В конце XX века судьбу Югославии не решали народы, ее населяющие. Будущее югославских народов планировалось в других странах, в кабинетах влиятельных чиновников при участии представителей многочисленных старых и новых международных организаций. Кризис многонациональной федерации развивался поэтапно, трагично, часто непредсказуемо, изобиловал крутыми виражами и нелогичными решениями, авторами которых часто были представители международных организаций. Балканский кризис дал нам примеры как эффективного, так и неэффективного миротворчества, то есть деятельности международных организаций в несвойственной им функции арбитров и судей многосторонних внутренних межнациональных конфликтов. Извлекать уроки из кризиса будут многие поколения историков и политиков.

Одним из важных элементов деятельности международных организаций или отдельных стран стала попытка управлять кризисом, контролировать и вести его по заранее намеченному сценарию, даже если этот путь необъективный, предвзятый и тенденциозный. Были разработаны даже специальные методы «принуждения к принятию решения».
На Балканах 1990-х годов главным методом принуждения к миру стало не согласование позиций, а ультиматумы. Если ультиматум отвергался, то применялись жесткие методы воздействия - введение всесторонних санкций в Югославии, политическая изоляция Боснии и Герцеговины (БиГ), Республики Сербской во второй половине 1994 года, применение силы, которое стало обычным делом против непослушных. Вспомним отдельные бомбовые удары с воздуха (БиГ, Республики Сербской в 1994 г.), массированные бомбовые удары продолжительностью до двух недель (БиГ, Республики Сербской в 1995 г.), агрессию на суверенное государство (Югославия, 1999 г.). С помощью бомбежек одной стороны конфликта поощряли военные наступления другой, заставляли принять условия «мирного договора» в Дейтоне (1995 г.), Белграде (1999 г.).

Этим же целям служили и создаваемые на короткий срок международные организации и органы, например, такие как Международная конференция, Арбитражная комиссия, Контактная группа и другие. Некоторые из них образовывались в спешке и носили сомнительный правовой статус. Если мы посмотрим на результаты деятельности этих организаций, то увидим, что большинство ультиматумов, необъективных решений и наказаний были предназначены одной стороне конфликта - сербам. Сербам в Сербии, Боснии и Герцеговине (БиГ), Хорватии. К таким организациям можно отнести и Международный трибунал по бывшей Югославии (МТБЮ), судебный орган внешне солидно и основательно скроенный. Но вся его деятельность приводит профессионалов в замешательство, и все анализы его деятельности носят только критический характер.

Еще только разгоралась война в Боснии и Герцеговине (с марта 1992 г.), а Совет Безопасности ООН (СБ) в октябре 1992 года поручил Генеральному секретарю ООН (ГС) создать Комиссию экспертов, которая бы анализировала информацию о нарушении прав человека и Женевских конвенций на территории бывшей Югославии. Результатом деятельности комиссии стало решение о создании специального суда «ad hoc» по военным преступлениям. Совет Безопасности в феврале 1993 года постановил «учредить международный трибунал для судебного расследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 года»1.

Сегодня и российские ученые подвергают сомнению правомерность создания Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ). Профессор А.Б.Мезяев из Казани считает создание и деятельность международного судебного учреждения, открыто попирающего нормы действующего международного права, незаконными. По мнению юриста, посвятившего себя изучению деятельности Гаагского трибунала, МТБЮ был создан в нарушение норм действующего международного права и потому является незаконно созданным органом. Соответственно, он не обладает юрисдикцией, согласно действующему международному праву, а его решения не имеют юридически обязательной силы2. Ученый доказывает, что практически все процессы, проведенные в МТБЮ, характеризуются грубыми нарушениями международного права. В ряде процессов нарушения достигли наивысшего уровня, который позволяет квалифицировать их как преступления.

Тогда создание суда одним казалось логичным, другим - противоправным, а третьим - весьма загадочным и непонятным. Сегодня, по прошествии почти 20 лет работы Трибунала, мы можем со всей очевидностью ответить на вопрос, почему он был создан. Сегодня это уже не тайна. Для этого достаточно лишь обратиться к статистике результатов его деятельности: 66% из всех преследуемых Трибуналом - сербы, из 19 умерших во время следствия 16 - сербы. Из 27 арестованных глав государств, командующих, премьер-министров, вице-премьер-министров, министров обороны и спикеров парламента 19 - сербы. Они же были осуждены Трибуналом в общей сложности на 904 года тюрьмы, хорваты - на 171 год, мусульмане - на 39 лет, косовские албанцы - на 19, македонцы - на 12 лет3.

Профессор А.Мезяев выделяет две группы процессов, проходивших в Трибунале. К первой группе относятся процессы против обвиняемых, в отношении которых выдвинуты ложные обвинительные акты, целью которых было возложить на них ответственность за преступления, совершенные другими. Это процессы Слободана Милошевича, Воислава Шешеля, Момчило Краишника, Милана Милутиновича и других сербов. Ко второй группе ученый отнес процессы в отношении подлинных преступников, которых никто реально не судил, так как заранее было решено их оправдать. Это процессы Н.Орича, С.Халиловича, Р.Харадиная и других.

Статистика освобожденных албанцев, зверствовавших в Косове, поражает. Албанские боевики, повинные в убийствах многих сербов в Косове, - Фатмир Лимай, Исак Муслиу, Идриз Балай и Рамуш Харадинай - были оправданы Гаагским трибуналом, хотя на их счету сотни жертв. Для сербского населения Косова они являются безжалостными убийцами и мучителями, давно ставшими символом насилия.

Еще в 2009 году ученые, собравшиеся в Институте славяноведения РАН на международную научную конференцию на тему «Деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии: содержание, результаты, эффективность», пришли к выводу, что Международный трибунал, созданный специально для рассмотрения преступлений на территории бывшей Югославии, за все время своего существования уже давно прослыл необъективным и односторонним политизированным судилищем. Трибунал осуществляет исключительно политическую цель - подтвердить виновность только одного народа во всех войнах последнего балканского кризиса, а потому оправдать агрессию НАТО против Югославии в 1999 году, придать ее действиям законность. Многолетняя деятельность Трибунала создает у мирового сообщества неадекватное представление об участниках балканского конфликта и происходивших событиях.

Ученые единодушны, что Трибунал создавался, чтобы переписать историю распада Югославии, изменить характер военных столкновений, переложив ответственность за все преступления, происходившие на Балканах с начала 1990-х годов, на один народ - сербов. Именно поэтому так велика цифра осужденных сербов.

Судья из Приштины Даница Маринкович готова была предоставить Трибуналу многочисленные документы о преступлениях Армии освобождения Косова в крае не только против сербской полиции, но и против мирного населения начиная с 1990 года, но Трибунал отказался принять их во внимание. В своем докладе, а потом и статье, Даница Маринкович приводит многие из этих документов. Судья известна также тем, что одна из первых провела расследование «случая Рачак» (якобы убийства гражданских лиц албанской национальности), который послужил поводом для начала натовской агрессии против Югославии. Но ее аргументы Трибунал также не пожелал учесть при рассмотрении обвинения против С.Милошевича, что доказывает необъективность этого так называемого института правосудия.

У ученых давно есть доказательства зависимости и пристрастности суда, предубежденности судей, следователей и прокуроров. Необъективность проявляется и в процедуре судебного процесса, и в работе с обвиняемыми, свидетелями, научными экспертами. Среди приемов судебных чиновников - привлечение подставных свидетелей, использование доказательств «из вторых рук», ограничение возможностей экспертов (нельзя пользоваться записями) и свидетелей защиты (если не нравится твое выступление - переходят на ответы «да» или «нет»), защита ложных показаний, помощь свидетелям обвинения, появление в письменных показаниях того, что свидетели не говорили, сохранение имен свидетелей в тайне даже против их воли, чтобы нельзя было подготовиться к защите и допросу, работа со свидетелями по фабрикации показаний и многое другое.

Профессор А.Мезяев среди основных нарушений в деятельности МТБЮ называет также отказ в праве на защиту лично, насильственное назначение адвокатов, проведение суда in absentia, нарушение принципа презумпции невиновности, нарушение принципа равенства сторон, нарушение принципа правовой определенности, в частности, по вопросу о назначении наказания, нарушение принципа запрета на ретроактивное применение права, нарушение принципа независимости и беспристрастности суда, нарушение принципа законности принимаемых трибуналом решений4.

На конкретных примерах ученые доказывали, что Трибунал манипулирует статистическими данными, использует непроверенные и неточные статистическо-демографические конструкции, подгоняя их под заранее необходимый результат.

Доказательством необъективности МТБЮ являются также данные об осужденных Трибуналом лицах из Боснии и Герцеговины (на 31 марта 2009 г.). Оказалось, что из 103 человек, находившихся в суде в Гааге, 68 были сербы, 25 - хорваты, среди освобожденных - 4 хорвата и 3 бошняка и нет сербов, 5 сербов умерли в суде. В результате сербы из БиГ осуждены на 596 лет тюрьмы, хорваты на 157, а бошняки - на 48 лет5.

Николай Михайлов, руководитель одной из следственных групп МТБЮ, вспоминая работу Трибунала, пишет о том, что бросается в глаза дисбаланс между различными правовыми системами, поскольку «число юристов и следователей из стран англосаксонской системы права, включая и граждан развивающихся стран, было в нем неоправданно большим, не соответствующим доле этих стран в мировом населении»6. Так, на 1 января 2003 года в отделе расследований более чем на сотню следователей приходился один следователь из России, а в отделе обвинений более чем на полсотню обвинителей, включая старших и главных, - один обвинитель (не старший и не главный). При этом ни одна из этих должностей не дает ее держателю практически никакой реальной возможности оказывать сколько-нибудь заметное влияние на принятие решений. Такая национальная несбалансированность персонала, по мнению Н.Михайлова, бросает тень и на его объективность. Сотрудники канцелярии прокурора боятся высказать свое мнение, так как это может им стоить высокооплачиваемого места. «За отстаивание своих взглядов и правдивость их могли уволить путем непродления контракта, и тогда они теряли все блага, предоставляемые сотрудникам ООН и их семьям, и были вынуждены вернуться на родину, где (включая и развитые страны) уровень их доходов в большинстве случаев несравним (или мало сопоставим) с тем, что они имели бы, оставаясь в ООН»7.

Кроме того, специалист раскрыл удивительные факты: при подборе кадров предпочтение отдавалось тем, кто имел высокопоставленных друзей или покровителей в Трибунале или за его пределами, особенно из влиятельных стран. «Многие из прежних руководителей отдела расследований и их заместителей, а также руководителей следственных групп - это бывшие полицейские, не дослужившиеся в своих странах выше звания сержанта (эквивалентные должности в России и многих других странах являются генеральскими и полковничьими)»8. При этом кандидатуры граждан из развивающихся или бывших социалистических стран под тем или иным предлогом отвергались. «За время работы в Трибунале, - с сожалением отмечает Н.Михайлов, - нас не покидало ощущение того, что мы работали не в международной организации, функционирующей в сфере уголовной юстиции, а в частной лавочке, где большие начальники, за пределами уголовного права и процесса, порой забывают о принципе законности»9.

Свидетельства человека, который работал в Трибунале, дают наиболее полную картину не только атмосферы в этом судебном органе, но и методов его деятельности, его предубежденности и непрофессионализма.

Мемуары Флоранс Хартманн, бывшего пресс-секретаря главного прокурора МТБЮ, были написаны в поддержку деятельности Карлы дель Понте, однако и в них можно найти факты, порочащие деятельность Трибунала. Именно там можно найти сведения о том, что главный прокурор процесса против С.Милошевича Дж.Найс являлся сотрудником британской разведслужбы МИ-610.

У автора этих строк тоже есть опыт общения с Трибуналом, поэтому поделюсь своими личными впечатлениями о том, как работает этот орган. Я выступала в Гаагском трибунале в качестве научного эксперта. Защищала сербского генерала Станислава Галича, обвиненного за блокаду Сараева, снайперскую стрельбу и другие военные преступления. Впечатлений от участия в процессе много и разных - и о том, как работает Трибунал, и о качестве процесса, о генерале С.Галиче, которого мы защищали, и команде профессионалов-адвокатов.

Генерал Галич, который командовал Сараевско-романийским корпусом в районе Сараева в 1992-1993 годах, был арестован натовцами в БиГ 20 декабря 1999 года. Его обвинили «за преступления против человечности и нарушения правил ведения войны», за организацию снайперской стрельбы против гражданского населения Сараева, за блокаду и обстрел Сараева.

Процесс начался 3 декабря 2001 года. Судей трое - Альфонсус Ори (Orie) из Нидерландов, Мохамед Эльмахди из Египта и колумбиец Рафаэль Нието-Навиа. Обвинение заслушало около 120 свидетелей, несколько экспертов. Я приехала в Гаагу 9 февраля 2003 года, когда своих свидетелей представляла защита. Генерала защищали Мара Пилипович из Белграда и швейцарец Стефан Пилетта-Занин. Есть у них несколько добровольных помощников, но силы явно не равны. Обвинение укомплектовано мощнее, располагает большим штатом помощников. Несмотря на трудности, адвокаты работали дружно, высокопрофессионально, бескорыстно. Перед судом уже прошли 60 свидетелей (среди них были двое русских и двое украинцев), суду предложено заслушать шесть экспертов - баллистов, медиков, юристов, военных, психологов. Я представляла историческую науку, говорила об истории развития кризиса, делая упор на роли международных организаций в кризисе в Боснии и Герцеговине. Эксперты говорят после свидетелей. Затем - заключительное слово обвинения, защиты. И только потом выносится приговор.

Когда входишь в здание Международного трибунала в Гааге, то нигде не можешь ходить без сопровождения. Одна девушка ведет тебя от входа до комнаты свидетелей, другая - обслуживает в процессе ожидания и перерывов, помощник судьи тебя сопровождает в зал заседания. В комнате свидетелей тебя закрывают на ключ, ты ждешь своей очереди или отдыхаешь в перерыве заседания. Комнатка маленькая - пять на четыре моих женских шагов. В ней - диван, кресло, стул, небольшой журнальный стол, холодильник с фантой и колой. Окно зашторено. Скрашивают ожидание кофеварка, кипяток для чая, засохшее печенье. На полочке - игры: шахматы, нарды, карты. Есть ручки и блокноты, несколько хорватских журналов. Если надо выйти в туалет, то звонишь по местному телефону и сразу появляется девушка, которая ведет долгими коридорами, открывая своей карточкой несколько дверей. Серьезное дело. Сам не пройдешь. Мне пришлось 10 февраля прождать в этой комнате с утра и до двух часов дня, поскольку предыдущего эксперта - баллистика из Белграда - судьи допрашивали очень долго. Моя очередь наступила только через несколько дней.

В начале заседания ты повторяешь клятву: «Говорить только правду и ничего кроме правды». После этого ты уже ни с кем не можешь общаться - ни с адвокатами, ни работниками суда. И сколько бы дней ни продлился допрос, эксперт и свидетель находятся в полном одиночестве.

После ознакомления суда с текстом моей экспертизы на 120 страницах суд согласился допросить эксперта. Писала я о причинах кризиса в Боснии и Герцеговине, раскладе политических сил в 1990-
1992 годах, сути конфликта и военных столкновений, позиции сторон и их вооружении, деятельности международных организаций по урегулированию конфликта (всех шести планах), о ситуации в Сараеве. Здесь особое внимание было уделено страданиям сербов, которых тысячами убивали в 1992-1993 годах в столице Боснии и Герцеговины. Об этом вообще мало кто писал, а документов существует много. Вопросов поднималось много, но все они так или иначе касались предмета обвинения. Видела я свою задачу в том, чтобы объективно показать развитие событий, уйти от «официальной» версии, которая часто грешит субъективизмом и схематизмом, представить суду аргументы, которые бы поколебали его «установку», даже попытаться найти новые документы, на которые суд не обращал внимание.

Эксперт подвергается допросу со всех сторон: сначала задают вопросы адвокаты, потом - обвинение, затем - судьи, затем снова защита, обвинение, снова судьи. Адвокатам отвели на мое заслушивание 1,5 часа. Однако меня допрашивали два дня. Трудность заключалась в том, что эксперт не имеет права пользоваться конспектами, записями, другими бумагами. Перед ним - только текст экспертизы. Поэтому приходилось держать в голове большое количество данных - цифр, дат, имен, цитат, резолюций, сносок, текстов документов. Мы все наивно надеялись, что аргументы экспертизы будут полезны суду и у судей появится возможность показать свою объективность. Воспользуются ли они ею?

Если говорить о С.Галиче, то он выглядел спокойным, хотя и несколько усталым. Генерал внимательно следил за перепалкой сторон, постоянно переговаривался с адвокатами, вел свои записи. Могу рассказать об одном приятном для меня моменте. В конце второго дня заседаний генерал написал мне благодарственное письмо и передал его через адвокатов. Очень тронули следующие слова: «Большое счастье, что вы здесь сказали правду… Очень Вам благодарен от имени всех сербов и своего личного имени… Было бы большой ошибкой для Вас, а особенно для нас, если бы Вы не появились в качестве эксперта здесь в суде…»

Мне задавали много вопросов. Остановлюсь на основных. Я пыталась обратить внимание суда на то, что прослеживается определенная закономерность в создании провокаций, за которыми следовало наказание лишь одной стороны конфликта - сербов. Так, за взрывом в очереди за хлебом на улице Васе Мискина в Сараеве 27 мая 1992 года, в котором были обвинены сербы, последовало введение санкций против Югославии 30 мая; после первого взрыва на сараевском рынке Маркале 5 февраля 1994 года, в котором опять же обвинили сербов, последовали бомбежки НАТО сербских позиций. Маркале-2 по той же схеме произошел в августе 1995 года. И хотя российским офицерам удалось доказать невиновность сербов, наказание все-таки последовало. Натовцы бомбили их после этого случая уже две недели.

О введении санкций, о взрыве на улице Васе Мискина и Маркале-1 мы дискутировали в Трибунале два дня. Я пыталась доказать, что существуют высказывания высокопоставленных деятелей международных организаций, согласно которым в ООН имелись экспертизы баллистов, доказывающие невиновность сербов, но их «припрятали». Об этом писали и говорили Дэвид Оуэн, Ясуши Акаши, Майкл Роуз, лорд Каррингтон. Лорд Оуэн в своей книге даже называет причины, по которым эти сведения скрывались от общественности. Суду надо бы затребовать те документы в архиве ООН. В этом и должна, на наш взгляд, проявиться объективность Трибунала. Но особого желания у судей «копать» в этом направлении не было заметно. Чаще вопросы касались мелочей - уточнение страниц, источников, кавычек в цитатах, опечаток, адекватности сербского и английского переводов. Особенно некомпетентными выглядели представители обвинения. Даже доставляло удовольствие разбивать их аргументацию, поскольку они плохо владели материалом, если он выходил за рамки существующей в их головах схемы.

Когда мои знания предмета показались судьям слишком хорошими, они приказали мне отвечать по схеме - «да или нет». Я согласилась попробовать. Первый же вопрос звучал так: «По вашему мнению, блокада Сараева являлась полной?» В вопросе был заложен подвох, поэтому пришлось сказать, что не могу ответить ни да, ни нет. Ведь формально блокада была полной, но, с другой стороны, существовал тоннель, который снабжал город самым необходимым, существовали другие выходы из города. Когда я предложила показать на карте эти маршруты, то судья замахал руками: «Не надо, не надо, мы все знаем!» На процессе был случай, когда долго обсуждали вторичный документ - пересказ содержания Скупщины РС одним из младших офицеров, добавившим свое видение событий. Я предложила обратиться к материалам самой скупщины, но получила резкий отказ. И мне было понятно, почему: в стенограммах Скупщины не было компрометирующих генерала Галича материалов.

Адвокаты призывали освободить генерала. Прокурор требовал пожизненного заключения. Суд вынес вердикт: осудить генерала Галича на 20 лет тюрьмы. Но… впервые в истории Трибунала среди судей не было согласия. Колумбиец Рафаэль Нието-Навиа не поставил свою подпись под решением судей и высказал свое «особое мнение»: предложил осудить генерала на десять лет. Свои доводы он изложил на 350 страницах (!). Среди аргументов, естественно, были и наши - всех экспертов и свидетелей. Однако обжалование приговора потрясло даже знатоков Трибунала: генералу Галичу серьезнейшим образом изменили наказание в сторону его усиления. Генерал осужден пожизненно.

МТБЮ практически не ведет дел по преступлениям, совершенным мусульманами, хорватами, албанцами и т.д. Трибунал, в принципе, исходит из того, что сербы во всех войнах были агрессором или что в подавляющем большинстве они совершали военные преступления, в то время как другие воевали как бы в лучшем смысле этого слова. Штамп о виновности сербов сложился еще в 1991 году. Его, к сожалению, сегодня очень трудно переломить. Ведь над его созданием работали долго и упорно как субъекты конфликта, так и многие международные организации. Сейчас все делается для того, чтобы сформировать у сербов «комплекс вины» за все, что происходило на Балканах в 1990-х годах. Кстати, белградские власти вовсе не возражают против этого, связывая тот период с именем и виной Слободана Милошевича.

Если вина Сербии и Черногории будет доказана, то они будут вынуждены платить контрибуцию другим республикам. Но страшнее другое - на многие годы клеймо преступников ляжет на весь сербский народ, а международные организации и НАТО получат еще одно доказательство своей правоты в наказании Сербии - и санкциями, и блокадой, и бомбежками. Последствия этого варианта событий крайне тяжелые.

К сожалению, до сих пор деятельность МТБЮ не подвергалась ни одним международным компетентным органом серьезной проверке, поэтому беззаконие стало основным правилом работы МТБЮ. Сегодня деятельность МТБЮ продолжается, более того, этот институт требует и получает продление срока полномочий, хотя решением СБ ООН Трибунал должен был быть закрыт в 2010 году. Пока МТБЮ еще действует, пока его материалы не похоронены в недоступных архивах, следовало бы компетентным международным органам обобщить необъективную деятельность Трибунала, а затем требовать не просто его закрытия, но и оценку деятельности судей и прокуроров, а затем освобождения всех невинно осужденных.

 

 

 1Резолюция 808 СБ ООН от 22 февраля 1993.

 2Мезяев А.Б. Основные правовые проблемы создания и деятельности Международного трибунала по бывшей Югославии // Деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии: содержание, результаты, эффективность. Материалы международной научной конференции (Москва, 22-23 апреля 2009). М.: Институт славяноведения.

 3Кршлянин В. Смертельная статистика. 17 лет МТБЮ: 66% обвиняемых - сербы, 16 из них умерли // Деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии: содержание, результаты, эффективность. Материалы международной научной конференции (Москва, 22-23 апреля 2009). М.: Институт славяноведения.

 4Мезяев А.Б. Указ. соч.

 5Список граждан Республики Сербской, обвиненных Гаагским международным трибуналом. Приложение 5 // Деятельность Международного трибунала по бывшей Югославии: содержание, результаты, эффективность. Материалы международной научной конференции (Москва, 22-23 апреля 2009). М.: Институт славяноведения.

 6Михайлов Н. О деятельности канцелярии прокурора // Обозреватель. М., 2003. № 12 // http://www.nasledie.ru/oboz/12_03/12_11.HTM

 7Там же.

 8Там же.

 9Там же.

10Мезяев А.Б. Чужой среди своих? «Преступная» книга (II) // Фонд стратегической культуры // www.fondsk.ru