Проблема противоракетной обороны (ПРО) на протяжении десятилетий остается одним из наиболее сложных и дестабилизирующих факторов в российско-американских отношениях. Несмотря на периодические попытки сотрудничества, развертывание систем ПРО продолжает оказывать значительное влияние на стратегическую стабильность, подрывая основы сложившейся архитектуры международной безопасности. Историческая эволюция подхода США к ПРО - от ограниченной защиты национальной территории к созданию глобальной системы, включая европейский сегмент, вызвала серьезную озабоченность в России относительно сохранения паритета в сфере ядерного сдерживания [8].

Актуальность данной проблемы особенно возросла в контексте выхода США из Договора по ПРО в 2002 году, последующего развертывания элементов глобальной системы ПРО и эскалации напряженности в отношениях между Россией и Западом. Деградация отношений России и стран НАТО, особенно на фоне боевых действий на Украине, привела к выдвижению новых подходов по интеграции систем ПРО и ПВО, предусматривающих функциональное сопряжение информационно-управляющих систем и ударных компонентов. В данной статье анализируется историческая динамика проблемы ПРО, рассматриваются основные этапы эволюции подходов сторон, а также оцениваются перспективы возможного сотрудничества в условиях нарастающей геополитической конфронтации.

Становление проблемы противоракетной обороны как ключевого элемента стратегической стабильности между СССР и США началось в период холодной войны. Разработки в области ПРО в обеих странах активизировались уже в 1950-х годах, когда технологические возможности позволили создать первые системы перехвата баллистических ракет. В СССР в 1961 году было проведено первое успешное испытание по уничтожению головной части баллистической ракеты Р-12 противоракетой В-1000, что на 23 года опередило аналогичные достижения США. К началу 1970-х годов в СССР была создана и поставлена на боевое дежурство многоканальная система ПРО А-35 для защиты Москвы и московского промышленного района, в составе которой было развернуто 64 противоракеты с наземными пусковыми установками [13].

Осознание взаимосвязи между стратегическими наступательными и оборонительными вооружениями привело стороны к подписанию в 1972 году Договора об ограничении систем ПРО, который стал краеугольным камнем системы стратегической стабильности. Договор предусматривал строгое ограничение развертывания систем ПРО двумя комплексами для каждой стороны (столица и район базирования МБР) с дальнейшим сокращением до одного комплекса в 1974 году [6]. Философия договора основывалась на концепции взаимного ядерного удара, согласно которой способность каждой стороны нанести неприемлемый ущерб в ответном ударе служила сдерживающим фактором от развязывания ядерной войны.

Согласно Договору ПРО 1972 года, каждая из сторон ограничивалась развертыванием двух комплексов ПРО (с 1974 г. - только одного), в каждом из которых могло находиться не более 100 противоракет.

Размещение радиолокационных станций (РЛС) было строго регламентировано по их количеству и местам дислокации.

Ключевым положением договора был запрет на создание систем противоракетной обороны территориального масштаба, то есть для защиты всей территории страны. При этом модернизация разрешенных систем допускалась, но с обязательным учетом всех ограничений, установленных договором.

В 1980-х годах ситуация осложнилась с объявлением администрацией Рональда Рейгана Стратегической оборонной инициативы (СОИ) в 1983 году, которая провозглашала создание многоэшелонированной системы защиты от баллистических ракет с элементами космического базирования. Несмотря на техническую сложность и сомнения в эффективности СОИ, программа оказала дестабилизирующее влияние на стратегический баланс, заставив советское руководство искать асимметричные ответные меры и модернизировать свои стратегические ядерные силы[17].

Распад Советского Союза в 1991 году создал новую реальность в сфере безопасности. В начале 1990-х годов была запущена программа Нанна - Лугара (Cooperative Threat Reduction), направленная на безопасную утилизацию ядерного оружия на территории бывших советских республик и недопущение распространения оружия массового уничтожения. В рамках этой программы к 1997 году все стратегические ядерные вооружения были выведены с территории Беларуси, Казахстана и Украины, что стало важным достижением в области контроля над вооружениями [16]. Однако с конца 1990-х годов наметился постепенный отход США от принципов Договора по ПРО, завершившийся официальным выходом из него в 2002 году.

Этот односторонний выход стал переломным моментом в подходе к проблеме противоракетной обороны, открыв путь к созданию глобальной системы ПРО под американским руководством. Выход был обоснован якобы необходимостью защиты от ракетно-ядерных угроз со стороны «стран-изгоев» и международного терроризма, однако в Москве его расценили как угрозу стратегическому паритету [7]. Российская сторона подчеркивала, что выход из договора подрывает основы всей системы контроля над вооружениями, создавая предпосылки для новой гонки вооружений.

В 2009 году администрация Барака Обамы объявила о Европейском поэтапном адаптивном подходе (European Phased Adaptive Approach - EPAA), предусматривавшем развертывание в Европе элементов системы ПРО, включая корабли с системой «Иджис» в Средиземном и Северном морях, радар в Турции, а также объекты «Aegis Ashore» в Румынии и Польше. Официально целью системы заявлялась защита от ракетных угроз со стороны Ближнего Востока, в частности Ирана, однако российские военные и эксперты выражали серьезные сомнения относительно этих заявлений.

Основу европейского сегмента системы ПРО НАТО составляют несколько ключевых элементов, развернутых в разных странах и акваториях:

  • Два наземных комплекса «Aegis Ashore» расположены в Польше (Редзиково) и Румынии (Девеселу). Оба уже введены в эксплуатацию. Польский комплекс предназначен для перехвата межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и баллистических ракет средней дальности (БРСД), в то время как румынский ориентирован на перехват БРСД и тактических ракет.
  • Для обнаружения и сопровождения целей в системе задействована радарная станция AN/TPY-2, размещенная в Кюречике (Турция), которая также находится в эксплуатации.
  • Морской компонент системы представлен кораблями с системой «Иджис», которые несут боевое дежурство в Средиземном море и обеспечивают перехват баллистических ракет на среднем участке их траектории.
  • Общее управление и координацию всей архитектурой европейской ПРО осуществляет командный центр, расположенный на авиабазе Рамштайн в Германии [10].

Российская позиция по вопросу ЕвроПРО была сформулирована в заявлении Президента от 23 ноября 2011 года, где подчеркивалось, что система ПРО НАТО в Европе нарушает баланс сил и создает угрозу для российского потенциала сдерживания. Особую озабоченность вызывало развертывание пусковых установок Mk 41, способных запускать не только противоракеты, но и ударные крылатые ракеты, что, по мнению Москвы, создавало риски обходного нарушения Договора о РСМД [4].

Попытки найти компромисс по вопросу ЕвроПРО, включая предложения России о совместном построении системы с участием российских экспертов и технологий, а также о предоставлении юридически обязывающих гарантий ненаправленности системы против российских стратегических сил, не увенчались успехом. Проект создания Центра обмена данными по ПРО ТВД (театра военных действий) и идеи совместной системы ПРО в Европе были свернуты, что эксперты связывают с отсутствием политической воли сторон к реальному сотрудничеству на основе равноправия и учета интересов безопасности друг друга [14].

К 2016 году, как отмечалось в коммюнике Варшавского саммита НАТО, альянс объявил о достижении начальной операционной готовности европейской системы ПРО, что было расценено российской стороной как дополнительный вызов национальной безопасности [11]. В ответ Россия активизировала разработку и развертывание новых образцов ракетного вооружения, способных преодолевать системы ПРО, включая гиперзвуковые комплексы «Авангард» и «Кинжал», а также крылатые ракеты с ядерной энергетической установкой «Буревестник» [1].

Проблема противоракетной обороны непосредственно связана с основами стратегической стабильности, которая традиционно обеспечивалась через механизм взаимного ядерного сдерживания. Развертывание масштабных систем ПРО создает у одной из сторон иллюзию возможности обезоруживающего удара с последующей защитой от ответного удара, что подрывает стабильность отношений и повышает риски эскалации в кризисных ситуациях.

В российском понимании системы ПРО США/НАТО представляют угрозу для эффективности стратегических ядерных сил (СЯС) России, которые рассматриваются как важнейшая составляющая национальной безопасности государства. Несмотря на заверения Вашингтона и Брюсселя, что европейская система ПРО не направлена против России и не способна нейтрализовать ее ядерный потенциал, российские эксперты и военные указывают на ее качественное совершенствование и возможность наращивания количественных параметров в перспективе [9].

Особую озабоченность в Москве вызывает потенциал системы «Иджис», развернутой как на кораблях, так и на наземных объектах в Румынии и Польше. Аналитики указывают, что эта система, оснащенная противоракетами Standard Missile 3 (SM-3), потенциально способна перехватывать российские межконтинентальные баллистические ракеты на среднем участке траектории, особенно при оптимистичном для ПРО сценарии боевого применения [5]. Кроме того, универсальные пусковые установки Mk 41 вызывают опасения в контексте возможности их использования для запуска ударных крылатых ракет, что создает дополнительные риски для стратегической стабильности.

Ответные меры России на развертывание глобальной системы ПРО США включают как модернизацию стратегических ядерных сил, так и развитие средств их преодоления. В рамках этой деятельности осуществляется следующее:

  • Развертывание ракетных комплексов с маневрирующими головными блоками, способными изменять траекторию полета и обходить зоны перехвата.
  • Разработка и ввод в строй гиперзвуковых систем («Авангард», «Кинжал»), значительно сокращающих время подлета и затрудняющих перехват благодаря непредсказуемой траектории.
  • Создание систем радиоэлектронной борьбы и постановки помех, способных снижать эффективность систем обнаружения и наведения ПРО.
  • Накопление арсенала ложных целей и средств преодоления ПРО, призванных насытить и перегрузить систему обороны.

Эволюция российской ядерной доктрины также отражает растущее влияние фактора ПРО на стратегическое планирование. В Основах государственной политики в области ядерного сдерживания 2024 года подчеркивается, что Россия оставляет за собой право применения ядерного оружия в случае «агрессии против Российской Федерации с использованием обычных вооружений, когда под угрозу поставлено само существование государства» [12]. Хотя в документе прямо не упоминаются системы ПРО, эксперты отмечают, что их развертывание рассматривается как элемент, способный подтолкнуть к изменению ядерной доктрины по расширению условий применения ядерного оружия.

Проблема ПРО тесно переплетается с другими аспектами контроля над вооружениями. Выход США из Договора по ПРО в 2002 году создал прецедент одностороннего выхода из международных договоров в сфере безопасности, который впоследствии был повторен с Договором о РСМД в 2019 году и Договором по открытому небу в 2020 году. На этом фоне продление Договора СНВ-3 в 2021 году стало редким примером сохранения элемента системы контроля над вооружениями, однако его будущее после 2026 года остается под вопросом, во многом из-за сохраняющихся разногласий по проблеме ПРО.

Современный этап российско-американских отношений характеризуется нарастающей конфронтацией, в которой проблема ПРО продолжает играть значительную роль. Ухудшение отношений между Россией и странами Запада, особенно на фоне боевых действий на Украине, привело к выдвижению НАТО новых подходов по интеграции систем ПРО и ПВО, предусматривающих функциональное сопряжение информационно-управляющих систем и ударных компонентов для перехвата разного класса целей [18].

Боевые действия на Украине продемонстрировали активное использование современных ракетных технологий и систем противовоздушной обороны. Заявления Киева о перехвате российских гиперзвуковых ракет «Кинжал» с помощью систем ПВО «Patriot», хотя и подвергаются сомнению некоторыми экспертами, указывают на качественный скачок в возможностях противоракетной обороны театра военных действий [3]. В ответ Россия активизировала разработку и применение средств преодоления ПРО, включая маневрирующие боевые блоки и гиперзвуковые комплексы.

В 2023 году страны НАТО активизировали дискуссию о создании инициативы «Небесный европейский щит» (European Sky Shield Initiative), который предполагает интеграцию систем ПРО и ПВО различных стран альянса для создания многоуровневой системы обороны. Однако этот проект столкнулся с разногласиями между участниками, в частности, Франция выступила с альтернативными предложениями, отстаивая необходимость развития европейского суверенитета в сфере ПРО [2].

Стратегические документы России отражают растущую озабоченность в связи с развитием систем ПРО. В обновленной редакции Основ государственной политики в области ядерного сдерживания 2024 года появились новые условия, при которых Россия может рассмотреть применение ядерного оружия, включая «получение надежной информации о массированном пуске (взлете) авиационно-космических средств нападения и пересечении ими государственной границы Российской Федерации» [12]. Это положение, по мнению аналитиков, непосредственно связано с опасениями относительно возможностей систем ПРО/PRO в сочетании с высокоточным обычным оружием для нанесения обезоруживающего удара.

Особую напряженность проблеме ПРО придает развитие космических аспектов противоракетной обороны. Развертывание сенсорных и ударных компонентов в космическом пространстве создает дополнительные риски для стратегической стабильности, поскольку затрудняет предсказание реакции сторон в кризисной ситуации и сокращает время принятия решений. Развитие технологии перехвата спутников, которые являются ключевым элементом систем предупреждения о ракетном нападении, создает дополнительные риски эскалации.

На этом фоне происходит эрозия системы договоров по контролю над вооружениями. После прекращения действия Договора по ПРО, Договора о РСМД и Договора по открытому небу, единственным сохраняющимся элементом системы контроля над стратегическими вооружениями остается Договор СНВ-3, продленный в 2021 году всего на пять лет. Перспективы его дальнейшего продления или замены новым соглашением остаются туманными, учитывая глубину разногласий между Россией и США по широкому кругу вопросов, включая проблему ПРО.

Несмотря на глубокие разногласия и нарастающую конфронтацию, возможности для диалога по проблеме ПРО между Россией и США сохраняются. История знает примеры успешного сотрудничества в сфере контроля над вооружениями даже в периоды высокой напряженности, как это было в годы холодной войны. В современных условиях поиск путей взаимодействия становится особенно актуальным в связи с появлением новых вызовов, таких как распространение ракетных технологий и возрастание рисков ядерного терроризма.

Потенциальные направления сотрудничества в сфере ПРО могли бы включать:

  • Создание совместных центров по обмену информацией о пусках баллистических ракет, подобно проекту Центра обмена данными по ПРО ТВД, который обсуждался в 2000-х годах.
  • Разработку механизмов транспарентности и верификации, позволяющих сторонам убедиться в ненаправленности их систем ПРО против стратегических сил друг друга.
  • Совместные учения и тренировки по отработке взаимодействия в случае непреднамеренной эскалации или ракетных инцидентов.
  • Координацию в области контроля за распространением ракетных технологий и средств доставки оружия массового уничтожения.

Одним из перспективных направлений могло бы стать развитие сотрудничества в формате Россия - НАТО, которое, несмотря на приостановку в настоящее время, в перспективе могло бы быть восстановлено. В прошлом уже существовали механизмы консультаций по проблеме ПРО в рамках Совета Россия - НАТО, однако они не привели к существенным результатам из-за недостатка политической воли и глубокого взаимного недоверия.

Важным элементом снижения напряженности могло бы стать соглашение о запрете размещения ударных систем в космическом пространстве. Хотя Договор о космосе 1967 года запрещает размещение ядерного оружия на орбите, современные технологии позволяют создавать неядерные ударные системы космического базирования, которые могут быть использованы против спутников или наземных целей. Заключение нового международного соглашения, ограничивающего такие системы, способствовало бы укреплению стратегической стабильности.

Еще одним направлением сотрудничества могло бы стать совместное противодействие киберугрозам для систем стратегического управления и связи. В условиях растущей зависимости систем ПРО, предупреждения о ракетном нападении и управления ядерными силами от информационных технологий, их уязвимость к кибератакам становится самостоятельным фактором риска. Создание механизмов взаимодействия в киберпространстве способствовало бы снижению рисков несанкционированной эскалации.

Особую актуальность приобретает развитие диалога по вопросам регулирования новых военных технологий, таких как гиперзвуковые системы, оружие направленной энергии и автономные боевые системы. Отсутствие международных режимов регулирования в этих областях создает «серые зоны» в архитектуре международной безопасности, увеличивая риски непреднамеренной эскалации.

Несмотря на сложность современной геополитической обстановки, стороны сохраняют заинтересованность в предотвращении ядерного конфликта, о чем свидетельствует совместное заявление лидеров ядерных держав от января 2022 года о недопустимости ядерной войны [15]. Эта общая заинтересованность может служить основой для поиска путей диалога по наиболее острым проблемам, включая противоракетную оборону.

Таким образом, проблема противоракетной обороны остается одним из наиболее сложных и дестабилизирующих факторов в российско-американских отношениях. Анализ показывает, что развертывание систем ПРО оказывает дестабилизирующее влияние на стратегическую стабильность, создавая у одной из сторон иллюзию возможности достижения превосходства в ядерной сфере. Это провоцирует развитие асимметричных ответных мер, включая гиперзвуковые системы и усовершенствованные средства преодоления ПРО, что в конечном итоге подрывает безопасность всех участников. 

В этих условиях возобновление диалога по проблеме ПРО становится не просто желательным, а необходимым условием предотвращения дальнейшей дестабилизации обстановки. Несмотря на глубокое взаимное недоверие, стороны должны искать пути для постепенного наращивания сотрудничества, начиная с мер доверия и транспарентности в сфере ПРО. Перспективными направлениями могли бы стать создание совместных центров обмена информацией о пусках ракет, разработка механизмов верификации ненаправленности систем ПРО, а также координация в противодействии новым вызовам, таким как киберугрозы для систем стратегического управления.

Будущее российско-американских отношений в сфере контроля над вооружениями во многом будет зависеть от способности сторон найти новый формат взаимодействия по проблеме ПРО, учитывающий изменившиеся технологические и геополитические реалии. Сохранение и укрепление стратегической стабильности отвечает интересам не только России и США, но и всего международного сообщества, поскольку риски ядерной эскалации в современном взаимосвязанном мире носят глобальный характер.

 

Источники и литература

  1. Баранец В. В России «живьем» показали новейшие образцы оружия, о которых рассказывал В.Путин // URL: https://www.kp.ru/daily/26857/3899601/
  2. Белорусцева А. Кристерссон: Швеция присоединится к системе ПВО стран НАТО // URL: https://rg.ru/2023/01/08/kristersson-shveciia-prisoedinitsia-k-sisteme-pvo-nato.html (дата обращения: 15.10.2025).
  3. В Киеве показали обломки якобы сбитой украинской ПВО ракеты «Кинжал» // URL: https://www.kommersant.ru/doc/5978369
  4. Заявление Президента в связи с ситуацией, которая сложилась вокруг системы ПРО стран НАТО в Европе // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/13637 (дата обращения: 15.10.2025).
  5. «Иджис» - прямая угроза России // URL: https://topwar.ru/16292-idzhis-pryamaya-ugroza-rossii.html (дата обращения: 15.10.2025).
  6. К 30-й годовщине подписания Договора об ограничении систем противоракетной обороны // URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_safety/1591824/ (дата обращения: 15.10.2025).
  7. Климов В. Есть ли шанс договориться по ПРО? // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/est-li-shans-dogovoritsya-po-pro/ (дата обращения: 15.10.2025).
  8. Кокошин А.А. История и перспективы: проблемы ПРО в российско-американских отношениях // БЕРЕГИНЯ.777.СОВА. 2010. №5(7) // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/istoriya-i-perspektivy-problemy-pro-v-rossiysko-amerikanskih-otnosheniyah (дата обращения: 15.10.2025).
  9. Машков Г. Глобальная система ПРО США - серьезный вызов безопасности России // Международная жизнь. 2025. №1 // URL: https://interaffairs.ru/jauthor/material/3128 (дата обращения: 15.10.2025).
  10. На что способен американский комплекс противоракетной обороны в Польше // URL: https://www.rbc.ru/politics/13/11/2024/6734b4409a7947d4b5edd328
  11. НАТО объявило о начальном уровне готовности системы ПРО в Европе // URL: https://iz.ru/news/621488 (дата обращения: 15.10.2025).
  12. Основы государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания. 2024 // URL: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/international_safety/disarmament/1434131/ (дата обращения: 15.10.2025).
  13. Перловский А.Г. Противоракетная оборона и стратегическая стабильность // URL: https://nvo.ng.ru/nvo/2016-10-07/1_strategy.html (дата обращения: 15.10.2025).
  14. России необходимы гарантии ненаправленности ЕвроПРО // URL: https://rg.ru/2012/06/02/pro-anons.html (дата обращения: 15.10.2025).
  15. Совместное заявление лидеров пяти государств, обладающих ядерным оружием, о предотвращении ядерной войны и недопущении гонки вооружений. 3 января 2022 г. // URL: http://www.kremlin.ru/events/president/news/67551 (дата обращения: 25.10.2025).
  16. Томчук Г.В. Основные этапы развития программы Нанна - Лугара в 1990-е годы // Изв. Сарат. ун-та. Нов. сер. Сер. История. Международные отношения. 2012. №1 // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osnovnye-etapy-razvitiya-programmy-nanna-lugara-v-1990-e-gody (дата обращения: 25.10.2025).
  17. Фофанова А.Р. Стратегическая оборонная инициатива в оценках научного сообщества США // Гуманитарий: актуальные проблемы гуманитарной науки и образования. 2024. №3 // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/strategicheskaya-oboronnaya-initsiativa-v-otsenkah-nauchnogo-soobschestva-ssha (дата обращения: 25.10.2025).
  18. Янь Цзин, Вэйе Хань. Современное состояние и перспективы развития российско-американских отношений // Общество: политика, экономика, право. 2022. №12 (113) // URL: https://cyberleninka.ru/article/n/sovremennoe-sostoyanie-i-perspektivy-razvitiya-rossiysko-amerikanskih-otnosheniy (дата обращения: 25.10.2025).