Спустя четверть века после присоединения России к Совету Европы отношения Москвы с этой организацией, давно переживавшие серьезный кризис, подошли к концу. Сначала было императивно прекращено участие нашей страны в ключевых институтах СЕ - Комитете министров и Парламентской ассамблее, затем по новой в спешке имплементированной процедуры Россию и вовсе исключили из Совета, хотя МИД РФ к тому времени уже объявил о принятом решении выйти из организации к концу года. Сделано это было демонстративно и даже издевательски. История бурного и зачастую напряженного взаимодействия РФ и СЕ подошла к печальному, хотя и логичному финалу.

Но из этой истории, как и из любой другой, можно извлечь полезные уроки. Почему подобный исход оказался неизбежным? Во-первых, стал очевидным тот факт, что шаблонный, сверхоптимистичный взгляд на перспективы инкорпорирования России в европейские институты все же изначально был слишком наивным. В таких вопросах никогда нельзя смотреть на перспективы через розовые очки, а именно подобный взгляд был свойственен отечественным политикам 25 лет назад.

Наши европейские визави, переживая эйфорию после гипотетической «победы» в холодной войне, сами оказались решительно не готовы к равноправному и конструктивному сотрудничеству с новыми странами - членами СЕ. Для кого-то процесс интеграции выдался слишком быстрым, даже чрезмерно ускоренным. Для других, в том числе и России, он искусственно замедлялся. Многосторонний диалог об общем пространстве в сфере прав человека и демократии уперся в сознательно выстроенный потолок. Отдельные государства и политические силы попытались подчинить своей, будем честны, насквозь политизированной и ангажированной повестке всю работу институтов Совета Европы - в особенности Парламентской ассамблеи. Преодолеть возникшие в результате различия мы так и не смогли.

Фактор ПАСЕ, безусловно, сыграл свою крайне негативную роль в произошедшем и заслуживает отдельного рассмотрения. С одной стороны, многие наблюдатели часто склонны переоценивать вес ПАСЕ в европейских и международных делах в силу публичного, показного характера ее работы. Корни такого несбалансированного подхода - и в политическом менталитете российских элит 1990-х годов, рассматривавших Ассамблею как ключевую площадку по интеграции Москвы в европейское сообщество наций.

Кстати, именно поэтому Россия без лишних раздумий взяла на себя при вступлении в Совет Европы, прямо говоря, кабальные обязательства, чем с удовольствием пользовались наши оппоненты по мере обретения отечественной парламентской дипломатией суверенного, самостоятельного голоса. Их главным оружием стал дискриминационный принцип, согласно которому 11 недостаточно «европеизированных» стран, включая Россию, постоянно проверяются на предмет выполнения данных Совету обязательств. Общий профессиональный уровень докладов по итогам такого мониторинга традиционно оставлял желать лучшего. Так, в итоговом тексте доклада за прошлый год можно обнаружить пассажи о неких «9 млн. россиян, лишенных права участвовать в выборах в Госдуму» и недопустимости концентрации российских войск вдоль российской же границы1. 

Между тем все чаще и острее возникал классический вопрос: а судьи кто? Сегодня, за редким исключением, в Ассамблее представлены европейские политики третьего эшелона, которые не смогли проявить себя в национальных легислатурах или сделать карьеру в Европарламенте. В итоге определение содержательной повестки работы ПАСЕ понемногу перехватили более активные и нахрапистые делегаты из стран Восточной Европы и постсоветского пространства. Их ближайшими союзниками стали отдельные выскочки-русофобы (например, исландка С.Эварсдоттир, представляющая в своей стране маргинальную Пиратскую партию, а в ПАСЕ сделавшаяся главным специалистом по теме «политзаключенных в РФ»).

Все эти деятели упивались возможностью в очередной раз отчитать Россию за ее «поведение», пригрозить нашей делегации санкциями, а иногда и впрямую оскорбить как российское руководство, так и самих делегатов в ходе заседаний. Они тесно координировали свою деятельность со структурами, запрещенными и признанными в России иностранными агентами, в том числе - с откровенными экстремистами, вроде крымскотатарского Меджлиса, от которых часто и получали передернутые данные и прочую дезинформацию для своих докладов.

Российские представители, будучи, как правило, фигурами куда более высокого ранга и статуса, - в нашу делегацию входили крайне уважаемые в Европе и мире послы, профессора, доктора наук, генералы и т. д. - терпеливо и с опорой на факты противостояли им, в том числе в ходе превращаемых в однобокий фарс регулярных слушаний в отдельных комиссиях. Но такая трата сил и интеллектуальных ресурсов с годами стала выглядеть все более неоправданной, особенно с учетом заранее известного исхода рассмотрения всех антироссийских инициатив в Ассамблее.

Несмотря на все вышеперечисленное, высокий экспертный потенциал российской делегации позволял ей играть существенную роль в подготовке докладов по резонансным темам, выдвижении собственных инициатив и в усовершенствовании конструктивных проектов докладов и резолюций, разработанных коллегами. Но без широкой представленности наших парламентариев в политических группах внутри ПАСЕ (а большинство из них занимают откровенно антироссийскую позицию) не удавалось (и не удалось бы) по-настоящему перехватить инициативу. А свою, то есть не чуждую российским подходам группу в условиях текущей конъюнктуры и травли всех европейских политиков, заподозренных в промосковской позиции, создать было де-факто невозможно.

С другой стороны, абстрагироваться от негатива, связанного с Ассамблеей, не получалось. ПАСЕ де-юре не является самодостаточным и обособленным органом - она представляет собой неотъемлемую часть, как сейчас модно говорить, «экосистемы», сложившейся в Совете Европы и вокруг него. Да, изначально она создавалась как малозначимая «консультативная ассамблея» (и именно в этом качестве обозначена в статуте СЕ)2, но с годами начала играть все более существенную роль. Именно ПАСЕ избирает генерального секретаря СЕ и, что важнее, судей Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). По сути, если какая-либо страна входит в Совет Европы и одновременно решает не участвовать в работе Ассамблеи, она автоматически лишает саму себя активного избирательного права внутри организации. Именно этим были обусловлены как наш принципиальный отказ от уплаты членских взносов в СЕ в период ограничения полномочий делегации РФ в 2014-2019 годах, так и усилия по возвращению в Ассамблею, увенчавшиеся хоть и кратковременным, но успехом. Сизифовым тот труд точно не был.

Присутствовали, однако, в членстве в СЕ и безусловно позитивные моменты - то наследие, которое сложно будет утопить в политической конъюнктуре и лозунгах дня сегодняшнего. Россия продемонстрировала, что в целом готова и способна успешно и эффективно функционировать в рамках общеевропейской структуры - даже несмотря на создаваемые ее недоброжелателями препоны. Выяснилось, что 47 государств, разделенных десятилетиями идеологической конфронтации и тяжелым историческим грузом, все же могут взаимодействовать и слышать друг друга. Да, не всегда, да, с кризисами и противоречиями - но могут и стремятся к этому.

Более того, участие России в СЕ придало этой не самой значительной с географической точки зрения организации глобальный масштаб. Границы Совета в минувший период проходили по центральноазиатским степям, Берингову проливу и побережью Тихого океана. Неудивительно, что именно на таком фоне в повестку дня СЕ все чаще начали попадать вопросы прав человека и демократии не только на европейском пространстве, но и в самых отдаленных уголках мира, как и на планете в целом. Подошедший к концу период членства России в Совете ознаменовался настоящим расцветом этой организации - и историки будут вспоминать о нем именно в подобном ключе.

Другое дело, что многое упиралось в целенаправленно создаваемые адептами идеологизации СЕ препоны. В силу в том числе возникшей в ПАСЕ атмосферы Совет Европы с каждым годом становился все более неоднозначным и политизированным органом. В результате даже имеющие позитивный оттенок документы и проекты Совета сегодня могут восприниматься двояко. Взять хотя бы недавно заработавшую при поддержке нашей страны Обсерваторию по преподаванию истории в Европе. Сам проект на бумаге выглядит замечательно и на момент обсуждения не вызывал серьезных противоречий, но его практическое воплощение со временем спровоцировало бы неизбежные споры.

Ведь задача обсерватории - «организовывать преподавание истории с целью укрепления и продвижения ценностей Совета Европы в государствах-членах»3. Но широкие трактовки и восприятие этих ценностей в разных странах могут быть совершенно разными. Даже по таким вроде бы однозначным вещам, как итоги Второй мировой войны, у нас возникало немало разночтений с государствами Восточной Европы или той же Украиной. В перспективе мы, очевидно, могли столкнуться с новыми обвинениями, уже в несоблюдении обязательств по тому же преподаванию истории. А ведь это только один из примеров.

Конечно, показательной стала готовность России взять на вооружение инструментарий ЕСПЧ, сыгравшего свою положительную роль в жизни сотен тысяч граждан нашей страны. Со своей стороны уже на излете членства в СЕ Россия сформулировала и подала беспрецедентный иск Генпрокуратуры РФ к Украине по многочисленным фактам нарушений прав человека в этой стране (к сожалению, в новых условиях его рассмотрение не будет доведено до конца). Мы доказали многочисленным скептикам и критикам, что ответственно подходим к своим обязательствам и серьезно относимся к построению правового государства. Для российской юридической системы этот специфический, но важный опыт неоценим и еще долго будет приносить свои плоды.

Разумеется, и здесь были свои подводные камни. Некогда весьма авторитетный судебный орган в последние годы начал прибегать к практике, по меткому выражению главы Конституционного суда ВС РФ В.Д.Зорькина, «судейского активизма»4, беря на себя несвойственные полномочия и отказываясь от объективного рассмотрения поданных исков. К тому же вокруг процедуры утверждения судей, как это ни парадоксально, часто являющихся не столько профессиональными юристами, сколько активистами, каждый раз вспыхивает активность разного рода НКО (в первую очередь - связанных с одиозным Дж.Соросом)5, пытающихся через проведение в Суд своих кандидатов максимально политизировать и идеологизировать его работу. Пока еще в Европе остаются здравые силы, противящиеся окончательному доминированию выдвиженцев того же Сороса в ЕСПЧ, но их позиции заметно ослабнут после ухода России из СЕ.

Наконец, России, так или иначе, в разные периоды удавалось сформировать в структурах Совета ситуативные коалиции с конструктивно настроенными политиками из европейских стран, желавших понять и принять нашу страну без избыточных претензий и ожиданий. Благодаря подобной «обратной связи» в 2000-х годах («медовый месяц» наших отношений) российский представитель М.В.Маргелов некоторое время возглавлял одну из ведущих политических групп ПАСЕ и претендовал на позицию спикера.

Даже в последние непростые годы у России в Ассамблее периодически появлялись симпатизанты и партнеры, включая ее нынешнего председателя Т.Кокса. Довольно продуктивным и конструктивным можно было назвать сотрудничество с европейцами в Конгрессе местных и региональных властей СЕ, где диалог был намного в большей степени направлен в практическое русло. Взаимодействие с дипломатами из других стран по линии Постпредства, а также интенсивные контакты омбудсменов также помогали в трудные моменты найти компромисс по тем или иным вопросам. В общем, заложенные в этот период связи еще могут дать свои плоды в будущем.

Однако, по всей вероятности, «развод» Москвы и Страсбурга стал не частным эпизодом, а неизбежным следствием общего краха европейских институтов в их прежнем виде и возврата регионального мышления к временам блокового противостояния. ОБСЕ в силу внутренних разногласий и проблем бюрократического характера оказалась на данном этапе крайне неэффективной и нуждается в реформировании (для которого, впрочем, у «коллективного Запада» нет сил и желания). ЕС и НАТО осуществляют свою работу с неприсоединившимися странами по принципу «кто не с нами, тот против нас». Двусторонние отношения и различные многосторонние форматы с участием России были принесены в жертву в угоду полученным из США «санкционным» установкам. Трудно было в этих условиях надеяться и на иной финал в отношениях Москвы с Советом Европы. Тем более что вхождение в него с учетом целого ряда факторов - от ценностных до географических - с самого начала выглядело в определенном смысле авантюрой. Но авантюрой, продиктованной идеализмом эпохи перемен и благими намерениями.

Мы, несомненно, не сумели довести начатое до конца и не смогли оставить позади принципиальные разногласия, в той или иной мере отравлявшие участие Москвы в СЕ практически с первого дня. Но сам этот исторический этап, сама попытка выстроить гармоничные отношения между Россией и остальной Европой, возвести пресловутый общеевропейский дом заслуживают, при всех оговорках, уважения и положительной оценки. Когда перестанут разрываться снаряды, начнет уходить в прошлое атмосфера ненависти, а антироссийские пропагандистские клише уступят место здоровой рефлексии и трезвому анализу, можно будет объективно оценить накопленный за эти годы потенциал. И вернуться - не важно, в формате Совета Европы или в каком-то другом, с учетом ошибок и упущений недавнего прошлого - к выстраиванию взаимовыгодного и честного диалога на благо наших народов.

 

 

1Progress of the Assembly’s monitoring procedure (January-December 2021) // https://pace.coe.int/en/files/29610/html

2Statute of the Council of Europe // https://rm.coe.int/1680306052

3Resolution CM/Res(2020)34 establishing the Enlarged Partial Agreement on the Observatory on History Teaching in Europe // https://search.coe.int/cm/pages/result_details.aspx?objectid=0900001680a054e7

4Зорькин В.Д. Россия и Страсбург. Проблемы реализации Конвенции о правах человека. 21.10.2015 // https://rg.ru/2015/10/21/zorkin.html

5Valeurs. Emprise de George Soros sur la CEDH: la Russie entre en scene. Mai 11, 2020 // https://www.valeursactuelles.com/politique/emprise-de-george-soros-sur-la-cedh-la-russie-entre-en-scene/