Прозвучавшие во время встречи Э.Макрона и В.Путина в форте Брегансон в августе 2019 года заявления французского президента о необходимости создания вместе с Россией «европейского пространства от Лиссабона до Владивостока» вызвали недолгий, но широкий резонанс в международной прессе. В большинстве стран ЕС и НАТО отклики были настороженными или критическими. Как можно было ожидать, самые негативные оценки эти заявления получили в Великобритании, Польше, прибалтийских государствах, а вне ЕС и НАТО - на Украине. В самой Франции также преобладал скептицизм, в том числе по поводу слов Э.Макрона о том, что Россия является «глубоко европейской страной». Поскольку идея указанного пространства не нова, в конечном счете в мейнстримовских СМИ демарш президента постарались представить как дипломатический прием, направленный главным образом на некоторое потепление отношений с Россией и активизацию урегулирования украинского кризиса. Лишь немногие аналитики увидели в нем элемент долгосрочной стратегии, связанной с изменениями в мировом порядке, в частности с возвышением Китая и относительным, но заметным ослаблением веса Запада и его единства перед лицом новых вызовов.

В действительности заявления Э.Макрона вписываются в его европейский проект, контуры которого он изложил еще в своей книге «Революция», изданной до прихода к власти (в 2016 г.). Автор этих строк уже отмечал в других своих публикациях, что в ней он парадоксальным образом трансформировал голлистские представления о державности и суверенитете, перенеся их на уровень ЕС1. В этой связи стоит очень схематично напомнить основные идеи книги. Франции недостает ресурсов, чтобы конкурировать с США, Китаем, Россией, Индией на международной арене, но это может сделать ЕС, если он достигнет необходимой степени сплоченности и самостоятельности, в том числе в военно-политическом отношении. Франция же в качестве лидера интеграционного процесса сможет во многих случаях опираться на его мощь для достижения собственных целей. Главным партнером в продвижении ЕС по этому пути выступает Германия, но, чтобы франко-германский «мотор» интеграции заработал в полную силу и тянул за собой другие государства-члены, она должна освободиться от «чрезмерного атлантизма».

Э.Макрон обосновывал также неизбежность определенного дистанцирования ЕС от США, обращая внимание на то, что расхождение их геополитических траекторий началось еще при Президенте Б.Обаме. Как он подчеркивал, американский партнер и союзник все больше сдвигался в своих приоритетах в сторону Азии. Вкупе с подъемом Китая и его экспансией вовне, особенно в Африке, это требовало пересмотра отношений Франции и ЕС с Россией - «европейской страной». Став партнером, а не противником, РФ объективно усилит способность ЕС к проведению самостоятельной политики перед лицом Соединенных Штатов и геоэкономическому и геополитическому соперничеству с КНР. Отсюда практический вывод на ближайшее будущее: «Мы должны работать с Россией, чтобы стабилизировать ее отношения с Украиной и постепенно добиться снятия санкций и контрсанкций»2. Следует, конечно, добавить, что сближение с Россией по двусторонней линии должно было обеспечить Франции определенный противовес значительно более экономически мощной Германии, особенно в связи с брекзитом.

Очень многим во Франции и за ее пределами эти идеи Э.Макрона показались утопическими. Касательно России, нужно также учитывать неприятие сближения с ней проатлантическими кругами с их ориентацией на США, которые еще надеются, что после ухода Д.Трампа в отношениях ЕС - США «все возвратится на круги своя». Однако Э.Макрон, который, как известно, до президентских выборов 2017 года был мало знаком широкой общественности, оказался куда более упорным и искусным политиком, чем можно было предположить. Внутри страны он смог в целом справиться с угрозой, которую представляли для него движение «желтых жилетов» и протесты против начатой им пенсионной реформы, и продолжить, хотя и с определенными коррективами, обещанную им в ходе избирательной кампании модернизацию страны.

Стоит отметить, что для этого ему пришлось не только признать некоторые свои ошибки и пойти на ряд уступок социально-экономического характера (к примеру, повысить заработную плату и другие выплаты трудящимся с низкими доходами, возобновить индексацию пенсий). В частности, в связи с выступлениями «желтых жилетов» он организовал дебаты по всей стране относительно своего внутреннего курса и принял участие в ряде из них, в том числе в некоторых традиционно бунтарских пригородах и «депрессивных» поселках. Поскольку на эти встречи могли прийти все желающие, ему пришлось выслушать немало критики, а иногда и оскорблений в свой адрес. Но он мужественно вынес это испытание, что позволило ему существенно поднять свой авторитет в глазах французов.

На международной арене Э.Макрон также проявил себя достаточно энергичным и смелым политиком. В его «актив» следует, конечно, занести встречу с В.Путиным в Версале в мае 2017 года (сразу после своего избрания), вызвавшую критику либеральных политиков и СМИ как во Франции, так за рубежом, осуждение франко-британской интервенции в Ливии в 2011 году, одобрение линии Ж.Ширака в 2003 году, сказавшего решительное «нет» американскому вторжению в Ирак, отход от сверхжесткой политики в отношении сирийского режима, характерной для его предшественника Ф.Олланда. В январе 2018 года Э.Макрон нанес визит в Китай, в ходе которого были подписаны крупные экономические контракты, но в марте 2018-го «уравновесил» его поездкой в Индию, где, помимо подобных контрактов, он попытался заложить основы неформального антикитайского альянса. Франция, в частности, предоставила вооруженным силам Индии возможность использовать базу на острове Реюньон, а в перспективе - базы в Джибути, где, как известно, с 2017 года расположена также база ВМС Китая, и в ОАЭ. Этот шаг вписывался в усилия Э.Макрона по образованию «индийско-австралийской оси», направленной на сдерживание китайской экспансии в этом регионе.

Президент Франции приложил большие усилия, чтобы спасти «ядерную сделку» с Ираном (СВПД) 2015 года и Парижское соглашение по климату 2016 года, отвергнутые Д.Трампом. Но его попытки урегулировать эти проблемы в ходе личных встреч с Президентом США закончились неудачей. Тем не менее он продолжил эту линию и пригласил министра иностранных дел Ирана М.Джавада Зарифа на ежегодную встречу «Большой семерки» в Биаррице в августе 2019 года, чтобы организовать его контакт с Д.Трампом. Э.Макрон попытался также устроить беседу между Президентом США и Президентом Ирана Х.Роухани в сентябре в Нью-Йорке, «на полях» Генеральной Ассамблеи ООН, но из этого вновь ничего не получилось. Следует, однако, отметить, что Э.Макрон не смирился с поражением. В октябре 2019 года, например, он выступил в рамках ЕС с предложением предоставить Ирану кредит в 15 млрд. долларов, чтобы хотя бы частично компенсировать его потери от снижения экспорта нефти в результате американских санкций3.

Более прагматичной стала политика Франции в Сирии. Пытаясь «возвратиться» в эту страну после провала там политики Ф.Олланда, новый президент попытался сначала организовать собственный формат переговоров по урегулированию конфликта в составе так называемой «малой группы» (Франции, США, Великобритании, Германии, Саудовской Аравии и Иордании) параллельно Астанинскому процессу. Более того, в апреле 2018 года Франция вместе с США и Великобританией, как известно, нанесла удары по «химическим объектам режима», продемонстрировав тем самым приверженность «западной солидарности» в отношении Дамаска. Вместе с тем в июле того же года Франция совместно с Россией осуществила доставку гуманитарной помощи в Восточную Гуту. За эту акцию Э.Макрон снова подвергся критике со стороны своих союзников и либеральных СМИ Франции. Тем не менее в октябре 2018 года он принял участие в саммите, посвященном урегулированию, в турецкой столице («стамбульский формат»), собравшем также президентов России, Турции и Германии.

Однако главным предметом внешнеполитических усилий Э.Макрона, как и следовало ожидать, явился его европейский проект. В сентябре 2017 года, выступая в Сорбонском университете, он изложил программу действий, по существу, нацеленную на превращение ЕС в федеральное государство. Это выступление достаточно детально анализировалось в России. В данной статье представляется целесообразным лишь напомнить, что Э.Макрон, во-первых, поставил во главу угла «европейский суверенитет», требующий для начала превращения ЕС в реальную экономическую и научно-технологическую державу, во-вторых, сделал акцент на ускорение и углубление интеграционного процесса в «зоне евро», остающиеся же вне ее государства-члены должны были по мере возможности подтягиваться к ней («двухскоростная Европа»), в-третьих, подчеркнул необходимость для ЕС продвигаться к «европейской автономной обороне», в-четвертых, выдвинул ряд предложений по дальнейшему сближению Франции и Германии и активизации франко-германского «тандема» в качестве «мотора» интеграции.

Поначалу большинство его инициатив повисли в воздухе в связи с колебаниями А.Меркель, которая к тому же после парламентских выборов в Германии в сентябре 2017 года долго не могла сформировать правительство. В стране сохранялись проатлантические настроения, кроме того, немцы опасались, что именно им придется оплачивать расходы по укреплению ЕС, а политические дивиденды достанутся прежде всего Франции. Однако в конечном счете Меркель поддержала Макрона. Большую роль в этом сыграла националистическая политика Д.Трампа, его критика ЕС и НАТО, попытки ограничить импорт в США европейских товаров, в том числе германских автомобилей. Благодаря усилиям «тандема» многие предложения Э.Макрона начали осуществляться или получили перспективу претворения в жизнь. Автор уже имел возможность рассмотреть их4.

Представляется целесообразным лишь напомнить, что речь идет прежде всего о создании Европейского валютного фонда (своего рода аналога Международного валютного фонда, предназначенного для борьбы с финансовыми кризисами типа греческого, разразившегося в 2010 г.), формировании общего бюджета «зоны евро», образовании Европейского совета безопасности, отказе от принципа единогласия при голосовании вопросов безопасности в Евросовете, проведении выборов в Европарламент и назначении еврокомиссаров на транснациональной основе.

По линии «европейской автономной обороны» и общей безопасности следует отметить присоединение 23 государств - членов ЕС к Постоянному структурированному сотрудничеству ЕС в области безопасности, учреждение Фонда европейской обороны с планируемым бюджетом в 13 млрд. евро, создание в Париже небольшой штабной структуры, которая, по мысли Э.Макрона, должна стать «эмбрионом» Общих сил вмешательства ЕС, открытие также в Париже Европейского разведывательного колледжа, принятие решения о формировании к 2027 году корпуса пограничной стражи численностью 10 тыс. человек при Европейском агентстве пограничной и береговой охраны (ФРОНТЕКС), намеченное на 2020 год открытие Европейской прокуратуры.

Окрыленный Э.Макрон, который вначале осторожно говорил о продвижении «европейской автономной обороны» «в дополнение» или «параллельно» НАТО, как известно, в ноябре 2018 года сделал нашумевшее заявление о необходимости образования «европейской армии», которая защищала бы ЕС от Китая, России, а также США. Конечно, Елисейский дворец в связи с протестами Д.Трампа поспешил заявить, что «произошла путаница и президента неправильно поняли»5, но, похоже, Э.Макрон сказал то, о чем он действительно мечтает. В ноябре 2019 года вновь много шума вызвало его заявление о «смерти мозга» НАТО, которое он сделал в связи с антикурдской операцией Турции в Сирии и выводом из этой зоны, в угоду Анкаре, большей части американских войск, ранее поддерживавших курдов. Франция, также оказывающая военную помощь курдским формированиям, об этом выводе не была даже проинформирована6.

Президент Франции неоднократно писал и говорил о необходимости создания в Европе «новой архитектуры доверия и безопасности» с участием России. В июле 2018 года во время визита в Португалию он изобразил ее в виде «трех концентрических кругов». Самый широкий из них должен включать Россию и Турцию, самый узкий - государства «зоны евро» ЕС, промежуточный - страны, не входящие в нее. Именно «зона евро», как можно было понять из слов президента, призвана играть роль «ядра реактора», питающего энергией процесс европейского сплочения. «Новая архитектура», заявил он, приобретает жизненно важное значение для выживания ЕС в ситуации, когда мир переживает тектонические геоэкономические и геополитические сдвиги. Если она не будет построена в ближайшие пять лет, ЕС окажется перед угрозой распада7.

В августе 2019 года, выступая на ежегодном совещании французских послов, Э.Макрон вернулся к этой идее, подчеркнув, что превращение Европы в мировой центр силы становится все более актуальным из-за заката западной гегемонии на планете. Однако на этот раз основной акцент в формировании первого «концентрического круга» президент сделал на «привлечении в Европу» России. Он упомянул ее много раз. Помимо того, что, как он подчеркнул, без России немыслимо обеспечение мира и безопасности на европейском континенте (особенно после прекращения действия ДРСМД), главным аргументом послужило сближение России с Китаем и перспектива формирования ими союзнических отношений, которые «совершенно не в наших интересах». России, по мнению Э.Макрона, они также невыгодны, поскольку в таком альянсе она будет по определению младшим и зависимым партнером.

Европа не должна также быть полем соперничества между США и Россией. Новая холодная война пагубна для ЕС, напротив, прекращение конфронтации с РФ отвечает его жизненным интересам. ЕС не нужна изолированная Россия, которая будет прилагать усилия для его ослабления. В этой связи необходимо преодолевать взаимное недоверие, даже если на Западе не все склонны к этому. Президент отметил в этой связи, что США «остаются нашим союзником», но «враги наших друзей не обязательно являются нашими врагами». В конкретном плане Э.Макрон указал на императивный характер скорейшего урегулирования украинского конфликта на основе Минских соглашений, который, кроме того, что несет угрозу дестабилизации всего европейского континента, мешает сближению ЕС и России. Готовность РФ способствовать урегулированию была бы сигналом для ЕС для пересмотра ряда антироссийских санкций.

Заявив, что призвание Франции состоит в том, чтобы быть «державой равновесия», Э.Макрон попытался выдвинуть сверхидею, которая объединила бы как ЕС с его противоречиями, так и Большую Европу. Речь идет о «европейском цивилизационном проекте», который должен носить универсальную направленность и основываться на ценностях гуманизма. По словам Э.Макрона, США не могут претендовать на подобный проект, поскольку их политике недостает этих ценностей. На универсализм не могут претендовать также национальные ценностные модели католической Венгрии и православной России, хотя исповедуемый ими консерватизм по-своему логичен и последователен. Европейский же проект построен на преодолении национального консерватизма и эгоизма, он воплощает собой открытость и прогресс для всех и в силу своей природы способствует развитию, связанному с новой технологической революцией, в частности цифровыми технологиями и искусственным интеллектом8. 

Идея ценностей гуманизма как фундамента общеевропейского единства прозвучала и в выступлении Э.Макрона в Совете Европы в октябре 2019 года, в котором он, кстати, напомнил об идее «общеевропейского дома» М.Горбачева. Осудив реакцию российских властей на демонстрации протеста в Москве в июле-сентябре того же года, он тем не менее поддержал решение ПАСЕ в июне 2019 года возобновить полномочия российской делегации (как известно, решающую роль в этом сыграли Франция и Германия). По его словам, линия на отторжение России от Европы контрпродуктивна и противоречит ее цивилизационной идентичности. «Народ России, - заявил президент, - в основном видит себя в рамках европейского гуманизма, потому что он участвовал в его создании, потому что география, история и культура России в основном являются европейскими»9. Он подчеркнул, что расколы на континенте ведут лишь к «бессилию» Европы и, по сути, играют на руку противникам «общих ценностей». Приверженность его линии на «прагматическое сближение» с Россией выразилась позже, помимо прочего, в принятии приглашения В.Путина на празднование в Москве 75-летия Победы в войне с нацистской Германией.

Очевидно, что в изложенных взглядах и предложениях Э.Макрона, явно претендующего на роль «лидера Европы», есть элементы утопизма. В его собственной стране, как показали президентские выборы 2017 года и выборы в Европейский парламент 2019 года, достаточно много как проатлантистов, так и противников федерализации ЕС, олицетворяемых прежде всего «Национальным объединением» М.Ле Пен. Большинство так называемых «популистских» партий в Западной Европе придерживаются такой же позиции. На уровне государств весьма настороженно к усилению интеграции под руководством Франции и Германии относятся Австрия, Италия, Нидерланды, Бельгия.

Еще более критически настроены страны Восточной Европы, особенно Польша и ее прибалтийские соседи, откровенно равняющиеся в вопросах безопасности на США и НАТО, а не на Брюссель. Они тоже подозрительно относятся к лидерству в ЕС франко-германского «тандема», а в сближении ЕС с Россией видят угрозу своим стратегическим интересам, так как, стремясь повысить свой геополитический вес, давно сделали ставку на конфронтацию с ней. Да и во Франции, как отметил Э.Макрон в выступлении перед послами, «глубинное государство» пока не готово сближаться с Россией. Он имел в виду прежде всего МИД Франции с его тенденцией смотреть на нашу страну через идеологические очки, а именно через призму «либеральных ценностей». Кроме того, французских дипломатов и военных все больше раздражает активность РФ в бывших колониях Франции в Африке.

Пока неясно также, как относятся к линии Э.Макрона в отношении России новые руководители евроинститутов, которые приступили к своим обязанностям 1 декабря 2019 года. До сих пор евробюрократы стремились не построить с ней «единое европейское пространство», а вытолкнуть ее на периферию Евразии. Новый председатель Еврокомиссии У. фон дер Ляйен считается убежденной европеисткой, а на посту министра обороны ФРГ она поддерживала сотрудничество с Францией в военно-технической и военной сферах. Вместе с тем она неоднократно говорила о «полезности» НАТО и скептически высказывалась о возможности превращения ЕС в «военную державу». Запомнились и ее высказывания о «российской угрозе» и необходимости противостоять ей.

Уже сейчас ясно, что курс Э.Макрона на сближение с Россией будет наталкиваться на противодействие в Европарламенте. В его новом составе несколько увеличилось представительство «популистов», среди которых много сторонников России. Однако большинство в нем составляют либерал-центристы и «зеленые», в массе своей настроенные к ней настороженно или враждебно. Принятие Европарламентом в сентябре 2019 года скандальной резолюции о «равной ответственности» нацистской Германии и СССР за развязывание Второй мировой войны отразило эту расстановку сил.

При всем этом нельзя утверждать, что установки Э.Макрона не имеют никакой почвы. Опросы общественного мнения последнего времени в ЕС показывают, что даже в Восточной Европе большинство граждан выступают за более самостоятельную внешнюю политику ЕС, в частности перед лицом США. В Западной Европе эта тенденция еще сильнее, кроме того, здесь отмечается увеличение поддержки сближению с Россией. В Германии, например, за это высказывается 58% населения, а в восточных землях - даже 72%. Во Франции поддержка меньше, но налицо положительная динамика - с 2016 по 2019 год она увеличилась на 14%10. В данном вопросе Э.Макрон может рассчитывать также на благожелательную позицию и ряда государств - Австрии, Греции, Кипра, Италии, Словакии. Но достанет ли данных факторов, чтобы переломить отмеченную выше антироссийскую тенденцию, остается под сомнением. Кроме того, сам Э.Макрон поставил в качестве предварительного условия сближения реальный прогресс в регулировании украинского конфликта, который сегодня зависит не столько от Москвы, сколько от Киева.

Еще более важной проблемой для планов Э.Макрона может стать восприятие их в России. Конечно, она, как отметил В.Путин на встрече в Брегансоне, принадлежит к европейской культуре. Российская дипломатия выступала и выступает за восстановление экономического сотрудничества и политического диалога с ЕС, в том числе и особенно по вопросам безопасности. Однако трудно представить, чтобы Россия, ощущающая себя на пике геополитического величия, видела себя в широком «концентрическом круге» в роли младшего партнера или придатка ЕС. Нет у нее пока и причин отказываться от продвинутого сотрудничества с Китаем.

Стоит сказать и о том, что российские элиты, несмотря на риторику о многополярности, все еще американоцентричны и с большим скептицизмом относятся к перспективам превращения ЕС в мировой центр силы. Вряд ли им нравится также «европейская модель», в рамках которой огромное внимание уделяется социальной сплоченности общества и социальной солидарности. Во Франции, например, лишь 43% населения платят подоходный налог, поскольку большинство семей с детьми освобождены от него. Напротив, богатые налогоплательщики отдают государству 58% дохода. В Скандинавских странах этот процент еще выше. Российское общество в целом не одобряет «излишеств» культурного либерализма Запада, его зацикленность на продвижении своего видения прав сексуальных меньшинств или гендерных отношений.

Тем не менее определенное движение России навстречу течению в ЕС, представляемому Э.Макроном, отвечает глубинным интересам России. Соответствующая синергия содействовала бы ослаблению антироссийских санкций и улучшению доступа к европейскому финансовому рынку и европейским передовым технологиям, росту торгово-экономического обмена. Стоит напомнить, что даже в условиях «санкционной войны» ЕС остается крупнейшим торговым партнером России с оборотом около 300 млрд. долларов, причем в последние годы он растет. Обеспокоенность европейских государств сломом системы договоров, обеспечивавших международную безопасность и стабильность, открывает окно возможностей для взаимодействия в этой сфере. Наконец, такая синергия создавала бы для России более широкое поле возможностей в отношениях с США, а также с Китаем. У держав, как известно, нет постоянных друзей, а есть постоянные интересы. Эпидемия коронавируса, наносящая экономический ущерб не только Китаю, но и его торговым партнерам, в том числе России, лишний раз подтвердила истину об опасности «складывать яйца в одну корзину».

 

 

Чернега В.Н. ЕС и инициатива Э.Макрона относительно «европейской армии» // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. ИНИОН РАН. Вып. 52(68). 2019. С. 10-15.

 2Macron E. Révolution. Paris: XO Editions, 2016. P. 209.

 3Perthes V. The US and Iran are Playing a Dangerous Game // Project Syndicate (USA). 03.10.2019. P. 3.

 4Чернега В.Н. Евросоюз в поисках самого себя // Международная жизнь. 2019. №7. С. 71-72.

 5Trump. Macron et l’armée européenne: une passe d’armes en quatre actes // Journal de Dimanche. 10.11.2018. P. 1.

 6Syrie: Macron a «découvert» par un tweet que les Etats-Unis retiraient leurs troupes // Le Parisien. 18.10.2019. P. 1.

 7L’Europe en trois cercles vue par Emmanuel Macron // La Croix. 28.07. 2018. P. 1.

   8Discours du Président de la république Emmanuel Macron à la conférence des ambassadeurs et ambassadrices de 2019//https://www.elisee.fr/emmanuel-macron/2019/08/27/discours-du-président-de-la-republique-a-la-conférence-des ambassadeurs-1. P. 2-7.

 9Discours d’Emmanuel Macron§ Président de la République française à l’occasion de la 4e session ordinaire de 2019 de l’Assembléée parlementaire du Conseil de l’Europe//Conseil de l’Europe, Assemblée parlementaire,
D-15(2019) 01.10.2109. P. 3.

10European Council on Foreign Relations. Give the people what they want: popular demand for a strong European foreign policy // Policy Brief. 10.09.2019. P. 1; Klimeniuok N. Warum wählen die Deutschen eigentlich so gern Putin? // Frankfurter Allgemeine Zeitung. 28.03.2018. S. 1; L’image de la Russie et des Russes auprès des Français // Harris interactive. 15.02.2019. P. 1.