается также мысль, что движение России на Восток может осуществляться только через развитие ее собственных восточных территорий. С США важно и нужно налаживать отношения, при этом России не следует «претендовать на лидерство в каких-либо антиамериканских коалициях».

А вот что касается Африки и Латинской Америки, отношения с ними нужно сконцентрировать на нескольких опорных партнерах, которыми могут быть Нигерия, Египет, ЮАР, Бразилия. Авторы тезисов считают, что Россия не должна сводить дискуссии о реформировании ООН к вопросу о составе и процедурах ее Совета Безопасности, а расширить круг обсуждаемых проблем, включая такие как возобновление масштабного участия РФ в миротворческих операциях Всемирной организации, коррекция правовых основ так называемых гуманитарных интервенций. Признавая недостаточное использование Россией «мягкой силы», помимо образовательно-культурной сферы предлагается шире использовать потенциалы российской диаспоры, особенно в ведущих странах Запада (т. 2, с. 48).

Давая свою оценку будущего, академик А.Арбатов считает, что военная и политическая роль глобальных центров силы будет постепенно приходить в соответствие с их экономическим и научно-техническим потенциалом, а в полицентричном мире главный международно-политический водораздел до 2020 года явно намечается между США и Китаем, и конфликт может возникнуть из-за Тайваня (т. 2, с. 51). При затягивании переговоров по ядерным вооружениям из-за проблем противоракетной обороны, термоядерного оружия, акцент прежде всего Соединенными Штатами будет делаться на развитии высокоточных ударных ракетных средств большой дальности в неядерном оснащении, которые также должны стать предметом переговоров о сокращении (т. 2, с. 62).

Академик А.Дынкин предостерегает от недостаточного внимания к российскому экспертному сообществу. «В результате для России проигрышной окажется любая стратегия удержания имеющихся позиций в мировой экономике без повышения своей международной конкурентоспособности на новом, инновационном фундаменте», - пишет он (т. 2, с. 73). Для страны будет характерна двухвекторная экономическая стратегия, суть которой - в ориентации европейской части России преимущественно на ЕС, тогда как многие азиатские регионы страны будут в большей мере развивать хозяйственные связи с тихоокеанской Азией (т. 2, с. 77).

А вот Ближний Восток, видимо, принесет больше всего проблем. Критической социальной проблемой региона российские востоковеды В.Наумкин и А.Акимов называют крайнюю бедность населения в разных странах, входящих в его состав (т. 2, с. 193). Прежде всего, непонятно, насколько долго сохранится сближение и отношения взаимопонимания США с новыми режимами, пришедшими к власти в результате революций, тем более на фоне неослабевающей поддержки Вашингтоном Израиля. Второй вопрос - это возможная маргинализация экстремистских террористических движений. Третья проблема - по какому пути пойдет политический ислам - модернизации и адаптации к современным реалиям или же замыкания в себе (т. 2, с. 196). Принадлежность России к миру ислама, с одной стороны, дает ей возможность укреплять отношения со странами региона, а с другой - предопределяет серьезность новых угроз, проистекающих от резкого усиления позиций радикальных исламистов.

Позиции России в Южной Азии, и в частности во взаимоотношениях с крупнейшей страной региона - Индией, будут определяться и политическими процессами и возможностями в сфере высоких технологий. Применительно к Индии перспективой может стать развитие связанного с оборонно-промышленным комплексом (ОПК) аэрокосмического комплекса.

Третий том издания содержит основные документы, имеющие самое непосредственное отношение к формированию российской внешней политики. Открывает этот список Концепция государственной политики Российской Федерации в области международного научно-технического сотрудничества, одобренная правительством РФ в январе 2000 года и призванная повысить эффективность использования возможностей международного научно-технического сотрудничества (МНТС) для роста конкурентоспособности российской экономики, перевода ее на инновационный путь развития.

Приводятся все последние доктринальные документы - Доктрина информационной безопасности (2000 г.), нацеленная на защищенность национальных интересов страны в информационной сфере, Морская доктрина Российской Федерации на период до
2020 года (2001 г.), обосновывающая деятельность РФ в области изучения, освоения и использования Мирового океана в интересах безопасности и устойчивого развития, Климатическая доктрина РФ (2009 г.), направленная на борьбу с выбросами парниковых газов в результате сжигания ископаемого топлива, Концепция приграничного сотрудничества в РФ (2001 г.), касающаяся развития приграничных территорий, укрепления дружбы и добрососедства, Экологическая доктрина РФ (2002 г.), базирующаяся на признании факта невозможности устойчивого развития, качества жизни и здоровья населения без сохранения природных систем и поддержания соответствующего качества окружающей среды, тем более что Россия играет ключевую роль в поддержании глобальных функций биосферы.

Международные человеческие отношения в России регулируются Федеральным законом «О правовом положении иностранных граждан в РФ» (2002 г.) и Концепцией регулирования миграционных процессов в РФ (2003 г.). Взгляды на проблемы оказания финансовой, технологической, гуманитарной и иной помощи зарубежным государствам излагаются в Концепции участия Российской Федерации в содействии международному развитию (2007 г.) сквозь призму поддержания безопасности, стабильности, преодоления бедности и отсталости посредством реализации специальных программ по представлению МИД и Минфина России.

В целом издание является наиболее емким коллективным трудом, глубоко и всесторонне анализирующим современное состояние международных отношений, национальную безопасность, международную деятельность России, внешнюю политику государства с ее задачами и перспективами. Думается, что оно может и должно стать настольной книгой не только экспертов, занимающихся исследованием проблем международных отношений, лиц, непосредственно осуществляющих эту политику, но и представителей, которые в практическом плане организаций, заняты вопросами развития государства.