ENGLISHВ Ливии верховная власть в октябре 2011 года перешла в руки Национального переходного совета (НПС), который возвестил об освобождении страны от диктатуры М.Каддафи.
С его устранением авторитарная модель, названная им Джамахирией, то есть народовластием, лишилась своей верхушки. Эта выстроенная под вождя социально-политическая система обеспечивала управляемость и развитие огромной страны с малочисленным населением и большим влиянием племенного фактора как единого государства в течение 42 лет.
Осенью 2011 года НПС опубликовал «Дорожную карту» по продвижению к демократии в Ливии в течение 20 месяцев. Она предусматривала проведение выборов в Учредительный совет, который должен принять новую Конституцию и другие законы. После избрания Совета НПС должен быть распущен.
Состав и деятельность НПС до конца 2011 года оставались полузакрытыми. Точное число его членов, а также их биографии не были известны широкой публике. Результаты голосований по принимаемым решениям не публиковались, а о самих решениях сообщалось нерегулярно в теленовостях.
В ноябре под эгидой НПС было создано новое правительство страны во главе с профессором А.аль-Кейбом - ливийцем с американским гражданством, жившим последние 35 лет за пределами родины. В целом оно состоит из технократов-профессионалов. Правительство названо переходным, ему отведено восемь месяцев на подготовку и проведение выборов в парламент.
Национальный переходный совет в декабре провел в Триполи первый Съезд национального примирения, собравший представителей новых правящих структур, религиозных деятелей, научной элиты и т.д. Съезд высоко оценил роль восставших повстанцев в ликвидации прежнего режима и призвал ускорить их интеграцию в новые госструктуры, активизировать усилия властей по закладке новой правовой базы в стране. Выдвигалась задача вовлечь в процесс примирения весь спектр сил общества, всех граждан страны, независимо от региона их проживания, племенной или иной принадлежности.
Пришедшие к власти стали обзаводиться новыми государственными атрибутами. В качестве флага принято трехцветное полотнище бывшего королевского режима, который сместил пришедший к власти в 1969 году Каддафи. Объявлен список новых праздников в стране. Помимо традиционных религиозных исламских дат теперь введены новые светские: Праздник Революции 17 февраля (начало выступлений против Каддафи в восточных районах страны), Праздник освобождения - 23 октября, День шахида - 16 сентября и День независимости - 24 декабря. Были пересмотрены школьные программы. Учебники, по заявлению властей, искажавшие историю и прославлявшие диктатора, заменены на новые. Их было отпечатано 27 миллионов, что свидетельствует о процессе«декаддафизации» страны.
Для нынешнего политического дискурса характерен поиск и выявление «бывших прихлебателей похороненного деспота и затаившихся врагов».
Это конек политически активных командиров бывших повстанцев, которые таким образом мотивируют сохранение своей гегемонии. Эту тему педалируют и властные структуры, в частности НПС, дабы оправдать свою неспособность эффективно навести порядок, обеспечить стабильность, припугнуть оппонентов. Ее для самооправдания эксплуатируют и бывшие должностные лица, служившие режиму, но затем перебежавшие на сторону НПС.
Но если переписать учебники можно сравнительно быстро, то восстановить полную управляемость страны, создать новые силовые структуры, ликвидировать последствия гражданской войны с ее смутой, разрухой и парадигмой: победивший - побежденный, остановить разгул внесудебных преследований, акты коллективного отмщения и реванша, вдохнуть жизнь в буксующую экономику и т.д. оказалось куда более сложной задачей.
Прежде всего, речь идет об обеспечении надежной безопасности в огромной стране, превосходящей по площади Тюменскую область. Слом и распад прежних силовых структур безопасности и охраны порядка в стране, выход на арену пестрых формирований повстанцев, созданных по региональному признаку с признаками большого племенного влияния, породили вакуум центральной власти в стране.
ЛИВИЯ - ДВА ВИДА ЛЕГИТИМНОСТИ
Бывший премьер-министр ПНС Махмуд Джабриль в декабре прошлого года заявил, что существует два вида легитимности: официальная - в лице НПС и реальная, которая представлена теми, у кого в руках оружие. По некоторым данным, на руках у населения имеется не менее 4 млн. единиц различного оружия.
Официально полковник Каддафи проповедовал консолидацию всех граждан в едином государстве в интересах постепенного растворения регионально-местнических различий. Ведь во времена королевского режима при назначении в правительство, сенат, другие структуры опирались на племенные квоты.
Режим Каддафи предоставлял племенам определенные льготы, выделяя большие материальные средства в обмен на лояльность их верхушки, которая должна была нести коллективную ответственность за своих соплеменников. В то же время быстрая урбанизация в Ливии, особенно с конца 1960-х годов, способствовала разложению племенного духа и структур. Соплеменники массово переселялись в город, усваивая его культуру и быт. Они старались держаться вместе и жить большими семьями, не забывая своего кровно-родственного происхождения.
Это объясняет, почему в начале и ходе конфликта противостоящие стороны провозглашали, что их поддерживают шейхи одного и того же племени. Взять, к примеру, город Мисурата, ставший форпостом антиправительственных сил в ходе войны. Известно, что до 1975 года влиятельные слои третьего по величине города Ливии, хотя не были в строгом понимании этого слова связаны с одним племенем, пользовались расположением Каддафи. Затем из-за конфликта между полковником и Омаром Мхейши, одним из ближайших соратников Каддафи из Мисураты, мисуратцев потеснили на высоких постах в армии и силах безопасности, в управлении. Их противопоставляли традиционным соперникам - племени варфалла из городов Бени-Валид и Таварги.
В ходе осады Мисураты войска правительства в значительной мере состояли из выходцев из города Таварги. По словам повстанцев, от рук солдат из Таварги погибло 1300 мисуратцев и многие были ранены. Им приписали грабежи и жестокости против мирного населения и т.д.
После того как повстанцы из Мисураты расправились с Каддафи и захватили город Таварга, они приказали всем 25 тыс. жителей убраться вон. Международные организации до сих пор бьют тревогу по поводу бедственного положения этих беженцев.
События показали, что, хотя некоторые племена долгое время поддерживали Каддафи, как видно, ничто не остается вечным в заветах и традициях бедуинов. Прагматизм и групповые интересы часто могут возобладать над традициями и кодексом чести. По мнению ливийского автора, выступившего в местной газете, в событиях в ходе междоусобной войны «ни одно племя, ни один город в Ливии полностью не были лояльны Каддафи». Некоторые оставались на его стороне не в силу своей преданности, а потому что были связаны обязательствами с другими племенами, выступавшими за вождя.
После «освобождения» страны НПС и переходное правительство, по сути, попали под прессинг различных региональных фракций и образований, вышедших на арену политической жизни с весьма смутными представлениями о будущем страны и ее устройстве.
СУВАРЫ ЛИВИИ СЕГОДНЯ И ЗАВТРА
Во всей Ливии в декабре 2011 года насчитывалось 53 местных военных совета, созданных бывшими повстанцами, или, как их называют, суварами (революционерами). Это многовластие привело и к совершенно новому информационному фону, коренным образом отличающемуся от прежней монопольно господствовавшей пропагандистской машины режима. Сегодня только в Триполи и Бенгази около 200 печатных изданий, хотя официально такая свобода пока не регламентируется местным законом*. (*Хотя в информационно-виртуальном пространстве превалирует голос победившей стороны, это не означает полного однообразия. Если в начале «арабской весны» Твиттер и Фейс сыграли важную мобилизующую роль для сплочения всех оппозиционных и антиправительственных сил, то сейчас они используются и теми, кто не согласен с новыми властями и критикует их.)
В стране 18 каналов спутникового телевидения. Многие города, крупнейшие племена располагают собственной страницей Facebook.
Конечно, публикуемые материалы не всегда дают достоверную информацию, часто окрашены субъективностью и тенденциозностью, излишне пристрастны, являются частью пиара и т.д. Тем не менее они в определенной мере отражают мозаичную картину общества после Каддафи, настроений ее разных компонентов, игроков нынешних событий на разных уровнях. Ее описывает ливийский правозащитник Мухаммед Салим Аль-Наас. В своем анализе событий он выделил пять основных течений. Первое - те, кто сознательно выступил против режима с оружием. Второе - политическое, включавшее видных бывших соратников Каддафи, оппозиционеров, вернувшихся из-за рубежа, которые сыграли большую роль в обеспечении международной легитимности НПС. В третье влились фракции местной буржуазии, которые, опасаясь обвинений в верности режиму Каддафи, присоединились к стану оппозиции. Часть из них воевала против режима, в частности в Мисурате и Зинтане. Четвертый поток - это те, кто, прихватив дубину, выжидал исхода событий, чтобы затем быстро пристать к лагерю победителей или даже пробиться в их первые ряды. Наконец, в пятом, по мнению автора, - спектр сил, которые по корыстным расчетам или в силу своей племенной или региональной принадлежности поддерживали режим до самого конца, не веря в его падение. Среди них ангажированные сановные жрецы Каддафи, превратившие его в своеобразный фетиш.
Большая часть общества - простой народ, которого политолог назвал «мюридами братства Каддафи». К ним пришло «запоздалое прозрение», ибо они были объектом долголетнего и успешного промывания мозгов.
Новые СМИ проливают свет на разногласия и соперничество в стане повстанцев, вызванные часто противоречивыми интересами и амбициями их лидеров, старой неприязнью, уходящими корнями в прошлое, а также тем, что устранение Каддафи выбило из-под ног повстанцев, действовавших разрозненно, мощный стимул для объединения и т.д.
Так, в ливийской столице правят фактически два образования бывших повстанцев: Революционный совет Триполи во главе с Абдаллой Накиром и Военный совет Триполи, возглавляемый Абделькеримом Бельхаджем. Его также называют комендантом столицы. Первый - полевой командир, возглавлявший отряд боевиков из племени зинтан в местности Джебель Нефус, на юго-западе страны, которые внесли перелом в боях при захвате Триполи. А.Бельхадж - бывший лидер Ливийской военной группы исламистов, против которых правительство вело бои в 1990-1995 годах. Он воевал в Афганистане на стороне талибов, попал в руки ЦРУ. Затем был передан американцами Джамахирии, отсидел свой срок на родине и был помилован властями. В ходе революции он присоединился к повстанцам.
Оба часто делают заявления местным и иностранным СМИ по поводу развития обстановки и политики властей. А.Накир, в частности, провозгласил приоритет «легитимности революционеров» над всеми остальными и заявил, что не распустит свой Революционный совет до принятия новой Конституции. Он потребовал от премьер-министра аль-Кейба ввести в состав правительства представителей молодых революционеров, свергших Каддафи, угрожая протестами революционеров по всей стране. Согласно заявлению А.Накира, он контролирует 20 тыс. боевиков.
В конечном итоге под этим напором министром обороны нового правительства был назначен Усама аль-Джувейли - командир Военного совета города Зинтан. Главой МВД стал Фаузи Абдель Аль - выходец из Мисураты, он также возглавлял Военный совет Мисураты.
Из стана бывших повстанцев звучат заявления о стремлении к самоорганизации. В декабре 2011 года в Бенгази состоялся первый Конгресс революционеров Ливии. На нем был принят ряд рекомендаций с оценкой роли суваров в будущем и т.д. Его участники договорились собираться на подобных форумах в других городах, и прежде всего в Триполи.
Однако сколь бы повстанцы ни заявляли, что они являются гарантами революционного порядка в масштабах всей страны, до единства и сплоченности им далеко. Об этом говорят спорадические стычки между отдельными отрядами, имевшие место все эти месяцы.
В декабре муниципальный совет Триполи под давлением горожан потребовал от пришлых повстанцев, находящихся в городе после свержения Каддафи, покинуть столицу и вернуться по домам. Триполийцы открыто выражали свое недовольство боевиками, некоторые из которых вели себя вызывающе, провоцировали ссоры, приведшие в конце 2011 года к жертвам в Триполи и его окрестностях.
В начале января на одной из центральных улиц Триполи вспыхнул бой между фракциями боевиков из разных районов, в результате которого четыре человека было убито и 16 ранено. В городе Гарьян, на западе страны, произошло сражение между местными милициями, принадлежащими к разным племенам. В ходе его использовалось тяжелое оружие, в том числе артиллерия и минометы; город Дерна, на востоке страны, подвергся налету. Вслед за этим в городе Бени-Валид (150 км к западу от Триполи) погибли семь членов местной милиции и 20 были ранены в результате нападения неизвестных лиц на их базу. По словам полевого командира, налетчики захватили базу и водрузили зеленый флаг свергнутого режима Каддафи. Вместе с тем информация об этом факте противоречива, глава МВД опроверг сообщение как не доказанное объективным расследованием и объяснил произошедшее бытовым конфликтом между жителями города. Известно, однако, что Бени-Валид наряду с Сиртом были бастионом сопротивления правительственных сил в ходе гражданской войны и последним населенным пунктом, захваченным антикаддафистами*. (*Махмуд Шаммам - бывший министр информации новой власти - признал, что в событиях в Бени-Валиде участвовали «контрреволюционные силы». По его словам, к ним причастны «прокаддафистские элементы» из разных племен (нет ни одного племени, ответственного за произошедшее), порою политически или финансово ангажированные, порою толкаемые духом племенного шовинизма.)
Другая головная боль властей - удержание силами повстанцев, согласно отчету Генсека ООН, 7 тыс. заключенных, включая женщин и детей, в тюрьмах и в частных центрах заключения. Многие были схвачены по ошибке. Другие попали по подозрению в пособничестве Каддафи во время различных чисток, которые проводились вооруженными боевиками. Таких закрытых центров, по данным правозащитников, насчитывается не менее 60.
В условиях правового вакуума заключенные подвергаются дискриминации и издевательствам. Об этом свидетельствовали различные правозащитные организации Запада.
Группа докторов из организации «Врачи без границ» приостановила в январе 2012 года свою работу в тюрьмах Мисураты в знак протеста против пыток заключенных. По ее данным, с августа 2011 года врачи оказали помощь 115 пациентам со следами ранений от побоев и пыток. Двое из них скончались после допросов с пристрастием. Организация «Международная амнистия» предоставила свидетельства ряда заключенных из Триполи, Мисураты и Гарьяна, которые стали жертвами жестоких пыток.
Другая трагедия ливийцев - более 10 тыс. граждан, пропавших, по оценке телеканала «Аль-Джазира», без вести во время войны. Среди них как участники внутреннего конфликта, военнослужащие правительства, погибшие в результате бомбежек сил НАТО, так и мирное население. Семьи пропавших бьют тревогу, апеллируют к зарубежным правозащитникам, считая, что правительство мало делает для их розыска.
Другое наследие гражданской войны - появление различных фобий у жителей ряда городов и местностей, оказавшихся по разную сторону баррикад. В этом плане особенно досталось мирному населению города Сирта - вотчины М.Каддафи.
Заместитель главы нынешнего муниципалитета города д-р Халифа аш-Шавиш признал в газете «Аль-Ватан», что население стало жертвой не только боевых действий, но и грабежей и насилия так называемых «псевдореволюционеров» из восточных и западных районов страны. Они обчистили город, прихватив даже пожарные машины, кареты скорой помощи, общественный транспорт и т.д.
Все эти эксцессы высветили остроту проблемы безопасности и необходимости инкорпорирования бывших повстанцев в военные или гражданские структуры Ливии. Точно подсчитать их число в масштабах страны вряд ли возможно, и здесь существует разноголосица.
Так, по оценке Национального переходного совета, в стране через два с половиной месяца после свержения режима Каддафи насчитывалось 120 тыс. вооруженных лиц, которых нужно устроить. Министерство труда называло цифру в 75 тысяч. Власти выражали надежду, что в течение этого года треть из них вольется в армию, треть - в полицию и треть - в систему общественных работ. Но до реализации этих намерений, видимо, большая дистанция. Правительству еще только предстоит провести перепись всех вооруженных лиц для их классификации по возрасту, состоянию здоровья, физическим и профессиональным качествам, намерениям и т.д.
Процесс демилитаризации, умиротворения и интеграции вооруженных милиций стопорится, поскольку напоминает замкнутый круг. Бывшие повстанцы из-за слабого, по их мнению, контроля властей над ситуацией продолжают нести «щит революции». В то же время местные ведомства не в состоянии полностью взять в свои руках порядок и безопасность, пока вооруженные милиции не уйдут.
По данным экспертов, на конец января сего года лишь малая часть суваров организационно вошла в армию*.(*По данным агентства ИРИН (гуманитарного, некоммерческого агентства в рамках ООН), опрос в среде боевиков, проведенный в городе Мисурате в январе, показал, что всего 3% бывших боевиков хотели бы стать профессиональными военными или полицейскими //http://www.middle-east-online.com/?id=123349)
Большинство сохранило свою автономию. Хотя они постоянно заявляют о верности властям, но не торопятся разоружаться. Ряд ведущих полевых командиров открыто требуют, что все должно быть заранее оговорено: зарплата бывших боевиков, звание в армии, выплата жалованья за восемь месяцев боев, гарантированная работа или стипендии тем, кто захочет учиться в будущем, и т.д. Многие не желают подчиняться офицерам бывшего режима, выжидают лучших времен.
Власти рисуют более радужную картину. Глава МВД утверждал, что в Триполи 3 тыс. бывших повстанцев уже вступили в полицию и другие силы безопасности, что планирует послать 10 тыс. ливийцев в Иорданию и 750 человек в Турцию для учебы в центрах подготовки полицейских кадров.
РЕВОЛЮЦИЯ И ЭКОНОМИКА
Турбулентные события в Ливии нанесли большой урон экономическому развитию страны. Из-за них в 2011 году, по данным Международного валютного фонда, объем ВВП страны сократился на 60%. Экономика Ливии сегодня в упадке во многом по причине массового исхода сотен тысяч иностранных рабочих из Джамахирии.
Производство основного богатства страны - нефти резко упало. В начале 2012 года, по данным фонда, оно составляет лишь половину того, что было до начала событий. Ожидается, что только к 2014 году добыча достигнет дореволюционного уровня, если нормализируется ситуация в области безопасности.
Бюджет Ливии практически полностью зависел от экспорта нефти, который в 2010 году составил в стоимостном измерении около 47 млрд. долларов (это составило примерно 2% мирового производства нефти). В Ливии работали все крупнейшие мировые корпорации - «BP» «Royal Dutch Shell», «Eni», «Total», «Occidental Petroleum», «ConocoPhillips», «OMV», «Wintershall», а также некоторые российские. Беспокойство по поводу хрупкого экономического и финансового положения нынешней Ливии выразил даже МВФ.
Ливия обладает большими зарубежными активами. Совет Безопасности ООН насчитал таких активов на 100 млрд. долларов: в том числе в США 37 миллиардов, в Великобритании - 12 миллиардов, в Германии - 7,3 млрд. евро. Бывший председатель ливийского Центробанка Фархат Бенгдара назвал еще большую сумму: переходному правительству Ливии нужно получить доступ примерно к 170 млрд. долларов - замороженных активов за рубежом: 106 млрд. долларов из них принадлежит Центробанку, 64 млрд. долларов - суверенному фонду страны.
Таким образом, у нового руководства Ливии есть огромные ресурсы, но нужно поставить их на службу страны и народа. Представляется, что власти, встающие на ноги, испытывают большие нагрузки и находятся под внешним и внутренним давлением. Они заинтересованы в поддержке покровителей из стран НАТО и должны действовать с постоянной оглядкой на тех, кому обязаны своей победой над прошлым режимом и кто предложил свою помощь в устройстве бывших повстанцев, подготовке военных кадров и принятии ливийцев на обучение в своих странах. О такой готовности заявили США, Великобритания.
В ходе визита премьер-министра Италии Марио Монти в Ливию в январе этого года министры обороны обеих стран подписали меморандум о взаимопонимании и сотрудничестве в сфере безопасности на сегодня и в перспективе. В нем итальянские военные согласились поделиться опытом с ливийской стороной в области подготовки кадров и технической помощью.
В этих условиях НПС и правительство призваны показать свою лояльность демократизации по западным шаблонам. В конце января НПС наконец-то принял новый Закон о выборах Учредительного совета, которые должны состояться в июне сего года. Совет будет насчитывать 200 депутатов, из которых 136 избираются по партийным спискам, а 64 места отдаются независимым кандидатам. Каждая политическая партия должна иметь равное количество кандидатов мужского и женского пола. При этом общее число кандидатов-женщин не ограничивается десятипроцентной квотой, которая ранее предусматривалась в проекте этого закона. Проект закона был ранее опубликован, и пункт об ограничении прав женщин был раскритикован как внутри Ливии, так и за рубежом. Поэтому от него в окончательном варианте отказались.
Закон о выборах делает упор на доминирование в выборах политических партий. Однако процесс их создания находится только в зародыше. В период правления Каддафи была запрещена деятельность партий и различных общественно-политических организаций, кроме так называемых революционных комитетов, которые частенько так или иначе формировались из племенной верхушки. Пока было только обнародовано немало заявлений о намерении создать партии, в том числе со стороны бывших командиров-повстанцев, например А.Накира.
Зато в ноябре 2011 года прошел первый легальный съезд «Братьев-мусульман» Ливии. Группа «Братьев-мусульман», созданная под сильным влиянием своих египетских коллег, была запрещена на протяжении последних 40 лет в Ливии, свой последний съезд на родине она провела нелегально в 1992 году, остальные съезды проводились в эмиграции. Съезд избрал нового лидера Башира Аль-Кабти и руководящий совет (маджлис шура). Организация не собирается создавать политическую партию, но будет поощрять своих членов на политическую деятельность
Нельзя забывать, что глава НПС после прихода к власти объявил, что Ливия будет следовать шариатскому законодательству и отменит законы, которые ему противоречат. В то же время власть постоянно маневрирует, о чем говорит принятый новый избирательный закон в части, касающейся участия женщин.
В этом русле показательно интервью председателя НПС Мустафы Абдель Джалиля, данное в начале февраля французской газете «Фигаро». Он отверг возможную гегемонию исламистов, заявив, что 90% ливийцев разделяют умеренный ислам, 5% - либералы и только 5% - экстремисты. По словам лидера, выборы пройдут в объявленные сроки, несмотря на препятствия, «которые чинят ветераны эпохи Каддафи и разного рода карьеристы».
Учитывая болезненную реакцию на Западе на разного рода ограничения, А.Джалиль сообщил, что согласно закону только 2 тыс. ливийцев, «дискредитировавшим себя сотрудничеством с прошлым режимом», будет запрещено баллотироваться на выборах.
Таким образом, остается несколько месяцев до проведения выборов и возникает законный вопрос, смогут ли ливийцы создать и оформить полноценные и пользующиеся влиянием партии и движения? Или, как в Египте или Тунисе, здесь победят партии, выступающие под исламскими лозунгами, но со своей спецификой, а за ширмой этих партий будут выступать различные военные или полувоенные образования на региональной основе, недавно вырвавшиеся на авансцену политики?
Ряд политологов считает, что чем дольше различные военные советы будут оставаться и укрепляться на местах, в городах и населенных пунктах, тем больше они будут превращаться во влиятельные и автономные центры силы, что чревато усилением родственно-племенного партикуляризма в ущерб единству огромной страны.
Руководство Ливии сегодня проходит тест на способность найти определенный консенсус с городскими слоями, которые проявляют все больше несогласия, нетерпения и начинают все больше требовать установления порядка, спокойствия и стабильности. Это, однако, не йеменская или египетская улица, представленная в основном обездоленными массами. Все-таки средний уровень жизни в Ливии несравненно выше соседних государств. Нельзя забывать, что в эпоху Каддафи благосостояние людей, в том числе многочисленного аппарата управления, военных, работников социально-культурного блока, академической элиты, во многом зависело от обширного государственного сектора. Сегодня они обеспокоены, так как, несмотря на официальный провозглашенный курс НПС по национальному примирению, повсюду слышатся голоса не допустить на госслужбу и для участия в выборах людей, «запачканных прислужничеством прошлому режиму».
Эти слои разобщены, но явно раздражены. Их недовольство сегодня проявляется в демонстрациях и все отчетливее звучит в информационно-виртуальном пространстве Конституции*. (*Сегодня революционеры раздают через СМИ налево и направо обещания, которые они не в состоянии полностью или частично осуществить. В атмосфере анархии эти люди набрасываются с руганью на всякого, кто пытается высказаться о положении дел в их реальном свете, как это сделал недавно Махмуд Джабриль.
Все это происходит на фоне отсутствия подлинного централизованного руководства страной, затягивая период перехода от революционного этапа к этапу строительства новой жизни, перехода от анархии к цивилизационному типу, отмечал известный ливийский блоггер Мифтах Убейд Аль-Машай.
Ряд блоггеров из этой среды с издевкой окрестили суваров «натовскими революционерами», а также «революционерами 20 августа». В этот день 2011 года, в момент прорыва антиправительственных отрядов в Триполи, ряд официальных организаций, ранее поддерживавших Каддафи, объявил о создании так называемой «Коалиции революционеров» в поддержку боевиков. Авторы считают, что попытки суваров объединиться, их претензии на единовластие навеяны риторикой ревкомов в период 40-летней эпохи Каддафи, которая глубоко внедрились в сознание людей и зомбировала их.)
ДОРОГАЯ ЦЕНА ЛИВИЙСКОЙ ВЕСНЫ
Сегодняшний баланс сил в Ливии неустойчив и несет на себе отпечаток как наследия эпохи Каддафи, так и перипетий восьмимесячной междоусобной войны, что чревато возможными конфликтами. Утверждение новой авторитетной власти затруднено из-за отсутствия харизматической личности, которая могла бы сплотить различные силы, фракции и слои общества под общим лозунгом.
Недостаток НПС в том, пишет социолог и экономист Ибрахим Квейдер, который занимал ряд министерских постов в правительстве Джамахирии, что у него явно не хватает эффективных административных технических кадров, и это отрицательно влияет на их плодотворный контакт с рядовыми гражданами и вызывает их отчуждение от властей, а также недовольство молодежи.
Это мнение разделяет и другой политик - Махмуд Шаммам, бывший министром информации Исполнительного бюро (фактически правительства, которое существовало при НПС до назначения нынешнего переходного правительства). Он критикует нынешнюю сложившуюся систему власти, считая, что между НПС и правительством аль-Кейба нет четкого разделения ролей и это создает и усиливает неразбериху в управлении и иерархии подчинения.
НПС как высший законодательный орган часто действует в духе чисто исполнительной власти, узурпируя полномочия правительства. Это особенно проявилось в последнее время, когда глава НПС Мустафа Абдель Джалиль принял много решений исполнительного толка, причем индивидуально. Из-за этого правительство аль-Кейба, по выражению Шаммама, во многом парализовано.
Между молодыми боевиками, улицей и руководством НПС, правительством, в которых много бывших соратников Каддафи, представляющих в целом старое бюрократическое поколение управленцев, зреет непонимание, которое может стать разрывом*. (*Пример этого - нападение в январе на штаб-квартиру Национального переходного совета в городе Бенгази - колыбели и оплоте антикаддафистского восстания, вотчине Совета, где он зародился и встал на ноги организационно и идейно. Толпа протестантов, где преобладали бывшие повстанцы, побросав гранаты в здание, ворвалась внутрь и устроила погром. За инцидентом стояло острое недовольство манифестантов, преимущественно раненых ветеранов революции, отношением нынешних верхов к своим требованиям и нуждам.)
В отличие от своих соседей Туниса и Египта, Ливия и ее народ заплатили самую дорогую цену в ходе своей «арабской весны». Если первые две страны ниспровергли своих авторитарных правителей, каждая, потеряв в обшей сложности по несколько сот человек убитыми, то жертвы ливийцев в ходе гражданской войны при участии НАТО и властей Катара несравненно выше: не менее 30 тыс. убитых*, (*Об этом заявил министр здравоохранения ПНС Ливии Наджи Баракат// http://www.rosbalt.ru/main/2011/09/08/887837.html ) тысячи пропавших без вести и заключенных, незаконно находящихся вплоть до сегодняшнего дня в тюрьмах и лагерях. Плюс к этому большие экономические потери.
Эти факты остаются шоком для ливийцев, который непросто будет стереть из памяти нынешнего поколения людей, они, несомненно, будут довлеть над действиями политиков.
Налицо также откат Ливии от состояния общенациональной стабильности и безопасности, которые удавалось поддерживать свергнутому режиму, чтобы его не клеймили сегодня, что чревато дезинтеграцией для всей огромной страны. В этих условиях при наличии десятков автономных вооруженных отрядов трудно представить триумф демократии на предстоящих выборах, о которой так печется Запад.
