Основные идеи и главные тенденции первого десятилетия XXI века объединены в «Первом русском журнале»*. (*The Prime Russian Magazine. Первый русский журнал/номер 3 (ноябрь-декабрь 2010). ГЕНОМ и еще девятнадцать ключевых идей нулевых годов.)

 Тема поиска новой совокупности воззрений, описывающих жизнь в эпоху глобализма, занимает в одинаковой степени умы совсем разных людей - от всемирно известных ученых до андеграундных режиссеров, музыкантов и радикальных интеллектуалов. «Первый русский журнал» стремится войти в категорию по-настоящему актуальных, современных изданий, видоизменяя традицию печатного издания.

По мнению главного редактора журнала Максима Семеляка, «цель современного издания - это расширение словарного запаса. Журнал должен стать своеобразной системой сносок к тому непрерывно меняющемуся миру идей, который нас окружает». Новая картина мира, описанная в «Первом русском журнале», - система взглядов наиболее ярких мыслителей современности. Отдельные идеи заслуживают особого внимания.

Центральное место в третьем номере журнала, безусловно, занимает переведенный на русский язык «Словарь ближайшего будущего» писателя-постмодерниста Дугласа Коупленда. Жизнь современного человека - преимущественно городского жителя, лишенного идентичности, - может вполне умещаться в терминологическом пространстве, созданном автором Поколения Х. Текст Коупленда передает пресыщенность прогрессом и непреодолимую усталость нашего современника: «Гуманалия. Изобретения рода человеческого, которые можно раздобыть исключительно на Земле и больше нигде во Вселенной. Например, тефлон, аспартам, паксил и удобные в обращении слитки химического элемента №43 - технеция»1. Коупленд расшифровывает термин «дисперсия эго» следующим образом: «Сознательное размывание своей индивидуальности и самости путем выкладывания в Интернет всей возможной информации».

Идею Фукуямы о том, что «будущее принадлежит постчеловеку», «Первый русский журнал» считает одной из наиболее влиятельных. Частичная расшифровка генома может привести к развитию новой евгеники. Фукуяма предсказывает вырождение человеческой сущности до искусственно созданного «андроида», «сотворенного» человеком. Фукуяма, «говоря о генной инженерии», предлагает заменить термин «евгеника» на почти дарвиновский термин «выведение», избегая, по всей вероятности, связи с фашизмом.

Сама идея при этом не теряет своего антигуманного характера. При отсутствии духовных авторитетов и распаде традиционных социальных связей небывалое развитие генной инженерии приведет к появлению постчеловека - фантастического, идеально сконструированного, без физических и умственных изъянов. Постчеловек без рода и племени получает свою автономию от Бога и от семьи. Фукуяма скептически относится к утопии «светлого постчеловеческого будущего», предсказывая еще большую иерархичность нового мира. «Это может оказаться мир, где средний человек будет заживаться далеко за вторую сотню лет, сидя в коляске в доме престарелых и призывая никак не идущую смерть»2.

Фукуяма предсказывает неминуемый конфликт, который произойдет, по мнению «Первого русского журнала», «если богатые родители будут реплицировать искусственно форсированных - интеллектуально и физически - андроидов, а бедные - по старинке рожать обычных, подверженных болезням и с постоянным процентом дефективных детей»3.

Идея философов-антиглобалистов Хардта и Негри о том, что «национальные государства приходят в упадок», справедливо оценивается «Первым русским журналом» как одна из ведущих идей нулевых. Идея просветителей и их «последователей» неолибералов реализована на практике в глобальном масштабе. Государство сегодня должно стремиться стать «конкурентоспособным», выдвигая на первый план интересы транснациональных корпораций. «Все больше функции государства берут на себя транснациональные корпорации, главная цель которых - не социализация граждан, а снижение издержек»4. По этой причине самые благополучные государства отстаивают интересы транснациональных корпораций, выдавая их за национальные интересы. Даже войны в эпоху глобализации ведутся не против другого государства, а за ресурсы - природные, человеческие или интеллектуальные.

 

Наоми Кляйн, без преувеличения, можно назвать одним из самых значительных авторов современности. Ее интерпретация политической и экономической истории последних десятилетий, представленная в книге «Доктрина шока», является одной из самых правдоподобных. «Первый русский журнал» называет «Доктрину шока» «базовой для нулевых книгой». Рассуждая о двух главных экономических учениях современности, Кляйн склоняется в сторону кейнсианства с его хотя бы частичной поддержкой социальной справедливости. Цель учения Милтона Фридмана - полное избавление экономики от государственного регулирования. Говоря о системе корпоративизма (неолиберализм, глобализация, неоконсерватизм), Наоми Кляйн пишет: «Ее главная характеристика - переход значительной массы общественного богатства в частные руки, часто при этом растут долги, возникает все более широкая пропасть между неимоверно богатыми и на все готовыми бедняками и появляется агрессивный национализм, который позволяет оправдать бесконечные расходы средств на безопасность»5.

Кризисы - главная питательная среда, стихия Фридмана и его последователей. Они становятся точкой отсчета для построения тоталитарного капитализма, основанного на «новых волнах приватизации общественных богатств»6, не уступающего по своему лицемерию самым опасным идеологиям XX века. Ураган «Катрина», землетрясение в Юго-Восточной Азии и даже террористический акт 11 сентября или любая другая катастрофа - период замешательства, за который можно «реализовать модель доходного правительства»7.

«Конфликт неизбежен» - еще одна тенденция нулевых годов. Знаменитая фраза 1996 года обозревателя «Нью-Йорк таймс» Томаса Фридмена о том, что «две страны, в которых есть Макдональдс, не будут воевать друг с другом», потеряла свою актуальность уже в 1999 году, после бомбардировок Белграда.

Глобализированный мир отнюдь не является спокойным, несмотря на «экономическую интеграцию». «Нулевые подтвердили: экономика не отменяет конфликтов»8. Напротив, исламский терроризм можно считать своего рода ответом на процессы глобализации и мондиализации. Бенуа пишет: «С одной стороны, планета идет по пути униформизации, прогрессирующей гомогенизации под влиянием торговли и массовых коммуникаций»9. Однако подавление этнической и религиозной идентичности приводит к крайним формам протеста, в том числе «религиозно-этническим войнам против McWorld»10.

Бесконечные потоки информации, поступающие через Интернет, вирусы и финансовые операции заставляют забыть о пространстве. «Мир стал плоским» - один из главных трендов первого десятилетия XXI века.

Томас Фридмен в своей книге «Плоский мир. Краткая история XXI века» рассуждает над проблемами нового глобализированного мира, лишенного пространства и времени. «Первый русский журнал» обращает внимание на достоинства и недостатки нового мира, в «в котором никому нельзя спрятаться ни от кого»11.

 

 

 1Первый русский журнал. С. 51. Геном и еще девятнадцать ключевых идей нулевых годов. Перевод С.Силаковой. The New York Times, 2010.

 2Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее. Последствия биотехнологической революции. М.: АСТ ЛЮКС, 2004.

 3Первый русский журнал. С. 31.

 4Там же. С. 35.

 5Кляйн Наоми. Доктрина шока. М.: Добрая книга, 2009. С. 31-32.

 6Первый русский журнал. С. 25.

 7 Кляйн Наоми. Указ. соч. С. 17.

 8Первый русский журнал. С. 23.

 9Бенуа Ален де. Против либерализма. К четвертой политической теории. 2009. С. 161.

10Там же.

11Первый русский журнал. С. 22.