Автор выражает глубокую благодарность за рекомендации и помощь В.В.Колесникову, А.А.Кузнецову, начальнику отдела НИИ (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, А.Е.Шагову, начальнику управления НИИ (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ.

План «Пинчер» (март-июнь 1946 г.) - первый послевоенный план войны против недавнего союзника - является сложным для анализа, однако остается важнейшим для понимания всех последующих планов войны США против СССР. Многие обоснованно ссылаются на размытость формулировок, на то, что сама концепция не предусматривает четких политических целей операции: чего конкретно хотел Вашингтон добиться от Москвы и каковы были условия ее «капитуляции». Но трудно добиться ясности от плана, который весь был построен на гипотетическом сценарии широкомасштабной интервенции Советского Союза в Западную Европу и на Ближний Восток. Несмотря на то, что с самого начала Комитет начальников штабов (КНШ) признавал маловероятной перспективу начала военных действий со стороны Советского Союза, «целый ряд главных стратегических предпосылок плана «Пинчер» лег в основу всех последовавших в течение нескольких лет планов ведения войны»1. У такого вывода есть все основания. Стратегия действий американских и британских вооруженных сил была детально прописана Вашингтоном для огромного театра военных действий: от Европы до Дальнего Востока, от Средиземного моря до Китая, включая регион Ближнего Востока.

Тем не менее самой «долгоиграющей» и пережившей десятилетия частью плана «Пинчер» стала наступательная составляющая операций союзников, впервые предусматривавшая применение ядерного оружия. Разрабатывая, на первый взгляд, оборонительные операции и действия своих армий, Пентагон по сути создал матрицу для будущих концепций наступательной ядерной войны с целью «сломить сопротивление русских». Последующие стратегии войн с СССР в большей или меньшей степени были клонами плана «Пинчер».

Американский военный историк Стивен Росс, изучавший военные архивы США, пишет, что хотя «серия рабочих концепций под кодовым названием «Пинчер» так и не была официально одобрена Комитетом начальников штабов, однако уже 29 августа 1947 года Комитет директивно обязал объединенный штаб военного планирования в будущем придерживаться принципов стратегии, содержавшихся в планах проекта «Пинчер»»2.

Нельзя не удивляться, насколько детально был разработан план, который исходил из мифической угрозы со стороны России: размах операций, огромное количество условно задействованных армий и соединений своих и противника, последовательность действий и выбора целей при различных вариантах развития боевых действий. Становится очевидным, что над планом «Пинчер» работало немалое число генералов, высших офицеров и военных специалистов, привлеченных Пентагоном.

Составители плана признали, что для принуждения СССР к принятию любых требований, которые так и не были конкретизированы на политическом уровне, понадобится не частичная, а «тотальная мобилизация» всех сил и средств США: «Союзники должны будут использовать свое преимущество на море, качественное преимущество в силах в воздухе и на земле и очевидное преимущество в обладании ядерным оружием»3. Это первое упоминание ядерного оружия в военных планах Соединенных Штатов применительно к его использованию против целей на территории СССР.

До сих пор некоторые исследователи полагают, что ядерная компонента не присутствовала в планах проекта «Пинчер»4, однако такой подход противоречит тому подчеркнутому значению роли ядерного оружия, которое мы встречаем в формулировках и подходах его создателей.

План «Пинчер» разрабатывался с марта по июнь 1946 года. Уже на начальном этапе работы допускалось применение ядерного оружия, а аргументы в пользу его необходимости только укреплялись по мере тех расчетов и выводов, к которым пришли в КНШ. Каковы же были эти выводы?

В докладе Института национальных стратегических исследований Университета  национальной обороны (INSS) на основании рассекреченных документов представлен подробный анализ стратегии плана «Пинчер»: «Флот должен был, как и в годы Второй мировой войны, сыграть ключевую роль по обеспечению безопасности морских коммуникаций между США и их базами, а также блокировать советские военно-морские силы и их суда. Пока флот и военно-воздушные силы осуществляли свои операции, Америка должна была мобилизовать силы для интервенции в Советский Союз. И хотя наземная операция была критически важной в плане «Пинчер», особая важность придавалась молниеносной и мощной ядерной атаке с воздуха, которая должна была устранить необходимость в сухопутном вторжении»5.

«Учитывая силы союзников и советское превосходство в количественных показателях, принципиальная начальная фаза действий против СССР должна включать в себя удары с воздуха, что предусматривало развертывание ядерного оружия против советской военной машины»6.

Военные планировщики особо подчеркивали тот факт, что монополия на обладание ядерным оружием «является существенным преимуществом Соединенных Штатов». «Союзники будут делать упор на удары авиации по территории СССР. Воздушные наступательные операции с возможным применением ядерного оружия должны разрушить объекты военной промышленности СССР и существенно ослабить способность России поддерживать свои вооруженные силы»7.

Применение ядерного оружия было тем более обоснованно в глазах американских стратегов, что наступательная мощь вооруженных сил СССР, по их расчетам, была способна сокрушить все европейские армии и в достаточно короткие сроки выйти на побережье Средиземного моря, угрожая интересам и коммуникациям англосаксов на Ближнем Востоке и особенно в районе Суэцкого канала.

Таким образом, безальтернативность мощным воздушным ударам по СССР диктовалась американским стратегам их собственными выводами и расчетами о несомненном превосходстве сухопутных сил Советской армии и это, по их убеждению, делало применение против СССР ядерного оружия неизбежным. Что касается очевидных и массовых потерь среди мирного населения в результате подобных ядерных ударов по советской территории, то данный вопрос принимался хладнокровно и прагматично.

Военный аналитик Грегг Херкен в своей книге «Оружие победы. Атомное оружие в холодной войне 1945-1950 годов» пишет, что на самом первом этапе разработки директив и военных планов США предусматривали применение воздушно-атомных ударов с целью «обезглавливания» противника. Ядерные удары предполагалось наносить «по политическим, правительственным, административным, техническим и научным центрам советского государства» и в первую очередь по «ключевым правительственным и административным органам власти в городах»8. При этом предусматривалось, что применение ядерного оружия должно было начаться не позже, чем через две недели после начала войны.

Военно-политическое руководство США беспокоило количество атомного оружия, которое к тому времени производилось в Америке. В июне 1945 года Соединенные Штаты располагали двумя бомбами взрывного действия (implosion bombs), а через год, то есть ко времени разработки плана «Пинчер», - девятью. Количество бомб к 1947 году достигло тринадцати, к 1948-му - пятидесяти. Конечно, эти бомбы еще надо было доставить до территории Советского Союза, что к тому времени могла сделать только дальняя авиация США, но и с ней у Пентагона были немалые проблемы. При всех возможных условиях применение и/или угроза применения ядерного оружия оставались важнейшим фактором будущей победы, о чем со всей очевидностью свидетельствуют материалы, подготовленные военным планированием США в рамках плана «Пинчер».

Парадоксально, но факт: Комитет начальников штабов, интенсивно работая над планом «Пинчер», так и не знал точное количество имеющихся в его распоряжении атомных бомб. Намечая пятьдесят крупнейших стратегических целей для атомных бомбардировок на территории СССР, в реальности они могли рассчитывать лишь на девять. Не знали об их количестве ни министр обороны Джеймс Форрестол, ни главнокомандующий военно-морскими операциями адмирал Честер Нимиц, и уж совсем невероятным окажется тот факт, что в полном неведении относительно ядерного арсенала пребывал Президент Гарри Трумэн. После настойчивых запросов президент был информирован о количестве ядерных бомб только в апреле 1947 года Дэвидом Лилиенталем, председателем комиссии по ядерной энергетике. «Выражение лица Трумэна изображало сильный шок», - вспоминал он позже. А когда в том же году Трумэну представили письменный доклад, он, по свидетельству очевидцев, испытал «нескрываемую растерянность» и только произнес: «Теперь я сожалею, что вы показали мне это. Я бы предпочел ничего не знать…»9.

К июлю 1947 года в распоряжении США находилось 13 бомб. Тот же Лилиенталь вспоминал в 1979 году: «Предполагалось, что мы располагаем большим количеством ядерного оружия, что у нас его куча. На самом деле мы не имели даже какого-либо незначительного запаса»10. Ситуация выправляется только к 1948 году. Некоторые исследователи полагают, что сам факт отсутствия достаточного количества атомных бомб превращает весь план «Пинчер» в «мертвую букву» (dead letter), хотя те же исследователи подчеркивают несомненную преемственность последующих планов ядерной войны против СССР. Однако ведь ни один из последующих планов так и не был осуществлен. План «Дропшот», наверное наиболее известный и исследованный, был утвержден в декабре 1949 года КНШ, но и тогда США не располагали необходимым количеством бомб, которых было всего 250 при общем количестве целей, намеченных «Дропшот», - 300 важнейших объектов.

Действительно, все планы ядерной войны, вышедшие из недр Пентагона с благословения и по инициативе Белого дома, так и остались на бумаге. Но можно ли называть их «мертвыми буквами» не состоявшейся для нас истории? Разве перевернута последняя страница «ядерного досье» Америки?

В том то и дело, что ядерная дипломатия, включая ядерный шантаж, и «ядерное планирование» сохраняют значительный заряд инерции в подходах и стратегии меняющихся администраций США.

Для нас важно не то, имели ли США в тот момент техническую возможность осуществить свои военные планы, а понимание менталитета, тех политических инстинктов, тех пороговых смыслов и значений, которым следовало высшее военное руководство и Белый дом и с которыми нам, быть может, еще предстоит иметь дело.

Можно сказать, что отсутствие точных данных о количестве бомб при разработке проекта «Пинчер» только обнажило и сделало максимально «свободным» формулирование военно-политических амбиций без сковывающей необходимости учитывать наличные возможности.

Американский физик-теоретик японского происхождения Митио Каку в соавторстве с военным аналитиком Даниелем Аксельродом в книге, ставшей бестселлером и неоднократно переиздававшейся под названием «Выиграть ядерную войну: секретные планы Пентагона», целую главу посвятили плану «Пинчер». Вот что они написали после изучения рассекреченных материалов: «Вскоре после Потсдамской конференции Комитет начальников штабов в спешном порядке начинает и завершает свой первый план военных операций, целиком интегрирующий применение ядерного оружия в комплексную наступательную военно-воздушную операцию. «Пинчер» отвергает какую-либо идею локализации конфликта с Советским Союзом и содержит мрачный вывод о том, что «никакая война с Советским Союзом, кроме тотальной, невозможна и потребует привлечения всего военного потенциала США и их союзников, включая применение ядерных бомб.

Для бомбардировок были тщательно отобраны районы, которые предназначались для уничтожения атомными бомбами МАRК III и имели жизненно важное значение для СССР. Возглавляли список Московский регион, нефтеносные районы Баку, и индустриальные центры Урала…»11. Ядерные бомбардировки должны были разрушить советскую военную машину и основные города противника на начальной фазе войны. Атомный блицкриг должны были осуществлять тяжелые бомбардировщики В-29.

Главная цель формулировалась следующим образом: нанести поражение Советскому Союзу или, как минимум, навязать СССР условия капитуляции на выгодных для США условиях. Согласно плану, военное поражение Советского Союза должно было в конечном итоге привести к оккупации его индустриального центра («industrial heart») «союзниками». Для этого военные стратеги намеривались осуществить «три или четыре целенаправленные, проникающие внутрь страны интервенции»12.

Авторы подчеркивают очевидный разрыв между туманными предположениями о «возможных недопониманиях» и «ложных оценках («miscalculation») действий США со стороны Советского Союза и той решительностью, с которой планировалось при подобных «недопониманиях» с самого начала осуществить полномасштабную ядерную атаку против России»13. Гипотетически подобная операция планировалась на период с лета 1946 года по лето 1947-го.

Как и целый ряд других критиков данной концепции, американские исследователи делают важный вывод: «Пинчер» заложил опасный прецедент, институализировавший право в любой кризисной ситуации использовать ядерное оружие»14.

Малоизвестным и удивительным фактом является то, что во время Корейской войны право использовать ядерное оружие делегировалось командирам летных экипажей в звании майоров и капитанов, которые могли самостоятельно принимать решение об обоснованности бомбардировок тех или иных объектов на земле15.

В Пентагоне признавали, что применение ядерного оружия не обязательно заставит Россию капитулировать, и отдавали стратегический приоритет наземным операциям. Вместе с тем для нас важно понять, что даже самый первый в послевоенной истории план войны США против своего недавнего союзника предусматривал применение ядерного оружия, несмотря на весь ужас бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Если американские генералы и считали, что девяти ядерных бомб было мало, чтобы поставить на колени СССР, то для обычного человеческого сознания это были не просто «девять бомб», а целых девять бомб. Главные цели, военные объекты и административные центры, сосредотачивались в СССР в густонаселенных промышленных районах, и это означало девять городов, стертых с лица земли, с сотнями тысяч мирных жителей.

Для нас также немаловажно понимать, что из проекта «Пинчер», как из кокона, появляются многочисленные планы нападения на СССР, где решение о применении ядерного оружия постулировалось как неотъемлемая часть любых масштабных операций против русских. Да, Трумэн не подписал концепцию «Пинчер», и это было предсказуемо, поскольку химерой была сама предпосылка для его разработки - полномасштабное наступление Советской армии на Западную Европу, что вовсе не означает «чистоту» намерений американских президентов и военных, допускавших нанесение превентивных (preemptive), а не сдерживающих ударов по потенциальному противнику. А ведь официально ядерные силы десятилетиями именовались Вашингтоном не иначе, как силы «сдерживания» (deterrence).

Политика «сдерживания» была декларацией и в значительной степени ширмой, скрывавшей конкретные задачи, которые ставились перед высшим военным командованием США, - подготовка ошеломляющего, упреждающего ядерного удара по СССР.

В июне 1946 года Комитет начальников штабов пересмотрел план ведения военных действий по операции «Пинчер», существенно его дополнив, и «утвердил концепцию как основу для дальнейших детальных оперативных разработок»16.

Появившийся в ноябре 1947 года план «Бройлер» («Жаркий день») сохранял директивную преемственность своего предшественника, делая ставку на атомные бомбардировки на раннем этапе военных операций с использованием возможностей передового базирования. Создатели плана «Пинчер» задавались вопросом: «Посеять ужас, который заставит противника сдаться, направляя главные удары с целью сокрушить волю к сопротивлению или же сконцентрировать силы на разрушении индустриальной базы врага?»17.

Ставшая очевидной нехватка атомных бомб диктовала американским стратегам необходимость сделать выбор между «устрашением» населения и «разрушением» военных объектов. Подобные «метания» были «преодолены» создателями плана «Бройлер» своеобразно с моральной точки зрения, но вполне в соответствии с прагматичной логикой. «План признавал, что ядерные атаки на предприятия, расположенные в городах, принесут гибель многим мирным жителям: страдания гражданского населения рассматривались как бонус. Главной же целью было уничтожение всего того, что работало на советскую военную мощь»18.

Следует иметь в виду, что неверно заученный урок, который вынесли США из бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, сводился к тому, что две сброшенные ядерные бомбы заставили Японию выйти из войны, будто именно они привели к капитуляции Японии. Это вдалбливается в головы американцев со школьной скамьи. Однако рассекреченные документы свидетельствуют, что на всех советах, где обсуждалась судьба «войны и мира» - будь это японский МИД, Генштаб и, наконец, Высший императорский совет, - в центре внимания были не последствия ядерных ударов, а вступление в войну СССР, которое стало определяющим в решении Токио о капитуляции, особенно в свете стремительного продвижения советских войск в Северном Китае и Маньчжурии19.

В заключение уместно было бы задать вопрос: могли ли американские генералы, разрабатывая план «Пинчер», не учитывать ядерный фактор и обойтись критериями использования обычных вооружений?

«К концу августа 1945 года была разработана «Стратегическая концепция и план использования вооруженных сил США», исходившая из того, что «единственной ведущей державой, с которой США могут войти в конфликт, неразрешимый в рамках ООН, является СССР». Вскоре КНШ подготовил «Стратегическую концепцию разгрома России», в развитие которой уже в октябре был разработан план стратегических бомбардировок 20 крупнейших советских городов с применением ядерного оружия. Немыслимое еще весной 1945 года стало обретать плоть конкретных планов»20.

3 ноября 1945 года - всего через два месяца после капитуляции Японии - на рассмотрение Комитета начальников штабов США поступил доклад №329 Объединенного разведывательного комитета. Его первый параграф гласил: «Отобрать приблизительно двадцать целей, пригодных для стратегической атомной бомбардировки СССР». Позже список этих целей «перекочевал» в качестве рекомендованного для плана «Пинчер».

За три месяца до первых совещаний по концепции «Пинчер», 14 декабря 1945 года, Комитет начальников штабов издал директиву №432/д, в которой говорилось: «Наиболее эффективным оружием, которое США могут применить для удара по СССР, являются имеющиеся в наличии атомные бомбы»21. В соответствии с этими директивами все последующие военные доктрины США, направленные против СССР, начиная с плана «Пинчер», предусматривали применение ядерного оружия.

Почему же до появления подобного оружия в СССР США так и не развязали против него ядерную войну? Российские ученые верно указывают на одну из причин, сдержавших мир от сползания к ядерному Армагеддону. «Война осталась «холодной» еще и в силу демонстрационного эффекта Великой Победы, предельно наглядно показавшей огромные мобилизационные возможности и военную мощь Советского Союза. Еще долгие годы наша страна жила на проценты с капитала этой победы, покуда была жива память о ней и о том «ущербе, который влечет за собой нападение на Россию», - говорил на заседании Комиссии НКИД по подготовке мирных договоров и послевоенного устройства в 1944 году академик Е.В.Тарле, предвидя полезность «воздействия» этой памяти в «еще предстоящие тревожные времена»22.

Последнее обстоятельство играло свою роль и во время разработки плана «Пинчер». Один из высокопоставленных военных секретно докладывал, что планы, подобные «Пинчеру», делают ставку на скорую капитуляцию СССР, рассчитывая исключительно на эффект нанесения по нему ядерного удара. «Расчет совершенно не реалистичный, учитывая известное упорство народов СССР, которые продемонстрировали свою способность выдерживать военные удары»23.

Все же ядерная оппозиция среди политического и военного руководства США была незначительной и «не делала погоду» при формировании стратегического военного планирования. Напротив, очень быстро сформировалась и стала доминирующей та группа генералов, которые не просто допускали, но и настаивали с успехом на нанесении упреждающего превентивного удара по «Советам» с использованием ядерного оружия. «Хочешь избежать удара, бей первым» - так озвучил кредо «ястребов» послевоенной эпохи один из генералов ВВС США.

Особой агрессивностью отличался генерал Орвил Андерсон, автор обзора роли стратегических американских бомбардировок периода мировой войны. Он утверждал, что изменившийся характер войны диктует «действия, направленные на разрушение силы, которая могла быть использована и задействована против Америки, и являются действиями оборонительными, а не актом агрессии»24. Порог для такого превентивного удара был очень низким: достаточно было более или менее обоснованного подозрения по поводу намерения противника. Никакой «презумпции невиновности».

В другом докладе КНШ, датируемом декабрем 1947 года, говорится: «Только наступательные действия будут во всех отношениях эффективным средством защиты, и Соединенные Штаты должны быть готовы предпринять их до того, как потенциальный противник сможет нанести существенный урон нам самим»25.

Носители таких идей и активные разработчики подобных планов сознавали немаловажное препятствие на своем пути - «они противоречили укорененному в сознании американцев идеальному представлению, что США никогда не должны наносить первый удар, поэтому лидеры страны скрывали тот факт, что они выступают за превентивную войну против СССР, однако именно последняя концепция существовала и оказывала влияние на послевоенное планирование»26. Когда генерал Андерсон высказал публично подобные мысли в 1950 году в одном из своих интервью, в котором отстаивал идею превентивной войны против СССР, он был уволен, поскольку это противоречило официально озвученной политике «сдерживания», а не «отбрасывания» Советского Союза. Проще говоря, он пересек «красную линию».

Понадобилось более 20 лет, прежде чем многочисленные планы ведения превентивной войны стали достоянием общественности, а план «Пинчер» был признан первым и едва ли не краеугольным камнем в фундаменте будущих планов войн против СССР с применением ядерного оружия. Доктрины создают люди, но не следует забывать, что со временем доктрины обретают силу управлять людьми.

 

 

1Ross Steven T. American War Plans (1945-1950). N.Y. - Lnd. Garland Publishing Inc., 1988. Р. 28.

2Ibid. P. 48.

3Ibid. P. 32.

4Звягинцев А.Г. Суд, которого могло и не быть, или «Пинчер» идет по следу «немыслимого». Труды Института государства и права РАН. 2021. Т. 16. №6. C. 211-229.

5Report of The National Defense University. Institute for National Strategic Studies, 2000. P. 69.

6Ross Steven T. Op. cit. P. 32.

7Ibid. P. 48.

8Herken Gregg. The Winning Weapon: The Atomic Bomb in the Cold War, 1945-1950. Princeton, New Jersey: Princeton University Press. P. 227-229, 343.

9Kaku Micheo, Axelrod Daniel. To Win a Nuclear War: The Pentagon’s Secret War Plans. South End Press. Boston, 1987. P. 43.

10Ibid. P. 44.

11Ibid. P. 34, 35.

12Ibid. P. 34.

13Ibid. P. 36.

14Ibid. P. 34.

15Ibid. P. IX.

16Report… P. 13.

17Ibid. P. 68-69.

18Ibid.

19Ibid.

20Печатнов В.О. После победы: США и СССР в 1945 году // «США & Канада: экономика, политика, культура». 2025. №5. С. 18-19.

21Там же.

22Там же.

23Kaku Micheo, Axelrod Daniel. Op. cit. P. 45.

24U.S.Strategic Bombing Survey. Military Analysis Division. Air Campaigns of the Pacific War. Wahsington: Government Printing Office, 1947. P. 69; Joint Chiefs of Staff. «Overall Effect of Atomic Bomb on Warfare and Military Organization, October 30, 1945» in Rosenburg and Ross. America’s Plans for War. Vol. 1. Р. 5.

25Joint Chiefs of Staff. Vol. 9. Р. 110-111.

26Report… P. 69.