«Международная жизнь»: Минэкономразвития скорректирует прогноз по цене нефти на текущий год со 115 долларов за баррель в среднем за год до 106-108 долларов, сообщил министр экономического развития Андрей Белоусов после заседания Экономического совета при президенте 20 июля. Это логично, поскольку большинство долгосрочных прогнозов носят довольно пессимистический характер: так, популярный портал http://www.oil-price.net/ прогнозирует снижение цен на нефть сорта Brent до 90 долларов за баррель в течение года и стабилизацию на этом уровне в течение ближайших пяти лет. Как вы прокомментируете это?

Юрий Шафраник: Нефть по-прежнему остается одним из основных энергоносителей, и ее доступность и цена в значительной степени определяют перспективы мировой экономики. Вместе с тем цена самой нефти зависит от комбинации целого ряда факторов: не только от экономики, но и от политики и прогресса в развитии технологий. Поэтому прогноз цены на нефть - довольно сложное дело, и каждый раз, когда происходит резкий спад или подъем, для большинства людей это оказывается неожиданным. Тем более что иногда случайные текущие события воспринимаются как главная причина ценовой динамики. Даже те факторы, которые вы назвали, могут оказать какое-то влияние на сиюминутные колебания цен, но эти случайности надо отделять от истинных причин волатильности нефтяных цен.

Сегодня большинство прогнозов - гадание на кофейной гуще, а часто просто выдача желаемого за действительное. В то же время у нас в России, в  Институте энергетической стратегии, была разработана многофакторная модель прогнозирования мировых цен на нефть. Оказывается, что в различные времена доминировали разные факторы. Так, примерно до 2003 года доминировал фактор соотношения спроса и предложения. При этом в период 1980-х годов вплоть до начала нового века тон на рынке задавала ОПЕК, которая своими квотами толкала цену вверх-вниз. Начиная с 2001 года рынок находился в эйфории от бурного роста китайского спроса и громких разговоров о возможном глобальном дефиците нефтяных ресурсов. Это привело к росту цен с 10 до 60 долларов за баррель и перетоку на фьючерсный нефтяной рынок больших  капиталов.

Приток спекулятивного капитала подстегнул дальнейший рост цен и породил финансовый пузырь 2008 года. По некоторым оценкам, доля спекулятивного фактора достигала тогда 70% от цены. Отрезвление 2009 года оказалось недолгим, и уже в 2010-2011 годах деньги, предназначавшиеся для выхода из кризиса реальной экономики, вновь оказались на фьючерсном рынке, что и обусловило новый всплеск цен до 120 долларов за баррель. Именно такое развитие, кстати, было рассчитано на вышеназванной модели Института энергетической стратегии еще в 2006 году - два пика цен: 2008 год - 147 долларов и 2011 год -
125 долларов, разделенных провалом до 40 долларов в 2009 году. Один из вариантов дальнейшего развития ситуации, получаемой на модели, означал повторение обвала до 60 долларов в 2012 году, если бы финансовые регуляторы рынка пустили дело на самотек. Но они кое-чему научились и стали строже регулировать перетоки капитала.

Сегодня доминирующим фактором ценообразования на нефтяном рынке стали не просто интересы финансовых структур, а геополитика, опирающаяся на технологические возможности. Стремление США и Евросоюза обеспечить свою энергетическую независимость от импорта нефти из политически неустойчивого Ближнего Востока привело их к необходимости развивать собственные ресурсы: сланцевый газ и нефть в США, возобновляемые источники энергии в Европе. А это возможно только при достаточно высоких ценах на нефть (не ниже 100 долл. за баррель), что и было обеспечено не стихией рынка, а осознанными действиями по его косвенному регулированию. Поэтому волатильность рынка существенно снизилась и ожидать каких-либо больших скачков вверх или вниз не следует. Диапазон возможных колебаний цен на пару лет сузился до 100 плюс-минус 10-15 долларов. Меньшие значения невыгодны для новых технологий освоения собственных ресурсов США и ЕС, а большие будут препятствовать выходу из экономической рецессии.

Сейчас новой и, на мой взгляд, определяющей для мирового рынка тенденцией становится рост добычи нефти и газа в США. По данным Министерства энергетики Соединенных Штатов, добыча нефти в США в первом квартале 2012 года достигла самого высокого уровня за последние 14 лет. В то же время в этом году они ожидают общего сокращения спроса на энергоресурсы на 1%. Как показали последние события на Ближнем и Среднем Востоке  (Ливия, Иран и т.д.),  объем добычи в странах этого региона уже не оказывает столь решающего влияния на общую ситуацию на мировом рынке, как это было в период 1970-1990-х годов. При этом в силу ряда причин (роста социальных расходов и внутреннего потребления нефти и газа в Саудовской Аравии и Катаре и роста добычи в Ираке) пространство для маневра ценами со стороны стран ОПЕК сократилось. В результате рост добычи нефти и газа в США и курс американского правительства на стимулирование добычи и технологического прогресса приобретают все большее влияние на уровень мировых цен.

«Международная жизнь»: Можно ли считать текущие  цены сравнительно комфортными для России и есть ли вообще основания для панических настроений относительно перспектив нашей экономики и благосостояния населения, если цена нефти будет оставаться в этом диапазоне?

Ю.Шафраник: Для России этот диапазон цен достаточно комфортен, но на краткосрочный период. «Хорошие» цены дадут возможность поддержать наш бюджет за счет нефтяных доходов, но будут дестимулировать необходимость формирования ненефтяного бюджета. Возможно, ориентация при формировании бюджета на средний уровень цен за прошедшие пять лет (это всего 88 долл. за баррель, при том что бюджет 2013 г. проектировался на неоправданной эйфории высоких цен в среднегодовом исчислении в 115 долл. за баррель) будет излишне осторожной и вызовет необоснованные трудности с реализацией заявленных социальных обязательств. Резервный фонд, формируемый за счет дополнительных доходов от нефтянки, необходим, но не только для покрытия текущих расходов, а и для поддержки перехода России от  ресурсного (экспортно-ориентированного) к ресурсно-инновационному развитию.

На мой взгляд, для нас дело не только в цене. Меня больше всего беспокоят два фактора. Во-первых, это возможное сокращение добычи из-за сокращения разведанных запасов. Пока действующее законодательство явно недостаточно стимулирует геологоразведку, и если здесь тенденция не изменится, то мы столкнемся с сокращением добычи в силу истощения действующих месторождений. Второй фактор еще более опасен  для нашего нефтегазового комплекса. Это сокращение экспорта в силу сокращения потребления на нашем традиционном европейском рынке и наше отставание с внедрением на рынок Азии. Уже в ближайшие годы на рынки Китая, Японии и Индии планируют резко увеличить поставки нефти и газа производители Канады, Австралии и США. Конкуренция там обострится, и мы не сможем компенсировать потерю доходов на европейском рынке за счет азиатского. Я уже не первый год говорю о необходимости переориентации нашего энергетического экспорта на Азию, но пока за исключением некоторых шагов угольщиков и «Роснефти» назвать нечего.

«Международная жизнь»: Какие, на ваш взгляд, меры следует предпринять, чтобы преодолеть или хотя бы нивелировать действие названных вами негативных факторов?

Ю.Шафраник: Все они носят фундаментальный характер и, соответственно, требуют серьезных системных изменений в функционировании нашего ТЭК. Хотелось бы на первый план снова вынести опыт Норвегии, которая с началом освоения месторождений Северного моря предприняла радикальные меры по строительству с нуля современной отрасли нефтегазового сервиса. В ее законодательстве был зафиксирован целый комплекс мер по стимулированию внутреннего производства оборудования. В результате буквально за несколько лет в стране родилась и бурно развивалась отрасль по производству самого передового оборудования, и сегодня Норвегия в значительной мере компенсирует потерю доходов от сокращения добычи на месторождениях Северного моря за счет поставок нефтегазового оборудования почти во все регионы мира, включая Россию. У нас эта отрасль была сравнительно высоко развита в СССР, а теперь находится в упадке, хотя база все еще лучше, чем та, что была в Норвегии в начале 1970-х годов.

«Международная жизнь»: А как в этом контексте выглядят планы российских добывающих компаний по сотрудничеству с иностранцами. Вот, например, на этой неделе, представляя журналистам итоги второго квартала 2012 года, генеральный директор «ВР» Роберт Дадли отметил, что одной из двух  главных проблем компании является ее положение в России, где ведутся переговоры о продаже доли британцев в «ТНК-ВР» (50%). Ранее было объявлено о намерении «Роснефти» приобрести этот пакет. Более года назад вы были одним из тех, кто положительно оценил подписанное в январе 2011 года соглашение о создании глобального стратегического альянса. С той поры многое изменилось. Повлияло ли это на вашу оценку перспектив данного партнерства?

Ю.Шафраник: Нет. Сейчас такое партнерство не менее актуально, чем тогда. При этом хотел бы выделить два аспекта. Первый - политический. Почему? Потому что союз между крупнейшей нефтяной компанией России и одним из мировых лидеров добычи не может не иметь политических последствий не только для двух стран, но и мирового развития в целом. Второй аспект - экономический. Здесь, конечно, на первый план выходит цена пакета и конкретные условия сделки.
С точки зрения национальных интересов очень перспективным выглядит вхождение «Роснефти» в акционерный капитал «ВР». Это может сделать партнерство еще более тесным и взаимовыгодным. В то же время очевидно, что цена пакета должна быть приемлемой, иначе партнерство в целом не принесет потенциального долгосрочного эффекта.

В стратегическом плане надо исходить из того, что Россия обладает огромными запасами углеводородов, но разработка новых месторождений на территории страны объективно становится все более трудным и дорогим предприятием. Постоянно усложняются горно-геологические условия, новые месторождения находятся на значительном географическом отдалении от экономически и особенно инфраструктурно развитых регионов. Сегодня недостаточно просто располагать запасами и квалифицированными кадрами, надо еще иметь и самые передовые экономически эффективные и чистые технологии добычи и соответствующее оборудование. В то же время приход сюда мировых лидеров технологического развития с их огромным опытом работы в самых сложных горно-геологических условиях, на большой глубине и т.п. открывает новые возможности не только для сохранения на высоком уровне добычи углеводородов, но и для развития целого комплекса обслуживающих ее отраслей: отечественного нефтесервиса, электроэнергетики, производства новейшего оборудования.

Именно это двигало руководством страны, когда оно поддержало стремление «Роснефти» к сотрудничеству с «ВР» и «ЭксонМобил». Подписанию обоих соглашений лично способствовал отвечавший в правительстве за развитие ТЭК вице-премьер Игорь Сечин, который сегодня возглавляет «Роснефть». И отрадно то, что Игорь Иванович сохранил приверженность стратегической линии на превращение нашей крупнейшей нефтяной компании в мирового лидера.

С точки зрения государственных интересов России тесное сотрудничество наших энергетических компаний с иностранными лидерами отрасли, на мой взгляд, взаимовыгодно. Это касается как обсуждавшихся недавно переговоров о вхождении «ВР» в проект газопровода «Северный поток», которое открывало бы России путь на рынок Великобритании, так и предполагаемой сделки по покупке доли «ВР» в «ТНК-ВР» и сотрудничества «Роснефти» с «ВР» и «ЭксонМобил» в освоении труднодоступных месторождений нефти в Красноярском крае, Якутии и Арктике.