ENGLISHЭта осень была отмечена двумя памятными датами, значение которых как для современных международных отношений, так и для внешней политики будущего вряд ли возможно переоценить. 11 сентября этого года весь мир с горестью вспоминал террористические атаки на Нью-Йорк, Вашингтон и Пенсильванию десятилетней давности, а 1 октября этого года, без преувеличения, вся здравомыслящая и верная памяти часть человечества отмечала 65-летие вынесения приговора главным нацистским преступникам в Нюрнберге.
Вместе обе эти даты, в своем роде символизирующие «старые» и «новые» угрозы для международного мира и безопасности, приобрели еще более сильное трагическое звучание в свете событий лета текущего года в Норвегии. По многочисленным свидетельствам, террорист-детоубийца Андерс Брейвик был связан с экстремистской националистической идеологией, которая стала питательной средой для вынашивания и осуществления его преступных замыслов.
Сама жизнь требует, чтобы завоеванный ценой миллионов жизней опыт устранения угроз для мира и безопасности не ушел в песок, чтобы он и сегодня был на вооружении международного сообщества в противодействии негосударственным субъектам, которые ставят цель разрушить нынешнюю систему сосуществования и сообщения государств. Учитывая это, мы хотели бы остановиться на непреходящем значении Нюрнберга для борьбы с современными угрозами международной безопасности.
Нюрнбергский трибунал явился первым международным уголовным процессом, который был формализован в столь высокой степени. В значительной своей части международное уголовное право, кодифицированное к настоящему моменту, наследует наработки юристов и дипломатов из 24 стран, которые в свое время присоединились к Соглашению о создании Международного военного трибунала. На основе его устава и приговора Комиссия международного права ООН сформулировала так называемые Нюрнбергские принципы, которые содержат квалифицирующие определения военных преступлений. Вообще, модельные нормы, появившиеся в результате Нюрнбергского процесса, использовались при разработке таких основополагающих международных договоров, как Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него 1948 года, Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 года и Дополнительные протоколы к ним 1977 года, Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 года, а также Всеобщая декларация прав человека 1948 года. Многие нормы легли краеугольным камнем в основание современного сотрудничества государств в области борьбы с преступностью.
Однако историческое значение Нюрнберга для международных отношений не ограничивается ролью процесса в воспроизводстве новых, не имевшихся 65 лет назад норм международного права. Не менее значимо то, что трибунал оказал беспрецедентное влияние на сближение различных национальных правовых традиций. Перед лицом мировой общественности и тем более останков разгромленного нацизма державы-победительницы не имели альтернатив, кроме как договариваться о единообразии норм и процедур, в соответствии с которыми главные военные преступники должны были быть преданы справедливому и скорому суду. При этом не стоит забывать, что уголовное законодательство стран «Большой тройки» с присоединившейся к ним Францией во многом противоречило друг другу: необходимо было привести к одному знаменателю доктрины англо-саксонской, европейской континентальной и стоявшей в чем-то особняком молодой советской правовых культур.
Так, впервые в новейшей истории суд, расположенный на материке Старого Света, получил право провозглашать коллективную уголовную ответственность. Нюрнбергский трибунал создал прецедент международного признания в качестве преступных целых организаций и групп*. (*В статьях 6 и 9 Устава Международного военного трибунала было указано, что субъектами обвинения могут стать определенные группы и организации. Ни российская, ни континентальная европейская правовые традиции в целом до того не задействовали концепцию коллективной уголовной ответственности, которая характерна для англо-саксонского права.) Воспользовавшись этим правом, трибунал объявил преступными не только руководящий состав нацистской партии, но и организации СС, СД, гестапо. Виновность государственных институтов нацистской Германии была установлена с уголовно-правовой точки зрения.
История с признанием организаций и групп преступными - не просто любопытный международно-правовой прецедент. Данный факт имеет преломление и в сторону борьбы против новых угроз для международной безопасности. Правда, если Нюрнберг определял в качестве угроз для мира и человечности деятельность фашистских государственных организаций, то сегодня такие угрозы создаются, как мы уже отмечали, негосударственными субъектами.
Начиная с 1999 года (резолюция 1267) Совет Безопасности ООН начал формировать специальный санкционный режим в отношении лиц и организаций, которые входят в «Аль-Каиду» или связаны с этой террористической группировкой. В этом важном процессе просматриваются признаки все той же коллективной ответственности: во-первых, при таком подходе сама принадлежность физического лица к преступной организации («Аль-Каиде») автоматически означает его соучастие в противоправной деятельности, создающей угрозу для мира и безопасности, и влечет за собой жесткие ограничительные меры, не требующие дополнительных судебных разбирательств. Во-вторых, санкции за сотрудничество с «Аль-Каидой» налагаются не только на конкретных физических лиц, но и на целые организации, предприятия и группы.
Обе исторические вехи - и осуждение нацизма Международным военным трибуналом, и современная борьба Совета Безопасности ООН против терроризма - имеют много общего. В частности, к противодействию двум этим глобальным угрозам на межгосударственном уровне был подключен институт универсальной юрисдикции - когда действие применяемых норм не стеснено национальными границами и носит общемировой характер. Нюрнбергский трибунал был создан для преследования главных военных преступников, чьи злодеяния не были связаны с определенным географическим местом*, (*Остальные германские офицеры, солдаты и члены нацистской партии, которые были ответственны за преступления, связанные с определенным географическим местом, должны были быть отправлены обратно в места их совершения, чтобы быть судимыми народами, над которыми они совершали насилие. Такой подход был провозглашен союзниками в Московской декларации министров иностранных дел, принятой в октябре 1943 г.) но были направлены против международного мира. В равной степени Совет Безопасности ООН, признавая терроризм угрозой для международного мира и безопасности (начиная с резолюции 1368 от 12 сентября 2001 г.), поставил его абсолютно вне закона - устраняя какие бы то ни было пространственные и временные ограничения.
Другое дело, что сегодня коллективная ответственность, настигающая организации и группы, связанные с терроризмом, «Аль-Каидой» и «Талибаном», в международном плане является внесудебной. Так, в своей резолюции 1989 от 17 июня этого года Совбез ООН объявил любые акты терроризма не имеющими оправдания преступлениями. Он обязал все государства заморозить активы и ресурсы организаций и лиц, связанных с «Аль-Каидой», препятствовать перемещению последних по своей территории и предотвращать попадание к ним любых вооружений. При этом Совет Безопасности отдельно подчеркнул, что все эти меры являются по своему характеру превентивными и не основываются на уголовных нормах, установленных в национальном праве. По большому счету эти меры не относятся и к международному уголовному праву, поскольку коллективная и индивидуальная санкционная ответственность - лишь продукт выполнения Совбезом ООН его основной задачи - поддержания международного мира и безопасности. Соответственно, универсальная юрисдикция, о которой мы говорили выше, осуществляется в соответствии с правом международной безопасности, а не по международному уголовному праву. При этом признание той же «Аль-Каиды» преступной организацией (установление ее виновности) осталось «за бортом» международного антитеррористического сотрудничества, поскольку судебными полномочиями Совет Безопасности ООН не располагает, а международные судебные органы до сих пор не относят установление ответственности за террористическую деятельность к своей компетенции.
В свете вышеизложенного необходимо отдать должное нашей стране - каждый раз, когда Совбез ООН через свой профильный комитет* (*Изначально Комитет по санкциям был создан Советом Безопасности ООН в отношении «Талибана» (резолюция 1267 от 15 октября 1999 г.). В своей резолюции 1333 от 19 декабря 2000 г. Совбез поручил данному комитету также вести перечень лиц и предприятий, связанных с Усамой бен Ладеном и входящих в «Аль-Каиду». 17 июня 2011 г. Совет Безопасности принял решение о создании двух независимых комитетов - по санкциям против «Талибана» (резолюция 1988) и в отношении «Аль-Каиды» (резолюция 1989 г.). Факт связи с той или иной организацией, а соответственно и включение в один из двух санкционных перечней, осуществляется самими комитетами, которые состоят из представителей всех стран, входящих в Совет Безопасности ООН.) признает ту или иную организацию связанной с «Аль-Каидой», Россия на своей территории облекает это решение в форму соответствующего судебного акта. Имплементация осуществляется Верховным Судом Российской Федерации, который объявляет такую организацию террористической, и она включается в Единый федеральный список организаций, признанных террористическими. Благодаря такому механизму в российской юрисдикции точку в вопросе о противозаконности той или иной террористической организации, против которой уже введены превентивные санкции, ставит все-таки суд. С формальной точки зрения именно поэтому (а не из-за решения соответствующего комитета, созданного Совбезом ООН) мы можем говорить о том, что деятельность данной организации является противозаконной. Однако механизм судебной имплементации распространен далеко не во всех странах. В этом плане неприятный парадокс заключается в том, что, даже выполняя санкционные требования Совбеза в отношении группы, связанной с «Аль-Каидой», третье государство может не признавать деятельность такой группы преступной.
Казалось бы, это казуистический вопрос - ведь здравый смысл и так указывает на противоправный античеловеческий характер деятельности любой террористической группировки. Здесь мы вновь посчитаем уместным обратиться к историческому опыту осуждения нацизма. И тогда, 65 лет назад, ни у кого не возникало сомнений в преступности фашистских организаций и нацистских главарей. Однако союзники приняли мудрое решение о специальных прецедентных судебных процедурах, которые с уголовно-правовой точки зрения признали виновными СС, СД, гестапо, верхушку нацистской партии и, таким образом, на долгие десятилетия избавили международное сообщество от каких бы то ни было попыток пересмотреть оценки их преступной деятельности.
Исторические параллели между осуждением нацизма Международным военным трибуналом и борьбой Совета Безопасности ООН против терроризма можно продолжать. Это может иметь вполне прикладное значение для внешнеполитической практики. Причем как опыт противодействия фашизму, приобретенный в результате нюрнбергских процессов, находит отражение в международном уголовном праве, нацеленном на противодействие терроризму, так и в обратном порядке: достижения на антитеррористическом фронте, которые имеются в настоящее время у международного сообщества, могли бы использоваться в качестве ориентиров для уничтожения постыдных проявлений неонацизма.
Так, международное сообщество разработало целый ряд инструментов по противодействию террористической апологии. Подстрекательство к терроризму любыми способами, в том числе посредством СМИ и Интернета, объявлено вне закона и должно быть криминализировано всеми странами в соответствии с резолюцией 1624 Совета Безопасности. В рамках ООН и ряда региональных организаций принимаются важные решения по борьбе с глорификацией терроризма, что должно способствовать развенчанию лживого образа «террориста-борца», особенно в среде молодежи. Схожим путем можно было бы пойти сегодня и в отношении апологии нацизма (который задолго до терроризма был объявлен угрозой для мира и человечности).
Так, перед Международным уголовным судом мог бы быть поставлен вопрос об ответственности за апологетику неонацизма. Конкретно суд мог бы быть запрошен, подпадает ли под его компетенцию прославление организаций, которые объявлены виновными в военных преступлениях, преступлениях против мира и человечности и признаны преступными по действующему международному праву (в частности, СС и СД).
Полагаем, что непреходящее значение Нюрнбергского трибунала заключается не только в беспрецедентном масштабе злодеяний, которые благодаря ему были поставлены вне закона, но и в том наборе исторических, политико-правовых и дипломатических уроков, которые он преподал будущим поколениям. Не использовать этот потенциал было бы неоправданным.
