Санкции - один из политических инструментов современных национальных государств и международных организаций. Они представляют собой ограничительные меры, направленные на смену политического курса страны-цели, а также воздействия на нарушителей национальных и международных норм. Если речь идет о санкциях Организации Объединенных Наций (ООН), то санкции являются мерами принуждения с целью выполнения норм международного права.

На сегодняшний день одной из серьезных международных проблем стали вызовы в цифровой среде. С одной стороны, киберпространство явилось ареной конкуренции между ведущими державами. С другой - в цифровой среде совершается все больше преступлений, нарушаются права физических и юридических лиц, подрывается безопасность государств, нарушается национальное и международное право. Пандемия COVID-19 усугубила ситуацию. Государства своими силами пытаются решать проблемы, возникающие в киберпространстве. Они также используют односторонние экономические санкции с целью принуждения отдельных стран или лиц к изменению своего поведения либо для нанесения ответного ущерба за противоправные действия в цифровой среде. В числе наиболее активных инициаторов подобных односторонних мер - Европейский союз (ЕС) и Соединенные Штаты Америки (США). Однако санкции ЕС и США не являются универсальными. Они могут использоваться в интересах сдерживания и достижения внешнеполитических целей, в том числе в отношениях с такими государствами, как Россия и Китай. Данный подход не способствует решению глобальных проблем международной информационной безопасности, актуальных для всего международного сообщества.

Масштаб существующей проблемы и тот факт, что киберсреда становится ареной межгосударственной конкуренции, актуализируют вопрос глобального регулирования цифровой среды. Единым универсальным институтом является ООН. Совет Безопасности ООН (СБ ООН) обладает санкционными механизмами, выполнение которых обязательно для всех государств - членов Организации. Ограничительные меры ООН применяются, в частности, в таких направлениях, как проблема нераспространения ядерного оружия и оружия массового уничтожения и терроризма. Между тем у Организации отсутствует механизм санкций по вопросам международной информационной безопасности (МИБ1). И это происходит при том, что его наличие могло бы повысить координацию государств, усилить легитимность применяемых ограничительных мер и, возможно, снизить или смягчить растущую межгосударственную конкуренцию в киберпространстве. В этой связи возникают следующие исследовательские вопросы: почему до сих пор не был создан такой механизм и какие шаги можно предпринять для его создания?

Международная информационная безопасность: ключевые тенденции и проблемы

В цифровой среде существует и с каждым годом увеличивается ряд угроз международной информационной безопасности, которые включают несанкционированное вредоносное вмешательство в работу какой-либо информационной системы, кражу информации через компьютерные сети, распространение вредоносных программ, взлом паролей, кражу номеров банковских карт и банковских реквизитов, распространение через Интернет противоправной информации, такой как клевета, и материалы, возбуждающие межнациональную и межрелигиозную вражду.

Пандемия COVID-19 усложнила ситуацию в цифровой среде. Так, например, в 2020 году хакеры скомпрометировали 12 млрд. учетных записей, которые содержали конфиденциальную информацию. При этом, по данным исследовательской компании «Canalys», количество атак с использованием программ-вымогателей увеличилось на 60%2. По словам специального представителя Президента Российской Федерации по вопросам международного сотрудничества в области информационной безопасности директора Департамента международной информационной безопасности МИД России А.Крутских, «с начала 2020 года зафиксировано более 1 млрд. вредоносных информационных воздействий на критическую информационную инфраструктуру России. Целями атак становились объекты органов государственной власти, кредитно-финансовой сферы, здравоохранения, оборонной промышленности, науки и образования»3.

Преступные организации все активнее используют новые информационно-коммуникационные технологии (ИКТ) для совершения разного рода преступлений в экономической, финансовой сферах. Террористические организации при помощи ИКТ вербуют новых членов, распространяют свою идеологию. Однако главной угрозой является использование ИКТ в военных целях. «С учетом того, что международная обстановка обостряется и информационное пространство все больше используется именно для оказания влияния на социально-экономическую обстановку в других странах, в сфере военного применения, это представляет наибольшую угрозу», - отмечает первый заместитель председателя Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Э.Валеев4. При этом международно-правовые нормы не всегда достаточны для регламентации злонамеренного использования ИКТ.

Спектр угроз МИБ дополняется новыми направлениями современной технологической реальности, а именно: угрозами злонамеренного использования таких технологий, как анализ больших данных, возможности технологий искусственного интеллекта, вредоносное воздействие на технологии интернета вещей, которые все более плотно проникают в нашу повседневную жизнь. Все это актуализирует необходимость адаптации современного международного права с учетом особенностей глобальной информационной сферы и новых технологий, используемых в ней.

Кроме того, важно отметить, что киберпространство уже стало ареной межгосударственной конкуренции, которая препятствует развитию международно-правовой регламентации глобального информационного пространства. Так, страны Запада заинтересованы в сохранении собственного технологического превосходства. Они пытаются активно использовать ИКТ, чтобы диктовать свою волю, оказывать влияние на внутреннюю политику других государств, а также для технической разведки. В свою очередь, Россия выступает за мирное развитие глобального информационного пространства, за его использование, основанное на основополагающих принципах международного права, которые предполагают уважение государственного суверенитета, невмешательство во внутренние дела, а также мирное разрешение конфликтов и споров, неприменимость силы или угрозы силой.

Российский политолог И.Тимофеев отмечает, что нестабильное сдерживание, каким оно и является в киберпространстве, может обернуться серьезным мировым конфликтом «даже при наличии угрозы взаимного гарантированного уничтожения»5. При этом цифровая среда связана с другими измерениями безопасности и кризисы в киберпространстве могут порождать политические последствия за его пределами, что, например, демонстрируют американо-российские отношения.

При этом пандемия COVID-19 продемонстрировала необходимость в межгосударственном сотрудничестве в сфере МИБ, чтобы противостоять всему спектру угроз МИБ. Однако в отсутствии правил, норм и принципов ответственного поведения государств в информационном пространстве, а также в отсутствии универсальной международной конвенции по борьбе с преступностью в сфере использования ИКТ борьба с киберугрозами не является настолько эффективной, насколько могло это быть при альтернативном варианте. В свою очередь, существует возможность укрепления МИБ с помощью создания механизма киберсанкций ООН.

Киберсанкции: проблема определения

В международных документах до сих пор нет исчерпывающей формулировки санкций: каждый конкретный случай их применения рассматривается отдельно, в результате определяется некий набор мер воздействия на нарушителя.

Под «санкциями» понимаются меры, которые принимают компетентные международные организации в ответ на серьезные нарушения международного права для принуждения субъекта международного права восстановить правомерность его поведения6. Под термином «санкции» часто понимаются и принудительные меры, вводимые государством или группой государств, в том числе в рамках региональной организации, в отношении других государств и лиц, без привязки к решениям компетентных международных организаций. В связи с отсутствием общепринятого определения санкций не имеет места общепризнанная классификация видов санкций. В основном перечисляются только виды конкретных ограничительных мер, которые могут применяться.

В общее определение санкций входят и киберсанкции. Они являются новым феноменом, поскольку появились всего шесть лет назад, когда вступил в силу Указ Президента США 136947. Их появление было обусловлено ускоренным развитием ИКТ, ростом киберинцидентов и отсутствием глобального партнерства для решения проблем, связанных с цифровым пространством.

Киберсанкции - это адресные ограничительные меры, вводимые государствами и организациями в отношении физических и юридических лиц за их деятельность в цифровой среде8. Они включают в себя финансовые ограничения, заморозку активов, блокировку аккаунтов в социальных сетях, цифровую изоляцию, запрет на въезд. Однако могут быть использованы и другие инструменты внешней политики.

Цель киберсанкций - изменить нежелательное поведение физического и юридического лица; ограничить возможности для проявления нежелательного поведения и для выбора нежелательного для того или иного государства курса действий9. Кроме того, киберсанкции, используемые в одностороннем порядке, являются средством достижения политических целей, таких как сдерживание технологического развития, или достижения преимуществ в цифровой среде.

Важно отметить, что, по словам первого заместителя министра иностранных дел России В.Титова, Россия расценивает киберсанкции как неприемлемые для международного сотрудничества в сфере информационной безопасности10. При этом российская сторона призывает к «выработке действенных правил предотвращения конфликтов в киберпространстве»11. Кроме того, с российской точки зрения, односторонние ограничительные и принудительные меры, в отсутствии санкции СБ ООН, «квалифицируются как незаконное с точки зрения международного права вмешательство во внутренние дела соответствующего государства»12.

Санкционный механизм ООН

Как отмечает российский политолог И.Тимофеев, «высокий уровень легитимности решений СБ ООН не подкрепляется достаточными инструментами для их осуществления».

ООН - единственная международная организация, которая обладает «авторитетом, легитимностью и возможностями для применения санкций от лица международного сообщества»13. Однако понятие «санкций» не закреплено в документах Организации. Возможность применения ограничительных мер содержится в статье 41 главы VII Устава ООН14. СБ ООН принимает решение о введение санкций, которое обязательно для исполнения всеми странами - членами Организации. Санкции ООН включают «от всеобъемлющих экономических и торговых санкций до более целенаправленных мер, таких как эмбарго на поставки оружия, запреты на поездки, финансовые ограничения и ограничения на торговлю сырьевыми товарами»15. Критерии включения в санкционные списки ООН содержатся в резолюциях о введении санкций. Резолюции СБ ООН, руководящие принципы комитетов по санкциям, доклады экспертов по мониторингу санкций, списки подсанкционных лиц, годовые отчеты доступны на страницах комитетов по санкциям16. «В настоящее время действует 14 режимов санкций ООН, направленных на поддержку политического урегулирования конфликтов, ядерного нераспространения и борьбы с терроризмом и осуществляемых под руководством определенного комитета по санкциям, который возглавляет один из непостоянных членов Совета Безопасности ООН. В поддержку 11 комитетов действуют десять групп по наблюдению»17.

Санкции ООН способствуют решению трех основных задач - заставить государства-цели санкций изменить политику, сдержать агрессию, направить сигнал государству-цели санкций о неприемлемости его действий18. Санкции ООН направлены преимущественно на решение проблем безопасности, таких как военные конфликты, гражданские войны, геноцид, распространение оружия массового уничтожения, терроризм. По словам И.Тимофеева, «в сравнении с односторонними ограничениями отдельных стран санкции ООН наиболее деполитизированы, то есть вводятся в ответ на реально существующую острую проблему»19. Однако российский политолог выделяет ряд недостатков санкционного механизма ООН - «серьезные разногласия между членами СБ ООН, недостаток кадровых и финансовых возможностей Организации для осуществления масштабных санкционных программ, применение ограничений относится к компетенции стран - членов Организации»20. По его словам, «в таких условиях даже наиболее выверенные решения стопорятся на уровне исполнения теми или иными странами. Крупные государства иногда вообще игнорируют решения СБ ООН, как это произошло с иранской ядерной сделкой»21.

Необходимо подчеркнуть, что ООН - это единственный универсальный наднациональный источник ограничительных мер. При этом ведущие державы не достигают своих политических целей посредством механизмов ООН, поскольку Организация ограничивает «национальный эгоизм». В этой связи ряд государств вводит свои односторонние санкции в обход решений, принимаемых на уровне СБ ООН. При этом они «заинтересованы в легитимации своих решений на уровне Совета Безопасности ООН, стремясь сочетать свои действия с решениями Организации»22. Однако важно также отметить, что ООН не смогла оказать существенного влияния на смягчение односторонних ограничительных мер в связи с пандемией COVID-19.

При этом, как отмечает британский профессор международного права Н.Цагуриас, СБ ООН способен играть ключевую роль в поддержании МИБ, напоминая об обязательствах, связанных с поведением в киберпространстве, или вводя киберсанкции23. Так, СБ ООН может дать указание государствам и другим негосударственным субъектам заморозить активы киберпреступников или не передавать им определенные технологии или продукты, связанные с ИКТ.

СБ ООН имеет необходимые ресурсы, а также политическую силу и силу принуждения для обеспечения соблюдения государствами международных кибернорм, проведения расследования подозреваемых государственных или спонсируемых государством киберопераций, определяя атрибуцию, выявляя нарушения кибернорм и вводя киберсанкции24.

Однако на уровне ООН в настоящее время не сформировано глобальное партнерство для борьбы с киберпреступностью, не создано международное глобальное агентство для введения, контроля и отмены ограничительных кибермер, не разработан механизм киберсанкций.

Как отмечают эксперты, киберсанкции могут «клеймить» определенные типы поведения в качестве неприемлемых в глазах международной аудитории25. Тем самым, киберсанкции могут играть важную роль в определении норм, которые должны учитываться при принятии внешнеполитических решений государствами в информационном пространстве.

При этом, по словам российского политолога М.Лебедевой, сами по себе санкции не решают проблему политического урегулирования конфликтов. По ее словам, ограничительные меры способны привести к изоляции стран от внешнего мира, в результате чего возможность оказывать влияние на конфликт извне с целью поиска его решения мирными средствами ограничивается. Кроме того, санкции влияют на все общество в целом, и преимущественно страдают от них наименее защищенные слои населения.

Однако в отсутствие глобального органа, обеспечивающего соблюдение международного права в киберпространстве, киберсанкции на уровне ООН могли бы стать ценным инструментом, который потенциально возможно использовать для подачи сигнала, принуждения или наказания кибернарушителей за их неправомерные действия в киберпространстве26.

Причины отсутствия механизма киберсанкций ООН

Как отмечают некоторые эксперты, в настоящее время вместо расследования киберинцидентов государства используют в качестве основного механизма по введению киберсанкций публичную атрибуцию атак27. В основе этого механизма - неподкрепленное юридически значимыми доказательствами обвинение любого индивида, компании, государства в осуществлении каких-либо злонамеренных действий в кибернетическом пространстве.

Кроме того, наблюдается категорическое нежелание ряда государств разработать международно-правовые инструменты, предотвращающие злонамеренное использование ИКТ. Ряд стран противостоит укреплению ООН в регулировании политических вопросов, связанных с использованием ИКТ, включая создание под эгидой ООН международного киберарбитража или иного постоянно действующего органа, занимающегося тематикой МИБ, отрицает необходимость вовлечения СБ ООН в урегулирование межгосударственных инцидентов и конфликтов, связанных с использованием ИКТ.

Важно отметить, что на данный момент на уровне односторонних киберсанкций разработаны и апробированы два основных механизма: механизм ЕС и механизм США.

Механизм ЕС по введению киберсанкций был создан в соответствии с Решением Совета 2019/797 и Постановлением Совета 2019/796 в 2019 году, согласно которому ЕС может вводить санкции в отношении физических и юридических лиц, ответственных за совершение кибератак. Ограничительные меры за кибератаки включают запрет на въезд в ЕС, заморозку банковских активов и запрет европейским юридическим лицам поддерживать контакты с подсанкционными лицами.

Механизм киберсанкций США вступил в силу в апреле 2015 года в соответствии с Указом Президента США 1369428. Он предусматривает введение ограничительных мер в отношении лиц, ответственных за совершение злонамеренных кибердействий. В декабре 2016 года Президент США Б.Обама подписал Исполнительный Указ 13757, содержащий возможность введения киберсанкций в связи с вмешательством в избирательные процессы или подрывом американских государственных институтов. В 2017 году в США был принят Закон о противодействии противникам Америки посредством санкций (включая киберсанкции) (CAATSA)29. В 2017 году в США был принят Закон о противодействии российскому влиянию в Европе и Евразии (CRIEEA). Он расширил сферу применения киберсанкций, в частности, ограничительные кибермеры могут быть введены за действия, осуществляемые от имени правительства России, которые «подрывают кибербезопасность любых лиц, в том числе демократических институтов или правительств»30.

Американские киберсанкции включают заморозку активов в США; запрет для американских граждан или компаний вести бизнес с его фигурантами; блокировку организаций, на 50% или более принадлежащих одному или нескольким из подсанкционных лиц; введение санкций в отношении лиц, не являющихся гражданами США, которые совершают транзакции с подсанкционными лицами. При этом существуют и неофициальные киберсанкции США, например, осуществляется блокировка аккаунтов подсанкционных лиц в социальных сетях.

Отказ ЕС и США от своих механизмов киберсанкций в пользу единого международного механизма маловероятен.

Кроме того, с точки зрения СБ ООН, киберпространство по большей части остается средой, в которой у него нет мандата на утверждение своей главенствующей роли в сохранении международного мира и безопасности31.

Все вышеперечисленные причины в настоящее время препятствуют созданию единого международного механизма киберсанкций. При этом механизмы киберсанкций ЕС и США глобально проблему не решают, а лишь усугубляют межгосударственную конкуренцию в цифровой среде. Противостоять глобальному вызову необходимо именно на уровне ООН.

Возможные шаги по созданию механизма киберсанкций ООН

Представляется, что в киберпространстве применение санкций потенциально может сыграть конструктивную роль, поскольку ограничительные кибермеры могут использоваться для пресечения и сдерживания ненадлежащего поведения и могут применяться для поддержки и усиления норм поведения в цифровой среде. Санкции могут быть также использованы в качестве сигнального инструмента.

Когда будут устранены препятствия на пути международного сотрудничества в сфере МИБ, появится возможность создать единый механизм киберсанкций. В этом случае первый шаг должен будет заключаться в разработке и утверждении международным сообществом норм ответственного поведения в киберпространстве.

Следующим шагом может стать принятие резолюции СБ ООН, согласно которой будет создан на базе ООН механизм киберсанкций. В резолюции должны быть указаны согласованные понятия, закреплено создание соответствующих структур, таких как комитет по киберсанкциям и группа экспертов. Международный механизм киберсанкций может включать обязательство судебного пересмотра ограничительных кибермер, обязательство соблюдать надлежащую правовую процедуру санкционного процесса, в соответствии с которым государства-члены СБ ООН должны согласиться на включение физического или юридического лица в санкционный список.

Важно отметить, что решение о применении санкций принимает СБ ООН девятью голосами, включая совпадающие голоса всех постоянных членов Совета Безопасности ООН. Если один из постоянных членов голосует против, то проект резолюции, по которому проводится голосование, не принимается. Согласно Уставу Организации, прежде чем ввести ограничительные меры, органы ООН, такие как СБ ООН и Генассамблея ООН, уполномочиваются применить все возможные существующие средства мирного урегулирования. После принятия резолюции ООН применение ограничительных мер становится обязательным для всех государств вне зависимости от их членства в Организации.

В механизм киберсанкций необходимо также включить обязательство проведения беспристрастного расследования и предоставления всем заинтересованным сторонам доказательств виновности, причастности к кибератакам. Кроме того, должен быть прописан отказ от политизации киберсанкций, направления их против конкретного, заведомо назначенного «нарушителя». При этом киберсанкции должны быть соразмерны ущербу, причиненному потерпевшей стороне. Важно четко прописать механизм отмены киберсанкций, как только ответственные за кибератаку лица или государства начнут соблюдать свои международные обязательства, по примеру создания Контактного центра по вопросам исключения из перечня и учреждение Канцелярии Омбудсмена в рамках Комитета по санкциям в отношении ИГИЛ и «Аль-Каиды» (террористические организации, запрещены на территории РФ).

Одновременно с созданием механизма киберсанкций могут быть предприняты следующие шаги:

 - осуществление юридического пересмотра атрибуции в киберпространстве. Должны быть разработаны стандарты доказательства атрибуции;

 - создание механизма эскалации санкций - возможность поэтапного введения киберсанкций - сначала речь может идти об угрозе применения санкций, а затем о введении блокирующих и визовых санкций.

 

Подводя итог, важно отметить, что:

 - существующие ограничительные кибермеры являются односторонними мерами, то есть инициируются национальными государствами и объединениями государств в обход решений СБ ООН;

 - существующие механизмы односторонних киберсанкций служат средством достижения политических целей своих разработчиков;

 - в настоящее время правосудие в киберпространстве труднодостижимо из-за нерешенности проблем атрибуции, которая на данный момент носит преимущественно политический характер;

 - не указана конкретная задача киберсанкций, понимание которой позволило бы проанализировать их эффективность, оценить результативность и в итоге отменить их.

Перспективы создания многостороннего механизма киберсанкций на уровне ООН остаются неясными, поскольку межгосударственная конкуренция в цифровой среде мешает достижению консенсуса на уровне ООН. Однако в отсутствие института, обеспечивающего соблюдение международного права в киберпространстве, киберсанкции на уровне ООН способны стать инструментом, который возможно использовать для подачи сигнала, принуждения или наказания кибернарушителей за их неправомерные действия в киберпространстве.

 

 

1Международная информационная безопасность подразумевает, что на международном уровне регулируются не только технологические аспекты информационной безопасности, но и более широкий спектр вопросов, связанный с информационно-психологической безопасностью или регулированием цифрового контента.

2Черноусов И. Хакеры скомпрометировали 12 млрд. учетных записей в 2020 г. // URL: https://rg.ru/2021/01/21/hakery-skomprometirovali-12-mlrd-uchetnyh-zapisej-v-2020-godu.html

3Андрей Крутских рассказал о количестве кибератак на объекты критической инфраструктуры России // Международная жизнь. 2020. №12 // URL: https://interaffairs.ru/news/show/26787

4Яникеева И. Ответственное поведение большинства государств в информационном пространстве - утопия? // URL: https://interaffairs.ru/news/show/22643 (дата доступа: 19.02.2020).

5Тимофеев И. Новое сдерживание: как могут развиваться отношения между Россией и НАТО // URL: https://www.rbc.ru/opinions/politics/28/08/2017/59a3d3a99a79478626538f50

6Report of the International Law Commission on the Work of its Fifty-third Session (2001), Yearbook of the UN International Law Commission. Vol. 2. Para. 3. P. 75. U.N. Doc. A/CN.4/SER.A/2001/Add.1 (part 2); Report of the International Law Commission on the Work of its Thirty-first Session (1979), Yearbook of the UN International Law Commission. Vol. 2. P. 121. U.N. Doc. A/CN.4/SER.A/1979/Add.1 (part 2); Pellet A., Miron A. Sanctions (2011). P. 1.

7Presidential Documents. Executive Order 13694. Blocking the Property of Certain Persons Engaging in Significant Malicious Cyber-Enabled Activities. 2015 // URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/cyber_eo.pdf. Указ предусматривает введение ограничительных мер в отношении лиц, ответственных за совершение злонамеренных кибердействий.

8Инфографика РСМД. Санкции // URL: https://russiancouncil.ru/sanctions

9Смеетс М. Несовместимые цели: Экономические санкции и ВТО // Россия в глобальной политике. 2014. №4. Июль - Август // URL: https://globalaffairs.ru/articles/nesovmestimye-czeli-ekonomicheskie-sankczii-i-vto/; Masters J. What Are Economic Sanctions? // Council on Foreign Relations. 2019 // URL: https://www.cfr.org/backgrounder/what-are-economic-sanctions

10Интервью первого заместителя министра иностранных дел России В.Г.Титова порталу «News.ru» 23 июля 2020 г. // URL: https://www.mid.ru/web/guest/maps/cz/-/asset_publisher/k0a3O6Z8NHnZ/content/id/4252254

11Комментарий Департамента информации и печати МИД России в связи с введением Евросоюзом ограничительных мер в отношении ряда российских граждан и госструктур под предлогом их причастности к кибератакам. 2020 // URL: https://www.mid.ru/web/guest/kommentarii_predstavitelya/-/asset_publisher/MCZ7HQuMdqBY/content/id/4277466

12Брифинг официального представителя МИД России М.В.Захаровой, 4 марта 2021 г. // URL: https://www.mid.ru/web/guest/foreign_policy/news/-/asset_publisher/cKNonkJE02Bw/content/id/4606704

13Там же.

14Устав ООН // URL: https://www.un.org/ru/sections/un-charter/chapter-vii/index.html

15Санкции Совета Безопасности ООН // URL: https://www.un.org/securitycouncil/sanctions/information; Dorfler T. Security Council Sanctions Governance: The Power and Limits of Rules. Routledge. Taylor and Francis Group. London and New York. 2019. 254 p.; Biersteker T., Eckert S., Tourinho M. Targeted sanctions: the impacts and effectiveness of United Nations action // Cambridge University Press. 2016. 422 p.

16Санкции Совета Безопасности ООН // URL: https://www.un.org/securitycouncil/sanctions/information

17Там же.

18Giumelli F. The Purposes of Targeted Sanctions / T. Beirsteker, S. Eckert and M. Tourihno (eds.). The Impacts and Effectiveness of United Nations Action. New York: Cambridge University Press. 2016.

19Тимофеев И. Политика санкций после COVID-19: стоит ли ждать санкционных эпидемий? // URL: https://ru.valdaiclub.com/files/34046/

20Там же.

21Там же.

22Там же.

23Tsagourias N. Non-State Actors, Ungoverned Spaces and International Responsibility for Cyber Acts // Journal of Conflict and Security Law.  №21(3). P. 455-474 // URL: https://academic.oup.com/jcsl/article-abstract/21/3/455/2567829?redirectedFrom=fulltext

24См., напр.: Taddeo M. Deterrence and Norms to Foster Stability in Cyberspace // Philosophy & Technology. 2018 // URL: https://d-nb.info/1169271251/34

25Смеетс М. То же произведение; Masters J. Op. cit.

26Лебедева М. Политическое урегулирование конфликтов: Подходы, решения, технологии. Учеб. пособие. М.: Аспект Пресс. 1999. 271 с. // URL:http://regionica.narod.ru/education/uregulir.konflict.pdf

27См. напр.: Карасев П. Кибербои без правил // РСМД. 2019 // URL: https://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/kiberboi-bez-pravil/?sphrase_id=56814264

28Presidential Documents. Executive Order 13694. Blocking the Property of Certain Persons Engaging in Significant Malicious Cyber-Enabled Activities. 2015 // URL: https://home.treasury.gov/system/files/126/cyber_eo.pdf

29H.R.3364 - Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act. 2017 // URL: https://www.congress.gov/bill/115th-congress/house-bill/3364/text

30The Countering Russian Influence in Europe and Eurasia Act. 2017 // URL: https://uscode.house.gov/view.xhtml?path=/prelim@title22/chapter102&edition=prelim

31Carisch E., Rickard-Martin L. & Meister S. Emerging Threats and Sanctions: Abuses of Digital and Information Technologies // The Evolution of UN Sanctions. Chapter 9. 2017. P. 134 // URL: https://link.springer.com/chapter/10.1007/978-3-319-60005-5_9