Взяться за перо (если уместно так говорить в наш компьютерный век) меня побудили две недавние дискуссии, перекликающаяся тематика которых наводит на серьезные размышления.

В первом случае речь идет об изложении в журнале «Международная жизнь» взглядов ряда отечественных политологов, востоковедов и дипломатов на нынешний «азиатский» вектор внешней и внутренней политики России. При разных акцентировках, большей или меньшей степени оптимизма В.Никонов, К.Барский, Г.Толорая, В.Сумский и другие участники дискуссии едины в главном - у России есть и желание, и в целом благоприятные условия, для того чтобы правильно обустроить и занять свою нишу в наиболее перспективной в XXI веке части земного шара - Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Убежден, что анализ дипломатических итогов 2010 года, а также хода реализации поставленных высшим руководством страны задач по нашей интеграции в АТР и  напрямую связанного с этим подъема Сибири и Дальнего Востока позволяет утвердительно ответить на вынесенный в заглавие дискуссии вопрос: «Россия смотрит на Восток?»

Как представляется, не менее значим для нас вопрос о том, как сами азиаты смотрят на свой регион, превратился ли он в интегрированного игрока мировой политики и экономики, или же это во многом умозрительная субстанция, полученная путем арифметического сложения потенциалов расположенных по обоим берегам Тихого океана государств, мощный экономический рост которых, как объективная реальность, так приятно радует их глаз.

В этом смысле немало «пищи для ума» дает состоявшаяся в Сеуле в конце февраля этого года Международная конференция на тему «Восточная Азия в мире: перспективы и вызовы», собравшая 700 представителей многих стран региона. То, что местом проведения этого форума стала Республика Корея, не явилось случайностью. Именно эта страна, совершившая буквально за несколько десятилетий стремительный прорыв из отсталости, разрухи и военно-тоталитарного правления в число 15 наиболее развитых экономически и политически государств мира, в ноябре 2010 года первой из азиатских держав удостоилась чести принимать у себя саммит «Большой двадцатки». Наработав еще в период азиатского (1997-1998 гг.) кризиса набор «ноу-хау» по преодолению его тяжелых последствий, Южная Корея не только смогла с наименьшими издержками обойти подводные камни нынешнего глобального финансового кризиса (в 2010 г. прирост ВВП достиг 6,2%), но и продемонстрировала готовность поделиться с членами «двадцатки», АТЭС, АСЕМ, ВАС и других интеграционных объединений собственными рецептами решения проблем экономики, финансов, изменения климата и обеспечения «зеленого роста». Этим во многом и объясняется гордый лозунг организаторов сеульской конференции «Глобальная Корея-2011».

Принципиальные оценки ситуации в Восточной Азии и перспектив ее развития были изложены во вступительном слове Президента РК Ли Мён Бака.

Сегодня на Корею, Китай и Японию, а также страны АСЕАН приходится 31% населения мира, 20% ВВП и 22% объема общемировой торговли, а если к этому добавить потенциал других участников восточноазиатских саммитов (США, России, Индии, Австралии и Новой Зеландии), то совершенно очевидно, что Восточная Азия - это не только жизненно важный регион с точки зрения глобальной экономики и безопасности, но и краеугольный камень формирующегося сейчас нового международного порядка.

Вслед за этой в принципе не вызывающей возражений дефиницией Ли Мён Бак счел необходимым напомнить о присущем Восточной Азии разнообразии культур, этносов и религий, которого нет ни в одном другом регионе мира, а также огромных различиях в уровне политического и экономического развития расположенных здесь стран. Отметив, что ушли в прошлое времена, когда страны избирали путь прямой конфронтации с другими из-за идеологии и политсистем либо вступали в противоборствующие блоки, руководитель Южной Кореи совершенно справедливо называет императивным требованием современности понимание и уважение отмеченных различий, налаживание хорошо продуманного регионального сотрудничества посредством таких важных форумов, как АТЭС, ВАС, АСЕАН+3, АРФ и т.д.

Гораздо сложнее, по его мнению, обстоит дело с сотрудничеством в сфере безопасности, ибо в Восточной Азии сохраняются элементы нестабильности, связанные с разночтением истории, спорами вокруг территорий и морских пространств; из-за лимита взаимного доверия здесь гораздо интенсивнее, нежели в любых других уголках планеты, идет гонка вооружений.

Вполне понятно, что Президент РК специально остановился на положении на Корейском полуострове, где со времен холодной войны сохраняются разделенность нации, жесткое военное противостояние и другие пережитки прошлого, без устранения которых нельзя будет говорить о подлинном многостороннем сотрудничестве в сфере безопасности в Северо-Восточной Азии. Разумеется, не обошлось без призывов в адрес Пхеньяна прекратить его программы развития ядерного оружия, ликвидировать имеющиеся арсеналы, пойти по пути открытости и реформ, как это сделали Китай и Вьетнам, а также совместно с Южной Кореей создавать режим мира и строить экономическое сообщество как основу для объединения нации.

Пожалуй, одним из наиболее интересных как по форме, так и содержанию стало выступление на конференции Чон Ун Чхана, до недавних пор премьер-министра РК, пришедшего в политику из профессуры (кстати, удостоен звания почетного доктора Дальневосточного госуниверситета во Владивостоке).

Не отрицая, что Восточная Азия, значимость комплексного потенциала которой возрастает, может превратиться в центр глобальной экономики, Чон Ун Чхан в то же время указывает на ряд серьезных «неопределенностей» и вызовов. Они объединены в три блока. Во-первых, вызовы, связанные с изменением глобального климата и переоценкой роли углеводородного сырья. Во-вторых, неопределенности геополитического характера. Некоторые полагают, что настала эра «Большой двадцатки», другие отмечают появление новых центров силы. Южнокорейский политик в качестве неопровержимого факта называет неуклонно возрастающее влияние Китая и Индии, заставляющее ведущие державы (например, Японию и США) вырабатывать новую манеру ведения дел с ними, да и в целом линию поведения в регионе. И наконец, еще одним вызовом является нестабильность мировой экономики.

Отвечая на вопрос, какой путь должны избрать страны Восточной Азии перед лицом этих вызовов, Чон Ун Чхан по-восточному  образно предлагает идею трех «более». А именно - быть «более открытыми и дальновидными» (особенно в вопросах преодоления негативного исторического прошлого - по сути, прямой призыв в адрес Токио). Кроме того, требуется «более высокая степень взаимодоверия», в первую очередь между Республикой Корея, Японией и Китаем, чтобы направить его в русло обеспечения мира и стабильности в регионе, включая, разумеется, совместные усилия по трансформированию Северной Кореи в «ответственного игрока». Странам Восточной Азии рекомендуется также быть «более активными экспортерами» как товаров, так и «идей, опыта и надежды». В целом, по убеждению Чон Ун Чхана, в XXI веке регион должен заслужить звание не только локомотива экономического роста, но и модели регионального взаимодействия.

Несомненный интерес и оживленную дискуссию вызвало полемическое выступление профессора Пекинского университета Ван Цзисы, который призвал с осторожностью подходить  к декларациям о том, что Восточная Азия будет играть ведущую роль в мире. В пользу своего тезиса, что этот регион не является интегрированным игроком, профессор, надо сказать, привел достаточно сильные доводы, охладившие пыл других ораторов. Прежде всего, несмотря на тесные экономические и культурные связи, страны региона до сих пор не смогли сузить их исторические разногласия и выйти на ощутимую политическую интеграцию. Здесь по-прежнему сохраняется разделенность двух наций - китайской и корейской, продолжаются территориальные споры между Японией и ее соседями - Россией, Китаем, Южной Кореей, а также у ряда государств в акватории Южно-Китайского моря. Кроме того, в Восточной Азии отсутствуют жизнеспособные соглашения или механизмы в сфере безопасности, обеспечения мира и стабильности. К примеру, Китай, как было подчеркнуто, серьезно обеспокоен усилением военно-политического союза США с Японией и Республикой Корея, особенно на фоне их совместных военных учений в 2010 году. Да, Восток отличается от Запада своими обычаями и нравами, но, считает китайский политолог, вряд ли оправданно говорить о единых «азиатских ценностях», особенно когда речь заходит о таких основополагающих понятиях, как демократия, главенство закона, свобода религий и т.д. Наконец, акцентируемый всеми «подъем Восточной Азии» носит весьма неравномерный характер: на одном полюсе, к примеру, Китай и Вьетнам, на другом - Мьянма и КНДР.

Вместе с тем общее резюме Ван Цзисы было далеко не пессимистичным: к счастью, отметил он, рост экономического веса региона, ускоренное развитие торговли, транспортных линий и общественных связей дают основание быть оптимистом в отношении траектории развития Восточной Азии. Как это ни парадоксально, но региональные диспропорции и различия делают возможным и желанным «открытый регионализм».

В контексте идущих здесь дискуссий на тему, способны ли восточноазиаты наладить сотрудничество для создания регионального сообщества по образцу Европы, определенный интерес представляют взгляды бывшего министра иностранных дел Южной Кореи (ныне профессора Сеульского национального университета) Юн Ён Гвана, которые он изложил в газете «Кориа геральд».

Сторонники западной, или так называемой «либеральной» теории объединения государств, рекомендуют три составляющие: политическую демократизацию, глубокую экономическую взаимозависимость и жизнеспособные институты, посредством которых осуществляется многостороннее взаимодействие. Первый из этих постулатов (Pax Democratia), давно взятый на вооружение Вашингтоном и ставший сердцевиной европейской интеграции, по крайней мере сейчас, считает экс-министр, не может быть применен в Восточной Азии с ее мозаикой политических систем. Набравшая после азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов экономическая взаимозависимость крайне важна, но взятая в отдельности вряд ли может гарантировать стабильность международных отношений в регионе, о чем свидетельствуют прошлогодние вспышки конфронтации между США и Китаем, Японией и Китаем.

Что касается еще одного непременного условия к объединению, а именно - выработки свода норм и правил, регулирующих поведение государств (по примеру ОБСЕ), то для Восточной Азии, состоящей из стран, радикально отличающихся по размеру, уровню развития и политико-экономическим системам, это вопрос весьма отдаленного будущего.

Исходя из насущной необходимости обеспечить в регионе стабильность и развитие, творцы политики в Восточной Азии делают основной акцент на «институализации» в рамках появившихся здесь объединений (ВАС, АТЭС, АСЕАН+3 и т.д.). Однако этот процесс очень политизирован и сопровождается скрытой и ожесточенной борьбой основных «игроков». В этих условиях Юн Ён Гван советует восточноазиатам быть прагматичными: вместо того чтобы тратить энергию на решение амбициозной, но нереальной в обозримом будущем задачи - создать своеобразный аналог Евросоюза, необходимо сконцентрироваться на учреждении меньших по масштабу и функционально ориентированных организаций и объединений (Евросоюз, мол, своими корнями восходит к Европейскому объединению угля и стали), которые будут создавать плотную ткань взаимодействия в пользу мира, стабильности и развития. В качестве примеров профессор ссылается на успешно работающую так называемую Чиангмайскую инициативу (создание международных валютных свопфондов), а также шестисторонние переговоры по ядерной проблеме Корейского полуострова, которые, как подчеркивает южнокореец, «хотя и не дали пока серьезных результатов, однако остаются единственным полезным механизмом коллективного реагирования на проблему».

Ратуя за продолжение этого интеграционного процесса, экс-министр в качестве одной из первоочередных задач после катастрофы на японской АЭС «Фукусима» назвал создание регионального механизма по ядерной безопасности. С учетом наличия только в Японии, Южной Корее и Китае 88 АЭС, а также остающегося без международной инспекции атомного центра в северокорейском Ненбене одного лишь
МАГАТЭ, по убеждению Юн Ён Гвана, явно недостаточно, настоятельно требуется выработать режим тесного регионального сотрудничества в сфере ядерной безопасности.

Из приведенного выше достаточно фрагментарного изложения мнений наших азиатских партнеров наглядно видно, что Азиатско-Тихоокеанский регион, даже если брать его восточную часть, сегодня не только бурно развивается экономически, но и переживает важный этап самоидентификации и выработки моделей регионального взаимодействия. Здесь хорошо понимают, что Восточная Азия и АТР в целом в силу своей истории, социально-культурных особенностей, сохраняющихся различий в политических системах и уровне экономического развития, а также огромного запаса конфликтного потенциала коренным образом отличаются от других континентов, в первую очередь европейского. Насколько сильны здесь рецидивы холодной войны, насколько хрупко status-quo, наглядно продемонстрировали трагические события прошлого года вокруг гибели южнокорейского корвета «Чхонан» и артобстрела острова Ёнпхёндо, породившие невиданную со времен Корейской войны 1950-1953 годов межкорейскую конфронтацию и вызвавшие напряжение в отношениях ведущих региональных «игроков». Лишь благодаря предпринятым в ноябре-декабре 2010 года Россией и Китаем экстренным усилиям удалось предотвратить возникновение вооруженного конфликта, чреватого вовлечением в него двух крупнейших по численности и оснащенных современными видами боевой техники военных группировок по обе стороны 38-й параллели.

Эти события показали насущную необходимость создания не только на Корейском полуострове, но и в Северо-Восточной Азии надежного и юридически обязывающего механизма мира и безопасности, без которого экономические интеграционные процессы явно будут пробуксовывать. Неслучайно Россия - чья безопасность граждан, проживающих на Дальнем Востоке, равно как и реализация масштабных планов подъема наших регионов, напрямую связана с ситуацией в СВА - взяла на себя роль председателя соответствующей рабочей группы в рамках шестисторонних переговоров по ядерной проблеме Корейского полуострова.

Кстати, о России. Бросается в глаза, что в приведенных выше материалах, а также в выступлениях участников других международных форумов если о нашей стране и говорится, то чаще всего вскользь и «через запятую». На причины этого справедливо и достаточно полно указывали участники январской дискуссии в журнале «Международная жизнь». Чтобы преодолеть живучие стереотипы времен холодной войны (а в ряде случаев и периода царской России), снять настороженность и подозрения, затвердить положительный имидж современной, демократической и привлекательной с точки зрения бизнеса России, способной помочь в решении политических и экономических проблем региона, требуется настойчивая, активная и долгосрочная работа наших политиков, дипломатов, бизнесменов и ученых как в двусторонних, так и многосторонних форматах. Многое уже делается, и успешное проведение осенью 2012 года во Владивостоке саммита АТЭС призвано закрепить достигнутые результаты, открыть для нас новые перспективы и возможности.