ENGLISHКогда 13 октября 2016 года Генассамблея ООН дружно одобрила предложенную Советом Безопасности кандидатуру португальца Антониу Гутерриша на пост Генерального секретаря, этот «вотум доверия» выглядел естественным и логичным. Однако путь к такой развязке вышел весьма зигзагообразным.
Запасной козырь
Начать с того, что, согласно неписанному правилу (а такие есть в глобальной Организации, где в общем-то привыкли досконально, до запятой, выписывать документы и регуляции), девятым Генсекретарем, по логике, должен был стать посланец одного из государств Восточной Европы. Но с такими ожиданиями вышла загвоздка. Уже на старте кампании политиками в столицах и дипломатами в Нью-Йорке когда намеками, а когда прямо говорилось: «Да, весьма вероятно, но не факт, и покажите-ка нам сперва ваших кандидатов».
К этому добавилось еще одно немаловажное обстоятельство: по мнению многих, настал момент в духе гендерного равенства сделать впервые главой ООН женщину. Прежде их, помнится, никогда не было даже в числе официальных кандидатов - времена были иные.
И вот весной - осенью 2016 года от стран Восточной и Центральной Европы в многомесячном «забеге» участвовали девять человек, в том числе, в самом деле, пять женщин. К ним присоединились еще четверо соискателей из других регионов.
Увы, восточноевропейская группа в ООН, существующая ныне в мерцательном ритме лишь для сделок по выборам в тот или иной орган, «пролетела». Страны не смогли или не захотели согласовать общего кандидата, а те, что вышли на старт (за исключением, пожалуй, гендиректора ЮНЕСКО Ирины Боковой из Болгарии), были малоизвестными широкой публике персонажами.
Как следствие, несколько раундов тайных голосований-прикидок в Совете Безопасности вывели в лидеры других претендентов, и Антониу Гутерриш, возглавив гонку, уверенно пришел к финишу первым.
Надо сказать, что процесс отбора и продвижения кандидатов на этот раз был необычно открытым и сопровождался новациями. Прежде у него не было ни четко определенного во времени графика, ни обязательства СБ держать ооновский «мирок» и большой мир в курсе того, как обстоят дела. Большинство членов Генассамблеи (которая как-никак назначает руководителя ООН) считало себя «молчаливым», ибо было обречено на пассивную роль - проштамповать решение Совета.
На сей раз председатели СБ и ГА загодя, в декабре 2015 года, опубликовали совместный призыв выдвигать кандидатов, обрисовали центральные элементы этого процесса, изложили ключевые критерии для заполнения должности Генсекретаря. После этого информация об официально заявленных претендентах размещалась на ооновском сайте, а с апреля 2016 года прошла серия публичных встреч - «слушания» в Генассамблее, на которых выдвиженцы делали программные заявления, вели диалог с делегациями, представителями гражданского общества (причем, как знамение времени, была и прямая трансляция в Интернете).
Все же эти изменения не стоит переоценивать. Пока сдвиги произошли скорее в жанре public relations, нежели в разрезе большой мировой политики. По сути, все нити по-прежнему сходились в руках Совета Безопасности. В будущем, видимо, предстоит документально зафиксировать некоторые неписаные условия (либо попросту четче сформулировать «понимания»). Скажем, возобновляемость полномочий главы Секретариата: сложилось так, что срок - пять лет с возможностью переизбрания, но это скорее традиция, нежели железное правило.
При этом более важный - и сеющий разногласия - вопрос касается повышения реальной роли ГА во всем процессе. В дальнейшем надо ожидать, что еще более настойчивыми станут голоса в пользу того, чтобы самый представительный орган ООН вышел из тени Совбеза и приобрел реальное влияние на исход отбора Генсекретаря (к примеру, делая выбор из двух кандидатов, предложенных Советом, - что потребовало бы изменения резолюции Генассамблеи A/RES/1/11, принятой еще в 1946 г.). С учетом подобной перспективы постоянные члены СБ, в том числе Россия, сдержанно относятся к идеям о кодификации новелл и призывам к большей «открытости» Совета в ходе селекции кандидатов.
Так или иначе, в лице Гутерриша Организация Объединенных Наций приобрела руководителя настоящего международного масштаба (каким, пожалуй, не был бывший министр иностранных дел Республики Корея Пан Ги Мун к моменту его прихода к рулю ООН десять лет назад). За плечами у него работа на посту премьер-министра Португалии в 1995-2002 годах (экс-премьеры еще никогда не «рулили» Секретариатом в Нью-Йорке), десятилетие во главе Верховного секретариата ООН по делам беженцев, а в основании «пиков» карьеры - удачное сочетание опыта участия в католической филантропии, добровольчестве, подъема по партийной стезе в своей стране и Социалистическом интернационале. Эти элементы делают фигуру нового Генсекретаря объемной и незаурядной.
В любом случае после назначения на него со всех сторон сыпались похвалы: он и умный прагматик, и убежденный идеалист, и тонкий политик, и очень общительный человек, руководитель «напористый, но не до агрессивности»1.
При этом очередному главе Секретариата пришлось заступать на вахту в более сложном и противоречивом мире, чем по крайней мере двум его предшественникам - Кофи Аннану и Пан Ги Муну.
Разъединенные нации
Весомым фактором последних лет - вдобавок к постепенному смещению глобальных центров экономической и политической тяжести на Восток - стал вызов, брошенный Россией мировому порядку «конца истории». Глубокое ухудшение отношений между Москвой и коллективным Западом, повышение «профиля» Китая, меньшая самоуверенность Европы и ожидаемый подъем глобального Юга не могут не сказываться на происходящем в Организации Объединенных Наций.
«Business as usual» там если и сохраняется, то лишь на направлениях, далеких от злобы дня. В фокусе же внимания политических кругов, СМИ и общественности - серьезнейшие трения по токсичной сирийской проблеме и по ряду других (Ирак, Украина, Йемен, Южный Судан и т. д.).
Новейшая история отнюдь не сулит ООН расслабленного существования. Признаки неблагополучия налицо. Организации плохо удается быстро реагировать на острые вспышки напряженности, купировать массовые злодеяния в зонах конфликтов. В области нарушения прав человека у нее не получается быть последовательной, в результате - частые обвинения в двойных стандартах. Сфера чрезвычайных гуманитарных операций испытывает большие перегрузки и расшатана.
Короче, происходящее в ООН усиливает ощущение дестабилизации системы глобального управления. Новый Генсекретарь уже высказывался с озабоченностью насчет углубляющегося недоверия к институтам, притом что глобализация оставила многих «неудачников» за бортом2. «Прогрессистская» (то есть построенная на рациональных основах справедливости и равенства) идеология Объединенных Наций явно находится в обороне под напором вышедших на передний край в мире течений популизма и национализма.
Это тем более осложняет стартовые позиции Гутерриша, у которого нет иного выбора, кроме как поощрять поиск развязок в тугой дипломатической игре на Ист-Ривер через следование демократическим началам ООН. В частности, большинство должно учитывать мнение меньшинства (в котором, заметим, подчас оказывается российская делегация), а не подминать его.
Такая «центристская» линия отражает к тому же одну из мудрых идей, заложенных в основание Организации Объединенных Наций. Подразумевалось, что она могла бы служить предохранителем против чрезмерной концентрации силы в чьих-то руках (тогда это мог быть только исторический Запад). Недавно об этом напомнил министр иностранных дел Сергей Лавров, отметивший, что ООН призвана содействовать «объективной тенденции рассредоточения глобальной экономической и политической мощи»3.
При этом достигать в Организации благоприятного для большинства исхода дипломатических акций можно, только если государства будут отказываться от максимизации собственных выгод. А значит, потребуется мало-мальски согласованное поведение с их стороны. Понятно, что иллюзии в этом смысле должны быть минимальны, ибо самоограничение не только держав, но и мелких стран не является их modus operandi. Однако ответственным игрокам (наверняка думает Гутерриш) предстоит настаивать на подобном самоограничении и регулярно подавать в этом пример.
Генерал или секретарь?
Генеральный секретарь, согласно Уставу ООН, является «главным административным должностным лицом» Организации. На самом же деле его функции ощутимо шире. Вопрос только в том - насколько. Реальная ситуация определяется самой жизнью, в том числе конкретной персоной руководителя Секретариата.
В самом титуле поста заложена двойственность. С одной стороны, это секретарь, то есть должностное лицо, отвечающее за работу всей ооновской бюрократической машины. Но с другой - генеральный (в английском, оригинальном языке Устава, это означает someone who has complete responsibility for a particular area of work). Из такой «доброжелательной» трактовки следует взгляд на Генсека как на рупор и олицетворение воли международного сообщества.
Недаром его подчас называют «мирским папой», или «гарантом состоятельности Устава», либо еще «хранителем принципов ООН». Правда, дипломаты крупных держав таких характеристик сторонятся. Да, в своем двойном качестве Генсекретарь не может не иметь собственного мнения и не занимать позиции по крупным мировым проблемам. Однако нельзя сказать, что он по-настоящему свободен в высказываниях и действиях, ибо большей частью должен руководствоваться коллективными решениями главных органов ООН, мнениями больших групп государств.
Отцы-основатели ООН взяли в 1945 году за образец пост главы Лиги Наций и попытались сделать новую фигуру несколько более самостоятельной. Так, в Уставе появилась новаторская статья 99. Она наделяет Генсекретаря правом «доводить до сведения Совета Безопасности о любых вопросах, которые, по его мнению, могут угрожать поддержанию международного мира и безопасности», то есть - потенциально - немалой инициативностью.
К этому часто цитируемому положению примыкает ссылка в статье 98 на то, что глава ООН выполняет и «другие» функции, которые возлагают на него генеральная Ассамблея, Совет Безопасности, ЭКОСОС. Ключевые среди таких функций - посредническая, брокерская («добрые услуги») деятельность, превентивная дипломатия, хотя список этим далеко не исчерпывается. Добавим, что формально Генсекретарь является руководителем не только в Секретариате Организации Объединенных Наций, но и во всей системе ООН, хотя там он «царствует, но не правит».
Начиная с отличавшегося особой амбициозностью Дага Хаммаршёльда, (глава ООН с 1953 по 1961 г.), генсекретари с той или иной настойчивостью старались расширять рамки своих полномочий. В попытке сделать так, чтобы Секретариат мог действовать более самостоятельно, пусть и не подменяя СБ или любой иной из главных органов, каждый осуществлял политические функции.
Скажем, Кофи Аннан привез из Багдада в 1998 году соглашение о «разоруженческих» инспекциях, которое выглядело очень многообещающим и помогло на том этапе избежать катастрофических военных последствий. Пан Ги Мун, получив в 2013 году «зеленый свет» от Совета Безопасности на расследование химического досье Дамаска, опирался на «механизм Генсека» (резолюцию ГА от 1987 г., давшую главе Секретариата особый мандат расследовать сообщения об использовании химического, биологического и токсинного оружия). Вообще, до самого конца своего срока он играл заметную роль в подготовке и проведении многочисленных раундов женевских переговоров по Сирии.
При этом суть остается неизменной: функция Генерального секретаря сопряжена с огромной ответственностью, но имеет ограниченную реальную власть. Правительства не очень любят, когда UN Chief пытается говорить от имени всего международного сообщества, не согласовав свой черновик с ними. Вообще они, как правило, не прочь напомнить, кто «в доме хозяин». Ну а если Генсеку доводится расходиться во мнениях с кем-то из «пятерки» постоянных членов СБ, ему это может выйти боком. Скажем, в 1996 году американцы без угрызений совести заветировали переизбрание Бутроса Бутроса-Гали на второй срок.
Египтянин был вынужден уйти, но сохранил достоинство. Позже он выпустил книгу воспоминаний под характерным названием «Unvanquished» (которое можно переводить и как «Подавленный ООН», и как «Непобежденный» - понятно, каков был его вариант). Этот и сходные эпизоды иллюстрируют тот тезис, что глава ООН - отнюдь не статист в международных делах. Речь идет о человеке, имеющем возможность весомо высказываться по любой проблеме в мире, способном (при наличии политического мужества) брать на себя инициативу перед лицом Совета Безопасности или великих держав, осуществляющем руководство глобальной Организацией с общими ресурсами в 10 млрд. долларов в год и, как минимум, 40 тыс. сотрудников.
Не заболтать реформы
Каким будут стиль и результативность работы очередного хозяина небоскреба на Ист-Ривер? На церемонии приведения к присяге 12 декабря 2016 года Гутерриш говорил вполне выверенные вещи, чурался патетики. Сделает все возможное для восстановления доверия к глобальной Организации. Будет делать упор на предотвращении кризисов. Займется перестройкой системы развития ООН. Ощущает потребность в ее глубокой реформе, ибо «вызовы превосходят нашу способность реагировать»4.
В публичных заявлениях в первые месяцы службы португалец продолжал избегать слишком громких слов о своих масштабных планах, стратегиях. Он явно хочет действовать наверняка - скажем, обыгрывая беспроигрышный тезис о том, что при кадровых назначениях будет подчеркнуто руководствоваться идеей гендерного равенства. И уже сделал своим первым заместителем опытную (и что важно - с международным послужным списком) Амину Мохаммед из Нигерии.
Судя по словам инсайдеров в Секретариате, Гутерриш не питает иллюзий и понимает: если не принять решительных мер в ближайшей перспективе, основания ООН будут растрескиваться еще быстрее, чем прежде. Но тут он неизбежно столкнется с двумя трудно совместимыми обстоятельствами.
С одной стороны, он не может не понимать, что комплексная реконструкция Организации должна охватывать сразу несколько элементов. Рискну назвать три основных: институты и структуру; внутриорганизационную культуру (в том числе переговорный процесс, менеджмент, кадры); ресурсы. С другой - нынешнее «смешение» в мировых делах делает призрачными шансы на успех любого долгосрочного и политически затратного проекта, подобного перестройке в ООН.
С позиций большой мировой политики узловой элемент реформенной повестки - судьба Совета Безопасности. Дипломатические маневры вокруг него идут уже более двух десятков лет (с 1993 г.). Принимались резолюции Генассамблеи, создавались различные переговорные форматы, вносились, корректировались и отпадали самые разные варианты переустройства Совета, создавались и распадались коалиции государств. В «сухом остатке»: переговоры ходят по кругу.
Новый Генсекретарь наверняка постарается посодействовать тому, чтобы процесс выбрался из колеи, в которой он давно увяз. Надо думать, он хотел бы, чтобы «пятерка» захотела на деле помочь в активизации переговоров, а не разводила руками: мол, мы всей душой «за», но никак не возникает впечатляющее большинство, готовое мобилизоваться и согласовать наконец приемлемый рецепт перемен.
При этом для каждого бывалого ооновца и тертого дипломата ясно как божий день, что любая реформа (а, кстати, самим термином - уже достаточно затасканным - не надо бы злоупотреблять) в многосторонней Организации может быть только результатом компромисса. Не только опыт, но и теория игр говорят о том, что привести сложную систему в новое равновесное состояние невозможно в одностороннем порядке. Добавим, что глубинной реорганизации ООН нельзя себе представить без серьезных перемен во взаимоотношениях ее членов. Даже если вести речь не о «капитальном ремонте», а о текущей реконструкции.
«Фронт работ» для государств-членов включает также поощрение демократических процедур в Генассамблее и реализацию хорошо известных рецептов по оживлению ее деятельности: сокращению разбухшей программы работы, изъятию «затухающих» тем, кластеризации вопросов. Еще один участок - не допустить дальнейшего ослабления Экономического и Социального Совета (ЭКОСОС), его ухода в «тень» бреттон-вудских кузенов. Для этого хорошо бы закрепить его в роли настоящего координатора усилий по преодолению неразвитости и неравенства на Земле. Сможет Совет стать «менеджером» выполнения Повестки дня до 2030 года - принятой полтора года назад программы перевода глобальной экономики на рельсы устойчивого развития, - задача будет в немалой части решена.
Требует срочного внимания ооновское миротворчество. Пора сделать более четким политическое руководство операциями «голубых касок» со стороны СБ и улучшить военное планирование со стороны Секретариата, равно как и взаимодействие двух сторон. Добиться, наконец, сокращения сроков развертывания контингентов в кризисных фазах (пока не получается; но это общая проблема - скажем, НАТО потребовалось три месяца для разворачивания операции в Ливии). Повысить действенность резервных соглашений, по которым государства, в том числе развитые, обязуются поддерживать в полной готовности и выделять по запросу ООН хорошо подготовленные и экипированные части.
Гутерришу предстоит со старта заниматься и системой развития ООН - первой областью по вложению средств и приложению интеллектуальных усилий. Пан Ги Мун оказался одним из основных поборников экологизации мировой экономики. При нем началась «перезагрузка» концепции устойчивого развития, дабы она стала более плотной и менее схематичной. Но Всемирной организации еще предстоит добиться интеграции экономических, социальных и природоохранных факторов, распространить рациональные модели производства и потребления и попытаться осуществить множество прочих модернистских, но далеко не для всех очевидных вещей.
Особая статья - уже обозначенное намерение нового Генсекретаря сделать ООН менее бюрократической, более действенной и ориентированной на нужды «полевых» миссий. Вообще административно-кадровая сторона дела неизбежно будет его большой головной болью. Ей драматически не хватает гибкости. Правила и положения во многом сохраняют печать времен статичного Секретариата, предназначавшегося главным образом для обслуживания переговоров и конференций, в то время как ныне более 70% бюджетных средств тратятся на деятельность вдали от штаб-квартир.
Требуется изжить этот явный перекос. Осовременить административные правила, расширяя свободу рук Генсекретаря и менеджеров в сфере людских ресурсов. Резко сократить процедуру набора сотрудников (сейчас в среднем от объявления вакансии до ее заполнения проходит 174 дня). Выправить «хромой» механизм карьерного роста, ориентируясь преимущественно на достоинства сотрудников.
И наконец - last but not least - деньги. Реальность такова, что ООН все время их не хватает. Жить по средствам, сводя концы с концами, дается разветвленной, многослойной структуре не просто, тем более что государства навешивают на нее все больше и больше мандатов и заданий.
Вроде бы у Организации есть и регулярный бюджет, и миротворческий, и добровольные взносы, но все равно ресурсы - в сравнении с глобальными проблемами - более чем скромны. Достаточно сказать, что даже не сама ООН, а все организации и агентства ее системы вместе тратят в год меньше, чем расходуют на оборону за тот же срок, скажем, Франция или Индия, или США - но за месяц5.
Вдобавок в вопросах заведывания людскими ресурсами и траты денег не только крупные доноры, но и «Группа-77» (основная коалиция государств глобального Юга) предпочитают держать Генсекретаря на коротком поводке и заниматься микроменеджментом.
Doing more with less?
Короче, дел невпроворот. Однако парадокс заключается в том, что, ожидая от Генсекретаря множества «подвигов с утра», страны-члены все время опасаются, как бы он не вышел из-под контроля. Сильный глава ООН в их глазах - из разряда «и хочется, и колется». В идеале они желали бы, чтобы внутренний лозунг Секретариата «Doing more with less» («Больше результатов при меньших ресурсах») был полностью приложим к деятельности Генсека.
Такого подхода давно придерживаются США - куда как важная держава (и главный, с большим отрывом, плательщик в бюджет ООН, и страна местоположения ее штаб-квартиры, и член «пятерки»). Но сегодня ситуация особая. Избрание Дональда Трампа вызвало значительное замешательство в Нью-Йорке. Там сразу почувствовали, что Организацию, как отмечалось в анализе Университета ООН, «ожидает новый и потенциально напряженный тип отношений» с Америкой6.
Действительность пока подтверждает самые пессимистичные прогнозы. В последние недели новый хозяин Белого дома и большинство фигур в его окружении - представители лагеря «America First» - отметились антиглобалистскими тирадами, скепсисом в отношении международных норм и принципа многосторонности. Правда, еще есть ожидания, что в Совете Безопасности - воспринимая его как инструмент для «сделок» во имя внешнеполитических интересов США - новая администрация добавит прагматизма, отходя от идеологизированного акцента своих предшественниц на «ценностях».
Тем не менее собственно ООН неизбежно ждут немалые проблемы. Во-первых, политические. Трамп и его команда сразу дали понять, что намереваются сделать Организацию «крайней» из-за принятия Советом Безопасности 23 декабря 2016 года резолюции по израильским поселениям на оккупированных территориях (делегация США, заметим, сыграла в тот момент главную роль, воздержавшись).
Поэтому одним из дебютных жестов нынешней администрации стало блокирование предложенной Гутерришем кандидатуры бывшего премьера Палестинской автономии Саляма Файяда на пост спецпредставителя Генсека по Ливии. Глава Секретариата назвал это «серьезной ошибкой», но был вынужден подать назад (понимая, надо полагать, что это лишь начало).
Во-вторых, финансовые - на горизонте уже собрались тучи. Вообще у республиканцев (а сейчас они контролируют и Белый дом, и обе палаты Конгресса) есть привычка придерживать выплаты в ооновские бюджеты, обусловливая их всякими реформаторскими и прочими шагами либо попросту настаивая на сокращении размера взносов США. По крайней мере один законопроект в этом духе уже находится в Палате представителей с 2015 года.
После серии намеков и утечек намерения администрации стали ясны в середине марта с публикацией национального бюджетного плана на 2018 финансовый год. В рамках предложенного сокращения финансирования Госдепартамента на 28% недвусмысленно очерчено снижение выплат ООН (упоминается и миротворчество), а также организациям ее системы. Детали пока не ясны (хотя, похоже, система ООН рискует получить вдвое меньше средств7) и не станут известны раньше мая. Но с учетом того, что наметки бюджета будут утверждаться Конгрессом, где неизбежен торг, ооновская верхушка восприняла известие стоически. Ну или, по крайней мере, решила попридержать сигналы SOS.
Кроме того, в ходе избирательной кампании Трамп наделал шума, критикуя Парижское соглашение 2015 года по климату. И хотя США не вправе немедленно выйти из этого договора, первые конкретные шаги (в том числе отказ делать взносы в Зеленый климатический фонд ООН), бесспорно, сильно ослабят многосторонний процесс, направленный на защиту мира от климатических изменений.
Скорее всего, Антониу Гутерриш в первые же недели после назначения поработал над «домашним заданием» - как выстроить свою линию, чтобы она не контрастировала резко с подходом Вашингтона. Но вряд ли он ожидал такого трудного старта.
Впрочем, для Генсекретаря задача выработать тактику маневрирования относится ко всем пяти постоянным членам СБ. С одной стороны, они явно готовы выдать ему «кредит доверия», и именно в таком ключе была выстроена встреча Президента Владимира Путина с Гутерришем 24 ноября 2016 года. С другой - ввиду возможных непростых моментов, связанных с чувствительными аспектами политики, расходами, реформаторскими идеями нового главы Секретариата, он будет находиться под постоянным присмотром.
Те же российские представители регулярно подчеркивают, что хотят видеть в действиях любого Генсека «объективность, беспристрастность, равноудаленность»8. Но это отнюдь не исключает мягкого прессинга, а то и прямого разговора, если что-то идет не так.
Вообще, хотя от Генсекретаря государства ждут чудес дипломатического мастерства и сноровки, запутанные политические реалии разбрасывают вокруг него немало капканов. В одном только
2016 году - своем последнем «на капитанском мостике» - Пан Ги Мун пережил несколько очень неприятных ситуаций.
Скажем, в марте возник серьезный дипломатический кризис, когда он один раз назвал «оккупацией» присутствие Марокко в Западной Сахаре. В ответ Рабат устроил ему обструкцию, выслал почти всех гражданских сотрудников ооновской миротворческой миссии и заявил, что прекращает участвовать в ее финансировании. В результате операция, называемая МИНУРСО, понесла большой ущерб.
А в июне под резким давлением Саудовской Аравии Пан Ги Муну пришлось удалить из одного доклада тезис о том, что на йеменском «фронте» возглавляемая ею воздушная коалиция массово нарушала права детей. Генсекретарь сопротивлялся, но угроза Эр-Рияда сократить финансирование гуманитарных проектов ООН для палестинских беженцев возымела эффект. Кстати, этот эпизод выглядит как игра случая: годом раньше у Генсека были схожие проблемы, когда его обвинил в пристрастности уже Израиль.
И все же не такие неизбежные казусы определяют взаимоотношения основного потока государств с главой ООН. С их стороны преобладает признание за Секретариатом роли ценного политического советника, а не просто исполнителя поручений.
Самая сложная должность на свете?
Представительный международный симпозиум, прошедший в мае 2010 года в городе Дельфы (Греция), принял специальное заявление относительно фигуры главы ООН. В нем подчеркнуто говорится, что сильный и независимый Генсекретарь не только желателен, но и «необходим»9.
Такой лидер, добавим мы, нужен международному сообществу как моральный авторитет, на которого можно полагаться в моменты неопределенности и высоких рисков. Необходим, чтобы давать взвешенную трактовку событий, ибо версии правительств односторонни, а массмедиа все чаще выглядят средством скорее пропаганды, нежели информации. Востребован подавляющим большинством государств как лицо Организации, облеченной от их общего имени масштабной миссией. Надобен десяткам тысяч ооновских сотрудников по всему миру, желающих идентифицировать себя с динамичной и уважаемой Организацией. Потребен, прежде всего с этических позиций, гражданскому обществу, активистам, ориентирующимся на ООН как на силу, работающую на лучшее будущее.
В более широком смысле он необходим для поддержания основ многосторонности, которая на фоне сбоев в международных отношениях грозит оказаться «на мели». Актуальные проблемы поднимаются на различных форумах под эгидой ООН, звучат громкая риторика и правильные призывы. Но переговоры раз за разом топчутся на месте и приводят к наименьшему общему знаменателю; конкретные же действия государства стараются оттягивать, рассчитывая, что все так или иначе образуется.
Другое дело, что многосторонность в ее привычном виде сформировалась во многом под воздействием западноцентристских взглядов на глобализацию, развитие, права человека и гуманитарную деятельность. Найти новое сочетание ценностей, концепций и устремлений, включающее взгляды незападного мира, - наверное, в этом будет состоять призвание ООН как всемирного «кооператива» в ближайшем будущем.
1http://www.irinnews.org/analysis/2016/10/19/great-expectations-incoming-un-chief-urged-make-bold-reforms
2http://www.ipsnews.net/2017/02/mistrust-hindering-global-solutions-says-secretary-general/
3Выступление на открытом заседании Совета Безопасности ООН по вопросу «Поддержание международного мира и безопасности: уроки истории, подтверждение приверженности принципам и целям Устава ООН», Нью-Йорк, 23 февраля 2015 года // URL: http://www.mid.ru/press_service/minister_speeches/-/asset_publisher/7OvQR5KJWVmR/content/id/959527.
4https://www.un.org/sg/en/content/sg/secretary-generals-speeches
5http://www.ipsnews.net/2017/03/responding-to-us-budget-cuts-for-united-nations/
6http://cpr.unu.edu/the-un-in-the-era-of-trump.html
7http://www.irinnews.org/maps-and-graphics/2017/03/15/us-funding-un-charts
8http://www.interfax.ru/interview/306476
9https://static1.squarespace.com/static/5399cc0ae4b0705199b37aa3/t/55102627e4b0299913bf15a2/1427121703223/DelphiSymposiumBOOKLET.pdf
