За последние десятилетия ситуация в Арктике претерпела кардинальные изменения. Длительное время она оставалась малоизученным, плохо освоенным, отдаленным суровым краем, ситуация в котором не очень интересовала международное сообщество государств. Арктику предлагалось считать либо общим достоянием человечества, либо передать под международное управление, определив ее режим на международной конференции. Выдвигалась также идея раздела Арктики на систему секторов, принадлежащих арктическим странам с непосредственным выходом к Северному полюсу. В XIX веке стало набирать силу стремление отдельных арктических государств установить свой суверенитет над островами и водными просторами Арктики в одностороннем порядке.

Установление суверенитета над арктическими территориями

В 1821 году российский Сенат издал указ, согласно которому «право торговли, китовой и рыбной ловли и всякой промышленности на островах, в портах и заливах и вообще… по всем берегам Сибири предоставляется в пользование единственно российским подданным»1. Инструкция 1893 года исходила из того, что под суверенитет России подпадают все заливы, бухты, рейды «русского побережья Северного Ледовитого океана…»2.    

С 1904 года на официальных картах Канады стал обозначаться арктический сектор страны. Приняв в 1907 году специальный закон «О северо-западных территориях», канадские власти в 1909 году провозгласили собственностью Канады все земли, лежащие к западу от Гренландии между Канадой и Северным полюсом. Несмотря на то что остров Врангеля в 1909 году был объявлен собственностью Российской империи, канадская полярная экспедиция в 1922 году водрузила на нем национальный флаг Канады.

Нотой российского МИД от 4 сентября 1916 года земли и острова, открытые экспедицией Вилькицкого в 1913-1914 годах, были объявлены включенными в территорию России. Одновременно была подтверждена принадлежность России ранее открытых островов, которые «вместе с островами Новосибирскими, Врангеля и иными, расположенными близ азиатского побережья Империи… составляют продолжение к северу континентального пространства Сибири»3. В ноте-депеше российского правительства от 20 сентября 1916 года подтверждалось, что они составляют территорию России «ввиду того, что их принадлежность к территориям Империи является общепризнанной в течение столетий»4.

Продолжая эту линию царского правительства, Совет Народных Комиссаров Советской России в 1921 году издал декрет «Об охране рыбных и звериных угодий в Северном Ледовитом океане и Белом море», согласно которому советские власти стали осуществлять природоохранные мероприятия в арктическом секторе страны. В нем провозглашались исключительные права Советской России на эксплуатацию промысловых районов Северного Ледовитого океана, примыкавших к арктическому побережью страны5.

9 февраля 1920 года в Париже был подписан международный договор о Шпицбергене, согласно которому Норвегия получила суверенные права на Шпицберген и остров Медвежий при условии, что она будет обеспечивать равноправие с норвежцами всех участников договора, в том числе будущих, в разработке природных ресурсов архипелага. Все подписавшие его государства сохраняли право на свободную экономическую деятельность на архипелаге и в его территориальных водах. Советский Союз формально присоединился к этому договору в 1935 году.

В ответ на установку канадского флага на острове Врангеля советская канонерская лодка «Красный Октябрь» в 1924 году водрузила на нем советский флаг. 15 апреля 1926 года Президиум ЦИК и СНК СССР своим постановлением объявили советской территорией «все открытые, так и могущие быть открытыми в дальнейшем» земли и острова, расположенные в Северном Ледовитом океане к северу от побережья Советского Союза до Северного полюса, за исключением тех из них, которые являлись признанной правительством СССР территорией иностранных государств. Земля Франца-Иосифа, открытая в 1873 году австро-венгерской экспедицией под руководством К.Вайпрехта и Ю.Пайера, вошла в их число.

Многие отечественные правоведы считали, что этим постановлением устанавливался суверенитет государства не только над островами, ледовыми и морскими пространствами, не спаянными льдами, но и на воздушное пространство, а также на континентальный шельф (земли) в пределах арктического сектора страны6. Однако в самом документе вопросы правового статуса морских пространств советского арктического сектора не затрагивались.

На практике концепция арктических секторов была реализована лишь Канадой и Советским Союзом. Пределы полярных секторов не считаются государственными границами, а их объявление не предрешало вопроса о правовом режиме входящих в этот сектор морских пространств.

В результате процесс установления и утверждения национального суверенитета арктических государств над островами и водными пространствами Арктики в XIX - первой четверти ХХ века фактически снял вопрос о ничейном характере арктических пространств, как и вероятность передачи всей Арктики под международное управление.

Рост стратегического значения Арктики

Военно-стратегическое значение Арктики четко проявилось в ходе мировых войн. Противоборствующие стороны хорошо понимали, что контроль над Норвегией позволит им занять ключевые стратегические позиции в Северной Атлантике и Арктике. В преддверии Первой мировой войны в Министерстве иностранных дел Великобритании, по свидетельству германского историка Вальтера Хубача, господствовало мнение, что «Альбион может игнорировать целостность Норвегии, если будет нуждаться в военно-морской базе на норвежском побережье»7. Намерения белофиннов накануне завершения войны присоединить к Финляндии весь Кольский полуостров не получили поддержки со стороны держав Антанты из опасений, что союзная финнам Германия получит важный стратегический плацдарм борьбы против них.

Вскоре после начала Второй мировой войны британский морской министр У.Черчилль  в своем меморандуме от 16 декабря 1939 года писал, что «британское завладение норвежским побережьем представляет собой стратегическую цель первого порядка»8. Во время советско-финской «зимней войны» главнокомандующий ВМФ Германии гросс-адмирал Редер пришел к выводу о необходимости «принять… овладение Норвегией в оперативную подготовку общего ведения войны»9. Как известно, Германия оккупировала Норвегию в апреле 1940 года.

Определяя военно-стратегическое значение Шпицбергена, острова Медвежий и полуострова Рыбачий для СССР в декабре 1940 года, советский дипломат П.Орлов отмечал, что «страна, владеющая ими, может закрыть выход из Баренцева и Белого морей и таким образом создать как непосредственную угрозу для единственного нашего незамерзающего северного порта - Мурманска, закрывая свободный выход в Атлантический океан, так и угрозу военно-морской базе Рыбачьего полуострова и всему Северному Морскому пути»10.

После нападения Германии на Советский Союз Великобритания и СССР обсуждали идею совместного захвата островов Шпицберген и Медвежий и создания на них воздушных и морских баз. Боевые действия во время Второй мировой войны способствовали вовлечению Гренландии, Исландии и морских линий коммуникаций в Северной Атлантике и Арктике в военное противостояние сторон и дали мощный толчок осознанию важного стратегического значения этого района. В эти годы известные северные конвои союзников по антигитлеровской коалиции сыграли огромную роль в снабжении воюющего Советского Союза военными материалами и техникой.

В годы холодной войны Арктика превратилась в невралгический узел военно-политической конфронтации между двумя «супердержавами» - США и СССР и возглавляемыми ими военными альянсами. Деятельность советского Северного флота и стратегических подводных лодок с ядерным оружием отслеживалась с норвежской территории, а также с военных баз на территориях Исландии, Великобритании и Гренландии. Стратегические субмарины «супердержав» развернули невидимое миру соперничество подо льдами Северного Ледовитого океана. Возникло четкое понимание ключевого военно-стратегического значения Арктики для мирового баланса сил. Интересы военно-политического противостояния отодвигали на второй план потребности налаживания сотрудничества в решении общих для арктических государств невоенных проблем в Арктике.

В условиях жесткой военной конфронтации в Арктике расширенное толкование Советским Союзом своих суверенных прав в арктическом секторе на острова, покрытые и непокрытые льдами морские пространства и континентальный шельф было единственно возможным и фактически безальтернативным. Советское руководство не допускало мысли, что кто-то еще может осуществлять неконтролируемую деятельность в этом критически важном для безопасности страны районе. В силу этих причин режим советского арктического сектора регулировался главным образом национальным законодательством.

Вопросы устойчивого развития Арктики, защиты ее окружающей среды, активного использования Северного морского пути для международного судоходства и другие вопросы международного сотрудничества не могли обсуждаться даже в предположительно-теоретическом плане. Достаточно вспомнить об испытании советского термоядерного оружия на Новой Земле и американского - на Алеутских островах, чтобы понять, насколько далеки были реалии военно-политической конфронтации от забот об окружающей среде и устойчивом развитии в Арктике и прилегающих районах. Возможности международного сотрудничества в решении этих общих для арктических государств проблем оказались замороженными на долгие годы.

Учитывая опыт холодной войны, можно с уверенностью утверждать, что любые попытки сегодня нагнетать военное противостояние в Арктике, развертывать в ней силовую «битву за ресурсы» с участием ядерных держав, рассуждать о конфронтационных сценариях дальнейшего развития событий являются тупиковым путем решения ее проблем. Военная деятельность прибрежных государств в Арктике и после окончания холодной войны не прекратилась, но ее масштабы и направленность не определяются более интересами межгосударственного военного противостояния.

Проблемы безопасности в этом районе Земли стали приобретать новые измерения, связанные с сохранением окружающей среды и биологических ресурсов Арктики, предупреждением промышленных аварий и катастроф, поиском и спасением терпящих бедствие, обеспечением безопасной навигации, созданием благоприятных условий для жизни малых народов Севера и т.д. Эти проблемы «мягкой» безопасности в Арктике можно эффективно решать только на путях международного сотрудничества при соблюдении партнерами законных прав прибрежных арктических государств и их юрисдикции.

Изменение современного геополитического значения Арктики

Важнейшей предпосылкой коренного изменения современной геополитической ситуации в Арктике стало исчезновение коммунистической системы в СССР. Советский Союз - одна из двух «супердержав» - распался. Новым субъектом международных отношений стала Российская Федерация, в которой устранена несовместимость ее политической и экономической систем, а также ценностных основ общества со странами Запада. Военная конфронтация периода холодной войны утратила базовые основы, на которых она зиждилась. Это создало объективные условия для развития международного сотрудничества России в Арктике с другими арктическими государствами.

Материальной базой для роста современного геополитического значения Арктики стало обнаружение в ее недрах богатейших запасов углеводородов. При углубляющейся обеспокоенности мирового сообщества проблемами обеспеченности энергетическими ресурсами арктические кладовые углеводородов приобретают общемировое значение и привлекают к Арктике пристальное внимание многих влиятельных государств мира, расположенных далеко за ее пределами.

Это внимание «подогревается» ставшим заметным изменением климата, сопровождаемым активным таянием арктических льдов. Наличие технологий добычи углеводородов на шельфе дополняется теперь открытием прямого доступа к их арктическим хранилищам. Более того, интенсивное таяние арктических льдов порождает расчеты на то, что в ближайшие годы могут открыться новые глобальные маршруты мировой торговли через Северный морской путь и Северо-Западный проход. Некоторые авторитетные ученые утверждают, что к 2040 году Арктика вообще может освободиться ото льдов. Подобные перспективы привлекают к ней заинтересованное внимание крупнейших торговых наций мира и судоходных компаний.

Вместе с тем было бы опрометчиво выстраивать безальтернативную стратегию в Арктике, опираясь на текущие тенденции изменения ее климата. Весьма сведущие ученые утверждают, что значительные циклические колебания климата в Арктике случаются каждые 25-30 лет. Доктор Свенд Фандер с коллегами из Копенгагенского университета пришел к заключению, что примерно 8 тыс. лет назад, когда климат в Арктике был значительно теплее теперешнего, площадь льдов в ней была на 50% меньше, чем в 2007 году. По мнению датских ученых, в связи с изменениями ветрового режима таяние льдов в одном районе Арктики неизменно сопровождалось интенсивным его нарастанием в другом11.

Было бы разумно выстраивать различные варианты арктической стратегии на основе и других вероятных сценариев эволюции климата в Арктике. Пока не планируют завершать свою деятельность российские службы, обеспечивающие «северный завоз» в отдаленные районы Крайнего Севера страны или занимающиеся ледокольной проводкой судов во льдах арктических морей. Несмотря на таяние арктических льдов, ни Россия, ни другие арктические государства не только не сворачивают свои программы строительства новых ледоколов и судов ледокольного типа, но, напротив, наращивают их. Очевидно, они не рассматривают нынешние климатические тенденции в Арктике как безальтернативные.

Обнаружение запасов углеводородов мирового значения в Арктике неизбежно поставило вопрос об их принадлежности. В этой связи вопрос разграничения арктического шельфа предстал как важная проблема мировой политики.

В результате совокупного влияния названных факторов Арктика утратила характер периферийного района Земли и оказалась в фокусе внимания многих государств мира, привлекая их своим хозяйственным, ресурсным, транспортным и транзитным потенциалами. Одновременно многие влиятельные внеарктические государства стали изыскивать возможности обосновать свою причастность к делам Арктики и право на участие в эксплуатации ее ресурсов. Прежде удаленный и периферийный район мира выдвинулся на авансцену мировой политики. Все арктические государства, стремясь адаптироваться к новой геополитической реальности в Арктике, приняли стратегии своей современной политики в регионе. 

Распределение арктических ресурсов

Обнаруженный в Арктике потенциал углеводородов, наличие в ней богатых биологических ресурсов с неизбежностью ставят вопрос об их принадлежности, или, иными словами, о юридическом статусе арктических пространств, содержащих эти ресурсы.

Ратификация Россией, Норвегией, Данией и Канадой Конвенции по морскому праву 1982 года гарантировала им распространение их юрисдикции как минимум на 200-мильную зону прилегающего к их берегам континентального шельфа, а также на соответствующие эксклюзивные экономические зоны с находящимися в них природными ресурсами.

Все прибрежные арктические государства, включая США, выступают главными сторонниками развития сотрудничества в Арктике, исходя из того, что их права на континентальный шельф и эксклюзивные экономические зоны, а также на имеющиеся на шельфе и в этих зонах углеводородные и биологические ресурсы являются бесспорными. В этом смысле у зарубежных прибрежных арктических государств, отстаивающих в этом районе свои национальные экономические, а не блоковые интересы, оказывается куда больше общих позиций с Россией, чем с другими странами - членами НАТО и ЕС, не имеющими прямого отношения к Арктике и не обладающими правовыми основаниями претендовать на арктический шельф. 

Положения вступившей в силу Конвенции по морскому праву 1982 года позволяют прибрежным арктическим государствам значительно, вплоть до 350 морских миль, нарастить зону своей национальной юрисдикции на континентальном шельфе в Северном Ледовитом океане. Для этого они должны представить в международную Комиссию по границам континентального шельфа доказательства, что, в частности, подводный хребет Ломоносова, открытый советскими полярными исследователями, является продолжением их континентальных платформ. Россия убеждена в собственной правоте и готовится представить необходимые доказательства этому. Дания и Канада также проводят соответствующие научные изыскания с целью сбора необходимых научных данных. Если эти доказательства будут приняты, то право на использование минеральных, углеводородных и биологических ресурсов в этих районах будет принадлежать прибрежным арктическим государствам.

В этом контексте представляют интерес сведения относительно Арктики, опубликованные в Большой советской энциклопедии: «На островах и побережье материков имеются следы значительных колебаний уровня моря в четвертичном периоде, достигающих нескольких сот метров. В результате этих колебаний связь Северного Ледовитого океана с Тихим и Атлантическим несколько раз прерывалась, а арктические острова временами соединялись с материками»12. Если претензии Дании и Канады, как и России, также будут признаны обоснованными, то трем странам предстоит договориться о делимитации расширенного арктического шельфа между собой.

«Пятерка» прибрежных арктических государств (Дания, Канада, Норвегия, Россия, США) осуществляет тесное взаимодействие между собой, несмотря на наличие между ними отдельных спорных вопросов. Фундаментом для такого взаимодействия служит совместная Илулиссатская декларация, в которой, в частности, подчеркивается, что уже существующая международно-правовая база достаточна для того, чтобы решить все имеющиеся спорные вопросы в Арктике.

Многие не входящие в Арктический совет государства не располагают легальными возможностями претендовать на юрисдикцию над ресурсами арктического шельфа, но не оставляют попыток изыскать пути обеспечения своего участия в их использовании. Усилия властей, экспертов и средств массовой информации этих государств направлены на то, чтобы попытаться изменить имеющийся международно-правовой статус арктических пространств, создать ажиотаж вокруг якобы неизбежности предстоящей «битвы за ресурсы» в Арктике.

Они предлагают заключить специальный международный договор по Арктике, аналогичный договору по Антарктике, преобразовать Арктический совет в классическую международную межправительственную организацию, что де-факто будет означать заключение такого договора. Ссылаясь на глобальное значение устойчивого развития Арктики, они настаивают на необходимости ее интернационализации и установления режима международного управления ее делами (Arctic governance). Таким путем они рассчитывают обеспечить своим странам место под «арктическим солнцем», или, иными словами, равноправное с арктическими государствами соучастие в использовании ресурсов и возможностей Арктики.

В их арсенале - противопоставление одних прибрежных арктических государств другим, драматизация существующих между ними нерешенных или спорных вопросов, внесение раскола в их ряды. Нередко используются рудименты холодной войны, направленные на создание представлений о России как о стране, угрожающей стабильности поставок энергоресурсов на европейские и мировые рынки, коммерческому судоходству в водах Арктики, как об агрессивной военной державе, незаконно претендующей на обширные арктические пространства и ради этого наращивающей свою военную мощь и т.п. Подобные усилия призваны консолидировать Запад перед лицом новой «российской угрозы» и, обосновав необходимость прямого участия его военных и экономических альянсов в арктических делах, добиться права голоса всем их членам в решении вопросов, касающихся Арктики. 

Инициаторы предложений, касающихся «интернационализации» региона, избегают уточнять, что они имеют в виду под Арктикой. Как известно, ее общепризнанные географические границы не установлены. Существуют разные методики определения пределов Арктики: по границе лесов, по линии Полярного круга, по изотерме плюс 10 градусов по Цельсию в июле месяце, по среднегодовой изотерме 0 градусов по Цельсию и др. Наиболее часто к ней относят пространства, расположенные севернее Полярного круга. В любом случае в границы Арктики включаются обширные сухопутные территории суверенных государств, а также морские пространства и континентальный шельф, на которые распространяется их юрисдикция.

Гипотетические варианты «интернационализации» Арктики затронули бы не только суверенные права арктических государств на часть их территорий, но и потребовали бы изменения международно-правового режима открытого моря далеко за пределами Арктики. Политическая мотивированность такого рода предложений очевидна, так как они лишены малейших международно-правовых оснований. Негативные глобальные международно-правовые последствия их практической реализации могут быть многогранными и непредсказуемыми.

Наряду с другими прибрежными арктическими государствами Россия вынуждена адаптировать свою политику и долгосрочную стратегию к новой геополитической реальности в Арктике.

Арктическая политика России в меняющихся условиях

Вскоре после завершения холодной войны и распада СССР Российская Федерация приняла участие в учреждении в первой половине 1990-х годов таких международных форумов сотрудничества, работающих на основе консенсуса, как Совет государств Балтийского моря (СГБМ), Совет Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР) и тесно связанного с ним Баренцева регионального совета (БРС), Арктический совет. Если СБЕР является форумом сотрудничества государств-членов, то  БРС - органом взаимодействия регионов России, Норвегии, Швеции и Финляндии. Так было положено начало включению ранее закрытых для международного сотрудничества районов российской арктической зоны в международное взаимодействие, в том числе и трансграничного характера.

Несмотря на то что Канада, как и Советский Союз, опиралась в своих практических действиях в Арктике на секторальную теорию, однако ее практическое применение властями страны носило противоречивый характер. «Порой было непонятно, - подчеркивал сотрудник Института США и Канады Д.А.Володин, - имеет ли она в виду свои притязания на сушу, морское пространство, континентальный шельф или воздушное пространство»13. По мнению почетного профессора права Университета Оттавы Д.Фаренда, концепция секторов не может использоваться как легитимное средство для притязаний на часть Арктики14.

Жесткое следование Россией прежней интерпретации ее прав в арктическом секторе страны грозило противопоставить ее большинству крупнейших государств мира, лишить позицию России бесспорных международно-правовых обоснований, существенно затруднить привлечение крайне необходимых иностранных капиталовложений для освоения российского сегмента Арктики, создать основу как для продолжения институционального присутствия НАТО в регионе, так и для обострения военного противостояния в нем. Оно могло существенно ограничить возможности и перспективы международного сотрудничества не только в российском арктическом секторе, но и во всей Арктике, что, безусловно, не отвечало интересам ни России, ни других арктических стран, ни международного сообщества государств.

Убедившись в недостаточности концепции секторов для отстаивания своих интересов в Арктике в меняющихся международных условиях, Российская Федерация в 1997 году присоединилась к Конвенции ООН по морскому праву 1982 года. Этот шаг стал важнейшим этапом на пути адаптации арктической политики России к радикально меняющемуся геополитическому значению Арктики в мире.

Хотя положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 года стали для России во многом определяющими в подходе к практическому решению имеющихся в этом районе международных проблем, однако секторальный подход отнюдь не исчерпал себя. Концепция секторов может служить удобным методом для делимитации Арктики, разграничения зон ответственности прибрежных арктических государств при выполнении их обязательств по охране окружающей среды, координации научных исследований в Северном Ледовитом океане в целях оказания навигационных услуг при осуществлении трансполярных перелетов и решения других задач.

Одним из прямых следствий произошедших изменений, как в геополитическом положении Арктики, так и в арктической стратегии России, стало заключение российско-норвежского соглашения о разграничении континентального шельфа в Баренцевом море. Согласованная сторонами линия раздела сфер их юрисдикции в спорном районе носит компромиссный характер, потребовавший от них гибкости в трактовке занимавшихся ими прежних позиций.

В соглашении оговорено обязательство обеих стран продолжить сотрудничество в рамках Совместной рыболовной комиссии, в которой уже длительное время регулируются вопросы рыболовства и разрешаются возникающие между сторонами спорные вопросы в Баренцевом море. Соглашение также предусматривает, что, если одна из сторон будет полагать, что открытое другой стороной месторождение углеводородов на своей части шельфа простирается также и на ее часть шельфа, она будет обязана представить в доказательство соответствующие геофизические или геологические данные. В этом случае стороны обсудят контуры месторождения и договорятся о возможности его эксплуатации как единого целого, включая его распределение между сторонами, то есть заключат соглашение об объединении. 

Выступая 22 ноября 2011 года в Осло, министр энергетики Норвегии Ола Бортен Му заявил, что Норвегия начинает подготовку к разведке нефти и газа в Баренцевом море. Он выразил надежду, что этот процесс пойдет быстро и с активным участием России15. Де-факто речь идет о скором начале разведывательного бурения на норвежской части бывшей спорной зоны в Баренцевом море.

В случае обнаружения норвежцами нефтегазовых месторождений на их части разделенной зоны России необходимо будет либо представить доказательства того, что это месторождение простирается и на нашу сторону, либо норвежцы смогут приступить к их эксплуатации без нашего участия. Иными словами, в интересах России синхронизировать наши разведочные работы в российской зоне континентального шельфа с норвежскими.

В этой связи возникает еще один тесно связанный с проблемой добычи углеводородов на шельфе вопрос - проблема создания наземной сервисной и обрабатывающей экономики для такой добычи. Как известно, норвежская компания «Статойл» участвует также в подготовке к эксплуатации Штокмановского газоконденсатного месторождения на шельфе Баренцева моря.

Хотелось бы напомнить, что в правительственной программе освоения районов Крайнего Севера Норвегии Россия названа ключевым партнером в ее практическом осуществлении. Имея в виду предстоящую деятельность России и Норвегии на шельфе Баренцева моря и в контексте выдвинутого норвежским правительством предложения создать российско-норвежскую зону сотрудничества в приграничных районах двух стран на Крайнем Севере - «Поморскую зону», было бы полезно перевести обсуждение связанных с этим предложением вопросов в практическую плоскость.

Недавно стороны заключили соглашение о взаимных посещениях жителями приграничных районов сопряженных территорий соседних государств. В мае 2011 года были проведены очередные российско-норвежские военно-морские учения «Помор» в акваториях Баренцева и Норвежского морей, в ходе которых отрабатывались, в частности, взаимодействие при спасении потерпевших бедствие моряков, а также при осуществлении антипиратской операции и освобождении нефтяной платформы от вооруженных экстремистов. Весьма плодотворно развиваются российско-норвежские трансграничные связи, которые могут во многом служить образцом такого рода сотрудничества.

Если структуры наземной сервисной и обрабатывающей экономики не будут создаваться в сотрудничестве, то они будут построены каждой стороной отдельно. Разумно оценить, какой вариант в большей мере отвечал бы средне- и долгосрочным интересам России, в том числе геополитическим.

Ждет своего окончательного решения и проблема разграничения шельфа между США и Россией. Подписанное сторонами соглашение Бейкера - Шеварднадзе предусматривало его вступление в силу после обмена ратификационными грамотами, однако оно до настоящего времени не ратифицировано российской стороной16. Оно продолжает применяться на временной основе. С одной стороны, вопрос о его ратификации Государственной Думой не поднимается, с другой стороны, Россия не ставит вопрос о его прекращении в порядке, предусмотренном Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 года. Очевидно, что оставлять эту проблему в подвешенном состоянии на многие годы вперед было бы неразумно. Остается надеяться, что начавшийся еще во время президентства Дж.Буша-младшего процесс ратификации Соединенными Штатами Конвенции 1982 года будет успешно завершен и стороны смогут найти взаимоприемлемое решение проблемы разграничения шельфа между ними.

По-новому ставится сегодня вопрос об использовании Северного морского пути. Его развитие для России имеет стратегическое значение. Крупные центры добычи и обработки сырья и морских биоресурсов на российском Крайнем Севере оказались выстроены наподобие цепочки отдельных очагов производства на всем протяжении российского побережья Северного Ледовитого океана, от Кольского полуострова на западе страны до Чукотки и Камчатки на востоке. Значительная доля ресурсного богатства российской арктической зоны расположена на российской части континентального шельфа и в ее эксклюзивной экономической зоне. В официальных документах, определяющих политику России в арктической зоне страны, говорится о стремлении ее политического руководства использовать природные ресурсы страны для решения ее социально-экономических проблем.

На российском шельфе залегает четверть российских запасов нефти и половина запасов газа, причем 49% из них приходится на Баренцево, 35% - на Карское и 15% - на Охотское моря. На полуострове Ямал Россия добывает почти 80% природного газа, а на соседнем шельфе в Карском море, по оценкам, залегает 95% запасов газа всего российского шельфа. Несмотря на то что в арктической зоне страны производится около 11% национального дохода и обеспечивается до 22% всего объема общероссийского экспорта, в ней проживает лишь 1% населения страны.

Малонаселенность, низкая плотность населения, громадные размеры территорий и их удаленность от основных промышленных центров, неразвитость транспортной и энергетической инфраструктур являются важнейшими детерминантами хозяйственного освоения этих богатых ресурсами российских регионов. В российских условиях это предопределяет очаговый и кластерный характер как хозяйственного освоения ресурсов, так и проживания основной массы населения. В основном вокруг этих центров и в устьях крупных сибирских рек формировалось портовое хозяйство российского Крайнего Севера, которое было призвано обслуживать хозяйственные потребности этих промышленных центров и проживающего в этих отдаленных районах страны населения.

Северный морской путь остается главной национальной транспортной артерией, позволяющей интегрировать богатые ресурсами районы страны в национальную и мировую экономику. Поставка этих ресурсов на внутренний и мировой рынки предполагает более глубокую хозяйственную интеграцию арктической зоны России в национальную экономику и систему мирохозяйственных связей, а также ее оснащение соответствующей транспортной и иной сервисной инфраструктурой. Практическое решение этих задач сопряжено с громадными финансовыми расходами, которые без привлечения иностранных капиталовложений России крайне трудно обеспечить самостоятельно.

Постановка вопроса о неком международном управлении Северным морским путем не учитывает российские реальности и не может обсуждаться для России даже в предположительно-гипотетическом плане, так как она не может ставить функционирование своей экономики в зависимость от неких международных управленческих структур.

Моря, по которым проходит СМП, в течение восьми-девяти месяцев покрыты льдами. В летнее время плавание по СМП затрудняется частыми и длительными туманами, которые обычно держатся в открытом море над плавучими льдами. В зависимости от ледовой обстановки трасса СМП может постоянно меняться. Поэтому для выбора оптимальных маршрутов, обеспечения безопасности плавания, расстановки ледоколов, организации движения судов и арктических портов большое значение имеют постоянный мониторинг ледовой обстановки, метеорологическая служба, авиационная и космическая разведка и наблюдение, а также пополнение запасов судов, их ремонтное и иное обслуживание.

В стране постоянно ощущалась потребность в транспортном обеспечении Крайнего Севера. Еще в XIX веке родилась идея строительства железной дороги по российскому Заполярью. В советское время необходимость полномасштабного освоения этих районов связывалась со строительством такой дороги вдоль побережья Северного Ледовитого океана, от Урала до Енисея и дальше до Чукотки. Ее строительство силами заключенных было начато в первые послевоенные годы, но было прекращено после смерти И.В.Сталина17.

При правильно налаженной инфраструктуре, наличии крупных, хорошо оборудованных портов СМП, оставаясь постоянно действующей национальной транспортной артерией страны, может и должен использоваться для международных морских перевозок. Рассуждения о неких альтернативных маршрутах Северо-Восточного прохода, проходящих в более высоких широтах и не зависящих от российского обслуживания, следует относить к политически мотивированным, но не обоснованным в коммерческом отношении.

Следует выразить серьезные сомнения в том, что возможно обеспечить эффективное функционирование и конкурентоспособность независимого от российского обслуживания маршрута СМП даже в условиях быстро тающих льдов. Расходы на обустройство и обеспечение такой трассы будут означать ненужное дублирование и нерациональную трату средств.

Превращение СМП в постоянно действующую национальную транспортную артерию позволит обеспечивать не сезонное, а постоянное, круглогодичное транспортное обслуживание крупнейших центров добычи ископаемых и населения российского Крайнего Севера, а также полнокровную интеграцию ресурсного потенциала арктической зоны России в национальную и мировую экономику.

Чем быстрее эта магистраль стабильно заработает, тем скорее ее смогут эффективно использовать не только россияне, но и все, кто в этом заинтересован. Участие иностранного капитала и государственно-частного партнерства в их оборудовании, направленное на обеспечение постоянного функционирования СМП, отвечало бы интересам как России, так и других государств.

В любом случае, Россия, исполняя национальное законодательство и свои международные обязательства, будет осуществлять контроль за транспортными потоками и соблюдением экологических требований всеми действующими в ее территориальных водах и эксклюзивной экономической зоне коммерческими и иными судами.

Повышение интенсивности коммерческого, туристического и иного судоходства в арктических водах может сопровождаться активизацией поставок контрабандных товаров, транзита наркотиков, нелегальной иммиграции, переброски террористов и других видов деятельности организованной преступности. В этой связи возникает потребность укрепления охраны протяженных арктических границ страны, в том числе во взаимодействии с другими арктическими государствами, обеспечения мониторинга транспортных потоков, контроля за соблюдением экологических требований и т.д.

Россия, как и другие арктические государства, нуждается в наращивании своих возможностей в Арктике в области патрулирования, мониторинга и реагирования на чрезвычайные ситуации, проведения поисковых и спасательных операций, укрепления своей системы связи и коммуникаций с целью защиты национальной безопасности, сохранения потенциала сдерживания и обеспечения российского суверенитета в регионе.

Сохраняя необходимый потенциал стратегического сдерживания, современная Россия не связывает свое военное присутствие в Арктике с исполнением каких-либо глобальных военно-политических миссий, проецированием военной силы на те или иные регионы мира и военным противостоянием с противником. Более того, есть глубокое понимание того, что необходимые усилия страны в этом направлении не должны создавать препятствия для углубления международного сотрудничества в Арктике в целом и регионального сотрудничества между арктическими государствами в частности.

Российская Федерация была, есть и останется крупнейшим арктическим государством мира. Любые попытки решать проблемы Арктики без партнерства с Россией или тем более вопреки ее интересам контрпродуктивны. Это реальность, с которой не могут не считаться все те, кто искренне стремится эффективно решать проблемы современной Арктики в интересах международного сообщества государств на базе действующих норм международного права и с непременным учетом вытекающих из них законных прав Российской Федерации.

 

 

 1Цит. по: Международное право. Учебник / Отв. ред. А.Н. Вылегжанин М.: Юрайт, Высшее образование, 2009. С. 188.

 2Там же.

 3Там же. С. 189.

 4Международное право. Учебник / Отв. ред. А.А.Ковалев и С.В.Черниченко. Третье издание. М.: Проспект, 2008. С. 382.

 5Советско-норвежские отношения 1917-1955. Сборник документов. М.: ЭЛИА-АРТ-О, 1997. С. 54.

 6Международное право... С. 190-192.

 7Хубач Вальтер. Захват Дании и Норвегии. Операция «Учение Везер» 1940-1941. М.: Центрполиграф, 2006. С. 10.

 8Там же. С. 20.

 9Там же. С. 30.

10Советско-норвежские отношения 1917-1955... С. 300.

11Российская газета. 5 октября 2011.

12Большая советская энциклопедия / Гл. ред. С.И. Вавилов. Второе издание. 1950. С. 27.

13Володин Д.А. Канада: проблемы суверенитета в Арктике // США. Канада. Экономика - Политика - Культура. 2006. Декабрь № 12 (444). С. 46.

14Там же.

15Норвегия начинает подготовку к геологоразведке в Баренцевом море // URL: http://www.rbc.ru/rbcfreenews/20111122181510.shtml?print 22.11.2011.

16См. подробнее: Вылегжанин Александр. Соглашение между СССР и США о линии разграничения морских пространств 1990 года: разные оценки «временного применения» // URL: http://www.mgimo.ru/news/experts/document124210.phtml

17Подробнее см.: Гриценко В., Калинин В. История «мертвой дороги» 501/503. Екатеринбург, 2010; Строительство Чум - Салехард - Игарка. Государственное учреждение «Ямало-Ненецкий окружной музейно-выставочный комплекс им. И.С.Шемановского», 2006.