Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: В этом году отмечается 200-летний юбилей Бородинского сражения в Отечественной войне 1812 года. Как вы готовились к этой дате? Какие новые экспозиции можно увидеть?

Александр Шкурко: Главным для нас стало создание Музея Отечественной войны 1812 года. Кстати, эта позиция была приоритетной  и в программе юбилейных мероприятий, которую утвердило правительство. Напомню, наши предшественники в 1908 году организовали специальный комитет по созданию Музея Отечественной войны 1812 года. Получили высочайшее одобрение от Николая II и начали широкий сбор экспонатов, материалов и средств для этого музея. Были разосланы подписные листы в губернии, которые дали интересный результат: денег присылали мало, а экспонатов - довольно много. Из полковых музеев, из семей потомков  - участников войны 1812 года, от коллекционеров. В итоге собралось около 20 тыс. предметов и еще больше документов. Был проведен конкурс проектов на строительство здания, но денег не хватило, здание не было построено. В 1913 году интерес к юбилею спал, потом началась Первая мировая война, за ней - Гражданская и так далее.

Волею судеб коллекция этого музея, хранившаяся в Кремле в арсенале Потешного дворца, в 1925 году была передана в Исторический музей вместе с ликвидированным Военно-историческим музеем.

В преддверии юбилея мы получили поддержку, были выделены средства, благодаря которым удалось построить  экспозиционный павильон.

У нас есть внутренний дворик за зданием Городской думы (бывший Музей В.И.Ленина), который уже был наполовину застроен. В этом пространстве, закрытом со всех сторон, решили построить специальный экспозиционный павильон в виде металлической конструкции.

А.Оганесян: До этого коллекция не выставлялась?

А.Шкурко: Она выставлялась в 1912 году, в год 100-летия Бородинского сражения, в восьми залах нашего музея вместе с предметами из Эрмитажа. Тогда это была большая выставка, посвященная Отечественной войне 1812 года. Потом она время от времени показывалась частями. В нашем музее был отведен зал, посвященный этому историческому событию. И если мы выставляли в этом зале, допустим, около 200-300 предметов, то в музее сейчас представлено 1505 предметов: и живописных, и материальных, и документальных.

Археологи на Бородинском поле и на месте лагеря М.И.Кутузова в Тарутино раскопали с помощью детекторов, миноискателей около 1 тыс. предметов. Они, может быть, не слишком зрелищные: пуговицы, кокарды, лычки от погонов, детали сломанного оружия, эфесы, затворы. Но именно такие вещи несут живое восприятие и армии, и солдат, которые там были, и в конечном итоге восприятие истории. Это один из примеров, как мы дополняли экспозицию.

Выставка вызвала неподдельный интерес. Только за несколько первых дней там побывали около 5 тыс. человек. Выставка будет продолжаться, по крайней мере, пару десятков лет. Все экспозиции имеют такой профессиональный «срок годности» - через 15-20 лет они устаревают. Так что эта экспозиция будет существовать такой период времени.

А.Оганесян: В 1990-х годах были публикации, которые пытались пересмотреть значение Отечественной войны 1812 года, давать свои суждения по поводу действий Кутузова и прочее. Что за последние годы историческая наука привнесла в понимание значения войны 1812 года?

А.Шкурко: Думаю, что в концептуальном смысле и в смысле общеисторической значимости существенных пересмотров все-таки не было. Значение этой войны было оценено уже в XIX веке, при Николае I. В 1839 году Бородинское поле получило здание для будущего музея. Мы в каком-то смысле наследники. На Измайловском острове была построена солдатская богадельня и для ветеранов войны 1812 года, и для ветеранов Русско-турецкой войны. Сейчас там наш музей в трех зданиях получил место для размещения.

Отношение к войне 1812 года не менялось, оно, скорее, расширялось масштабно к 100-летнему юбилею. И если брать классические большие труды русских историков, то значение этой войны никогда не подвергалось сомнению. Это не только героическая эпоха, но  испытание страны на прочность. Россия отстояла свою независимость. Это испытание в первую очередь дворянской империи, которая смогла мобилизовать все силы  армии,  экономический и людской потенциалы для отражения все-таки великой армии Наполеона. Тут двух мнений быть не может.

Могли быть какие-то колебания, например по вопросу о влиянии войны на крепостное право, его ускорения или замедления.

Что касается источниковедческой базы, она расширялась и в известной степени расширялась в последние годы. Другое дело, что здесь нет сенсационных, в корне меняющих открытий, но в нашем музейном смысле они оказались очень полезными. Например, до последних лет мало кто знал, что в хранения Исторического музея попали и все ордена Наполеона Бонапарта. Сейчас мы называем их не трофейными ценностями, а реставрационными, они были если не засекречены, то не обнародованы. А тут еще двойной момент. Дело в том, что эти ордена были захвачены не русской армией в 1815 году, а прусской армией генерала Блюхера. Одержав победу при Ватерлоо, пруссаки захватили три кареты - Наполеон бросил все кареты, потому что ему надо было бежать. В одной из карет нашли сундук, в нем были ордена. Для нас ордена оказались интересными, потому что, когда в Тильзите в 1807 году на плоту состоялось подписание трактата о мире и дружбе между Наполеоном и Александром I, они обменялись орденами. Александр получил орден Почетного легиона, а Наполеону вручил орден Андрея Первозванного. Но порядок был такой, что вместе с орденом Андрея Первозванного вручались также орден Александра Невского и орден Святой Анны.

Ордена попали в Берлин и были немецкими трофеями. В 1945 году в Берлине  профессор Брюсов, брат известного поэта, будучи в составе трофейной комиссии, обнаружил эти ордена. Все оказалось на месте, кроме ордена Святой Анны. Мы этот вопрос обсуждали с французскими специалистами: Как и когда пропал орден с бриллиантами? Уцелевшие ордена сейчас представлены в нашей экспозиции и их можно увидеть. Может быть, этот факт не значим в историческом смысле, а в культурологическом - интересен.

Еще один любопытный момент. У нас впервые сделана реконструкция панорамы Березина. До строительства экспозиции я сам не знал о ее существовании. Оказалось, что два польских художника в 1885 году создали эту панораму диаметром 15 метров, где изобразили все ужасы переправы, связанные с трагедией французской армии. Почему о ней ничего не было известно? Она демонстрировалась в Варшаве, даже в Париж возили, в Петербурге показывалась, но потом какая-то неизвестная трагическая случайность привела к тому, что в 1907 году она погибла.
И только у коллекционеров остались отдельные куски этого холста. Разбирая собрания живописи и графики в коллекции Дашкова, одного из основателей Музея войны 1812 года, наши искусствоведы натолкнулись на кусок холста панорамы. Мы сейчас демонстрируем, конечно в виде изображения, конструкцию всей панорамы в черно-белом варианте, а те фрагменты, которые найдены, возникают цветными пятнами. Это тоже маленькая сенсация, потому что раньше панорама Березина не была известна. 

А.Оганесян: Вы говорили о праздновании 100-летия Бородинского сражения. Известно, что Николай II сам приезжал на Бородинское поле. Памятники, разбросанные на поле боя, возводились к юбилею?

А.Шкурко: Эти памятники устанавливались в течение длительного времени. Но большая часть была сделана к 100-летию. Они стоят от Шевардинского редута до Курганной высоты, там, где находились полки и дивизии, поставлены в память о павших, в частности и на деньги ветеранов.

А.Оганесян: В последнее время поступают тревожные сигналы, что на Бородинском поле идет дачное строительство, которое может изменить весь исторический ландшафт.

А.Шкурко: Что касается самой батареи Раевского или Курганной высоты, то единственное, что туда привнесло время, - это траншея 1941 года. В 1931 году действительно был взорван памятник, который стоял на Курганной высоте, памятник еще времен Николая I, и вместе с ним пострадал склеп, сделанный для праха Багратиона. Сам памятник восстановили к 175-летию. Склеп исследовали - от Багратиона ничего не осталось, поэтому восстанавливать было нечего.

Что касается коттеджного строительства, то оно началось в селе Бородино буквально в последнее десятилетие и оказалось очень трудной задачей для органов власти не только самой губернии, но даже для федеральной власти. До сих пор не решен окончательно вопрос, хотя на бумаге он решен, по договоренности с владельцами этих коттеджей и участков о их переселении, компенсации, строительстве для них зданий. Думаю, в скором времени ситуация будет развязана, потому что к ней привлечено очень большое внимание.