Давным-давно в одной из неблагополучных провинций великой империи Понтий Пилат вопрошал, как ему казалось, маленького человека из глубинного народа: «Что есть истина?» Ответа источник не приводит1. С тех пор судьба префекта затерялась в истории, а вечному Риму было отмеряно лишь мгновение в четыре с половиной века. Но вопрос, прославленный, как и сам вопрошатель, Не Ответившим на него, остался, пробив себе дорогу из богословия во все сферы научного знания с несокрушимым упорством римских легионов.

Современная политология в лице тех, кто пока еще адекватно оценивает окружающий мир, может предложить свою версию ответа. И она будет неутешительна и безнадежна: это то, что мы теряем. То, что ускользает от нас, причем по нашей собственной неразумной воле. Если совсем кратко: примат фактов над мнением, действительного над желаемым, объективного анализа над слепой верой все реже является основой политических решений. Данная пагубная тенденция, грозящая зомбификацией (в классическом вудуистском понимании термина) политологической науки и собственно политики, не ограничивается какими-либо государствами, регионами и континентами. В наш сетевой век болезни сознания столь же массовы и всепроникающи, как и эпидемии хворей телесных. Естественно, это не остается без внимания, и поиски вакцины ведутся столь же повсеместно.

Применительно к Соединенным Штатам, где, как отмечают сами американцы, масштабы искаженного восприятия политическим классом реальной картины мира в последние два десятилетия приобрели угрожающий характер, феномен подробно раскрывают в своем докладе исследователи RAND Corporation2. В частности, они характеризуют данное явление как «разложение истины» (truth decay).

Суть термина определяется синергией четырех сонаправленных процессов: увеличивающееся несоответствие фактов и данных их аналитическим интерпретациям, размывание границ между реальными фактами и мнением (в пользу последнего), увеличение объема и преобладание оценок над фактами, субъективного видения и личного опыта при принятии решений и, как следствие, снижение доверия к надежным источникам информации.

Среди причин и способствующих «разложению истины» факторов американские исследователи называют изменение информационной системы, включая появление социальных медиа и 24-часовой новостной цикл, значительно увеличивающее объем и ускоряющее информпотоки. Сюда же относится политическая, социодемографическая и экономическая поляризация, создающая оппонирующие друг другу группы, каждая из которых оперирует собственными конфигурацией взглядов, миропониманием, повесткой и своим набором фактов. В качестве одного из важнейших отмечается отставание методик образования от эволюции информационной среды, неспособность формировать у индивида критическое мышление, отделяющее зерно факта от плевел мнения. В итоге он/она превращается в безвольного проводника и распространителя разного рода фейков.

Все вышеперечисленное накладывается на когнитивное искажение (cognitive bias) - специфику обработки информации человеческим мозгом, когда индивид стремится в большей степени воспринимать те факты, анализ и мнения, которые изначально ближе к уже сформированным внутренним убеждениям, ставить личный опыт выше наличествующих данных. Этот врожденный порок индивидуального сознания весьма ярко проявляется в сознании общественном. Применительно к США подобное довольно подробно рассматривает смежное исследование В.Шиллер, опубликованное в «Foreign Policy»3. Опорный тезис его автора:  общественность Соединенных Штатов никогда не тяготела к правде. Внушительный объем дезинформации в нынешних СМИ в значительной мере объясняется стремлением американцев оперировать привычными для них постулатами и иллюзиями, согласуемыми с тем, во что они хотели бы верить, независимо от объективной реальности. Нельзя не отметить, что здесь автор, по сути, повторяет идеи Зигмунда Фрейда, описывавшего психологию общества в целом: «Массы никогда не знали жажды истины. Они требуют иллюзий, от которых они не могут отказаться. Ирреальное всегда имеет у них преимущество перед реальным, несуществующее оказывает на них столь же сильное влияние, как и существующее. У них есть явная тенденция не делать разницы между ними»4. Ничего удивительного: американцы тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо.

Помимо указанных по большей части естественных причин и объективных факторов, авторы доклада RAND выделяют и субъектов, так называемых «агентов», невольно или намеренно содействующих формированию неадекватного восприятия действительности ради своей политической или финансовой выгоды.

Среди них в первых рядах - медиа-поставщики, делающие ставку на некачественный «экспертный» контент и основанные на мнении новости, легко перешиваемые под различные типы аудитории, игнорируя при этом более ресурсозатратную качественную журналистику. На втором месте академические организации и исследовательские институты, которые под давлением своих доноров или кураторов выдают искаженную или заведомо ложную информацию, соответствующую повестке заказчика.

Эти занимают третье место. Тут расположились государственные институты и внутренние группы влияния - федеральные агентства, Конгресс, законодательные и исполнительные органы на уровне штатов. Согласно упомянутой статье В.Шиллер5, именно в этих кругах сложилась традиция, по которой истина определяется в контексте партийной выгоды, а контроль над журналистикой есть контроль над правдой. Таким образом, в процессе конкуренции за власть группы влияния и силовые блоки создают и агрессивно продвигают свои версии реальности. В этих условиях, помноженных на искусственно сгенерированный дефицит информации, основанной на фактах, а не мнениях, обструкцию реальных специалистов при раскрутке ангажированных «экспертов», неприятие объективного опыта, углубляется поляризация и в обществе, и в политике США. Налицо процессы радикализации взглядов при «отходе от центра»: демократов в либеральном направлении, республиканцев - в консервативном6. В итоге в том же Конгрессе представители двух партий сегодня «идеологически дальше друг от друга, чем когда-либо за последние 50 лет»7.

За внутригосударственными акторами на скромном четвертом месте расположились внешние силы - те самые пресловутые иноагенты. Последнее место в этом ранжировании они занимают неслучайно. Их влияние, безусловно, является патогенным. Но деструктивная эффективность их воздействия определяется прежде всего слабостью информационного иммунитета государственного организма, вызванной упомянутыми выше внутренними факторами.

Бесконтрольное «разложение истины» приводит к печальным последствиям. Разрушается общественный диалог в стране, наступает политический паралич, исчезает уверенность в будущем. Постепенно происходит отчуждение индивида от государства, его отдаление от политических и гражданских институтов: он перестает ассоциировать себя с ними и доверять им, становится «вне политики». Болезнь влияет не только на связь индивида и государства, электората и политструктур, она угрожает и самой государственной системе, жизнеспособность которой и эффективность на внешнем контуре зависят от адекватности решений, основанных на фактах и достоверных данных.

Таким образом, по совокупности пагубного воздействия проблема представляет экзистенциальную угрозу американской демократии и государственности. Неадекватное восприятие политическими и медийными кругами Соединенных Штатов происходящих событий в стране и за рубежом разрушает внутреннюю стабильность и приводит к принятию Вашингтоном рискованных решений на международной арене, чреватых осложнением отношений с союзниками и обострением - с противниками. Примечательно, что недугом «разложения истины» заражаются и ближайшие соратники Вашингтона. Эксперты RAND выявляют признаки аналогичных процессов в Европе8. Масштаб не столь велик, как в США, но последствия не менее разрушительны.

Наиболее распространенная не только в США и остальном западном мире методика лечения нашей болезни - искусственное ограничение дискурса, устранение неугодных акторов-агентов из информационного поля и пресечение передачи патогенной информации - носит реактивный, а не проактивный характер, игнорируя доминирующее пагубное воздействие внутренних факторов. А посему это не выход из положения. Более того, неправильное лечение само по себе является мощным катализатором дегенеративных процессов «разложения истины».

В частности, легализация гонений на зарубежные СМИ упрощает задачу навешивания «иноагентских» ярлыков на конкурентов: теперь их можно демонизировать как врагов, продвигающих деструктивную иностранную повестку9. Это крайне опасная тенденция, ведущая к шельмованию внутренних критиков, замалчиванию точки зрения экспертов, несогласных с мнением, принятым в качестве официального в данный момент. А ведь их анализ и идеи могли бы значительно повысить эффективность внешней и внутренней политики США10. Если отсутствует свободная критика, как выявить дефекты и слабости в системе для их последующего устранения?

В качестве одной из таких внутренних жертв процессов «разложения истины» в США приводится школа политического реализма. Яркой иллюстрацией в данном контексте является статья профессора Гарвардского университета С.Уолта11, который отмечает, что это политологическое направление никогда не было популярно в США, поскольку заставляет видеть мир не таким, каким его хотелось бы видеть, а таким, «каков он на самом деле». Реализм по сути своей отрицает категории ценностей, этики и морали как фактора в политике. Тем самым он вступает в противоречие с распространенной верой в американскую исключительность12 - что США обладают уникальной политической моралью и всегда действуют ради высшего блага всего человечества.

Вспомним: мир политического реализма это гоббсовская «Bellum omnium contra omnes», где каждый борется за выживание всеми доступными средствами. Поэтому ни «плохих», ни «хороших» нет. В этих условиях пропадает основание кому-то что-либо предъявлять и навешивать ярлыки - ведь все одинаково «плохие».

Для реалистов нет войн «священных» и не очень - все они лишь ресурсозатратные предприятия с большими рисками, положительный баланс по итогам которых не гарантирован. Они никогда не скажут: «Мы за ценой не постоим», они будут молча считать и прорабатывать сценарии. Ресурсы - залог выживания. Чудес не бывает: слепое, не обеспеченное должной материальной базой стремление к победе любой ценой неизбежно приведет к поражению ценой всего.

Вообще для реалистов применение военной силы несет лишь смерть и разрушения всем непосредственным участникам конфликта, и в этих условиях дипломатия и компромисс становятся максимально эффективными, по сути, единственными инструментами разрешения споров. Именно поэтому, вопреки постоянным обвинениям, далеко не все приверженцы реализма априори ястребы, хотя и ставят понятия силы и безопасности на первое место. Более того, они зачастую прямо выступали против увлечения военными опциями и ослепления «имперским соблазном»13.
А главными гонителями сторонников политического реализма в США стали как раз те, кто ранее агитировал за ту же войну в Ираке и нападал на ее противников14.

Идеалистический подход, напротив, весьма удобен, если нужно разделить участников на «правых» и «неправых», «светлую» и «темную» стороны. С его помощью легко возложить полноту ответственности на движимых «злой волей» руководителей и тем самым вполне оправдать использование военной мощи до победы и полного уничтожения противника любой ценой, невзирая на сопутствующие потери. Это особенно ярко заметно в военное время, когда правительство считает свою политику справедливой, а любые шаги своих противников - однозначным воплощением зла15.

Реализм же вынуждает признать, что «жестокость» одинаково свойственна всем государствам, если они чувствуют угрозу, даже если эта угроза иллюзорная. Посему и передовые демократии могут совершать неправедные действия по отношению к другим, если на кон ставятся их жизненные интересы16.

Развивая этот тезис, получается, в условиях холодной войны и США, и СССР, несмотря на кардинальные различия по внутреннему строю, идеологии, экономическим и государственным системам в целом, совершенно одинаково действовали на внешней арене: формировали союзы, продвигали свои идеологические установки, наращивали ядерные арсеналы, вмешивались во внутренние дела других государств, устраивали прокси-войны и устраняли неугодных зарубежных лидеров17. Подобное сравнение, абсолютно приемлемое для прагматиков-реалистов, совершенно не вписывается в рамки политкорректности либерально-идеалистической системы взглядов.

Вопиющей крамолой в этом смысле стало скептическое отношение реалистов к политике «открытых дверей» НАТО18. Они неоднократно предупреждали, что подобная линия атлантистов стратегически контрпродуктивна и неизбежно приведет к печальным последствиям19. Когда случилась трагедия, казалось бы, политический класс должен был вернуться на грешную землю и прислушаться к реалистам, но произошло обратное: их маргинализировали и превратили в цель для постоянных нападок. Поистине, «не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и в доме своем»20.

Однако, несмотря на резкую критику в США отклоняющихся от «генеральной линии партии» тех же представителей политического реализма, они имеют беспрепятственный выход в медиа-пространство. Их не раскручивают, не цитируют, игнорируют результаты их работы в политической практике, но рот им никто не затыкает - писать и выступать они могут свободно.

Совершенно иным образом выглядит ситуация с иностранными «недружественными» источниками информации. Здесь, по сути, мы имеем дело с новым «цифровым железным занавесом», причем опустили его по обе стороны баррикад: в США и Европе перекрыт доступ к российским государственным или прогосударственным СМИ, в России, соответственно, - к американским и европейским21.

Насколько практика «держать и не пущать» эффективна в современном сетевом глобальном сообществе - вопрос дискуссионный, как минимум. Во-первых, для пытливого, критически мыслящего ума (в США, Европе, России - где бы то ни было) запретный информационный плод будет вдвойне сладок и человек все равно найдет способы обойти барьеры и дотянуться до него.

Во-вторых, в отсутствие конкуренции «за умы и сердца» собственные медиаресурсы перестают развиваться, совершенствоваться, вкладывать силы и средства в качество материала, иными словами - бороться за клиента. В итоге они его теряют, доверие к ним как надежным источникам пропадает. Потому что подобно любому живому существу, стремящемуся обеспечить себе максимально питательный рацион, человек выбирает более качественную пищу для ума.

В-третьих, стремление наглухо закрыться от иностранного медиа-влияния, стерилизовать информационное поле свидетельствует о слабом иммунитете государственного организма, его неспособности самостоятельно переварить и избавиться от фейков, пропаганды и прочих информтоксинов. Жизнь на диете - не жизнь. Следует «укреплять желудок» и налаживать «пищеварение».

Получается, что попытка вылечить общественно-политический дискурс таким грубым оперативным вмешательством приводит лишь к его кастрации. Здесь работает закон диалектики перехода количества в качество. Именно широкая доступность данных и цифр для свободного анализа, легитимизация критики, плюрализм мнений и оценок в свободной конкурентной среде определяют плодородность общестранового информационного пула. В многоголосии расчетов, прогнозов и позиций проще грамотно сформулировать цели и задачи, выявить проблемы и риски, отсеять зерна от плевел, найти оптимальное решение и проложить верный курс. Это в той же степени касается обработки и верификации информации из «закрытых источников». Принимающие политические решения крупные игроки, для которых эти данные предназначены, также существуют в едином инфополе и зависимы от его качества, ведь все доклады «наверх» формируются поэтапно «снизу».

Как отмечают некоторые американские исследователи, в Соединенных Штатах искусственное сокращение пула данных, введение «медиа-эмбарго» создают информационные «черные дыры», лишающие и политиков, и общественность четкого и ясного видения окружающей действительности, препятствующие формированию целостной, адекватной картины мира22. Достается также СМИ и академическим кругам. Вместо того чтобы развивать здоровую медиа-среду и быть добросовестными поставщиками, они превратились в рупор чужой повестки, забывая, что должны прежде всего отстаивать национальные интересы США, а любая подмена таковых целями и задачами других государств грозит втягиванием страны в рискованные авантюры23.

Говоря об ошибках и непродуманных рисках в государственных делах, сама собой напрашивается мысль о последствиях и ответственности. Кормящиеся особо рафинированным, информационным «маточным молочком», приготовленным из «правильных» ингредиентов, равно как и кормящие их, должны помнить один простой факт. Любые просчеты в политике неизбежно приводят к ошибкам. В большой политике, на уровне принятия государственных решений, маленьких ошибок быть не может по определению - срывающийся камень увлекает за собой нарастающую лавину последствий, затрагивающих судьбы миллионов.

Сам масштаб печального или трагического исхода предопределяет не только неотвратимость ответственности, но и ее коллективный характер. Ибо, как мы знаем, кровь вопиет от земли, а когда бремя не только смертей, но и в целом страданий, горя и лишений велико, одному на своих хрупких грешных плечах его не вынести. И козлом, изгоняемым в пустыню за грехи народа, тоже не отделаться. Законы человеческого бытия неумолимы: в той или иной степени отвечать будут все, на ком есть кровь. Даже те, кто просто мимо проходил и их забрызгало. Конечно, от праведного суда человеческого уйти можно - да и то разве только в небытие. Но вот от суда истории не уйдет никто.

Подобная эсхатологическая зарисовка возвращает нас к актуальности позиции, изложенной в докладе RAND24: бороться за объективность и качество информации во избежание серьезных последствий, которые затронут и политическое руководство, и элиты, и общество в целом. Усилия эти должны носить проактивный, а не реактивный характер, и нацеливаться на работу преимущественно по внутренним факторам. Задача, говоря простым языком, - лечить общество, укреплять способность к здравомыслию. И, разумеется, помогать вернуться в реальность тем, кто засиделся «в гостях у сказки». А если таковые пытаются оттуда управлять миром - «привлечь внимание санитаров».

Процесс этот будет долгим и болезненным, причем не только в Соединенных Штатах или Европе. Человечество стало рабом им же самим созданного информационного левиафана. И теперь нам придется по капле выдавливать из себя это рабство. Бояться не нужно - Отделивший свет от тьмы не позволит ей победить. А самая темная ночь - всегда перед рассветом.

 

 

1Ин. 18:38.

2Kavanagh J., Rich M.D. Truth Decay. An Initial Exploration of the Diminishing Role of Facts and Analysis in American Public Life // https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR2314.html

3Schiller V. Americans Have Never Wanted the Truth // https://foreignpolicy.com/2022/03/30/fake-news-us-history-media-entertainment-propaganda/

4Фрейд З. Психология масс и анализ человеческого я. М.: Эксмо, 2022. С. 23.

5Schiller V. Op. cit.

6Desilver D. The polarization in today’s Congress has roots that go back decades // https://www.pewresearch.org/fact-tank/2022/03/10/the-polarization-in-todays-congress-has-roots-that-go-back-decades/

7Ibid.

8Kavanagh J., Rich M.D. Op. cit.; см. также: Expert Insights: Truth Decay in Europe // https://www.rand.org/multimedia/audio/2022/05/17/expert-insights-truth-decay.html

9MacCarthy M. Why a push to exclude Russian state media would be problematic for free speech and democracy // https://www.brookings.edu/blog/techtank/2022/04/14/why-a-push-to-exclude-russian-state-media-would-be-problematic-for-free-speech-and-democracy/

10Ibid.

11Walt S. Why do people hate realism so much // https://foreignpolicy.com/2022/06/13why-do-people-hate-realism-so-much/

12Ibid.

13См.: Tucker R.W., Hendrickson D.C. The Imperial Temptation: The New World Order and America’s Purpose. New York: Council on Foreign Relations Press, 1992.

14Carpenter T.G. The Press Fumbles Again on Ukraine. 02.05.2022 // https://www.cato.org/commentary/press-fumbles-again-ukraine

15Walt S. Op. cit.

16Ibid.

17Ibid.

18Ibid.

19Ibid.; см. также: Mearscheimer J.J. Why the Ukraine Crisis is the West’s Fault // Foreign Affairs. September-October 2014. P. 77-89.

20Мф. 13:57.

21MacCarthy M. Op. cit.

22Ibid.

23Carpenter T.G. Op. cit.

24Kavanagh J., Rich M.D. Op. cit.