Председательство в форуме Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС) в 2012 году и саммит АТЭС во Владивостоке открыли новый этап в азиатской политике России. Речь идет о том, чтобы затвердить признание международным сообществом весомой роли нашей страны как евразийской державы не только в евроатлантических, но и азиатско-тихоокеанских делах.

Сегодня значение АТР резко возросло - и для мира в целом, и для России в частности, что закономерно. Ведь именно туда из Евро-Атлантики смещается центр мировой политической и экономической жизни. Там расположены наиболее мощные экономики мира - американская, китайская, японская. В делах региона все более ощущается географическая близость крепнущего южноазиатского гиганта Индии.

Потенциально Россия - своеобразный интеграционный узел, связывающий Азию, Европу и Америку. Проблема, однако, в том, что наша страна продолжает оставаться на периферии экономической интеграции в АТР. Ни для одного из государств региона экономические связи с Россией не играют сколько-нибудь заметной роли. Масштабы этих связей в разы меньше объемов отношений стран АТР между собой или с государствами Евросоюза. Доля России во внешнеторговом обороте экономик - участниц АТЭС составляет примерно 1%, в то время как в российской внешней торговле на них приходится лишь немногим больше 20%. В торгово-экономических связях России с партнерами по АТР преобладает простой товарообмен (преимущественно сырья на готовую продукцию), крайне ограничена производственная кооперация, практически отсутствует инвестиционное сотрудничество.

Энергетика видится той «дверью», через которую Россия может войти в набирающие силу интеграционные процессы в АТР. Среди всех азиатско-тихоокеанских рынков ее присутствие наиболее ощутимо именно на энергетическом.

Что касается, например, поставок углеводородов, то российский экспорт энергетического угля в настоящее время идет в девять азиатских стран АТР, совокупная доля которых в общем российском экспорте угля составила в 2010 году 26,2% по сравнению с 20,8% в 2005 году. Правда, почти 95% российского угольного экспорта в регион приходится всего на три страны - КНР, Японию и Южную Корею.

Подобным же образом обстоит дело с экспортом сырой нефти из России - удельный вес в нем азиатских стран АТР, по данным российской таможенной статистики, достиг в 2010 году 15,2% по сравнению с 1,1% десятилетием ранее. При этом подавляющая часть всех этих поставок - более 90% опять приходится на те же КНР, Южную Корею и Японию.

Природный газ с территории России в азиатские страны АТР экспортируется с 2009 года (весь газ поставляется в виде сжиженного природного газа (СПГ). Первоначальный объем экспорта составил 6,2 млрд. куб. м, или 3,4% всего российского годового газового экспорта. В 2010 году соответствующие показатели были 13,3 млрд. куб. м и 6,7%. Почти две трети экспортного газа с российской территории в АТР направляется в Японию (этим покрывается около 8% потребностей японского рынка) и порядка 30% - в Южную Корею. Компании из Японии, США, Индии и других стран региона инвестировали более 40 млрд. долларов в сахалинские нефтегазовые проекты и другие предприятия топливно-энергетического комплекса в России.

Россия поставляет электроэнергию в Китай. Существует также проект «Азиатское суперкольцо» по объединению энергосистем России, Китая, Монголии, Южной Кореи и Японии. Он был предложен в далеком 1998 году, но не был реализован. После аварии на АЭС Фукусима Япония предложила России вернуться к проекту и начать его реализацию с энергомоста в Японию. Энергомост предполагает прокладку подводного кабеля из России в Японию для экспорта избыточной электроэнергии с существующих или планируемых к постройке генерирующих мощностей на российском Дальнем Востоке.

На азиатском направлении Россия активно сотрудничает и в мирном использовании атомной энергии, включая строительство АЭС, с Китаем, Индией и Ираном. Подписаны соответствующие соглашения с Вьетнамом и Бангладеш. В Японию и Южную Корею поставляется российское топливо для АЭС, осуществляется партнерство в проекте строительства международного экспериментального термоядерного реактора (ИТЭР) и т.д.

Положение с энергетикой в АТР непростое. Энергетические потребности региона неуклонно возрастают. По данным Международного энергетического агентства, средний ежегодный рост общего потребления энергии до 2025 года составит в Индии 2,6%, Китае - 1,8%, Японии - 0,3%, а к 2030 году Индия и Китай будут потреблять около 45% энергоресурсов мира.

В то же время страны АТР располагают только 15% доказанных мировых запасов нефти, причем для тех из них, где спрос на нефть растет наиболее быстро, показатель запасов составляет лишь 3%. Китай импортирует более половины необходимой ему нефти, Индия - 70%, Япония - 90%, Южная Корея вообще не осуществляет добычи нефти на собственной территории. Схожая ситуация и с газом: в регионе 38% доказанных мировых запасов газа, но они находятся прежде всего в России, доля же остальных стран АТР составляет лишь 9% запасов.

Это ставит страны АТР в жесткую зависимость от импорта нефтегазовых ресурсов, главным образом с Ближнего Востока. На Ближний Восток приходится больше половины нефтегазового импорта Китая и Индии, 87% - Японии, 84% - Южной Кореи. Для всех стран зависимость от импорта будет возрастать, что подразумевает рост уязвимости от ценовых потрясений на мировом рынке и нестабильности поставок.

Одновременно нехватка углеводородов для обеспечения производства электроэнергии побуждает страны АТР к наращиванию атомной энергетики. В дополнение к Японии, Китаю, Индии, Южной Корее, Ирану планы строительства у себя атомных электростанций разрабатывают такие страны, как Вьетнам, Таиланд, Индонезия, Филиппины, Бангладеш.

События 2011-2012 годов - обострение глобальной финансовой неопределенности, политические потрясения в государствах Ближнего Востока и Северной Африки, авария на японской АЭС Фукусима - привнесли в энергетическую обстановку в АТР новые, весьма чувствительные нюансы и акценты.

Россия с ее ресурсами, несомненно, способна во многом содействовать решению общей задачи обеспечения энергетической безопасности Азиатско-Тихоокеанского региона. Вопрос, однако, в том, что большинство участников названного рынка видят нашу страну не более чем мегапоставщиком углеводородов, неким дублером Саудовской Аравии.

Такой подход, к сожалению, характерен для многих и в нашей стране. Показательны в этом плане, например, рекомендации состоявшихся 31 мая 2012 года парламентских слушаний Комитета по энергетике Государственной Думы Российской Федерации «Российские интересы в мировой энергетике», которые касаются исключительно вопросов нефтегазового сектора.

Озабоченность думцев состоянием отечественного нефтегазового сектора объяснима. Зависимость российской экономики от цены на нефть носит критический характер. В 2011-2012 годах нефтегазовые доходы составляли более 50% доходной части федерального бюджета. Именно они в настоящее время определяют устойчивое развитие экономики страны и обеспечивают социально-политическую стабильность.

Неслучайно поэтому, что когда заходит речь о повороте к Азии в энергетической политике России, то говорят прежде всего об увеличении поставки в страны АТР российских углеводородов - нефти, газа, угля. В Энергетической стратегии России ставится задача к 2030 году повысить удельный вес АТР в экспорте нефти и нефтепродуктов с 6% в настоящее время до 22-25%, а в экспорте газа - с нулевой отметки в 2008 году до 19-20%. Подчеркивается, что экспорт углеводородов на Восток должен формироваться не за счет экспорта в Европу, а сверх традиционных торговых потоков на Запад. Особое внимание отводится созданию нефтегазовых комплексов в восточносибирских и дальневосточных регионах - на континентальном шельфе острова Сахалин, в Республике Саха (Якутия), Магаданской, Иркутской областях, в Красноярском крае - и увеличению добычи угля в Южной Якутии.

Нужно, однако, учесть, что наши нефть и газ не имеют безграничных возможностей на азиатском рынке. Этот рынок давно поделен между крупными иностранными компаниями - продавцами и покупателями нефти и газа. И никто из них не собирается уступать России свою долю прибылей.

Необходимо принимать во внимание и целый ряд других обстоятельств, ограничивающих российский нефтегазовый прорыв на азиатско-тихоокеанский рынок.

Первое из них в том, что международное сообщество, в том числе государства АТР, ставят на повестку дня задачу сделать энергетику более «зеленой», совместными усилиями добиваться снижения энергоемкости экономики и повышения энергоэффективности, внедрения возобновляемых источников энергии, создания новых, более эффективных энергетических технологий. В 2011 году в Гонолулу лидерами АТЭС была поставлена масштабная цель снизить энергоемкость экономик АТЭС к 2035 году на 45%. Приверженность задачам «зеленого роста» была подтверждена и на саммите АТЭС во Владивостоке. «Зеленый рост» призван во многом повлиять на пути дальнейшего экономического развития в глобальном масштабе, по существу, дать старт новому технологическому укладу - низкоуглеродной экономике. Движение к низкоуглеродной экономике самым серьезным образом повлияет, возможно, уже в ближайшей перспективе на мировой рынок углеводородов, меняя его структуру и сокращая спрос.

Второе важнейшее обстоятельство, которое следует учитывать, - это открытие в различных районах мира новых нефтегазовых месторождений, которые в силу климатических условий и географического расположения более удобны для разработки, чем, скажем, месторождения на российском Арктическом шельфе. В частности, гигантские морские месторождения природного газа недавно открыты у побережья государств Восточной Африки - Танзании и граничащего с ней Мозамбика. В этом регионе уже работают американская «Anadarko Petroleum», которая считается одной из наиболее передовых в технологическом отношении нефтегазовых компаний мира, итальянская ENI, а также «Shell», «ExxonMobil», «China National Offshore Oil Corp.» и другие ведущие компании. Ожидается, что в Мозамбике и Танзании в ближайшее время начнется строительство предприятий по производству сжиженного природного газа. Не исключается, что богатые запасы природного газа могут быть обнаружены вблизи острова Мадагаскар, а также у побережья Сомали.

И, наконец, третье обстоятельство, которое не может не повлиять на перспективы российского нефтегазового экспорта, - начало широкой добычи нетрадиционных видов углеводородного сырья, прежде всего сланцевого газа.

Своего рода «сланцевая лихорадка», связанная с началом широкой добычи в США так называемых газа и нефти на основе новой технологии разработки сланцев, в последние годы охватила весь мир. В 2009 году за счет сланцевого газа США обогнали Россию по объемам общей газодобычи. К 2011 году добыча сланцевого газа в США выросла до 141,6 млрд. куб. м (до 23% всей добычи газа в стране), а в целом за 2000-е годы - в 17 раз. И есть вполне определенные расчеты на то, что внутренние потребности США в природном газе в значительной степени будут удовлеворяться именно за счет сланцевого газа. Американцы уже отказались от части импортного сжиженного газа, и он пошел в Европу, где спотовая цена на газ сразу упала. Нечто подобное может произойти и с азиатско-тихоокеанским рынком. Не исключают, что объемы аляскинского и канадского газа, которые прежде планировалось по трубопроводам перегонять в США, могут уже в ближайшее время (в 2017-2020 гг.) пойти на экспорт в сжиженном виде в страны АТР, где цены на газ в разы более высокие, чем в США.

Ситуация со сланцевым газом на сегодняшний день, однако, откровенно неоднозначна. Мировые запасы сланцевого газа, не говоря уже о возможности их разумного извлечения, почти не изучены. Все цифры, которые сегодня приводятся в СМИ, за исключением данных по США, взяты буквально с потолка. Что касается добычи газа, то есть немало сложностей технологического, экономического (природный газ в целом пока дешевле сланцевого) и прежде всего экологического свойства. По экологическим причинам, в частности, Президент Франции Ф.Олланд ввел запрет на разведку сланцевого газа с применением технологии гидроразрыва. Этот пока единственный применяемый метод предполагает закачку в скважины значительных объемов воды с токсичными примесями, что может привести к загрязнению существующих грунтовых вод. Есть немало свидетельств, в том числе американских источников, и тому, что использование технологии гидроразрыва провоцирует опасную сейсмическую активность.

Вместе с тем с легкой руки американцев западные СМИ стремятся убедить мир в скором приближении заката поставок трубопроводного газа, поскольку все энергетические проблемы могут-де быть решены за счет добычи сланцевого газа. И Европа, и Азия для удовлетворения своих газовых потребностей должны бросить все силы и средства на разработку месторождений сланцевого газа, а там, где этого газа будет не хватать, США помогут своими поставками сжиженного газа.

Что стоит за такими прогнозами и рекомендациями? Настойчивость, с которой их пробивают в мировое информационное пространство, чем-то напоминает кампанию конца 1990-х годов вокруг так называемой «проблемы 2000 года», которая якобы грозила парализовать все мировые компьютеры, и более поздние кампании по поводу «свиного» и «куриного» гриппов. Первая, как известно, не принесла «компьютерного краха», который предсказывали его провидцы, но на ее решение во всем мире было потрачено, по самым скромным расчетам, около 200 млн. человеко-дней и 500 млрд. долларов, полученных прежде всего американскими ИТ-компаниями. Что касается упомянутых «гриппов», то есть они или нет, никто так и не понял, но американские фармацевтические компании, а также американские производители свинины и курятины, подавив своих, прежде всего азиатских, конкурентов, неплохо заработали.

Цели, которые ставят организаторы нынешней шумихи вокруг сланцевого газа в западных СМИ, представляются куда более серьезными. С одной стороны, предпринимается попытка нанести удар по России - подорвать позиции «Газпрома» в Европе, вынудить его существенно снизить цену на экспортируемый природный газ и парализовать продвижение российского газа, как трубопроводного, так и сжиженного, на рынки АТР. С другой - таким странам, как Китай и Индия, быстро развивающиеся экономики которых требуют растущего импорта газа, предлагается сделать упор на инвестиции в добычу «сланца», а не строительство трубопроводов. А в каком положении окажутся эти страны, если добыча сланцевого газа «не пойдет» по чисто технологическим причинам или из-за нанесения невосполнимого вреда экологии, это уже проблема их самих, а не пропагандистов сланцевого газа.

В настоящее время энергетический фактор играет в мировой политике не меньшую роль, чем военный. Поэтому задача дня - выработка четкой и развернутой энергетической стратегии России в АТР. Именно развернутой, охватывающей все отрасли энергетики, поскольку энергетика не ограничивается углеводородами. Стратегии, которая, помимо решения чисто экспортных, была бы нацелена на решение масштабных государственных задач. На укрепление влияния нашей страны в сфере экономического сотрудничества и международных отношений на азиатско-тихоокеанском пространстве в целом. И не в последнюю очередь - на содействие развитию передовых отраслей российской промышленности и науки.

В противном случае наше энергетическое взаимодействие со странами АТР будет подчинено лишь сиюминутным конъюнктурным коммерческим целям компаний-экспортеров и обслуживанию поставки сырьевых ресурсов экономикам-партнерам, но не интересам Российского государства.

Мы как-то стали забывать, что Советский Союз стал великой державой вовсе не за счет массовой продажи нефти и газа за рубеж, а благодаря масштабной индустриализации, в первую очередь развитию машиностроения, благодаря высокому уровню образования и науки. Экспорт отечественных углеводородов на Запад многократно вырос лишь в 1970-х годах, уже после того, как СССР вышел по объему экономики на второе место в мире. В 1970 году доля топливно-энергетических продуктов в структуре экспорта СССР составляла 15,7%, а машин и оборудования - 21,5%. В структуре же российского экспорта в предкризисном, 2008 году топливно-энергетическая продукция составляла 67,8%, машины и оборудование - 4,9%. Падение конкурентоспособности сделанного в России налицо. И такое положение нужно исправлять.

Для этого в число ключевых направлений энергетического партнерства с азиатскими странами необходимо включить энергетическое машиностроение, глубокую переработку углеводородного сырья, атомную и гидроэнергетику.

Россия имеет хороший опыт поставок энергетического оборудования в Китай, Индию, Иран, Вьетнам, ряд других азиатских стран. Этот опыт еще не забыт и может быть использован. Кроме того, энергетическое машиностроение непосредственно связано со многими смежными, в том числе и наукоемкими отраслями экономики: металлургией, металлообработкой, химической, электротехнической и электронной отраслями, приборостроением и т. д.

Необходима радикальная переориентация от экспортно-сырьевой к ресурсно-перерабатывающей модели с максимальным уровнем передела. Нетерпимо такое положение, когда страна, занимающая первые места по добыче и экспорту нефти и природного газа, производит пластмасс 26 кг на душу населения против 276 кг в США и 200 кг в Европе, а химических волокон и нитей всего 1,1 кг на душу населения против 13,5 кг в США и 10,3 кг в Японии.

Необходима разработка правительственной программы по созданию в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке единого нефтегазового комплекса, включающего систему добычи, переработки, химии, транспорта и хранения нефти, продуктов нефте- и газохимии, включая гелий, а при поставке на экспорт сырой нефти и энергетического газа заключение связанных договоров, предполагающих обеспечение доступа российских компаний к объектам транспортировки, переработки и сбыта на территории стран-потребителей.

Важнейшая задача - разработка единой энергетической линии в рамках интеграционного процесса на евразийском экономическом пространстве, учитывающей объективные интересы и потребности стран, входящих в Таможенный союз и Единое экономическое пространство. Свой Энергетический клуб имеет Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В настоящее время министерства энергетики стран - членов ШОС разрабатывают соглашение о придании Энергетическому клубу статуса межправительственной структуры - наряду с Деловым советом и Региональной антитеррористической структурой (РАТС). Достижение такого соглашения, несомненно, способствовало бы укреплению энергетической безопасности на азиатском пространстве в целом.

У России есть что предложить и в сфере атомной энергетики, начиная со строительства атомных электростанций и заканчивая обращением с отработавшим ядерным топливом, в области которого наша страна, по сути, не имеет мощных конкурентов. На долю Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом» приходится 9% мировой добычи урана (ОАО «Атомредметзолото»), 40% мирового рынка обогащения урана (ОАО «Техснабэкспорт»), 17% мирового объема производства ядерного топлива (ОАО «ТВЭЛ»), 16% мирового рынка строительства АЭС (ЗАО «Атомстройэкспорт»).

К взаимодействию со странами АТР в атомной отрасли должны быть привлечены, в том числе через систему ШОС, и страны Центральной Азии, с учетом того, что большая часть запасов урановых руд СНГ, потенциально рентабельных для промышленного освоения, находится в Казахстане и Узбекистане. Особое место в этой работе должно принадлежать создаваемому в Ангарске Международному центру по обогащению урана (МЦОУ), к участию в котором помимо государств СНГ в свое время проявляли и другие страны, в частности Республика Корея.

В энергетической стратегии России применительно к АТР необходимо поставить и вопрос о разработке азиатско-тихоокеанского энергетического партнерства. На форумах АТЭС вопрос энергетической безопасности подробно обсуждается с момента принятия в 2001 году соответствующей инициативы на саммите АТЭС в Шанхае. Эта инициатива, несомненно, работает. За прошедшие годы ее содержание несколько раз пересматривалось и расширялось. С учетом новых моментов в энергетической обстановке в АТР стоило бы, вероятно, двинуться от инициативы по энергетической безопасности к разработке всеобъемлющего азиатско-тихоокеанского энергетического партнерства, призванного обеспечить:

- энергетические потребности региона как в углеводородах, так и в электроэнергии, топливе для АЭС и т. д. в сочетании с защитой окружающей среды;

- скорое и успешное разрешение любых чрезвычайных ситуаций с нефте- и газоснабжением в регионе АТЭС;

- выполнение программ энергосбережения и совершенствования возобновляемых источников энергии;

- надежные гарантии масштабных инвестиций в новые энергетические проекты, в том числе по сжижению природного газа и разработке сланцевого газа;

- безопасность реакторных установок АЭС, аварийное реагирование, защиту и реабилитацию территорий и населения при радиационных событиях, что приобретает особое значение в свете Фукусимы;

- безопасность сухопутных и морских путей доставки энергетических ресурсов, ибо надежность транзита - ключевой элемент энергетической безопасности.

Каждое из названных положений было в той или иной степени отражено в заявлениях и декларациях, принятых в последние годы лидерами или министрами АТЭС. Добавлю лишь, что компонентами архитектуры азиатско-тихоокеанского энергетического партнерства должны быть увязка интересов поставщиков, потребителей и транзитеров, а также взаимный обмен активами энергетического бизнеса между поставщиками и потребителями.

Становление азиатско-тихоокеанского энергетического партнерства не просто обеспечило бы устойчивое экономическое развитие региона. Оно послужило бы важным вкладом в укрепление общей безопасности, позволило бы снизить остроту противостояния тех или иных государств или групп государств на рынке энергетических ресурсов. Ведь именно такое противостояние интересов в борьбе за ресурсы служит первоосновой большинства территориальных споров на азиатско-тихоокеанском пространстве.