Континент будущего

Конец XX и начало XXI века отмечены энергичной экономической динамикой многих развивающихся стран и их масштабным выходом на глобальную политическую сцену. Это исторический сдвиг, равносильный великой геополитической и геоэкономической революции, самая впечатляющая особенность современных международных отношений. И значение его, думается, будет расти, по крайней мере в течение ближайших десятилетий.

В эпицентре этого процесса, выражая все его тренды, находится Азия. Азиатские страны - его пионеры («форварды») и его основная движущая сила. Темпы и размах экономического и политического преображения Азии, укрепления ее внешнеполитических позиций поразительны¹.

Азия - самый большой и самый населенный континент, здесь живут около 4 млрд. человек, или почти две трети человечества (60% - 2007 г.). Известен «китайский» афоризм Наполеона, предрекшего, что мир вздрогнет, когда гигант (Китай) проснется. Сегодня же проснулся не только Китай. Проснулась или просыпается едва ли не вся Азия, оставляя позади себя века подчинения и унижения, периферической участи или даже отсутствия в международной жизни.

Азия превратилась в первостепенную площадку мирового экономического развития, опору экономической и финансовой многополярности. Подобная оценка сегодня принадлежит самым видным западным экономистам. Многие азиатские страны пережили такой экономический взлет, который повсеместно был расценен как «чудо». При этом Азия как бы возвращает себе свои утраченные исторические позиции².

Ныне, впервые с 1850 года, бóльшая часть мирового экономического роста происходит за пределами Соединенных Штатов, Европы, Канады. Уже сейчас среди пяти самых больших экономик мира - две азиатские - Китай и Япония, на подходе и третья - Индия, а в 2050 году, согласно прогнозам, их будет четыре³. А вот как представляет перспективы Азии недавний (декабрь 2012 г.) доклад Национального разведывательного совета США «Альтернативные миры»: «Распыление мощи… будет иметь драматические последствия к 2030 году, в большой мере обращая вспять историческое возвышение Запада с 1750 года и восстанавливая вес Азии в глобальной экономике и мировой политике. В тектоническом сдвиге к 2030 году Азия превзойдет в совокупности Северную Америку и Европу в категориях глобальной мощи, опирающейся на ВВП, величину населения, военные расходы и технологические инвестиции»⁴.

Азиатские страны уже стали самым быстрорастущим потребительским рынком в мире. Отмечая, что в 2011 году «остальной мир» (это прежде всего Азия) впервые превзошел США и Европу по производству и экспорту, бывший английский премьер Гордон Браун предсказывает: «Естественным следствием этого сдвига будет то, что в следующие 20 лет мы увидим еще одну мировую революцию, на этот раз в потреблении, и в этом будут доминировать азиатские работники, которые утроят глобальный средний класс. Вторая волна изменения перевернет с ног на голову все прежние догмы. Америка, некогда наибольший потребитель в мире, столкнется с вдвое превосходящим ее азиатским рынком… Азиатский потенциал расходов составит ошеломляющие 25 трлн. долларов»⁵.

В этом же духе выдержаны высказывания предшественника Брауна на премьерском посту Тони Блэра: «Очень скоро мир изменит индустриализация Индии и Китая, которая будет в четыре раза более масштабной, чем индустриализация США, а произойдет она примерно в пять раз быстрее, чем в США… Экономическая мощь сегодня смещается с Запада на Восток»⁶.

Наверное, особенно знаменательно то, что экономика Азии из объекта глобализации трансформируется в ее субъект, во многом определяя ее направление и результаты. При этом новым явлением, имеющим принципиальное перспективное значение, является развитие экономических связей «встающих» стран Азии, ее гигантов, с другими странами по линии «Юг - Юг», в которых они нередко выступают донорами помощи и переносчиками передовых технологий.

Экономическое, да и политическое значение Азии в последнее десятилетие возросло благодаря «открытию» Центрально-Азиатского региона с его огромными природными ресурсами - нефтяными и газовыми. Центральная Азия не только выдвинулась на положение одной из основных энергетических кладовых мира, но и начала выходить из состояния полуизоляции и глубокой периферийности, втягиваться в процесс глобальной экономической интеграции.

Последний финансово-экономический кризис нанес странам Азии, как и всему миру, чувствительный удар. Но они лучше развитых государств преодолели и преодолевают его последствия. Более того, сыграли и играют заметную роль в противодействии кризисным процессам в мировой экономике в целом, оживлении глобального роста. «Азиаты - отмечал «Экономист» - имеют право гордиться способностью своего региона быстро справиться с глобальным финансовым кризисом. Лидеры вправе чувствовать уверенность в том, что Запад «схватывает» только поверхностно - кризис ускорил подъем остальных»⁷.

В то же время кризис в ряде случаев побудил азиатских лидеров заново оценить характер структуры экономики своих стран, ее слабости и обратиться к мерам, которые могли бы ограничить экспортную ориентацию, стимулировать внутренний спрос, поддержать национального товаропроизводителя.

Хотя многосторонние и долгосрочные последствия кризиса вряд ли уже дали себя знать в полной мере, но даже сейчас с определенной долей уверенности можно предвидеть дальнейшее усиление роли Азии. Уже сейчас она становится равновеликой Западу конструкцией глобального сообщества, актором глобальной политики и экономики. И ренессанс ее влияния и роли происходит прежде всего за счет позиций Запада, который наносит финальный удар по ставшим уже привычными и, казалось бы, незыблемыми евроцентристским и американоцентристским представлениям, которые, однако, все еще господствуют в думах и мечтах многих западных политиков.

Экономическое возмужание азиатских государств рождает и стимулирует также тенденцию к политической самостоятельности, подталкивает к утверждению ими своих позиций на мировой арене. Роль Азии в международных отношениях, историческом процессе радикально меняется - она выдвигается в их центр. Нельзя не согласиться с профессором Ричардом Левиным, президентом Йельского университета, когда он заявляет: «Быстрое экономическое развитие Азии после Второй мировой войны навсегда (выделено мною. - К.Б.) изменило глобальный баланс мощи»⁸.

Азия ныне среди активных участников формирования глобальной политики. Она - обитель двух государств, движущихся к статусу мировых держав и целой группы влиятельных стран, уже фактически выступающих в качестве полюсов полицентрического мира или находящихся на подступах к этой роли. К этой Азии все больше тянутся страны Латинской Америки и Африки. Наконец, немаловажное значение имеет тот факт, что в Азии находится почти половина ядерных держав - три из восьми.

Трудно переоценить важность того, что в Азии были доказаны на практике и легитимизированы возможность и закономерность различных форм экономического развития. Экономическое «вставание», политические и определенные культурные перемены в Китае, Индии, странах Восточной Азии происходят отнюдь не благодаря переносу туда западных институтов и ценностей, которые выдвигались американскими и европейскими политиками как обязательные источники модернизации. Напротив, эти страны модернизируются, сохраняя и даже укрепляя свою идентичность, что не мешает им использовать научные, технические и иные достижения Запада.

Значение геополитического сдвига приобрело отторжение азиатскими странами Вашингтонского консенсуса. Азиатские страны противопоставили ему свои экономические модели, замешанные на культурной идентичности. «Относительная мощь и влияние Соединенных Штатов в Азии, - замечает Клайд Престовиц, директор Института экономической стратегии (Вашингтон), - снижаются и будут продолжать снижаться. Эта утрата относительного могущества частично вызвана восточно-азиатской прагматической экономической моделью, которая гибко сочетает правительственные и частные ресурсы и стимулы… Модель действий США за последние 20 лет показала, что она ниже по отношению к тем, что использовали все азиатские страны»⁹.

Стимулирующую роль в поиске своих экономических моделей сыграл также разрушительный опыт кризиса 1998 года, ставшего в значительной мере результатом следования неолиберальным рекомендациям. США же, по словам Ф.Фукуямы, «несмотря на свою ответственность… не пришли на помощь и использовали свое влияние в международных институтах, подобных МВФ, чтобы навязывать дальнейшую либерализацию»¹⁰.

По мере восхождения Азии уже конструируется и своеобразная философия азиацентризма с прогнозами о том, что XXI век станет азиатским, что возникает миропорядок с центром в Азии. В числе таких пророков и политологи с международным именем - Жак Аттали, Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский и многие другие.

«Азия будет доминировать. Две трети товарообмена будут идти через район Тихого океана», - заявляет, например, Аттали¹¹. А известный исследователь и политолог Ниал Фергюсон пишет: «Если события будут и далее развиваться так, как они развивались в течение последних нескольких десятилетий, двухвековому доминированию Европы, а затем и ее гигантского североамериканского отпрыска придет конец. Япония была провозвестником азиатского будущего. Она оказалась слишком мала, слишком интравертна, чтобы изменить мир, но те, кто идет вслед за ней, и прежде всего Китай, свободны от этих недостатков»¹². Джеймс Ходж, издатель авторитетного журнала «Форин афферс», берет еще более «высокую ноту»: «Возвращение Азии на мировую сцену определит следующую эру»¹³.

Азиатский банк развития свой доклад (2011 г.) опубликовал под названием «Азия 2050 - осознавая азиатский век». О «тихоокеанском азиатском веке» говорил в своей речи в токийском университете (ноябрь 2011 г.) Херман Ван Ромпей, председатель Европейского совета¹⁴.

В этом же ряду - только с австралийским «акцентом» - фактически находится и заявление премьер-министра Австралии Кевина Радда: «Азиатско-Тихоокеанский регион становится центром тяжести глобального экономического и геополитического влияния XXI века, движимый Китаем и Индией»¹⁵.

Мысли относительно азиацентристского характера грядущей эпохи не чужды и политическим деятелям Индии и Китая. «Если Индия и Китай, - заявил однажды Ху Цзиньтао, - предпримут необходимые шаги для укрепления торговых и деловых связей, XXI век станет веком Азии». В этом же духе высказывался Манмохан Сингх.

Однако такие подходы и концепции, думается, лишены реальной почвы, они накладывают на современный мир лекала прошлого. Конечно, «вставание» Азии и азиатские «чудеса» создают соблазнительную «взлетную полосу» для воспарения мысли. Однако подобные суждения, как и любые «центристские» теории жизни и развития нашей планеты, не только противоречат целостной парадигме мировой истории, которая ныне выводит на свою арену новые сотни миллионов людей в разных регионах Земли, но и несут в себе эгоцентристскую, дискриминационную логику доминирования.

Грядущее, наверное, готовит нам немало неожиданностей и сюрпризов. Но, судя по всему, следующее столетие не будет столетием какой-то части мира, пусть даже сейчас самой энергичной и динамичной. Оно станет временем раскрытия возможностей всех регионов Земли, всего человечества. И именно это может быть основой подлинной интеграции, которая стучится в наши двери.

А нынешний подъем Азии - это восстановление преемственности и целостности мирового исторического процесса, прерванного пять столетий назад, один из путей его вхождения в свои естественные берега. Это также мощный всплеск политической и экономической «многополюсности» (полицентризма), культурного и цивилизационного многообразия (полиморфизма). Мир уже стал небывало многообразным и станет еще многообразнее благодаря выходу из политического анабиоза все новых «действующих лиц». Соответственно, XXI век, наверное, будет особенно полицентристским и в то же время, если угодно, концентрическим.

Перспективное значение нынешних достижений азиатских стран подчеркивается еще и тем, что они с неожиданной быстротой продвигаются по пути перевода своих экономик на инновационный путь. Дело явно идет к смене лидера в целом ряде отраслей научных исследований и технологий. «Самые большие и технически искусные - американские и европейские компании, но их доминированию в исследованиях, инновациях и производстве бросают вызов азиатские компании»¹⁶.

В немалой степени это объясняется особым вниманием, которое уделяется развитию образования, укреплению научно-технической инфраструктуры, подготовке научно-технических кадров. Следующие таблицы дают об этом некоторое представление.

Таблица 1

Сравнительная динамика расходов на исследования

и развитие в США, ЕС и развивающихся странах

Азиатского региона

Источник: OECD, Main Science and Technology Indicators (2009/1 and earlier); UNESCO Institute for Statistics.

Таблица 2¹⁷

Среднегодовой прирост количества научных

работников в отдельных странах и регионах

Источник: OECD, Main Science and Technology Indicators (2009/1 and earlier); UNESCO Institute for Statistics, NSF Division of Science Resourses Statistics, special tabulations.

«Скорее всего, - пишет тот же профессор Р.Левин, - к середине столетия «высшие» азиатские университеты будут в числе лучших университетов в мире»¹⁸. И такой прогноз вполне может сбыться, учитывая усилия в этой области правительств азиатских стран, прежде всего Восточной Азии, в особенности имеющих цель облегчить доступ к образованию, поддержать тянущуюся к знаниям молодежь, создать собственную научно-исследовательскую и технологическую структуры мирового уровня.

Заметную роль в наращивании научно-технологического потенциала азиатских стран, особенно Индии и Китая, играет совершенно новое явление, порожденное их экономическим подъемом и открывшимися в этой связи возможностями, как в смысле потребности в квалифицированных кадрах и соответствующей их оплаты, так и по части научно-технической инфраструктуры. Речь идет
о «возвратной утечке умов», о принявшем широкие масштабы возвращении в свои страны выпускников зарубежных, прежде всего американских, вузов. Между тем в США половина (по другим данным даже две трети) дипломов по инженерным и научным специальностям выдаются ежегодно лицам азиатского происхождения, главным образом индийцам и китайцам¹⁹.

Вместе с тем естественным следствием накопленной практики экономического развития, наличия уже солидного корпуса специалистов и изучения опыта развитых стран, а также выхода азиатских стран на арену международной хозяйственной деятельности стало появление высококвалифицированных финансистов, управленцев широкого и разнообразного профилей, готовых с успехом соревноваться со своими западными коллегами, даже иной раз поучать их.

Конечно, и политически, и экономически Азия, в том числе Восточная Азия, отнюдь не представляет единообразной картины. Наоборот, ее «населяют» государства с разными общественными системами и разными интересами, разными экономическими показателями и разными культурами, с разными друзьями. Тем не менее вышесказанное, разумеется в различной мере, относится ко всей Азии.

Известно, что Азия - арена немалого числа острых внутренних конфликтов и определенных межгосударственных трений. Начать с того, что по мере экономического и политического роста отчетливее обозначаются специфические национальные интересы и крепнет стремление их реализовать, нередко противопоставляющее одни страны другим.

Большой конфликтогенный потенциал таят в себе территориальные споры (например, о принадлежности Парасельских островов и островов Сенкаку и Спратли в Южно-Китайском море), недружелюбие, завещанное историей, проблемы, связанные с ядерным оружием Северной Кореи, беспокойство, вызываемое ростом могущества азиатских колоссов, главным образом Китая, но и Индии, порой склонной к мускулистой политике. И не менее существенный момент - энергичные интриги Вашингтона, который, обеспечивая себе роль балансера, стремится разжечь внутриазиатские противоречия и, набрасывая сеть военных альянсов на ряд государств Азии и Австралию, окружить Китай, объединить азиатские страны вокруг США, предотвращая их объединение между собой.

Все это способно вызывать периодически локальные или даже более серьезные обострения обстановки и конфликтные противостояния. И все же, думается, больше шансов на то, что верх возьмут факторы, обуславливающие определенное совпадение интересов стран Азии. Речь идет о привязанности, уже ставшей привычной, к независимости и самостоятельной политике, которую не могут сколько-нибудь надолго нейтрализовать ни американское давление, ни американские посулы. О нежелании Азии ссориться с Китаем, который наряду с опасениями вызывает и «почтение». Сказывается уже и некая общность, «азиатскость», которую трудно определить, но которая тем не менее существует.

И наконец, едва ли не главное - налицо самый действенный фактор, который часто перекрывает разницу в других интересах: общий, объединяющий поток экономического динамизма, обуславливающий совпадение важных позиций во взаимоотношениях с Западом. Сказывается и то, что исчезли разломы, рухнули перегородки времен холодной войны.

Экономическая и экологическая взаимозависимость, быстро растущая региональная торговля, энергетические связи, транснациональные и трансграничные интересы бизнеса, расширяющиеся человеческие контакты и развивающиеся транспортные коммуникации - все эти факторы объединяют континент, подкрепляют и чувство общности. Согласно данным, которые приводил «Экономист», внутрирегиональная торговля растет примерно в два раза быстрее, чем торговля с внешним миром. «Зоны - писал журнал, - некогда безразличные друг другу в экономическом отношении, - возьмите Индию и Китай, Южную Корею и Центральную Азию - ныне пробуждаются к возможностям обмена. Это теснее сплачивает Азию»²⁰.

Объединяющий эффект имеют также новые дороги, железнодорожные пути и трубопроводы, которые ведут к переформированию сухопутных пространств континента и изменению их восприятия. В декабре 2009 года был введен в строй трубопровод протяженностью 7 тыс. км, доставляющий газ из Туркменистана в Китай и проходящий через Казахстан и Узбекистан. Строится трубопровод Иран - Пакистан, который в конечном счете может протянуться до Индии или Китая. Южнокорейские и индийские фирмы имеют большой проект, который предполагает доставку газа из Муанмара.

Не меньшими темпами расширяется строительство железных дорог и автомагистралей. Речь, например, идет ныне о том, что в 2025 году можно будет добраться из Шанхая до Лондона за двое суток. К этому времени сеть скоростных железных дорог, согласно имеющимся планам, будет пересекать азиатский континент и выходить в Европу. Новый комплекс скоростных автомагистралей Китая теперь включает в себя и Муанмар. Построенные дороги связывают соседей вдоль реки Меконг. Шквал дорожного строительства переживает и Центральная Азия.

Все это, по выражению «Экономиста», «начинает заново определять то, что люди подразумевают под Азией»²¹. Отныне это не только главным образом береговая линия с серьезными торговыми связями с остальным миром. Теперь связи поперек Азии значат ничуть не меньше. Впрочем, бум развития континентальной инфраструктуры сопровождается и ростом морских перевозок. Не остались в стороне и авиационные перевозки - они резко возросли.

Повсюду во всех странах есть силы, для которых самочувствие Азии, «азиатское»²², занимает особое место в духовно-идеологическом багаже и во внешней политике, сопрягаясь с тенденцией к самостоятельности. Это касается даже Японии, плотно зажатой в тиски проамериканского и антикитайского курса. «Отныне впереди будет век Азии» - это заявление принадлежит не кому другому, как недавнему министру иностранных дел Японии Кацуя Окада, который говорил о перестройке ее отношений с Китаем и отходе от послевоенных «особых отношений» с США.

Конечно, за побуждающей к сближению тенденцией таится и тень экономической заинтересованности. Японский бизнес выступает за улучшение отношений с Китаем - ведь это важнейший для него рынок. И, как подчеркивает «Экономист», «промышленное будущее Японии в растущей мере зависит от Восточной Азии»²³.

Разумеется, и такая, в целом, скорее, оптимистическая, оценка возможного развития событий отнюдь не ставит под вопрос актуальность создания в регионе особой структуры коллективной безопасности. И она предполагает активную миротворческую позицию Индии, Китая, Индонезии и некоторых других государств, энергичные усилия по повышению уровня и масштабов тесного межазиатского сотрудничества.

Экономический рывок, произошедший в ряде стран Азии, сопровождается также социально-культурными и психологическими последствиями, которые получили общеазиатский резонанс. Азия все лучше и лучше осознает свою новую роль и новое значение в мире. Министр иностранных дел Сингапура не без оснований говорит «о новом открытии Азии азиатами»²⁴. Журнал «Экономист», в свою очередь, пишет: «Все страны Азии, как бы каждая ни стремилась привлечь в отдельности международное внимание, в уме произносят три слова: «Азия - одно целое», эти слова выражают более сильную, более устойчивую тенденцию, чем все события в каждой стране в отдельности. Великие державы региона приходят к тому, чтобы смотреть на это так, как это делают картографы - как на единое пространство… Паназиатское мышление возвращается»²⁵.

В Азии, по крайней мере в Восточной и Южной Азии, ясно проявляется тенденция к организационно оформленному регионализму, нацеленному на экономическую интеграцию и решение некоторых политических задач. Выражением этой тенденции являются Ассоциация государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), АСЕАН +1 (плюс Китай), АСЕАН+3* (*На саммите в Сингапуре было заявлено, что АСЕАН+3 остается главным путем к созданию Восточноазиатского сообщества.) (плюс Япония, Китай, Южная Корея), а также АТЭС (Азиатско-тихоокеанское экономическое сотрудничество) - форум торговых переговоров.

Дипломатическое «продолжение» АСЕАН - Восточноазиатский саммит, учрежденный в 2005 году, включает также Китай, Индию и Австралию, а с 2011 года и Соединенные Штаты. Принятая в 2007 году в Сингапуре Хартия АСЕАН определяет стратегические задачи, статус и структуру Ассоциации, формулирует принципы ее деятельности, ее 15 целей, и прежде всего сохранение мира, безопасности и стабильности, соблюдение международного права и устава ООН, невмешательство во внутренние дела ее членов, уважение суверенитета, равенства и территориальной целостности, национальных особенностей входящих в организацию стран, их культуры, языка, религии. Члены Организации также обязались неуклонно следовать принципу урегулирования конфликтов мирными путями.

Быстро растущая экономическая взаимозависимость ведет к расширению региональных финансовых связей и координации. Страны АСЕАН+3 взяли на себя обязательство расширить и формализовать сеть двусторонних своповых соглашений, предусматривающих помощь друг другу ликвидностью. В 2010 году это было превращено в формальное соглашение, касающееся всех участников АСЕАН+3 и предусматривающее выделение на эти цели 120 млрд. долларов. В марте 2012 года сумма была удвоена²⁶. С 2010 года функционирует зона свободной торговли между АСЕАН и Китаем - крупнейший объединенный рынок в 800 млн. человек. Действуют различные торговые соглашения.

До сих пор наиболее эффективной формой на практике оказалась АСЕАН+1. Здесь уже происходит постепенная передача некоторых функций государств-членов региональному органу, что приводит к появлению новых институционных структур, отвечающих за принятие решений как на национальном, так и наднациональном уровнях. Как фундаментальную, Ассоциация выдвинула задачу превратиться к 2015 году в сообщество с общим пространством безопасности, экономики и социально-культурной сферы. Решение подобной задачи, если оно произойдет, станет, несомненно, вехой на интеграционном пути. Установлено также, что во избежание ситуации 1997-1998 годов, когда страны АСЕАН оказались в центре финансово-валютной турбулентности, приоритетное внимание организации будет отдаваться Китаю и Индии - двум несущим платформам общеазиатской ситуации, государствам Восточной Азии, а также Евросоюзу.

Перед лицом инспирированного Соединенными Штатами проекта «Тихоокеанского партнерства» АСЕАН фактически выступила в качестве противовеса с идеей интеграционной группировки в составе десяти членов АСЕАН с последующим включением Японии, Китая, Южной Кореи, Индии, Австралии и Новой Зеландии.

Конечно, у АСЕАН, у региональной интеграции были более скромные стартовые возможности, чем у их северного «собрата» - Европейского союза. Соединились страны с различным государственно-политическим устройством, неоднородные в этническом, языковом и религиозном отношениях, с огромными социальными проблемами, многомиллионной нищетой. И тем не менее АСЕАН уже на деле убедительно продемонстрировала свое значение для региона и свою адекватность его условиям. Велика ее роль в бурном подъеме внутриасеановской торговли, стимулировании инвестиционных потоков и в целом в развитии экономических отношений между членами Ассоциации. Ее ориентация на пестование взаимопонимания и недопущение конфронтации, на достижение консенсуса, безусловное уважение национального суверенитета способствовала стабильности в регионе. В какой-то мере, пусть небольшой, Ассоциация служит также буфером между Китаем и Индией.

Став одним из весомых центров мировой политики и экономики, проводя самостоятельный курс и способствуя формированию многополярной конфигурации мироустройства, наращивая и консолидируя свою политическую субъектность, АСЕАН служит и подспорьем для независимого поведения ее членов. По выражению «Экономиста», «АСЕАН заняла центральное место в паназиатском регионализме».

Не обошлось, естественно, и без неудач. К их числу, видимо, можно отнести то, что члены АСЕАН - Таиланд и Камбоджа - в нарушение ее устава и других обязательств ввязались в пограничные столкновения между собой и вдобавок отвергли миротворческие услуги Ассоциации.

Развернувшаяся в Восточной Азии интеграция становится серьезным трендом общемирового значения. Более институализированная и более тесная азиатская интеграция в пределах АСЕАН или в иных рамках может привести к возникновению мощного центра с экстрарегиональным влиянием.

В плане интеграции нужно рассматривать и то, что в новой Азии уже имеются многосторонние договоренности о свободной торговле, установлены связи между центральными банками 13 стран, вынашиваются планы учреждении Азиатского валютного фонда и т.д. Иначе говоря, в Азии начинает выстраиваться свой «клуб» сотрудничества, своя система институтов торговли и дипломатии.

Неизбежный спутник подъема Азии - серьезный сдвиг в сознании народов региона. Заметно поднялась планка самооценки, и по большей части преодолено представление о превосходстве Запада и его образа жизни. Параллельно с экономическими достижениями, естественно, растет уверенность в себе, своих силах.

Азиатские народы на практике убедились, что способны добиваться экономических, технических и иных результатов ничуть не хуже, а в некоторых случаях даже лучше, чем их западные партнеры. Отголоском этого является то, что в Азии заговорили об «азиатской» идее, об «азиатском» самосознании, «азиатских ценностях»*, (*Ее наиболее активными адептами и пропагандистами выступают бывшие премьер-министры Сингапура и Малайзии Ли Куан Ю и Махатхир бин Мухаммад. При этом они доказывают, что у ислама и конфуцианства есть общие ценности. ) имея при этом в виду, что именно с ними неразрывно связана бурная экономическая динамика азиатских стран. Причем эти ценности противопоставляются западным идеям и ценностям27, в первую очередь либеральным, а порой и социал-демократическим.

В области внешней политики они, судя по выступлениям ряда азиатских лидеров, означают: все страны континента имеют право придерживаться своего независимого курса и противостоять любым попыткам внешнего давления; ни одна отдельная страна не может доминировать в Азии; нормой в межгосударственных отношениях является здоровое сотрудничество, а не конфронтация и т.п.

Растущая популяризация и популярность тезисов об «азиатской» идее и «азиатской» модели служат своего рода спусковым крючком для роста национального самосознания народов региона, что создает потенциал для развития и национализма, в том числе его крайних форм. А падение «рейтинга» Запада, отвлекаясь от политической стороны дела, произошло и потому, что западное кино и Интернет дают достаточное представление о доминирующих там духовных и морально-этических ценностях, которые несовместимы с некоторыми азиатскими традициями.

Азия не только многополярный, но и многоцивилизационный, многоконфессиональный континент. В числе важнейших последствий экономической динамики - расширенная и упрочившаяся азиацентричная культурная идентичность. Усиливается внимание к цивилизационному фактору, адекватнее оценивается и учитывается его роль как на внутренней сцене, так и в межгосударственных отношениях.

Будущее, надо думать, принесет дальнейшую самоидентификацию азиатских цивилизаций и их обогащение на базе диалога между ними, а также с цивилизациями Запада. И этот процесс будет вести к сближению цивилизаций при сохранении их многообразия. И, наверное, следует согласиться с американским политологом Вильямом Пфаффом, когда он называет «ошибочным» положение о том, что «все цивилизации прогрессируют в направлении общего результата и что Соединенные Штаты и их союзники больше всех продвинулись в этом процессе»²⁸.

Укрепление азиацентричной культурной идентичности, увеличение ее влияния будут, надо полагать, иметь заметный международный резонанс. По сути дела, из Азии (как и в целом из лагеря развивающихся стран) поступает своего рода политико-культурологический вызов Западу, бывшим метрополиям.

Активизация азиатских цивилизаций корректирует цивилизационный ландшафт в мире и открывает путь экспансии культурных потоков из Азии. «Расширенная азиацентричная культурная идентичность - отмечалось в докладе Национального разведывательного совета США - может быть наиболее глубоким эффектом «поднимающейся» Азии. Новый голос азиатской культурной идентичности быстро формируется и распространяется… Даже Голливуд начал отражать это влияние»²⁹.

Мир, Запад, думается, только выиграли бы от обогащения некоторыми ценностями и уроками, например китайской и индийской цивилизаций, вклад которых, кстати, уже присутствует в копилке европейского культурного богатства. Воздействие некоторых сторон восточной культуры, разумеется в модифицированном и модернизированном виде, было бы небесполезным для излишне коммерциализированных и рационалистических западных обществ.

Западная культура, окольцованная неолиберальным капитализмом, его социал-дарвинистскими началами, оказалась неспособной решить проблему соотношения частного и общего, индивидуального и коллективного. Частное чаще всего получает приоритет, причем абсолютный, а индивидуализм вырождается в эгоизм.

Это, разумеется, не означает, будто коллективистские начала отсутствуют в западной культуре, а индивидуалистическое начало - в восточной культуре. Но в целом в азиатском цивилизационном коде - наряду с патерналистской и иной архаикой - немалое значение имеют такие компоненты, как верность традициям, человеколюбие, чувство долга, уважение к старшим, соблюдение правил общественных, внутрисемейных и групповых отношений и т.д.³⁰ И может быть, Азии, Востоку, перенимая достижения Запада и соединяя их со своими, предстоит внести весомую лепту в поиски некоего срединного идеала, поиски желательного и необходимого органичного синтеза, доказывая на практике, что общество на Западе отнюдь не конечный пункт развития человеческой цивилизации.

Подъем Азии не должен побуждать нас игнорировать характерные для нее серьезные противоречия. С одной стороны - мотор современной экономики, с другой - все еще самый массивный очаг отсталости и бедности, пространство растущих коррупции и социальных контрастов. Азия - это дом для шести из семи беднейших жителей планеты. В целом более 1,8 млрд. жителей Азии остаются на глобальном уровне бедности или ниже его, и от решения этой проблемы - прогресс еще далек от желаемого³¹ - тоже будет в большой степени зависеть будущее континента. Тем более что необъятные массы бедняков потенциально являются гигантским резервуаром социального недовольства, который вполне может вспыхнуть пламенем протеста. И отнюдь не исключен приход «весны». Азию подстерегает и демографическая проблема - приближающееся старение населения.

Азия - это главный район распространения ислама. Здесь находятся три самых больших по населению мусульманских государства - Индонезия, Пакистан и Бангладеш. Считается, что здесь доминирует так называемый «умеренный ислам». Малайзийские лидеры - Махатхир бен Мухаммед и Абдулла Бадави - например, выступили с платформой «цивилизованного ислама» с акцентом на социальное развитие, личную свободу, справедливое руководство, моральную чистоту, образование и т.д.

Однако в последние годы отмечаются и фундаменталистские проявления на фоне общего усиления религиозных чувств. Примером может служить Индонезия - самая крупная мусульманская страна с населением около 240 млн. человек, 90% которых мусульмане. «Индонезия сегодня гораздо более строгая по характеру мусульманская страна»³² - отмечал «Ньюсуик» и приводил такие факты. Более 40% издаваемых ежегодно книг посвящены учению ислама или мусульманской поп-культуре. За последние десять лет спрос на книги по мусульманской религии превзошел спрос на учебники. В 2000-х годах почти в 50 округах и муниципалитетах страны - из 450 - общественные исламские организации уже заявляли о своих претензиях на оказание влияния не только в вопросах внутренней, но и внешней политики. Они при этом используют настроения склонной к радикализму мусульманской «улицы».

Исламские активисты добились введения ряда норм, подсказанных шариатом: запрета на алкоголь, установления как предварительного условия для свадьбы или поступления в школы и университеты умения читать Коран, ношения хиджаба женщинами-служащими в общественных учреждениях. По всей стране уличные указатели переведены на арабский язык.

Мусульмане Юго-Восточной Азии столетиями были как бы отделены от своих единоверцев - арабов. Сейчас дает себя знать тенденция определенного духовно-религиозного сближения, тяга к тому, чтобы таким путем подтвердить свою религиозную идентичность. Умеренный ислам рассматривается как манипуляторный продукт Запада. Тем не менее он, по крайней мере пока, сохраняет преимущественное положение.

Перед лицом поразительного подъема в Азии отношения с азиатскими государствами приобретают небывалую важность. В этой области фактически развернулось своего рода соревнование. Страны Европейского союза, по выражению западных журналистов, вовсю «ухаживают за Азией». Влекомые прежде всего безграничными, как видится, азиатскими рынками, они особое внимание уделяют экономическим связям, не отказываясь в то же время от попыток оказывать политическое влияние. Действительно, экономические достижения Азии, ее успехи на пути превращения в континент независимости, открывают для Европы определенные новые возможности. Партнерские отношения с новой Азией, для которой она может играть роль инновационного союзника, не только способствовали бы движению в направлении создания Евразийского экономического пространства (ЕЭП), но и «работали» бы на ее самостоятельность, помогли бы положить конец процессу убывания европейского влияния в мире.

США используют свой огромный экономический и военный потенциал, чтобы привязать к себе возможно большее число азиатских стран, побудить и далее принимать американское «лидерство». А в проводимом Вашингтоном курсе в отношении Китая проглядывают и некоторые знакомые элементы недавней холодной войны.

Странам же Азии предстоит освоить свое новое положение активных субъектов международной жизни и адекватно транслировать его в отношениях с Западом, который, в свою очередь, оказался перед задачей нащупать формулу эффективного позиционирования себя vis-à-vis новой Азии. И это приспособление обеих сторон - Запада и Азии - к своему новому положению будет, понятно, далеко не простым делом³³.

При этом определяющую роль в позиции Азии, беря ее обобщенно, будет, скорее всего, играть ее заинтересованность - и по модернизационным, и многим другим причинам - во взаимовыгодном сотрудничестве, растущая внешнеполитическая зрелость азиатских государств и понимание ими своей ответственности за развитие общемировой ситуации, за обеспечение адекватного ответа на глобальные вызовы.

Как бы то ни было, в XXI веке миру предстоит иметь дело с новой Азией, уже родившейся и рождающейся, и это будет одной из особенностей (и трудностей) нового миропорядка. С Азией, которая обрела или обретает уверенность в своих силах и целях и будущее свое отныне будет определять сама; с Азией, которая занимает принципиально иные, чем прежде, позиции в мире и оказывает растущее влияние на ход международных событий; с Азией, которая создала и создает собственные многосторонние экономические и политические структуры сотрудничества, свою систему институтов дипломатии и площадок для политического диалога, вынашивает планы введения своей валюты.

Не только те на Западе, кто не может или не хочет отказаться от архаичных претензий на верховенство над «остальными», но и те, кто воспринимает адекватно и дружественно возвышение Азии как закономерный и прогрессивный процесс, мощный импульс к развитию человечества в качестве целого, все еще недооценивают и недопонимают глобальных последствий азиатского ренессанса. Он повлечет за собой ломку многого из существовавшего до сих пор порядка, изменит политическое, экономическое и культурное лицо мира, сыграет первостепенную роль в формировании его будущего.

Историческое преображение Азии, выход азиатских государств на авансцену мировой политики и экономики придают отношениям с ними небывалую важность. Особенно верно это применительно к России. Она своими массивами выходит в глубины Азии: там 80% ее территории и 70% ее границ, там живет 70% россиян, там самые мощные соседи России, и там она на большом протяжении граничит с мусульманским миром.

После развала Советского Союза геостратегический и геополитический центр страны объективно сдвинулся в Азию. Сейчас «середина» России находится где-то в районе Красноярска. Увеличилась роль сырьевой составляющей в экономике, при том что львиная доля природных богатств сосредоточена в азиатской части страны. Наконец, с Дальним Востоком и Сибирью (а это 19 млн. км² и самое протяженное тихоокеанское побережье) неразрывно связаны российские перспективы. От них не в меньшей мере, чем от европейских ее регионов, зависят судьбы нашего государства. Наконец, Россия - великая держава, интересам которой отвечают происходящие в Азии перемены.

Все это определяет приоритетное место и возросшую роль азиатского вектора во внешней политике России и настоятельную необходимость энергичных усилий на этом направлении. И речь идет не о временном, преходящем маневре, а о стратегической необходимости и стратегическом выборе.

Состоявшийся в прошлом году во Владивостоке саммит АТЭС, заявления и шаги российского руководства в ходе саммите и на подходе к нему позволяют сделать вывод, что Россия встала на путь серьезной активизации своей восточной политики. Естественно ожидать, что взятый курс, если он будет последовательно проводиться, приведет к укреплению позиций нашей страны в этом важнейшем регионе современного мира.

 ¹И «их капитал, компании, контракты, - пишет Параг Ханна, директор центра Глобальных инициатив в управлении и старший научный сотрудник американской стратегической программы фонда «New America Foundation», - уже придают новый вид способу управлять мировой экономикой и функционированию бизнеса во всем мире» (Parag Khanna. How to Run the World. N.Y., 2011. Р. 57). Между тем многие ведущие западные аналитики в своих прогнозах решительно отвергали возможность подобной динамики. Так П.Кругман, лауреат Нобелевской премии, в 1994 г. свою статью в «Форин афферс» озаглавил попросту - «Миф об азиатском чуде» (см.: The Foreign Affairs. December, 1994).  ту пору не скрывал своего скепсиса в отношении Китая и З.Бжезинский (см.: Независимая газета. 1997. 14 октября). 

 ²«В 1750 г. на долю Азии приходилось более половины населения и экономики (производства) планеты» (The Foreign Affairs. 2011. January).

 ³The Economist. September 29, 2007. Это же, не без беспокойства, констатирует «Файнэншл таймс»: «Усиление Азии - это самый заметный из геополитических сдвигов… В мгновение ока в масштабах истории переход силы и власти с Запада на Восток стал центральным и вызывающим большое беспокойство фактом геополитической жизни». Газета также отмечает «решимость Азии вырваться из-под экономической опеки вечно согласного с Вашингтоном Запада» (The Financial Times. December 18. 2009).

 ⁴«Global Trends 2030: Alternative Worlds», a publication of the National Intelligence Council. December, 2012. N.Y.: 2012-01, Р. 15.

 ⁵Newsweek. 2011. 23-30 May.

 ⁶Независимая газета. 2008. 18 июня.

 ⁷The Economist. 2009. 24 July. Ход событий, очевидно, побудил «Экономист» два года спустя вернуться к этой теме с таким комментарием: «Различные беды на Западе дают обозревателям в Азии шанс, который нельзя упустить, раскрыть западное лицемерие.
У многих азиатских лидеров жива память о лекциях, которые им пришлось перетерпеть в 1977-1998 гг., относительно их расточительности, некомпетентности управления экономикой и о жестоких лекарствах, которые их вынудили проглотить в обмен на помощь МВФ. Так что некоторые могут получить удовольствие от смены ролей: возникающая Азия, как модель уверенной экономической последовательной политики и уверенного роста, Америка, Европа, Япония, завязшие в трясине долга и медленного роста, даже рецессии (The Economist. 2011. 20 August).

 ⁸The Foreign Affairs. 2010. May-June.

 ⁹The Foreign Policy. 2009. September-October.

¹⁰Fukuyama Francis. Ameriсa at the Crossroads. Р. 110.

¹¹Attali Jacque. Une breve histoire de l’avenir. Fayard, 2007. Р. 171.

¹²Фергюссон Н. Мир без гегемона // Свободная мысль XXI. 2005. № 1. С. 17.

¹³Hoge James F. Jr. Editors Note. The World Ahead // The Foreign Affairs, 2010. November-December.

¹⁴World Politics Review. 2011. 17 November.

¹⁵Newsweek. Special Edition. Issues 2010.

¹⁶The Economist. 2009. 3 January.

¹⁷См.: Независимая газета. 2010. 8 ноября.

¹⁸The Foreign Affairs. 2010. May-June.

¹⁹The Economist. 2010. 17 April.

²⁰The Economist. 2010. 10 July.

²¹The Economist. 2010. 10 April.

²²Newsweek. 2010. 12 March.

²³The Economist. Special Report on Japan. 2011. 20 November.

²⁴The International Herald Tribune. 2006. 16 November.

²⁵The Economist. The World in 2008.

²⁶The Economist. 2012. 7 April.

²⁷«Поиски азиатской идентичности усиливаются» - констатировал «Экономист» (The Economist. 2011. 11 April). «Азиатизация Азии» - так японский журналист Фунабаши назвал свою статью о проблеме «возрождения азиатского сознания».

²⁸The Foreign Affairs. 2010. November-December.

²⁹Mapping the Global Future Report of the National Council´s 2020 Project Executive Summary. Р. IV.

³⁰См.: Гаджиев К. Вестернизация или особый путь модернизации // Полис. 2008. № 4.

³¹С 1990 г. в Азии число живущих в крайней бедности (т.е. менее чем на 1 долл. в день) уменьшилось вдвое - главным образом за счет Китая - и составляет около пятой части всего населения (The Economist. 2010. 15 May). На Азию приходится 62% тех людей в мире, кто ведет голодное существование (The Foreign Policy. 2011. May-June).

³²Newsweek. 2010. 22 March.

³³Насколько Запад с этим запаздывает, цепляясь за свои устаревшие привилегии в международных финансовых организациях, иллюстрирует, в частности, тот факт, что американцы остаются, по выражению «Экономиста», там «делателями королей» и цепляются за прежний порядок, который даже «Экономист» называет «аномалией» (The Economist. 2011. 28 May).