Что представляла собой Российская империя в начале ХХ века? Великая держава, соперничающая с другими великими - с Германией, Великобританией, Францией, Северо-Американскими Соединенными Штатами (США), Австро-Венгрией. Она не самая развитая в промышленном и финансовом плане, ее население далеко не самое образованное и состоятельное, ее элита уже не едина. Однако потенциал огромен, темп развития высок, военная мощь колоссальна, внутренний рынок обширен, культурные и научные достижения бесспорны, предпринимательские круги пассионарны, интеллигенция бескорыстна, в целом она оппозиционна коронной власти и политически активна.

Власть же сосредоточена в руках узкого правящего класса во главе с монархом, что на протяжении всей истории было вынужденно и объяснялось цивилизационными и географическими особенностями страны, необходимостью сохранить ее от распада. К примеру, император Николай I, говоря о специфике российского управления, отчеканил, имея в виду сразу все, и климат, и связность территорий: «Расстояния - наше проклятие»1.

В целом такая картина: огромные пространства, недостаточная связь центра с регионами, постоянная борьба с холодным климатом, скудные почвы и урожаи, сверхнапряжение населения, колоссальные расходы на оборону, сверхцентрализация. Промышленный переворот вызвал к жизни образованный класс, обслуживающий это развитие и ставший конкурентом существующей системе управления. В политическом и философском плане это была борьба за демократические свободы.

Перед мировой войной Россия не успела завершить экономические реформы (Витте, Столыпина). Она находится перед решающим выбором: либо продолжать догоняющую модернизацию, оставаясь сырьевым придатком Запада, либо совершить рывок, опередив собственное историческое время.

А что ждет ее в конце гонки? Очевидно, что элита обязана вести и ведет поиск альтернатив и сил, на которые можно опереться. Финансовых источников развития было мало: экспорт сырья и инвестиции иностранного капитала, внешние заимствования. Соответственно, за этими источниками стояли мощные группировки с разными интересами.

Всеобъемлющий образ того времени дал философ Петр Струве: «Деньги, а не натуральный продукт, взрывают покой вечности».

Со времени великих реформ Александра II изменился состав населения империи. В 1860 году в России было около 20 тыс. интеллигентов, к концу века - около 200 тысяч. Эта армия не могла долго оставаться без стратегии, штабов и командиров. Показательно, что простые люди, обслуживавшие царя и царицу, в политическом плане стояли не на стороне монархов, на выборах в Думу дворцовая прислуга голосовала преимущественно за эсеров. А ведь эсеры были проводниками и боевиками террора.

Но могла ли коронная власть ждать народного согласия на проведение реформ? К примеру, в 1902 году на заседании губернского комитета гродненский губернатор (будущий премьер-министр) Петр Аркадьевич Столыпин, говоря о модернизации деревни, подчеркнул: «Ставить в зависимость от доброй воли крестьян момент ожидаемой реформы, рассчитывать, что при подъеме умственного развития населения, которое настанет неизвестно когда, жгучие вопросы разрешатся сами собой, - это значит отложить на неопределенное время проведение тех мероприятий, без которых немыслимы ни культура, ни подъем доходности земли, ни спокойное владение земельной собственностью»2.

Столыпин не был склонен идеализировать сельских хозяев. Экономическая обстановка диктовала необходимость расширения внутреннего рынка для растущей отечественной промышленности, а сделать это можно было только включив в активную экономическую деятельность народные массы. Не спрашивая их согласия.

Индустриализация же делалась за счет сельского хозяйства, аграрный сектор облагался налогами в 3-3,5 раза выше, чем промышленный, что уже упиралось в тупик по причине схлопывания внутреннего рынка3.

Само по себе перекачивание денег в промышленность (в «капиталистического паразита», по Марксу) было разрушительно для архаичной массовой культуры.

Вообще анализ финансового рынка может открыть малоизвестные явления политической истории России, в том числе и его влияние на природу Февраля, так как противоречия между русскими и иностранными финансово-промышленными группами стали одной из причин крушения империи. Здесь надо учесть одно важное обстоятельство: «Российские банки не были продуктом эволюции российской национальной экономики, напротив, именно они подготовили и проложили дорогу этой эволюции»4.

К 1914 году 55% российских ценных бумаг принадлежали иностранному капиталу, что позволяло председателю Совета синдиката «Продуголь», члену Совета Министерства торговли и промышленности Н.С.Авдакову считать российский торгово-промышленный капитал как «силу равновеликую правительству».

В структуре российского вывоза в конце века сельскохозяйственные продукты и сырье составляли огромную долю. В 1906-1910 годах средняя стоимость хлебного экспорта достигла 435,3 млн. рублей, что равнялось почти половине стоимости всего экспорта (41,5%)5.

Другими словами, международный рынок был для России главнейшим, любая его деформация приводила к кризису. При этом внутренняя экономическая политика выжимала из сельских хозяев все соки.

Вот что писал сотрудник министра финансов С.Ю.Витте: «В нищей, полуголодной стране трепался весь обмотанный роскошью, весь просоченный жадностью, сотканный из бездушия и эгоизма банковский сгусток. Отделившись от отощавшего российского тела, сгусток этот попирал расступавшуюся перед ним толпу. Апогея цинизма он достиг в разгар Великой войны, вспухнув до гомерических размеров при Керенском, чтобы лопнуть у ног Ленина»6.

Развитие банковской системы было важнейшим условием модернизации, что должно было привести к созданию нового центра власти и неизбежно вызвать ослабление власти коронной.

Чтобы понять масштаб проблемы, надо сказать, что рост населения привел к огромной перенаселенности в деревнях (скрытой безработице), составляющей в 1900 году в 50 центральных губерниях примерно 23 млн. человек7.

 При этом по стране бродило около 10 млн. так называемых «сердитых нищих». Куда, на какие новые стройки городов, заводов и портов должны были уйти эти люди? Да и были ли такие стройки в нужном количестве? Чтобы укрепить аграрный сектор, премьер-министр Столыпин, проводя реформы, бросил вызов финансовому миру, потребовал, чтобы государственный Крестьянский поземельный банк перешел в подчинение МВД (Столыпин занимал пост и министра внутренних дел), и выпустил облигационный заем на колоссальную сумму в 500 млн. рублей. И вот чем это закончилось.

Кирилл Кривошеин в своей книге об отце, ближайшем сотруднике Столыпина, повествует о борьбе реформаторов с министром финансов В.Н.Коковцовым за создание настоящего инвестиционного банка для поддержки сельского хозяйства, остро нуждающегося в деньгах. Получив землю в результате Столыпинской аграрной реформы, крестьяне напоминали армию без патронов; государству следовало сделать решающий шаг для их поддержки, чтобы уменьшить хищничество перекупщиков и банков. Однако лишь «бухгалтерский» подход министерства, считавшего, что главным является накопление золотого запаса, вел политику Столыпина в тупик.

Российский золотой запас был самым большим в Европе, но Государственный банк эмитировал недостаточное количество денег. «Россия была одной из редких стран, где сумма кредитных билетов в обращении была ниже суммы золотого запаса»8.

Если бы замысел Столыпина - Кривошеина был реализован и премьер стал бы экономическим диктатором, жизнь государства пошла бы в новом направлении.

Также надо учесть, что экономика России являлась полем постоянного соперничества разных групп зарубежного капитала, из которого к началу мировой войны на долю стран Антанты (Франции, Англии, Бельгии, США, Италии) приходилось 75%, а на долю Германии и Австро-Венгрии всего 20%. Поэтому понятно, на чьей стороне в итоге оказалось и политическое влияние.

Академик М.Н.Покровский разложил ситуацию по полочкам: «Отчего в 1914 году война вспыхнула не между Россией и Англией, а между Россией и Германией? Ответ может быть только один. Империалистская война не была исключительно или даже главным образом русским делом. Русский империализм был на мировом театре второстепенным или даже третьестепенным, а европейскую войну (с самого начала имевшую тенденцию стать мировой войной, поскольку участницами явились Япония - и de facto, и de jure - и Соединенные Штаты de facto, ибо они сразу же стали главной индустриальной базой одной из воюющих сторон) мог развязать только империалистский конфликт первого порядка. Первостепенным было - или казалось - военное могущество России, и это дало последней такое положение в конфликте, которое совершенно не соответствовало ее значению экономическому»9.

Зато громко звучали голоса интеллектуалов, поощряемых из Лондона и Парижа и финансируемых отечественными банкирами и промышленниками: «Вернуть ключи от собственного дома!» Было ясно, что «ключи» - в Черноморских проливах, надо только не стесняться протянуть к ним руку.

Что же получилось в итоге колоссальных российских усилий по продвижению на Балканы, в Центральную Азию, на Дальний Восток? А получились три войны - с Турцией, с Японией, с Германией.

Тем не менее империя развивалась. Прокладывали железные дороги, вывозили зерно через Проливы, организовывали промышленный экспорт в Азию и на Ближний Восток, боролись за рынки, но при этом обращали мало внимания на собственный внутренний рынок, потому что не искали, как обогатить бедное население. Было забыто предостережение канцлера А.М.Горчакова, что для России «расширение территории есть расширение слабости».

Генерал-майор Е.А.Вандам (Едрихин), военный разведчик и аналитик, с сарказмом замечал: «Плохо иметь англосакса врагом, но не дай Бог иметь его другом!»10.

Мировая война стала водоразделом между историческими временами. Как символ будущих потрясений надо рассматривать письмо американского посла в Лондоне Пейджа Президенту США. Он писал, что вся Европа (в той мере, в какой выживет) обанкротится, а «мы станем безмерно сильнее финансово и политически»11.

Впоследствии советский министр иностранных дел Андрей Андреевич Громыко заметил по этому поводу: «Война привела к двум важным изменениям в экономических отношениях между США и другими крупными капиталистическими государствами, и прежде всего Англией... Отныне около двух десятков стран, включая Англию и Францию, оказались в долговой зависимости от Вашингтона. Если в 1914 году США находились еще в положении должника, импортируя капиталов на 3,7 млрд. долларов больше, чем вывозили, то из войны они вышли как чистый экспортер капитала с активным сальдо в 3 млрд. долларов… Вудро Вильсон в сентябре 1919 года прямо заявил, что Первая мировая была для США «промышленной и коммерческой войной»… Попытки союзников на Парижской мирной конференции добиться обсуждения с делегацией США вопроса о долгах натолкнулись на твердый отказ В.Вильсона. Это был голос страны, которая желала повелевать, а не обсуждать вопрос даже со своими союзниками»12.

Но так далеко никто тогда не заглядывал.

Итак, мировая война началась. Когда выявились просчеты в боевом снабжении фронта, на сцену вышли новые фигуры, и прежде всего генерал от артиллерии Алексей Алексеевич Маниковский, начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ). Он встряхнул военную промышленность, казенную и частную, и, выявив огромные коррупционные провалы, встал на защиту государственных интересов. Дело в том, что нужда в вооружении и боеприпасах была настолько безмерной, что к военным заказам ринулась целая армия лоббистов, банкиров, политиков, аристократов.

Ситуация осложнялась тем, что правительство было не в состоянии обеспечить работу военной промышленности. В книге А.А.Маниковского говорится: «Но при первых же известиях о крайнем недостатке боевого снабжения на фронте и возможности вследствие этого «хорошо заработать» на предметах столь острой нужды «известную» часть общества бывшей царской России охватил беспримерный ажиотаж»13.

В результате «расплодилась масса мелких, немощных в техническом отношении и просто дутых предприятий, поглощающих с поразительной прожорливостью и ничтожной производительностью всякого рода оборудование, инструментальную сталь, металлы, топливо, транспорт, рабочие руки и технические силы, а также валюту».

Для гарантии исполнения заказов подрядчику из казны следовало выплатить аванс (до 65% от суммы заказа) под обеспечение (если такового не имелось у подрядчика) банка. Банки гарантии выдавали, но под огромные проценты! Ни о каком качестве продукции теперь говорить не приходилось: «банковская кабала» заставляла экономить на всем.

Соответственно, военные расходы бешено разгоняли инфляцию, плодили бедность и раздражение населения. Маниковский отмечал, что владельцы частных заводов «безмерно обогатились в самую черную годину России». Биржа чутко отреагировала на обогащение частного бизнеса.

«Биржевые котировки в 1915 году стали расти. В начале 1916 года изменилась экономическая ситуация в стране. При подведении итогов деятельности промышленных предприятий за 1915 год оказалось, что подавляющее их большинство не только не находится в расстроенном состоянии, а, наоборот, получило изрядную прибыль и смогло выдать неплохие дивиденды. Наряду с этим на свободном рынке появился значительный избыток денежных средств… Прибыльность некоторых предприятий, выполнявших оборонные заказы, удесятерилась»14.

Союзники по Антанте тоже стремились помочь русскому фронту. Под гарантии английских банков российские военные заказы передавались представителю американского банковского синдиката Моргана, а тот распределял их между американскими фирмами. Англичане как посредники получали огромную выгоду.

20 октября (2 ноября) 1916 года правительству был направлен доклад ГАУ «Программа строительства новых военных заводов», в котором предлагалось начать перестройку российской экономики и ограничить претензии буржуазии. Согласно «Программе», сильное ядро государственных заводов должно составлять основу промышленности в военное время, а после войны - быть регулятором цен и лидером научно-технического развития. Частные заводы должны были укрепляться "ячейками военных производств под контролем ГАУ», что означало ни много ни мало, как максимальное государственное участие в организации военной промышленности «на основах государственного социализма». «Программа» указывала правительству направление действий: «После войны частная промышленность должна заняться своим прямым делом - работать на великий русский рынок, который до войны заполнялся в значительной степени зарубежными фабриками... Вот поистине благородная задача для нашей частной промышленности - завоевать свой собственный рынок»15.

К 1916 году в результате усилий ГАУ значительно выросли поставки в действующую армию вооружений и боеприпасов, «войска повеселели».

Неудивительно, что идеи Маниковского поддержал начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Михаил Васильевич Алексеев, который решал ту же проблему. Алексеев, признанный стратег российской армии, был одним из главных фигур Февраля. В конце концов армия со всей своей мощью и политической наивностью повлияла на ход истории.

Мысль о военной диктатуре исходила от начальника ГАУ, который по горло был сыт противоречиями системы. Показательно, что британский военный министр генерал Китченер, самочинно взявший на себя роль распорядителя российских военных заказов, действовал в США через банк Моргана (впоследствии главный бенефициар экономических решений Версальского договора!) и отвергал все попытки представителей ГАУ избавиться от иностранных посредников и напрямую иметь дело с заводами. В книге А.А.Маниковского читаем: «Без особо ощутительных для нашей армии результатов, в труднейшее для нас время пришлось влить в американский рынок колоссальное количество золота, создать и оборудовать там на наши деньги массу военных предприятий, другими словами, произвести за наш счет генеральную мобилизацию американской промышленности, не имея возможности сделать того же по отношению к своей собственной».

Кроме острейшего кризиса военной промышленности, который все же разрешался усилиями ГАУ, надвинулись новые - транспортный, снабженческий, торговый и продовольственный.

В специальном донесении Петроградского охранного отделения подробно проанализирована ситуация на продовольственном рынке столицы: спекулятивная практика банков и оптовых торговцев, неудовлетворительная работа железных дорог, коррупция путейских чиновников вызывали бешеный рост цен на продовольствие, резко опережающий инфляцию. Донесение рисует картину нарастающего хаоса и детализирует экономическую практику «мародеров», описывает действия банкиров и купцов.

Спецслужбы империи вовремя информировали верхи и даже пытались вести самостоятельную игру. Ничего из этого не вышло. Наоборот, контрпропагандистская кампания в прессе, развязанная банкирами, дискредитировала и эти усилия, и государственную власть.

Французский посол записал разговор с членом Особого совещания по снабжению при Военном министерстве Алексеем Путиловым, директором-распорядителем крупнейшего Русско-Азиатского банка и председателем/членом правления многих заводов, железных дорог, нефтяных компаний, который прямо сказал: «Дни царской власти сочтены, она погибла, погибла безвозвратно; а царская власть - это основа, на которой построена Россия, единственное, что удерживает ее национальную целостность... Отныне революция неизбежна, она ждет только повода, чтобы вспыхнуть. Поводом послужит военная неудача, народный голод, стачка в Петрограде, мятеж в Москве, дворцовый скандал или драма - все равно; но революция - еще не худшее зло, угрожающее России.

Что такое революция в точном смысле этого слова?.. Это замена, путем насилия, одного режима другим. Революция может быть большим благополучием для народа, если, разрушив, она сумеет построить вновь. С этой точки зрения, революции во Франции и в Англии кажутся мне скорее благотворными. У нас же революция может быть только разрушительной, потому что образованный класс представляет в стране лишь слабое меньшинство, лишенное организации и политического опыта, не имеющее связи с народом.

Вот, по моему мнению, величайшее преступление царизма: он не желал допустить, помимо своей бюрократии, никакого другого очага политической жизни. И он выполнил это так удачно, что в тот день, когда исчезнут чиновники, распадется целиком само русское государство. Сигнал к революции дадут, вероятно, буржуазные слои, интеллигенты, кадеты, думая этим спасти Россию. Но от буржуазной революции мы тотчас перейдем к революции рабочей, а немного спустя - к революции крестьянской. Тогда начнется ужасающая анархия, бесконечная анархия-анархия на десять лет... Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть, и еще худшие…»16.

22 июня 1916 года было принято постановление правительства, которое сводилось к сокращению посреднических функций военно-промышленных комитетов, обязательной публикации информации об их деятельности и отмене существовавшего запрета военной цензуре не допускать в печати критики в их адрес. Также был установлен контроль за бюджетами Всероссийского земского союза, Всероссийского союза городов и других организаций по призрению больных и раненых воинов. Власть почувствовала не только политическую, но и экономическую угрозу, исходившую от крупного капитала. Так, Министерство путей сообщения планировало, помимо казенной добычи угля и нефти, расширить собственное машиностроение и создать собственные металлургические заводы. Некоторые заводы были национализированы. Стала осуществляться относящаяся к началу 1914 года идея ввести пятилетние циклы строительства железных дорог, портов, крупных гидроэлектростанций.

Начав борьбу с монополиями, руководители обороны и военной промышленности подчеркивали неэффективность и коррумпированность существующего порядка управления. Оппозиция назвала действия правительства «государственным социализмом».

22 октября 1916 года Министерство торговли и промышленности получило право контроля за торговлей металлами. Был принят закон о секвестре.  12 декабря царь утвердил решение Совета министров о переводе на государственное управление электрических заводов «Сименс и Гальске», «Сименс-Шуккерт», «Всеобщей компании электричества». Под государственное управление также перешел огромный Путиловский завод. «Государственный капитализм», по программе генерала Маниковского, набирал обороты.

В конце 1916 года царь распорядился провести сенатскую ревизию всех отсрочек от воинской службы, полученных представителями Земского союза и Союза городов. Это был внятный сигнал оппозиции, что Николай II на соглашение не пойдет. Последствием ревизии стал бы массовый призыв в армию сотен и даже тысяч «земгусар», кадровой опоры Земгора. Вместе с тем у правительства были бесспорные успехи, к осени 1916 года военная промышленность добилась впечатляющих результатов.

Однако оппозиция не сидела сложа руки. «Незадолго до Февральской революции, - отмечал Н.В.Некрасов в своих показаниях в НКВД СССР от 13 июля 1939 года, - начались и росли связи с военными кругами. Была нащупана группа оппозиционных царскому правительству генералов и офицеров, сплотившихся вокруг А.И.Гучкова (Крымов, Маниковский и ряд других), и с нею завязалась организационная связь». Готовилась и специальная группа в селе Медведь, где стояли запасные воинские части. Она-то, судя по всему, должна была сыграть решающую роль в аресте царя.

Генерал Спиридович уточнил: «Если бы Государь не отрекся, его убили бы. Так было решено».

Французская военная разведка тоже отслеживала уровень оппозиционности в Петрограде. Ее сотрудник, капитан де Малейси отмечал: «Революция была осуществлена не самими революционерами, а монархистами, желавшими лишь отречения самодержца с установлением либеральной опеки при одном из великих князей в качестве регента»17. Также де Малейси указывал на прямое участие в Феврале британского посла Дж.Бьюкенена.

Надо учитывать и огромное влияние культурных и научных кругов. Великий князь Александр Михайлович почти как социолог объяснил перемены в настроении культурного общества. «Это быстрое трестирование страны, далеко опередившее ее промышленное развитие, положило на бирже начало спекулятивной горячке. Во время переписи населения Петербурга, устроенной в 1913 году, около 40 тыс. жителей обоих полов были зарегистрированы в качестве биржевых маклеров. Адвокаты, врачи, педагоги, журналисты и инженеры были недовольны своими профессиями. Казалось позором трудиться, чтобы зарабатывать копейки, когда открывалась полная возможность зарабатывать десятки тысяч рублей посредством покупки двухсот акций «Никополь-Мариупольского металлургического общества».

 Достаточно ярко такое настроение охарактеризовывает нам октябрьская записка (1916 г.) Петроградского жандармского управления: «Безудержная вакханалия мародерства и хищений различного рода темных дельцов в разнообразных областях торгово-промышленной и общественно-политической жизни страны, бессистемные и взаимопротиворечивые распоряжения представителей местной администрации, недобросовестность низших агентов власти на местах; и, как следствие всего вышеизложенного, неравномерное распределение продуктов питания и предметов первой необходимости, прогрессирующая дороговизна и отсутствие источников и средств питания у голодающего в настоящее время населения столицы и крупных общественных центров - все это... определенно и категорически указывает на то, что грозный кризис уже назрел и неизбежно должен разразиться в ту или иную сторону».

Записка констатирует, что «экономическое положение массы, несмотря на огромное увеличение заработной платы, более чем ужасно. В то время как заработная плата у массы поднялась всего на 50% и лишь у некоторых категорий на 100-200%, цена на все продукты возросла на 100-500%»18.

Угрозы быстро накапливались. В воскресенье, 5 ноября 1916 года, посол Франции встретился в Мариинском театре в ложе министра двора с «генералом В.», который по долгу службы находился «в ежедневном контакте с Петроградским гарнизоном». Судя по всему, это был генерал-майор Свиты Владимир Николаевич Воейков, дворцовый комендант, зять министра императорского двора В.Б.Фредерикса, председатель Российского олимпийского комитета. Генерал откровенно сообщил, что Петроградский гарнизон «нехорош». В столице и окрестностях было расквартировано не меньше 170 тыс. человек в запасных частях. Они пребывали в страшной тесноте, безделье, боялись отправки на фронт. Генерал сказал, что следует оставить 40 тыс. человек «из лучших элементов гвардии и 20 тыс. казаков». Только тогда можно будет «парировать все события». Палеолог закончил эту запись впечатляюще и тревожно: «Он останавливается, губы его дрожат, лицо очень взволнованно. Я дружески настаиваю, чтобы он продолжал. Он сурово продолжает: «Если Бог не избавит нас от революции, ее произведет не народ, а армия». Повторим: это говорил генерал, ответственный за безопасность императора.

Размещенные в Петрограде так называемые запасные батальоны по численности вчетверо-впятеро превосходили обычные пехотные полки и состояли из 10-20 тыс. человек, в основном рабочих с городских заводов, «полумужиков». Офицеров катастрофически не хватало. Так, в запасном батальоне Измайловского полка на 8 тыс. солдат было всего семь офицеров, которые просто физически не могли поддерживать дисциплину и проводить обучение. Это была мина замедленного действия, батальоны разлагались, и не было реальной возможности что-либо исправить. Что касается офицеров и унтер-офицеров, то большинство кадровых за годы войны были выбиты, а «офицеры военного времени» в большинстве своем были слабы в профессиональном отношении, недисциплинированы, напичканы кадетской пропагандой.

Приведем характерный анекдот, который рассказывает знаток русской души Достоевский: «Русский офицер, прислушиваясь к атеистическим речам, спрашивает в состоянии глубочайшего внутреннего сомнения: «Но если нет Бога, как я могу оставаться майором?»19

Как видим, картина весьма противоречивая.

Российская империя была построена дворянами и погублена дворянами. В течение почти 200 лет - от Петра Великого, сделавшего из них пожизненных «слуг государевых», которых от службы могли освободить только увечье или смерть, до Петра III, освободившего их от обязательной службы, и великих реформ, отнявших у них крепостных работников, - первое сословие постепенно утрачивало свое главенство. Оно становилось похоже на разбитого параличом родственника, который уже не живет и еще не умирает. Потомки героев Полтавы, Бородина, Севастополя в большинстве своем либо превратились в чиновников, либо, заложив и перезаложив свои имения в Дворянском земельном банке, становились экономическими мертвецами. (Здесь не исключена параллель с крахом СССР.)

Но все же был ли Февраль неизбежен? Однозначного ответа до сих пор нет.

«В настоящее время наиболее взвешенное мнение (в том числе и автора этой книги) заключается в том, что русская революция была все-таки достаточно случайным событием, явившись результатом нескольких внезапно совпавших обстоятельств, в стечении которых не просматривается никакой логической связи. Многие из них, если бы не игра случая, могли происходить совершенно иначе…»20.

 

 1Кюстин А. Россия в 1839 году. М., 2007. С. 122.

 2Цит. по: Рыбас С.Ю. Столыпин. М.: Молодая гвардия, ЖЗЛ, 2003. С. 30.

 3Китанина Т.М. Хлебная торговля России в конце ХIХ - начале ХХ веков. Стратегия выживания, модернизационный процесс, правительственная политика. СПб.: Дмитрий Буланин, 2011. С. 49-50.

 4Эпштейн Е.М. Российские коммерческие банки (1864-1914). Роль в экономическом развитии России и их национализация/Пер. с франц. А.А.Елистратова. М.: РОССПЭН, 2011. С. 79.

 5Китанина Т.М. Указ. соч. С. 45.

 6Колышко И.И. Великий распад/Составление и предисловие И.В.Лукоянова. СПб.: Нестор-История, 2009. С. 131.

 7Хромов П.А. Экономическое развитие России. М., 1967. С. 326.

 8Кривошеин К.А. А.В.Кривошеин: его значение в истории России ХХ века. Париж, 1973.

 9Покровский М.Н. Империалистическая война. 1915-1930. М.: Либроком, 2009. С. 333-334.

10Вандам Е.А. (Едрихин). Геополитика и геостратегия. М.: Кучково поле, 2002. С. 104.

11Цит. по: Виноградов К.Б. Кризисная дипломатия // Первая мировая война. Пролог XX века. М., 1998. С. 127.

12Громыко А.А. Внешняя экспансия капитала: история и современность. М., 1982. С. 88, 93, 95.

13Маниковский А.А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М.: Государственное военное издательство, 1937. С. 81 // http://www.grwar.ru/library/Manikovsky/index.html

14Лизунов П.В. Российское общество и фондовая биржа во второй половине ХIХ и начале ХХ в. // Экономическая история: Ежегодник. М., 2005. С. 280.

15Из доклада начальника ГАУ А.А.Маниковского военному министру с программой заводского строительства // http://istmat.info/node/26355

16Палеолог М. Дневник посла // http://istmat.info/node/25187

17Революция глазами Второго бюро // Свободная мысль. 1997. №9 // http://scepsis.net/library/id_1905.html

18Мельгунов С. На путях к дворцовому перевороту. М., 2003. С. 39.

19Франк С.Л. Русское мировоззрение // Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. С. 492.

20Кеннан Дж.Ф. Маркиз де Кюстин и его «Россия в 1839 году». М., 2006.