Российская империя и западные союзники в годы Первой мировой войны: от попыток военной изоляции до участия в Февральском перевороте 1917 года

Отказ императора Николая II от политики балансирования и попытки заключить англо-франко-русский военный союз для предотвращения мировой войны

К началу 1914 года русские политические, военные и дипломатические круги считали складывающуюся в Европе ситуацию крайне опасной. Этого же мнения придерживался и император Николай II. Главной болевой точкой международной обстановки продолжали оставаться Балканы. Попытка германского руководства подчинить себе армию Османской империи, послав туда в ноябре 1913 года свою военную миссию во главе с генералом Лиман фон Сандерсом, которого султан назначил верховным инструктором турецких войск и командующим I турецким корпусом в Константинополе, потерпела неудачу из-за жесткой позиции России.

После этого, германский император Вильгельм II уже не считал нужным скрывать подготовку к войне с Россией. В конце 1913 года кайзер с угрозой предупредил директора Кредитной канцелярии Л.Ф.Давыдова: «Я скажу Вам прямо - я вижу надвигающийся конфликт двух рас: романо-славянской и германизма»¹. На возражение Давыдова, что Россия не помышляет ни о какой войне и желает только одного - мира, кайзер ответил: «Если война неизбежна, то я считаю совершенно безразличным, кто начнет ее»².

В разгар конфликтной ситуации с германской миссией русское правительство обратилось к Парижу и Лондону с призывом поддержать протест России против действий Берлина. В Париже как обычно начались колебания. Посол в Париже А.П.Извольский докладывал министру иностранных дел С.Д.Сазонову, что Президент Р.Пуанкаре и министр иностранных дел Г.Думерг «указали на опасную сторону подобного выступления»³. Позиция Лондона в этом вопросе была еще более прохладной. Между тем для России ситуация вокруг Черноморских проливов, которая неминуемо резко обострилась бы в случае появления в Константинополе германских вооруженных сил, была наиважнейшим геополитическим вопросом.

17 (30) января 1914 года, прощаясь с отбывающим на родину французским послом Т.Делькассе, император Николай II сказал: «Нам нужно свободное море, незамерзающее на юге, так как закрытие наших северных портов в течение зимы крайне стесняет и даже останавливает нашу торговлю. Итак, она будет развиваться, благодаря железным дорогам, ресурсам России и росту населения, которое в течение 30 лет достигнет 300 миллионов. Мы совершенно не стремимся к занятию Константинополя, но нам нужна гарантия, что проливы будут открыты»⁴.

При этом Николай II старался всеми способами избежать войны либо оттянуть ее до того времени, когда будет завершена «Большая программа» перевооружения армии и флота, что должно было произойти к 1917 году. Однако одновременно прежняя политика балансирования, то есть отказ примыкать к любому военному блоку, в новой политической ситуации представлялась Николаю II опасной. Убедившись на примере миссии Сандерса, что в Берлине окончательно победила партия конфронтации, Николай II стремился к созданию единого военного блока России, Франции и Англии, о чем он сказал Делькассе во время январской аудиенции. 4 (17) февраля 1914 года, принимая верительные грамоты от нового французского посла М.Палеолога, Николай II высказался по поводу англо-франко-русского союза более определенно: «Я очень сожалею, что из-за ошибочной позиции английского правительства Тройственная Антанта не может явиться во всей своей мощи. Представьте, какую силу мы могли бы представлять все трое: военную, морскую, финансовую. Эта та причина, по которой я так хочу, чтобы Тройственное согласие превратилось в Тройственный военный союз»⁵.

Эту же мысль выразил С.Д.Сазонов в письме послу в Лондоне А.К.Бенкендорфу: «Всеобщий мир будет обеспечен только тогда, когда Тройственное согласие, реальность которого столь же мало доказана, как и существование морского змия, превратится в оборонительный союз без всяких секретных пунктов и обнародованный во всех газетах мира. В этот день опасность германской гегемонии будет окончательно устранена»⁶. Именно поэтому Николай II стремился как можно скорее заключить с Англией военную морскую конвенцию⁷. Однако ни в Париже, ни в Лондоне особенного энтузиазма русские предложения не вызвали. В Англии к власти пришло либеральное правительство Г.Асквита, не желавшего заключать с самодержавной Россией никаких договоренностей, а в Париже и так были уверены в содействии Лондона в случае начала войны.

20 марта (2 апреля) 1914 года Николай II пригласил английского посла Дж.Бьюкенена на частную беседу, в ходе которой заявил о своем стремлении к установлению между Россией и Англией союзнических отношений⁸. Тогда Бьюкенен возразил, что такой союз вряд ли будет приемлем для его правительства. Николай II был крайне разочарован этим ответом и заявил, что в таком случае само существование согласия между Петербургом, Парижем и Лондоном становится сомнительным. Лондон был вынужден начать летом 1914 года переговоры по заключению англо-русской морской конвенции. Однако и тогда выявилось нежелание английской стороны активно ввязываться в военные обязательства перед Россией. Так, англичане отклонили русское предложение о вводе британского флота в Балтийское море при возникновении военной угрозы, а русского флота - в Средиземное. Таким образом, накануне великой войны триединый союз между Россией, Францией и Великобританией так и не сложился.

Попытки Лондона военно-политической изоляции России летом 1914 года

Несмотря на то что летом 1914 года Россия была обеспечена военным союзом с Францией и дружественными отношениями с Великобританией, опасность войны с Германской империей один на один была для нее довольно высока. 19 июля (1 августа) 1914 года Германия объявила войну только России. Причем германская верхушка настолько спешила с этим шагом, что опередила Австро-Венгрию на целых пять суток, хотя эта поспешность противоречила планам германского командования. Согласно плану Шлиффена, война с Россией должна была начаться как можно позднее, чтобы облегчить скорейший разгром Франции⁹.

Но германское политическое руководство в лице рейхсканцлера Т.Бетман-Гольвега усиленно толкало кайзера на скорейшее объявление войны именно России. Б. фон Бюлов называл это дипломатической ошибкой, которая «находится во внутриполитической причине, вернее в тех страхах, которые она вызывала у канцлера»¹⁰. Крупный германский промышленник А.Баллин спросил Бетман-Гольвега: «Почему, собственно, ваше превосходительство так страшно торопится с объявлением войны России?» Бетман ответил: «Иначе я не заполучу социал-демократов». По этому поводу Бюлов замечал, что Бетман-Гольвег хотел заострить войну именно «против русского царизма»¹¹. У Бетман-Гольвега были веские основания предполагать, что война примет характер похода Германии против России. Эти основания базировались на позиции Лондона, который за все время Сараевского кризиса хранил загадочное молчание.

В первые дни кризиса министр иностранных дел сэр Э.Грей поспешил заверить германское руководство, что Англия предпримет все возможное, чтобы умиротворяюще повлиять на Францию и на Россию. 18 (31) июля Бетман-Гольвег передал кайзеру доклад посла рейха в Лондоне князя К.М.Лихновского, в котором тот сообщал, что в английских верхах ему дали понять: «Все заверения со стороны Вены Санкт-Петербурга по поводу целей и образе действий Австрии в отношении Сербии приводят лишь к отягчению ответственности России в глазах всех»¹². В Берлине были весьма удовлетворены такой английской позицией как лучшим доказательством английского нейтралитета.

В ходе встречи 11 (24) июля 1914 года министра иностранных дел С.Д.Сазонова с послами Франции и Англии М.Палеологом и лордом Дж.Бьюкененом последний фактически признал, что его правительство останется в конфликте нейтральным¹³. Сазонов передал Бьюкенену мнение Николая II, что Германия никогда не осмелится напасть на объединенный союз России, Франции и Англии и что царь крайне недоволен английской позицией.

В Лондоне явно не спешили вступать в войну в августе 1914 года, предпочитая, чтобы Германия завязла в войне с Россией и обе державы как можно больше обескровили друг друга. Только тогда Англия могла бы рискнуть вступить в войну. Но если бы в войну вступила Франция, тогда бы Англии согласно договору пришлось бы встать на защиту своей союзницы. Поэтому для Лондона было крайне важно добиться невступления Франции в войну.

13 (26) июля король Георг V заверил принца Генриха Прусского, что «мы приложим все усилия, чтобы не быть вовлеченными в войну и остаться нейтральными»¹⁴. Ободренные обещанием английского нейтралитета, немцы как могли торопили Австро-Венгрию с войной против Сербии. В то же самое время Э.Грей успокаивал Петербург, заверяя его, что Англия верна общим с Россией и Францией интересам.

16 (29) июля Грей встретился с К.Лихновским и предложил Вене английское посредничество. Когда это стало известно в Петербурге, то русский посол в Англии граф А.К.Бенкендорф заявил Грею, что подобное предложение может создать в Берлине «неправильное представление о позиции лондонского кабинета». В ответ Грей заявил, что Англия не считает свои интересы затронутыми сербским ультиматумом¹⁵.

18 (31) июля в Париже была объявлена всеобщая мобилизация. Однако, несмотря на объявленную Германией войну России, Франция объявлять войну рейху не спешила, нарушая тем самым русско-французскую военную конвенцию 1893 года. 19 июля (1 августа) 1914 года Лихновский сообщил в МИД следующую информацию: «Только что сэр Э.Грей позвонил мне по телефону и спросил, могу ли я заявить, что в случае, если Франция останется нейтральной в русско-германской войне, мы не нападем на французов? Я заявил ему, что могу взять на себя эту ответственность, и он использует это заявление в сегодняшнем заседании кабинета»¹⁶.

Вильгельм II воспринял это английское предложение как подарок судьбы. Мольтке, прибыв 1 августа н.с. в императорский дворец Шлосс, застал императора и Бетман-Гольвега в «радостном возбуждении» от полученной телеграммы Лихновского. Кайзер, по воспоминаниям Мольтке, решил воевать «против одной лишь России! Кайзер сказал мне: «Итак, мы попросту маршируем всеми нашими войсками на Восток» Я ответил Его Величеству, что это невозможно. Наступление миллионной армии невозможно импровизировать, это дело напряженной, неустанной, годовой работы и не может, будучи запланированным, подвергаться изменениям. Если Его Величество настаивает на том, чтобы все войска вести на восток, то последние будут не готовой к бою армией, а неорганизованным, беспорядочным скопищем вооруженных людей. Кайзер настаивал на своем требовании и был очень несдержан»¹⁷. С огромным трудом Мольтке удалось убедить Вильгельма II не менять общего стратегического плана Шлиффена.

19 июля (1 августа) 1914 года в телеграмме императору Николаю II король Георг V призывал «устранить происшедшее недоразумение и оставить путь для переговоров и для возможности сохранения мира»¹⁸. Эта телеграмма явно свидетельствует о попытке Лондона занять позицию, сходную с германской, и переложить ответственность за срыв мирного диалога на Россию. 19 июля (1 августа) 1914 года война России уже была объявлена Германией, и вести какие-либо переговоры - поздно. В Лондоне это отлично понимали, но сознательно делали вид, будто верят германским заверениям, что именно Россия не желает мира. Такая позиция английских правящих кругов, в лице короля и Э.Грея, облегчала Англии возможность занять до времени нейтральную позицию.

Николай II ответил Георгу V 20 июля (2 августа): «Я с удовольствием принял бы Ваше дружеское предложение, если бы германский посол не вручил сегодня после полудня Моему правительству ноту с объявлением войны. <…> В этот торжественный час я хочу еще раз заверить Вас, что Я сделал все, что в Моих силах, чтобы предотвратить войну. Теперь, когда Мне ее навязали, Я верю, что Ваша страна не откажет поддержать Францию и Россию в борьбе за сохранение равновесия в Европе»¹⁹. Ко времени написания царем этой телеграммы английская позиция уже поменялась в сторону вступления в войну против Германии.

21 июля (3 августа) 1914 года Германия объявила войну Франции и одновременно Бельгии. 22 июля (4 августа), осознав, что Европа уже втянута в войну, Англия, в свою очередь, объявила войну кайзеровской Германии. Николай II выразил свое сожаление по поводу запоздалого решения английского правительства. Дворцовый комендант Николая II генерал В.Н.Воейков вспоминал: «Государь выразил свою радость по поводу выступления Англии. «Но, - добавил он, - жаль, что это не было сделано раньше». Мнения многих дипломатов совпадали с выраженной Его Величеством мыслью: говорилось, что никогда Германия не начала бы войны, если бы знала, что Англия выступит на стороне союзников»²⁰.

Об этом же писал великий князь Александр Михайлович: «До полуночи 31 июля 1914 года британское правительство могло бы предотвратить катастрофу, если бы заявило о намерении вступить в войну на стороне России и Франции. Простое заявление, сделанное по этому поводу Гербертом Асквитом или сэром Эдуардом Греем, умиротворило бы самых воинственных берлинских юнкеров»²¹.

Император Николай II и секретные договоренности с западными союзниками о послевоенных территориальных приобретениях России. 1915-1917 годы

Переговоры между императором Николаем II и правительствами Англии и Франции о послевоенном территориальном переделе Европы начались с самого начала войны. 1 (14) сентября 1914 года посол М.Палеолог телеграфировал министру иностранных дел Т.Делькассе о состоявшейся между ним, С.Д.Сазоновым и Дж.Бьюкененом встрече, на которой были сделаны предварительные наброски будущих территориальных изменений после поражения Германии и Австро-Венгрии. Трое союзников признали, что главной задачей является уничтожение могущества Германии как инструмента военного и политического доминирования, и определили территории, которые они должны будут получить после победы. Что касается Российской империи, то к ней предполагалось присоединить нижний бассейн Немана, восточную часть Галиции, восточную Познань, южную Силезию и западную часть Галиции.

8 (21) ноября 1914 года в Царском Селе состоялась встреча императора Николая II с Палеологом, на которой вновь были подняты вопросы территориальных изменений после победы. Содержание беседы нашло разное отражение в мемуарах М.Палеолога и его телеграфном послании Президенту Р.Пуанкаре. Воспоминания Палеолога, по мнению генерала от кавалерии В.А.Сухомлинова, бывшего в то время военным министром, по большей части являются небылицами.

В телеграмме Палеолога Р.Пуанкаре от 8 (21) ноября 1914 года разговор с Николаем II изложен в гораздо более деловом тоне, чем в воспоминаниях. Согласно телеграмме, царь выдвинул следующие требования: 1) По Германии: присоединение к Российской империи Восточной Пруссии, Познани и польской Силезии; 2) По Австро-Венгрии: присоединение к России Галиции и Буковины.

В начале 1915 года главным вопросом переговоров между Россией и союзниками становится передача проливов Босфора и Дарданелл под контроль России. Следует признать, что довольно распространенное в исторической науке убеждение, что, вступая в Первую мировую войну, Россия ставила своей первоочередной задачей захват Черноморских проливов, является сильным преувеличением. Османская империя вступила в войну на стороне германского блока лишь в конце октября 1914 года. При этом Петербург прилагал немало усилий для того, чтобы не допустить вступления Стамбула в войну, отлично понимая всю опасность возникновения нового фронта.

Вплоть до самого нападения турецко-германского флота на российское побережье, русская дипломатия вела упорную работу с целью убедить младотурецкое правительство вступить в войну на стороне Антанты. Взамен этого, Петербург гарантировал полную территориальную неприкосновенность Османской империи, а, значит, вопрос о Проливах и Константинополе автоматически снимался с повестки дня. О.Р.Айрапетов отмечает, что еще в сентябре 1914 года во время Восточно-Прусской операции «про Константинополь никто не думал»²².

Нападение Османской империи на Россию коренным образом изменило ситуацию. В своем манифесте от 20 октября (2 ноября) 1914 года Николай II говорил, что «безрассудное вмешательство Турции в военные действия только ускорит роковой для нее ход событий и откроет для России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря»²³. 19 февраля (4 марта) 1915 года И.Л.Горемыкин довел до сведения министров, что великим князем Николаем Николаевичем получена «директива Государя Императора о необходимости воспользоваться настоящей войной для завладения Босфором и Дарданеллами»²⁴.

Успешные действия русской армии в Галиции и Карпатах зимой - весной 1915 года побудили Николая II активизировать перед союзниками вопрос о Проливах. 22 февраля (6 марта) 1915 года С.Д.Сазонов телеграфировал послу в Париже А.П.Извольскому текст русской ноты союзным правительствам: «Ход последних событий привел Его Величество Императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и Проливах должен быть решен окончательно согласно вековым чаяниям России. Все решения будут несостоятельны и непрочны, если город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, так же как южная Фракия вплоть до линии Энос-Мидия, не будут включены в состав Российской империи. Особые интересы Франции и Великобритании в этом регионе будут самым тщательным образом уважены»²⁵.

В начале марта 1915 года между Россией и союзниками было разработано будущее управление оккупированного Константинополя. Русский МИД направил в Главный штаб ВМФ секретный документ «Об установлении штата временного управления Императорского Российского Главноуполномоченного в Царьграде»²⁶. В нем определялось гражданское управление Константинополем тремя главноуполномоченными: русским, французским и английским. Но при этом в документе подчеркивалось: «Необходимо иметь в виду, что установление прочного порядка в Царьграде важно главным образом для России, которой придется в дальнейшем будущем управлять краем»²⁷.

14 (27) марта Дж.Бьюкенен вручил С.Д.Сазонову меморандум, составленный на основании инструкций из Лондона. В нем подтверждалось согласие английского правительства на присоединение к России Проливов, Константинополя и указанных территорий при условии, что война будет доведена до победного конца, а Великобритания и Франция осуществят свои пожелания за счет Оттоманской империи. Весной 1916 года председатель Совета министров Б.В.Штюрмер доложил императору Николаю II о необходимости «ныне же объявить России и Европе о состоявшемся договоре с нашими союзниками, Францией и Англией, об уступке России Константинополя, проливов и береговых полос. Впечатление, которое произведет в России осуществление исторических заветов, будет огромное. Известие это может быть изложено в виде правительственного сообщения. Я имел случай обменяться мнением с послами великобританским и французским, которые не встречают к сему препятствий»²⁸.

Между тем англичане, вынужденные на словах согласиться с требованиями Николая II по Босфору и Дарданеллам, стремились сделать все, чтобы максимально уменьшить будущее русское господство в этом регионе. Английский посол в Париже Френсис Берти отмечал в своем дневнике 13 (26) февраля 1915 года: «Здесь все больше возрастает подозрительность касательно намерений России в отношении Константинополя. Считают целесообразным, чтобы Англия и Франция (в этом вопросе Англия ставится вне Франции) заняли Константинополь раньше России, дабы московит не имел возможности совершенно самостоятельно решить вопрос о будущем этого города и проливов - Дарданелл и Босфора»²⁹.

Англо-французское командование приступило, не поставив в известность Россию, к разработке Дарданельской операции. Главной целью операции англо-французское командование определяло «установление прочной связи с Россией»³⁰. Операция готовилась крайне поспешно. Позже английский адмирал Валис признал, что «во всей мировой истории нет ни одной операции, которая была бы предпринята на столь скорую руку и которая была бы столь плохо организована»³¹. А.П.Извольскому стало известно о намерениях союзников, и он поспешил уведомить об этом Петроград. Операция союзников закончилась полным провалом и стоила им 20 тыс. человек убитыми.

Сразу же Николай II отдал приказ о подготовке собственной, Босфорской десантной операции. Первоначально ее планировали на осень 1916 года. С этой целью была сформирована из отборных частей дивизия под командованием генерал-майора А.А.Свечина. Операцией должен был руководить генерал Н.Г.Щербачев. Летом 1916 года командующий Черноморским флотом вице-адмирал А.В.Колчак был вызван в Могилев, где имел продолжительную встречу с Николаем II и начальником штаба Царской ставки генералом М.В.Алексеевым. На А.В.Колчака возлагалась задача подготовить морские силы для проведения операции, которую планировали начать после вступления в войну на стороне Антанты Румынии.

Русские войска должны были продвинуться вдоль западного побережья Черного моря и, форсировав Босфор, перенести боевые действия на территорию Турции. Черноморский флот содействовал сухопутной операции высадкой десантов, огнем артиллерии, захватом Босфора и, наконец, ударом по Константинополю. Поражение Румынии заставило русское командование перенести десантную Босфорскую операцию на весну 1917 года, но она стала невозможной после Февральского переворота 1917 года.

Вслед за выдающимися победами русской армии на Кавказском фронте, взятием Эрзерума и Трапезунда между Россией, Англией и Францией весной 1916 года было достигнуто соглашение о разделе Азиатской Турции. В обмен на признание Петроградом создания независимого арабского государства под эгидой Англии и Франции последние официально согласились признать за Россией территории, на которые она претендовала. Об этом британское правительство официально известило русского посла в Лондоне графа А.К.Бенкендорфа 17 (30) мая 1916 года. В его телеграмме Сазонову говорилось, что Англия согласна со следующими российскими притязаниями: «1. Россия аннексирует область Эрзерума, Трапезунда, Вана, Битлиса, вплоть до пункта, подлежащего определению впоследствии, на побережье Черного моря, к западу от Трапезунда. 2. Область Курдистана, расположенная к югу от Вана и Битлиса, между Мушем, Сортом, течением Тигра, Джезире - ибн Омаром, линией горных вершин, господствующих над Амадией и областью Мерге-вера, будет уступлена России»³². На подлиннике телеграммы Николай II написал: «Согласен, кроме 1-й ст. Если нашей армии удастся дойти до Синопа, то там и должна будет пройти наша граница»³³.

С 19 января по 8 февраля 1917 года в Петрограде проходила Союзническая конференция. Ее проведению предшествовала тщательная подготовка, во время которой обсуждался широкий круг вопросов, которые предполагалось поднять в ходе международных переговоров. Со стороны царя и его правительства ключевой на переговорах была военно-политическая составляющая, а не вопрос зарубежных военных поставок и финансово-экономические вопросы, как это было принято считать долгие годы.

Исследователь Д.Л.Каптарь пишет в своем интересном исследовании: «Россия, как и Антанта в целом, уверенно шла к победе, и Петроградскую конференцию 1917 г. можно в определенном смысле сопоставить с Тегеранской конференций 1943 г. Хотя до победы и оставалось полтора года, в исходе войны уже не было сомнений, о чем и свидетельствует список вопросов, обсуждаемых в Тегеране, в частности, территориальный раздел Германии. Изучая документы, подготовленные к Петроградской конференции, можно увидеть, что и в этом случае речь шла о послевоенном разделе территорий противника»³⁴.

Представитель русского верховного главнокомандования на конференции генерал от кавалерии В.И.Ромейко-Гурко заявлял: «Основная задача - осуществить наше соглашение с союзниками 1915 г. относительно приобретения Константинополя и Проливов. В этом для России заключается все оправдание войны и весь смысл балкано-македонской кампании. От успеха этой последней зависит достижение вышеуказанной главной цели»³⁵. Гурко также высказался по поводу будущего государственного устройства некоторых вновь образующихся европейских государств. Так, говоря о будущем независимой Чехии, генерал отметил, что Россия «придает большое значение более определенному разрешению вопроса о создании нового Чешского государства. Нам следует точно установить, какого рода государство мы стремимся создать из чешских земель. Нами уже глубоко затронута судьба чешского народа, а посему всякие колебания не доступны. Создание молодой Чешской монархии являлось бы для нас более выгодным разрешением вопроса, чем создание Чехии-республики»³⁶.

Д.Л.Каптарь отмечает: «Обратим внимание на формулировки: Россия оказывает влияние не только на то, в каких границах будет создана Чехия, но также и на вопрос государственного устройства страны, которая должна появиться. Таким образом, после победы могущество России должно было резко возрасти сразу в нескольких геополитических аспектах. Разумеется, такое усиление не соответствовало интересам ряда других великих держав. Смена государственного строя в нашей стране создавала разрыв легитимности власти и открывала перед «западными партнерами» возможность не исполнять ранее достигнутые договоренности»³⁷.

В феврале/марте 1917 года, когда в Петрограде уже свирепствовал бунт, правительство Французской республики официально признало за Россией «полную свободу в определении ее западных границ»³⁸.

Военно-экономические отношения России с иностранными государствами в годы войны

«Снарядный голод», поразивший русскую армию весной - летом 1915 года, имел в первую очередь внутренние причины: отсутствие артиллерийских парков, недостаточная производительность русских военных заводов по производству снарядов, неготовность военного ведомства к длительному ведению войны. Однако нельзя не учитывать и внешнеполитическую причину «снарядного голода», во многом вызванного тем, что западные промышленники постоянно срывали русские военные заказы.

Так, в конце 1915 года военное ведомство решило построить пять автомобильных заводов с программой в 7,5 тыс. машин в год. Но эти заводы не были пущены в ход и даже не были достроены, так как предназначенное для них иностранное оборудование не было прислано союзниками³⁹. Генерал-майор М.А.Свечин писал: «На нашу просьбу к французам о заказе снарядов со своих заводов - мы получили отказ. У них не оказалось той жертвенности, которую проявили мы в начале войны не готовыми наступать для помощи союзнику. Лишь в 1916 году французское правительство дало нам разрешение покупать небольшой процент продукции завода в Крезо. Дирекция завода не постеснялась брать с нас непомерно высокие цены»⁴⁰.

Ведущую роль в срыве русских военных заказов играли некоторые финансовые и промышленные круги США. Осенью 1914 года русское правительство обратилось за военными кредитами к банкирскому дому Морганов, который обещал, что употребит все усилия для расширения русского кредита в Соединенных Штатах⁴¹. Но взамен потребовал присылки партии золота. Правительство, в лице министра финансов П.Л.Барка, признало такую сделку «мерой нецелесообразной»⁴².

П.Л.Барку удалось в результате долгих переговоров достичь соглашения с лондонским Сити о кредитах. Но английская сторона выдвинула неприемлемые для России условия, потребовав доставки золота в размере 40 млн. фунтов стерлингов.

Весной 1915 года, то есть накануне германского наступления, русское военное ведомство разместило заказ на 5 млн. снарядов в английской оружейной компании «Vickers». Эти заказы должны были обеспечить русскую армию снарядами в летнюю кампанию 1915 года, а поставки - начаться уже в марте. Однако английское правительство распорядилось отдать все снаряды своей армии.

Профессор Б.Пэрс, посетивший Петроград осенью 1915 года с целью выяснить причины недоставок снарядов России, в своем отчете признавал: «Я должен высказать свое твердое убеждение, что достойная сожаления неудача Виккерса, Максима и Ко, не доставивших России военного снаряжения, которое должно было быть получено здесь пять месяцев назад, наносит ущерб отношениям обеих стран и в частности сотрудничеству Англии и России в войне. <…> Мы не смогли смягчить тяжелого впечатления, созданного невыполнением со стороны английской фирмы ее обязательств по доставке снаряжения, которое эта фирма обещала поставить в разные сроки после декабря 1914 г.»⁴³

Военный министр Великобритании лорд Г.Китченер порекомендовал русским передать заказ другой фирме. Заказ передали, но результат был тот же. В ноябре 1915 года генерал В.А.Сапожников, посланный проверить, что творится с заказом, доложил, что фирма не в состоянии выполнить ничего.

Оправдывая срывы и опоздания военных поставок, представители союзников ссылались на серьезные недостатки в работе русских портов и железных дорог, а также на несвоевременную оплату. На самом деле англичане пользовались любой объективной задержкой денег для срыва поставок. Другим оправданием союзников срыва поставок была низкая пропускная способность русских железных дорог и несоответствие оборудования морских портов требованиям военного времени. С циничной откровенностью Ллойд Джордж писал годы спустя: «Если бы мы отправили в Россию половину тех снарядов, которые затем были попусту затрачены в этих плохо задуманных боях и 1/5 пушек, выпустивших эти снаряды, то не только удалось бы предотвратить русское поражение, но немцы испытали бы отпор... Вместо этого мы предоставили Россию ее судьбе»⁴⁴.

Не выполняла свои обязательства перед Россией и союзная Франция. Так, Россия разместила во Франции заказ на 50 самолетов. Несмотря на неоднократные настойчивые требования русских военных представителей, они не доставлялись в Россию. В октябре 1916 года военный министр генерал Д.С.Шуваев предписал военному агенту в Париже графу А.А.Игнатьеву экстренно организовать доставку самолетов, поскольку неполучение их до закрытия навигации, по словам министра, «поставит наши войска в критическое положение»⁴⁵. Французское правительство не нашло парохода для перевозки самолетов. Англичане также отказали в предоставлении транспорта и даже приняли, ввиду опасности со стороны германских субмарин, специальное решение «не выпускать больше судов на Архангельск».

В 1916 году русское правительство приступило к строительству новых железнодорожных путей. В течение 1916 - начале 1917 года было сооружено 3150 верст вторых путей, завершено строительство мостов, развито десять узловых станций. В целом по стране удалось увеличить число вагонопробегов на 1,5 тыс. вагонов в день⁴⁶.

Еще одной причиной, по которой союзники срывали поставки, была острая нехватка незамерзающих портов. Еще в начале войны Николай II, понимая эту опасность, приказал готовить для приема кораблей союзников порт Владивостока. Осенью 1914 года при назначении командующим Приамурским военным округом генерала от артиллерии А.Н.Нищенкова Николай II сказал ему, что «он будет спокоен за этот важный теперь округ»⁴⁷. А.Н.Нищенков вспоминал, что слова царя он понял в полной мере лишь тогда, как «закрылись все пути в Россию и после Архангельска осталась только одна дверь, через которую можно было доставлять в Россию боевые припасы, - Владивосток»⁴⁸. 15 (28) марта 1915 года в Лондоне лорд Г.Китченер во время беседы с великим князем Михаилом Михайловичем высказывал обеспокоенность тем, что «на Владивосток идти слишком далеко». Поэтому английское правительство заявило о невозможности военных поставок в Россию до наступления оттепели⁴⁹.

21 сентября 1916 года (4 октября) указом императора Николая II был основан новый незамерзающий порт за Северным полярным кругом, который получил название Романов-на-Мурмане.

Неудачи русской армии летом 1915 года резко изменили к худшему отношение западных союзников к России. 4 августа 1916 года Палеолог не без злорадства писал: «Если Россия не выдержит роли союзника до конца <…> она тогда лишит себя возможности участвовать в плодах нашей победы, тогда она разделит судьбу Центральных держав»⁵⁰.

Во время конференции в Шантильи союзники стали вырабатывать «экономическую программу для России», мало интересуясь, что об этом думают в Петрограде. По сути, шли споры о послевоенном разделе русского рынка. Британия, как «главный кредитор», претендовала на львиную долю. Франция навязывала льготные таможенные тарифы для своих товаров.

Однако победоносная весенняя кампания 1916 года - наступление русской армии в Галиции, сокрушительный разгром турок на Кавказе, резкий скачок русской промышленности, - стала для Запада полной неожиданностью, особенно на фоне собственных военных неудач. Союзникам пришлось внешне изменить свое отношение к России и пойти ей навстречу по многим политическим и экономическим вопросам. К 1917 году Россия все меньше зависела от западных союзников. Полным ходом шло освоение азиатского рынка, активно развивалась торговля с такими странами, как Япония, Китай, Маньчжурия. Из Японии в Россию шли поставки металлов, медикаментов, оружия, амуниции, кожевенных изделий. Кожевенная промышленность Японии целиком работала на Россию. Уже в 1915 году военные поставки из Японии порой играли для России большую роль, чем поставки союзников.

Так, в 1915 году Россия получила столь нужные ей тяжелые орудия: из Франции - 24, из Англии – 9, а из Японии - 148. Причем орудия из Франции и Англии были доставлены в Россию только осенью 1915 года, когда кризис на фронте миновал, а японские орудия прибыли летом, в самый разгар отступления русской армии.

Значение японских военных поставок видно из секретного доклада великого князя Георгия Михайловича императору Николаю II от 16 февраля 1916 года. Великий князь ездил по заданию Государя в Японию и, вернувшись, сообщал: «Что нами заказано: 1) 84 миллиона ружейных патронов в период с окт. 1915 по декабрь 1916. 2) ведутся переговоры о заказе 600.000 винтовок. 3) заказано 1.200.000 3-х дюймовых шрапнелей. 4) заказано 63.060 пудов бездымного пороха <…> 6) заказано 150.000 винтовок, 7) в последнее время испрашивалась уступка нам пушек японской горной артиллерии в количестве 100-200 орудий с полной амуницией, запасными частями и обеспеченными выстрелами от 1.000 до 5.000 на орудие. 8) уступка нам винтовок теперь же возможно в большом количестве, обязательно с патронами не менее 700 штук на винтовку»⁵¹.

Резко возрос импорт продуктов питания, сырья для пищевой и военной индустрии из Китая. Так, например, транзитные перевозки мясных продуктов из Китая в Сибирь и центральные районы России в период мировой войны выросли почти в 13 раз. Ввоз монгольского рогатого скота увеличился с 66 тыс. голов в довоенные годы до 175 тысяч в 1916 году, одновременно закупалось не менее 100 тыс. овец. Ввозилось в еще большем, чем прежде, количестве также зерно в Сибирь и на Дальний Восток. В годы войны сильно возрос спрос на соевые бобы и соепродукты (масло, жмыхи) из Маньчжурии.

Если в 1913 году доля России в экспорте Японии составляла 1,5%, то в 1916 году - 13,4%.

Участие представителей правящих кругов союзников в организации свержения императора Николая II: декабрь 1916 - февраль 1917 года

Планируемые на весну - лето 1917 года новые наступления на Юго-Западном и Кавказском фронтах обещали быть не менее успешными, чем Луцкий прорыв и взятие Эрзерума. Выход из войны Османской империи и Австро-Венгрии, а также принуждение Германии к миру в 1917 году казались вполне реальными. Это признавали как союзники России по Антанте, так и ее противники. Генерал Э.Людендорф писал, что «разгром четверного союза в 1917 году казался неизбежным»⁵².

Генерал-фельдмаршал П. фон Гинденбург свидетельствовал: «Мы должны были ожидать, что зимой 1916-1917 гг., как и в прошлые годы, Россия успешно компенсирует потери и восстановит свои наступательные возможности. Никаких сведений, которые бы свидетельствовали о серьезных признаках разложения русской армии, к нам не поступало. <…> Столкнувшись с превосходством России, мы не могли безбоязненно смотреть на состояние австро-венгерской армии. <…> Мы должны были учитывать, что атаки русских могут еще раз привести австрийские позиции к коллапсу»⁵³.

Страх перед грядущей победой России испытывали политико-финансовые круги Великобритании, Франции и США. Они были серьезно озабочены той ролью, какую Россия будет играть в послевоенном устройстве мира. Обладание Проливами и Константинополем позволяло России контролировать военные и торговые пути в Средиземное море, открывало ей дорогу в Азию, Индию и Африку. Господство России в Проливах означало быстрое окончание войны в пользу Антанты. «Серый кардинал» американского Президента В.Вильсона Э.М.Хаус, более известный в истории как «полковник» Хаус, еще 9 (22) августа 1914 года писал в Вашингтон: «Если победят союзники, то это главным образом будет означать господство России на Европейском континенте»⁵⁴. Хаус и его единомышленники хорошо понимали, что в случае победы Антанты главной страной в Европе станет Самодержавная Россия. Отношение к России Хаус высказал достаточно откровенно, заметив, что «остальной мир будет жить спокойнее, если вместо огромной России в мире будут четыре России. Одна - Сибирь, а остальные - поделенная Европейская часть страны»⁵⁵.

В этих условиях произошла смычка между кадетско-думской либеральной оппозицией и западными правящими и финансовыми кругами. Финансирование оппозиции часто шло через германские банки, что позволило П.Н.Милюкову открыто заявлять: «Германские деньги сыграли роль в Февральской революции»⁵⁶. Первый секретарь русского посольства в Вашингтоне граф И.Г.Лорис-Меликов сообщал 17 (30) марта 1916 года, что «никакая иностранная нация не имеет в Америке столько банков, сколько Германия. <…> Если в настоящее время они и считаются американскими, то не подлежит сомнению, что интересами своими они все еще тесно связаны с Германией»⁵⁷.

К концу 1916 года Дж.Бьюкенен был хорошо осведомлен благодаря П.Н.Милюкову о планах оппозиции по свержению с престола императора Николая II. Эти сведения посол, по всей видимости, сообщал премьер-министру Д.Ллойд Джорджу в Лондон. Товарищ министра внутренних дел генерал П.Г.Курлов в своих мемуарах писал, «что розыскные органы ежедневно отмечали сношения лидера кадетской партии Милюкова с английским посольством»⁵⁸. Глава французской военной миссии при царской Ставке дивизионный генерал М.Жанен записал в свой дневник 25 марта (7 апреля) 1917 года, что Февральская революция «руководилась англичанами и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом»⁵⁹.

Не был в стороне от планов по ослаблению России и французский посол М.Палеолог, который весной 1916 года вел тайные переговоры с польскими сепаратистами. По существу, за спиной своего союзника Франция обсуждала планы расчленения территорий Российской империи⁶⁰. Французский посол указывал на необходимость объединения усилий всех союзных государств для достижения польской независимости. «Территориальное восстановление польского государства, - подчеркивал он, - может быть реализовано только нашими общими усилиями»⁶¹.

Отстранение великого князя Николая Николаевича от верховного командования, отставка министра иностранных дел С.Д.Сазонова - все это вызвало крайнее беспокойство на Западе. Николаю II было известно, что в посольстве у Дж.Бьюкенена происходят встречи с лицами оппозиционными царскому строю⁶². В ряду обсуждаемых тем, волновавших гостей британского посла, состоялась дискуссия, будет ли убита императорская чета в ходе грядущих потрясений⁶³. Во время высочайшего приема по случаю Нового, 1917 года, Николай II прямо заявил Бьюкенену, что ему известно, что английский посол «принимает у себя в посольстве врагов монархии»⁶⁴. В разговоре с английским послом Дж.Бьюкененом Николай II ясно дал понять, что Россия не собирается одна, без союзников, предпринимать вторжение вглубь Германии. Бьюкенен вспоминал, что Николай II прямо заявил британскому послу, что «русское наступление внутрь Германии стоило бы слишком тяжелых жертв»⁶⁵.

Координация совместных усилий западных кругов и российской либеральной оппозиции произошла во время Петроградской мирной конференции. Первоначально конференцию собирались провести на высшем уровне, в присутствии первых лиц государств Антанты. Так, от Англии на конференцию должны были поехать либо премьер-министр Д.Ллойд Джордж, либо министр иностранных дел Э.Грей. От Франции шли разговоры о приезде премьер-министра А.Бриана. В результате из заявленных первых лиц на конференцию не приехал никто.

Главным действующим лицом западных союзников на конференции был лорд А.Мильнер. Ллойд Джордж не скрывал своих надежд на эту конференцию, так как она «может привести к какому-нибудь соглашению, которое поможет выслать Николая и его жену из России и возложить управление страной на регента»⁶⁶. 5 (18) февраля 1917 года лорд Мильнер был принят Николаем II. Во время приема Мильнер представил императору записку, в которой предлагалось назначить на высшие посты в государственных органах власти России людей из оппозиции, «не считаясь с официальными традициями»⁶⁷. Мильнер дал понять, что в противном случае у императорского правительства могут возникнуть серьезные затруднения, в том числе с поставками военных материалов из Англии.

Жесткий ультимативный характер требований Мильнера был подчеркнут лордом А.Бальфуром в его беседе с военным обозревателем газеты «Таймс» полковником С.Репингтоном: «Монархам редко делаются более серьезные предупреждения, чем те, которые Мильнер сделал царю»⁶⁸. Однако сам Мильнер был вынужден констатировать: «Император и императрица, хотя держались очень любезно, но совершенно отчетливо дали понять, что не потерпят никакого обсуждения российской внутренней политики»⁶⁹.

Союзники передали Николаю II меморандум со своими «советами»: 1. Ввести в штаб Верховного главнокомандующего союзных представителей с правом решающего голоса. 2. Обновить командный состав армии в согласовании с державами Антанты. 3. Ввести ответственное министерство⁷⁰. На эти требования Николай II ответил отказом по каждому из пунктов. По пункту 1: «Излишне введение союзных представительств, ибо Своих представителей в союзные армии, с правом решающего голоса вводить не предполагаю». По пункту 2: «Тоже излишне. Мои армии сражаются с большим успехом, чем армии моих союзников». По пункту 3: «Акт внутреннего управления подлежит усмотрению монарха и не требует указаний союзников»⁷¹.

Во время своего визита Мильнер встретился с представителями оппозиции А.И.Гучковым, князем Г.Е.Львовым, М.В.Родзянко, генералом А.А.Поливановым, С.Д.Сазоновым, П.Н.Милюковым. Тогда же в Петроград прибыл из Москвы британский генеральный консул и по совместительству резидент британской разведки Р.Г.Брюс Локкарт. Во время своих встреч с Мильнером и Локкартом представители либеральной оппозиции передали меморандум, главный вывод которого заключался в том, что, если со стороны императора Николая II в ближайшее время не будет сделано никаких уступок, революция неминуема. Львов утверждал, что она произойдет в течение трех недель. Уже после Февральской революции ирландский представитель Палаты общин указывал, что лорда Мильнера «наши лидеры» послали «в Петроград, чтобы подготовить революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице»⁷².

Таким образом, внешняя политика правительств западных союзников в отношении императорской России к концу 1916 - началу 1917 года претерпела кардинальное изменение. Из союзнической она превратилась во враждебную. Причина этой враждебности была вызвана не пресловутой угрозой сепаратного мира, который якобы хотел заключить царь с Германией, и не мифическими военными поражениями русской армии, а как раз наоборот: успехами России на фронте и в экономике, которые делали грядущую победу России в войне неизбежной. Это означало, что западным державам пришлось бы считаться с Россией как державой-победительницей и выполнять взятые перед нею территориальные обязательства, что было крайне нежелательно для правительств западных держав Антанты. Февральские события 1917 года в полной мере выявили роль западных сил в ее организации и осуществлении.

¹Коковцов В.Н., граф. Из моего прошлого. Воспоминания 1903-1919: В 2 т. Париж: Издание Иллюстрированная Россия, 1933. Т. 2. С. 220.

²Там же. С. 241.

³А.П.Извольский - С.Д.Сазонову. 2 (15) января 1914 г. // Международные отношения в эпоху империализма: документы из архивов царского и Временного правительств 1878-1917 гг. (далее - МОЭИ). Сер. 3. (1914-1917 гг.) М.: Государственное издательство социально-экономической литературы (Соцэкгиз). 1931-1938. Т. 1. С. 17.

⁴Documents Diplomatique Français (далее - DDF) (1871-1914). 3e série: 1911-1914. Paris: Imprimerie Nationale, 1931. T. IX. №189. Р. 234.

⁵DDF. 3^e série… T. IX. №322. Р. 414-415.

⁶Цит. по: Игнатьев А.В. Внешняя политика России. 1907-1914. Тенденции, люди, события. М.: Наука, 2000. С. 195-196.

⁷М.Палеолог - Г.Думергу. 5 (18) апреля 1914 г. // МОЭИ. Сер. 3. Т. 2. С. 325.

⁸British Documents on the Origin of the War, 1898-1914 (далее - BD) / G.P. Gooch and Harold Temperley. London, 1927. Vol. X. Part II. №537. Р. 780.

 ⁹Зайончковский A.M. Первая мировая война. СПб: Полигон, 2002. С. 73.

¹⁰Bülow (B.) Mémoires du chancelier Prince de Bülow: en quatre volumes [Bloch H.: traduction]. Paris: Libraire Plon, 1930. T. IV. P. 149.

¹¹Ibid. P. 150.

¹²Fischer (F.). Les buts de Guerre de l’Allemagne Impériale, 1914-1918. Paris: Édition de Trévise, 1970. P. 95.

¹³Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М.: Международные отношения, 1991. 241 с.

¹⁴А.К.Бенкендорф - С.Д.Сазонову. 12 (25) июля 1914 г. // МОЭИ. Серия 3. Т. 5. С. 68-69.

¹⁵Там же. С. 71.

¹⁶Мировые войны ХХ века. Первая мировая война: В 2 кн. М.: Наука, 2002. Кн. 2. С. 81.

¹⁷Там же. С. 82.

¹⁸Король Георг V - Императору Николаю II. 19 июля/1 августа 1914 г. // МОЭИ. Серия 3. Т. 5. С. 330.

¹⁹Император Николай II - королю Георгу V. 20 июля/2 августа 1914 г. // МОЭИ. Серия 3. Т. 5. С. 360-361.

²⁰Воейков В.Н., дворцовый комендант Государя Императора. С Царем и без Царя. Серия: Царский архив. М.: Родник, 1994. С. 61.

²¹Александр Михайлович, великий князь. Воспоминания. Две книги в 1 томе. М.: Захаров-Аст, 1999. С. 248.

²²Айрапетов О.Р. История внешней политики Российской империи. 1801-1914 гг.: В 4 т. Т. 4. Внешняя политика императора Николая II. 1894-1914. М.: Кучково поле, 2018. С. 609.

²³Высочайший манифест // Нива, 1914, ноября, 1. №44.

²⁴Заседание Совета министров от 19 февраля 1915 [выписка] // РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 273. Л. 28.

²⁵DDF. 1914-1919. T. 1. P. 397.

²⁶О Главноуправляющем Царьграда // РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 2. Д. 274. Л. 17.

²⁷Там же. Л. 17-18.

²⁸Отношение Б.В.Штюрмера Императору Николаю II // Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 627. Оп. 1. Д. 42. Л. 12-13.

²⁹Берти, лорд. За кулисами Антанты. Дневник британского посла в Париже (1914-1919). М.; Л.: Госиздат, 1927. С. 49-50.

³⁰Galland (P.). Histoire de la Grande Guerre. Paris: Durassié & Cie, 1974. Р. 77.

³¹Алексеева-Борель В. Сорок лет в рядах русской императорской армии. Генерал М.В.Алексеев. СПб: Бельведер, 2000. С. 453.

³²Сборник договоров России с другими государствами. 1856-1917 / Е.А.Адамов, ред. М.: Политиздат, 1952. С. 452-453.

³³Там же. С. 453.

³⁴Каптарь Д.Л. Конференция победителей и Февральская революция // Гуманитарные науки. Вестник Финансового университета. 2020. 10(2). С. 68.

³⁵Там же.

³⁶Там же.

³⁷Там же. С. 69.

³⁸Сборник договоров России с другими государствами… С. 457.

³⁹Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало ХХ века): В 2 т. СПб: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1990. Т. 2. С. 621.

⁴⁰Свечин М. Записки старого генерала о былом. Ницца, 1964. С. 110.

⁴¹Ионичев Н.П. Внешние экономические связи России (IX - начало ХХ века). Учебное пособие. М.: Аспект-Пресс, 2001. С. 121.

⁴²Там же.

⁴³Цит. по: Ллойд Джордж Д. Военные мемуары: В 5 т. Т. III. М.: Соцэкгиз, 1935. С. 381-382.

⁴⁴Цит. по: Никонов В. Крушение России. 1917. М.: АСТ: Астрель; Минск: Харвест, 2011. (Историческая библиотека). С. 312.

⁴⁵Игнатьев А.А. Роковые дни. 50 лет в строю. М.: Вече, 2013. Т. 2. С. 213.

⁴⁶Бескровный Л.Г. Армия и флот России в начале ХХ века. М.: Наука, 1986. С. 121-124.

⁴⁷Генерал А.Н.Нищенков - генералу П.И.Аверьянову. 15 сентября 1926 // ГА РФ. Ф. 7332. Оп. 1. Д. 9. Л. 2.

⁴⁸Там же.

⁴⁹Великий князь Михаил Михайлович - императору Николаю II. 15 марта 1915 г. // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1302. Л. 51.

⁵⁰Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.: Политиздат, 1991. С. 216.

⁵¹ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 797. Л. 2-3.

⁵²Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 годов: В 2 томах / Свечин А. М.: Высш. воен. ред. совет; Госиздат, 1924. Т. 2. С. 14.

⁵³Цит. по: Каптарь Д.Л. Указ. соч.

⁵⁴Архив полковника Хауза. Избранное: В 2 томах. М.: Астрель; АСТ, 2004. Т. 1. С. 99.

⁵⁵Там же. С. 23.

⁵⁶Милюков П.Н. Почему и зачем мы воюем? (Война, ее происхождение, цели и последствия). Петроград: Лештуковская Паровая Скоропечатня «Свобода», 1917. С. 48-49, 57-58.

⁵⁷И.Г.Лорис-Меликов - Б.В.Штюрмеру // Россия и США: дипломатические отношения 1900-1917 /сост. Ю.В.Басенко, В.И.Журавлева, Е.Ю.Сергеев / М.: МФД, 1999. С. 628.

⁵⁸Курлов П.Г. Гибель Императорской России. М.: Современник, 1992. С. 123.

⁵⁹Goulevitch (A.). Tsarism and Revolution. Hawthorn, Calif., 1962. P. 230.

⁶⁰Maurice Paléologue à Aristide Briand // M.A.E. PA 133. Maurice Paléologue. Correspondance politique. Vol. 7.

⁶¹Ibid.

⁶²Buchanan (G.). My Mission to Russia and Other Diplomatic Memories. Boston, 1923. Vol. II. P. 31.

⁶³Ibid.

⁶⁴Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция (1914-1917). Воспоминания, мемуары. Минск: Харвест, 2004. С. 449.

⁶⁵Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М.: Международные отношения, 1991. С. 222.

⁶⁶Ллойд Джордж Д. Военные мемуары: В 5 т. М.: Соцэкгиз, 1935. Т. 3. С. 359.

⁶⁷Записка А. Мильнера императору Николаю II [на англ. яз.] // ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 672. Л. 1.

⁶⁸Алексеева И. Миссия Мильнера // Вопросы истории. 1989. №10. С. 146.

⁶⁹Давидсон А.Б. Февраль 1917 года. Политическая жизнь Петрограда глазами союзников // Новая и Новейшая история. 2007. №1.
С. 181-197.

⁷⁰Граф Г.К. На Новике. СПб: Гангут, 1997. С. 35.

⁷¹Там же.

⁷²Цит. по: Алексеева И.В. Агония сердечного согласия. Царизм, буржуазия и их союзники по Антанте, 1914-1917. Л.: Лениздат, 1990. С. 243.