В XXI веке в конфигурации международных отношений происходят заметные изменения. Это связано в значительной степени с использованием различными государствами «мягкой силы» для достижения своих целей на мировой арене. Велика роль Китая в этом процессе. Убедившись в невозможности добиться успеха по защите своих интересов в мировом сообществе только за счет растущей военной мощи, Пекин прибег масштабно к «мягкой силе».

Еще в 2007 году тогдашний генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Ху Цзиньтао на XVII съезде КПК заявил, что партия должна «повысить культуру как часть «мягкой силы» Китая с целью сохранения основной культуры китайского народа, его прав и интересов»1. В этой связи, по его мнению, сталкиваясь в современном мире с различными культурами, необходимо развивать культуру своей собственной страны, ее самобытность и неповторимость2. В течение его десятилетнего руководства Институт Конфуция открыли во многих государствах мира, и все больше людей стало изучать китайский язык и китайскую культуру. В настоящее время 40 млн. иностранцев в мире учат китайский язык3.

Среди всего разнообразия инструментария «мягкой силы» высшее руководство Китая избрало распространение китайского языка и культуры. Одна из основных причин такого подхода состояла в том, что интерес в мире к Китаю, его истории, культуре и языку необычайно возрос в результате выдвижения страны в число наиболее развитых, влиятельных и судьбоносных государств мира.

Другая причина состояла в том, что Китай в те годы готовился принять летние Олимпийские игры, а их зарубежные участники нуждались в большом количестве переводчиков с китайского и на китайский, а также в множестве знатоков Китая.

И третья причина, притом немаловажная, - это наличие в Китае определенной организационной и институциональной инфраструктуры для реализации лингвополитических идей. Речь идет о созданном в начале нулевых годов Институте Конфуция с центром в Пекине и первом зарубежном его представительстве в Сеуле, открытом 21 ноября 2004 года. Очень знаменательно, что институту присвоили имя Конфуция, всемирно известного легендарного мыслителя Китая, философа и мудреца. Уже это одно привлекало внимание людей к деятельности института. С тех пор филиалы Института Конфуция основаны в 125 странах мира, в том числе в России. Их общее число в настоящие время составляет 471, кроме того, создано еще 730 специальных классов Конфуция4.

О том, какое важное значение в Пекине придают Институту Конфуция в повышении имиджа и культурного присутствия Китая за рубежом, свидетельствует тот факт, что генеральный секретарь ЦК КПК, Председатель КНР Си Цзиньпин направил приветственное письмо ректору Денверского университета в США, когда там в 2013 году открывался Институт Конфуция. Китайский лидер лично присутствовал также при подписании в феврале 2014 года договора об открытии Института Конфуция в Университете сельского хозяйства в Фейсалабаде в Пакистане. Более того, в марте того же года Си Цзиньпин в Берлине встретился с немецкими синологами и представителями преподавательского состава и слушателей Института Конфуция и провел с ними беседу об укреплении культурного и языкового обмена между Китаем и Германией. Выступившие во время беседы немецкие участники особо подчеркнули необходимость развития «мягкой силы» Китая, которая, по их представлению, повышает его международное влияние5.

В свою очередь, Си Цзиньпин на той же встрече отметил, что «важным инструментом общения является язык» и что «очарование культуры страны и притягательная сила народа главным образом выражаются и передаются посредством языка». И далее он сказал: «Мы бы хотели повышать роль Института Конфуция, укреплять языковой обмен и сотрудничество, а также осуществлять сравнительное изучение Китая и западных стран»6.

Внимание высших руководителей Китая к Институту Конфуция привлекает к нему большое количество людей в зарубежье. Немалое значение для популяризации интереса к китайскому языку имело масштабное празднование десятилетия со дня основания института
27 сентября 2014 года. Вообще, торжества по этому поводу проводятся ежегодно, содействуя выполнению задач, поставленных при создании Института Конфуция.

Учитывая целеполагание при организации системы институтов Конфуция и приобретенный ими опыт работы, вполне обоснована необходимость исследования их деятельности как инструмента «мягкой силы» в контексте внешней политики Китая.

То, что сделано Институтом Конфуция за годы своего существования, органически находится в контексте определения «мягкой силы», которое дал Джозеф Най-мл., основоположник ее теории, а именно: это способность заставить другого хотеть того же, чего хочешь ты7. Разъясняя это положение, он подчеркнул, что термин «мягкая сила» означает способность достигать результатов через притягательность, а не через принуждение или плату8, в частности посредством культурной дипломатии и распространения языка и культуры в мировом сообществе.

В своей фундаментальной книге он многократно в подтверждение своих идей ссылается на Китай9, признавая за ним факт увеличения использования «мягкой силы». Она стала, по замечанию «Жэньмин Жибао», «ключевым словом», а сам Китай обладает большим потенциалом для ее развития10. Прав Дж.Най в том, что «мягкая сила» имеет свои пределы11, но, по нашему мнению, только не в области распространения языка. Вот почему так успешно идет этот глобальный процесс с наиболее употребляемыми в мире языками, в том числе китайским. Определенную роль в нем играет и миллион китайских студентов, обучающихся в разных странах. Позитивно сказываются и 100-миллионные потоки китайцев в турпоездках, а их будет еще больше в ближайшие годы, предполагается довести это количество до 500 миллионов. Конечно, и студенты, и туристы, наряду с экономическими и технологическими достижениями Китая, увеличивают интерес к китайскому языку и культуре, а отсюда растет популярность институтов Конфуция.

В СМИ разных стран, характеризуя общепланетарную популярность изучения китайского языка, нередко говорят о «буме китайского языка». Уже с конца XX веке увлеченность в мире этим языком стала нарастать в массовых масштабах. Одному из авторов данной статьи помнятся слова руководителя Восточно-китайского педагогического университета в Шанхае о том, что за рубежом изучают прежде всего язык той страны, чья экономика достигла выдающихся успехов. Это касалось тогда английского языка, но так можно сказать и о китайском языке. Экономика Китая стала второй экономикой в мире, а в 2014 году она опередила США по паритету покупательной способности. Недалек тот день, когда ВВП Китая в долларовом измерении опередит ВВП США.

В Китае, стране с многотысячелетней историей и богатой древней культурой, распространение китайского языка - дело государственной важности. Начиналось все с создания еще в 1987 году, то есть до основания Института Конфуция, Госканцелярии КНР по распространению китайского языка и культуры за рубежом (сокращенно Ханьбань). Она руководит всей государственной политикой в этой области.

В 2002 году Министерство образования КНР, которому подчинялась Ханьбань, с привлечением других министерств приступило к организации Института Конфуция. Двумя годами позже 4-й Пленум ЦК КПК 16-го созыва, ознакомившись с наработками Министерства образования КНР и деятельностью Ханьбань, потребовал уделить большое внимание пропаганде культуры (и, само собой разумеется, китайскому языку) в зарубежье. Конкретно делалось это со ссылкой на «мягкую силу». Это понятие упоминается и на других съездах китайских коммунистов, в правительственных постановлениях, в работе Министерства иностранных дел Китая.

Институт Конфуция представляет собой некоммерческий учебно-научный центр, действующий совместно с зарубежными синологическими учреждениями или университетами. В его функции входит:

- организация курсов китайского языка и культуры;

- проведение научных конференций, конкурсов и других мероприятий аналогичного типа;

- организация международного квалификационного экзамена по китайскому языку (HSK);

- консультации по вопросам обучения в КНР;

- проведение студенческих стажировок в Китае12.

На церемонии открытия 9-й Международной конференции Института Конфуция 7 декабря 2014 года, посвященной десятилетию со времени его основания, выступила вице-премьер Госсовета Китая Лю Яньдун. Подчеркнув историческое значение деятельности Института Конфуция, она особо отметила географический размах празднования этого события, проходившего в рамках Дня Института Конфуция. По ее словам, оно торжественно проходило начиная с Новой Зеландии и до Гавайев, где солнце восходит, и продолжалось там, где солнце заходит, то есть, включало весь земной шар. В нем участвовали более 10 млн. человек, проживающих на территории, охватывающей 22 часовых пояса. Словом, за десять лет Институт Конфуция добился немалых успехов в распространении китайского языка и культуры, но и преуспел также в укреплении влияния Китая на мировом пространстве13.

Наряду с Институтом Конфуция китайские власти разрабатывают специальные учебные программы по языку и культуре для иностранцев, предлагают им бесплатное обучение в школах и вузах Китая, организуют экзамены на знание китайского языка HSK с выдачей соответствующих сертификатов, создают специальный фонд для учеников, изучающих китайский язык как иностранный, материально поддерживают преподавателей-китайцев, проводят конкурс «Мост китайского языка», создают центры китайской культуры за рубежом. Министерство культуры КНР планирует организовать 50 таких центров по всему миру до 2020 года. В 2014 году их количество увеличилось уже до 20, они расположены на Маврикии, в Бенине, Египте, Франции, на Мальте, в Южной Корее, Германии, Японии, Монголии, России, Таиланде, Испании, Мексике, Нигерии, Дании, Шри-Ланке, Австралии, Лаосе, Непале, Пакистане. Центры играют значительную культурологическую роль, в том числе по распространению китайского языка.

Успешность распространения китайского языка неоднозначно оценивается в мировом сообществе. Наряду с подлинно позитивным отношением, как это сделал, например, почетный консул Австралии в Санкт-Петербурге г-н Зиновьев в своей лекции на факультете международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета три года назад, есть в научной литературе и СМИ далеко не лестные отзывы о «буме китайского языка». Критически отзывался о носителях таких взглядов лидер Китая Си Цзиньпин. В упоминавшейся ранее беседе в Берлине он отметил значительную роль познания языка для объективного понимания страны, ее народа и культуры, отверг предвзятость некоторых людей к Китаю «в основном из-за того, что страна им незнакома, чужда, они ее не понимают»14.

Получается, что лидер могущественной державы мягко пожурил тех, кто развитие Института Конфуция считает угрозой и инструментом китайской экспансии15. В речи в ноябре 2014 года в Парламенте Австралии, затрагивая вопрос о подписанном соглашении о режиме свободной торговли между Китаем и Австралией, он в присущей ему вежливой форме заявил, что оно «упразднит страхи, какие якобы порождает Китай», и твердо заверил парламентариев, что «ни турбулентность, ни война не в интересах китайского народа»16. Такие заверения призваны повышать доверие к Китаю и его политике. Своеобразным подкреплением заявлениям высшего руководителя Поднебесной служит деятельность Института Конфуция.

Разумеется, внешняя политика каждой страны всегда исходит из национальных интересов, они же определяют содержание культурной дипломатии и «мягкой силы». Это ярко отражается не только в деятельности Института Конфуция, но и в лингвополитических мероприятиях, проводимых американской Программой Фулбрайта, Британским советом, общественной организацией «Альянс Франсез», немецким Институтом Гёте, Фондом «Русский мир», саудоаравийскими фондами.

Они, хотя и отличаются друг от друга структурно, идеологически, уровнем финансирования, степенью активности и методами деятельности, выполняют те же языковые и культурологические задачи, что и Институт Конфуция. Однако они не одинаковы по привлекательности и масштабности языковой подготовки. Так, в самом Китае английский язык изучают 300 млн. человек, а русский, увы, - только 300 тысяч. Хотя «Русский мир» и Россотрудничество увеличивают преподавание русского языка в Китае в соответствии с растущим интересом среди китайцев к нему в связи с углублением двустороннего сотрудничества, четко выявившегося с середины 2014 года.

Китай в сравнении с другими странами позже них приступил к использованию распространения китайского языка в качестве инструмента внешней политики и культурного влияния в зарубежье. Возможно, исключение составляет Россия, которая, отвергнув опыт СССР, приостановила свою культурологическую и языковую деятельность за границей, но вовремя спохватилась, образовав несколько государственных и общественных учреждений.

Однако масштаб использования Пекином распространения китайского языка и культуры не идет ни в какое сравнение с распространением русского, французского, португальского и других языков. Возможно, он уступает лишь английскому, да и то мы не исключаем, что китайский язык наверстает свое отставание от языка, прародиной которого является Англия.

В этом предположении нас убеждает интенсивность, с какой Китай распространяет свой язык в России, где был проведен Год китайского языка, в евроатлантическом сообществе и особенно в незападном мире, или, как иногда называют это сообщество, «новом Западе». Вот два ярких факта, подтверждающих эти действия Пекина. 12 мая 2014 года в чилийской столице Сантьяго был торжественно открыт Латиноамериканский центр Института Конфуция, ставший вторым региональным центром после американского. Оба центра призваны координировать работу Института Конфуция во всей Латинской Америке и Северной Америке. К ныне сложившейся системе институтов Конфуция и соответствующей политике Китая в области распространения привела реализация курса «прогрессивной культуры» генерального секретаря ЦК КПК, Председателя КНР Цзян Цзэминя, сочетавшегося с политикой «выхода за рубеж».

Власти многократно организовывали за границей ставший традиционным Год Китая. Тем самым повышался имидж страны. Посредством проведения массовых мероприятий в области культуры Пекин рассчитывал устранить разговоры о «китайской угрозе»17.

Си Цзиньпин, став председателем КНР на XVIII съезде КПК, официально провозгласил руководящей идеей развития страны «китайскую мечту» в ходе осмотра выставки «Дорога возрождения» в национальном музее Китая 29 ноября 2012 года. Через несколько месяцев эту идею Си Цзиньпин еще раз озвучил в своем выступлении в МГИМО (У) МИД РФ во время визита в Россию в 2013 году. Председатель Си Цзиньпин постоянно подчеркивает курс на великое возрождение китайской нации к 2050 году, которое тесно связано с развитием мира и благом других стран.

Надо сказать, «китайская мечта» - это не только мечта Китая, но также, судя по высказываниям ряда специалистов, мечта всего мира в контексте глобализации. На международной конференции по теме «Китайская мечта», состоявшейся 8 декабря 2013 года в Шанхае, исследователь из Кембриджского университета Мартин Жак отмечал, что «китайская мечта» уже наступает по всему миру, оказывая влияние не только на развитие Китая, но и всего мирового сообщества. Великое возрождение китайской нации заключается в экономике, политике, культуре и других сферах, которые требуют внимания для всестороннего развития страны18.

Неслучайно также на саммите АТЭС в ноябре 2014 года в Пекине Си Цзиньпин заговорил об «азиатско-тихоокеанской мечте». В русле этой идеи целесообразно напомнить, что участники представительной конференции, состоявшейся в Москве в 2013 году, не раз говорили, что Россия - это евротихоокеанская держава. Примечательно, что в ответ на заявление Си Цзиньпина в Москве о «китайской мечте», приносящей благополучие не только китайскому народу, но и народам всего мира19, заместитель премьер-министра России Д.Рогозин предложил объединить российскую и китайскую мечты и осуществить совместное процветание20.

Порукой высокому мирополитическому значению «китайской мечты» является то, что китайская экономика - это локомотив мировой экономики. Экономическому прогрессу и политической модернизации в мире будет способствовать также распространение китайского и английского языков. Известно, например, что плохое знание российскими предпринимателями английского языка препятствует их бизнесу на мировой арене, не говоря уже о практически всеобщем незнании ими китайского языка. Да и в политической жизни многое в динамике, первопричинах и хитросплетениях важнейших международных событий невозможно понять, если не учитывать лингвополитические противоречия или, наоборот, взаимодействия, взаимопроникновения. Значительна роль языка как фактора мировой политики и глобальной экономики. Это важный внешнеполитический и геоэкономический ресурс21. В этом смысле весьма полезна модель анализа понимания роли языка в международных отношениях, предложенная китайским исследователем Сун Дзишэном22. Обладание широкими знаниями того или иного иностранного языка позволяет избежать конфликта цивилизаций, хотя это и не является абсолютным правилом23.

Китаю, по мнению Дж.Ная, предстоит пройти длительный путь реализации «мягкой силы», набирая международный вес, в том числе используя ресурс своего языка. В XXI веке развитие межгосударственных отношений все больше опирается на взаимовыгодное сотрудничество, диалоги и культурно-гуманитарные обмены. Внимание сосредоточивается на развитии «мягкой силы».

Как считает ученый Пекинского университета Чжуан Дзиндию, Китай демонстрирует гуманитарную силу своей культуры, являющейся одной из главных опор восстановления страны как великой державы. Вот почему он говорит, что китайская культура и гуманистические ценности должны быть использованы как «мягкая сила» по всему миру24. Ему вторит ректор Института международных отношений МИД КНР Цинь Яцин. Он убедительно доказывает, опираясь на глубокие исследования внешней политики Поднебесной, что мирный подъем Китая - одно из самых важных событий в XXI веке и достигнут он в известной мере за счет распространения китайского языка и культуры25.

Институт Конфуция как исполнитель «мягкой силы» во внешней политике КНР содействует успеху китайской языковой и культурной дипломатии по всему миру. Одновременно «мягкая сила» во взаимодействии с мировым сообществом придает интеграционные стимулы для объединения культурных и гуманитарных интересов китайцев и других народов.

 

 

 1Full text of Hu Jintao’s report at 17th Party Congress // Xinhua. 24.10.2007 // URL: http://news.xinhuanet.com/english/2007-10/24/ content_ 6938749.htm

 2Выступление Ху Цзиньтао на Восьмом съезде CFLAC, Седьмом съезде союза писателей КНР // Интернет-версия официального печатного издания «Жэньминь жибао» // URL: http://culture.people.com.cn/GB/22219/5026372.html

 3Почти 40 млн иностранцев в мире изучают китайский язык // Жэньминь жибао. 14.09.2009 // URL: http://russian.people.com.cn/31517/6757035.html

 4Институт Конфуция: Положение // Ханьбань. 2014 // URL: http:// www.hanban.edu.cn/confuciousinstitutes/node_10961.htm

 5Председатель КНР Си Цзиньпин провел беседу с немецкими синологами и представителями преподавательского состава и слушателей Института Конфуция //Институт Конфуция. 2014. Вып. 24. С. 5.

 6Там же. С. 6.

 7Nye J., Jr. Soft power // Foreign Policy. №80. Autumn 1990. P. 48-58.

 8Nye J., Jr. Think Again: Soft Power // Foreign Policy. 23.02.2006 // URL: http://foreignpolicy.com/2006/02/23/think-again-soft-power/

 9 Най-мл. Дж. С. Будущее власти. М.: АСТ, 2014. С. 13-16, 111, 148, 151 и др.

10Там же. С. 155.

11Там же. С. 160.

12Госканцелярия КНР по распространению китайского языка и культуры за рубежом (сокращенно Ханьбань) // URL: http://www.hanban.edu.cn/

13Выступление Лю Яньдун на церемонии открытия 9-й Международной конференции Института Конфуция. 07.12.2014 // URL: http:// conference.chinesecio.com/?q=node/150

14Председатель КНР Си Цзиньпин провел беседу с немецкими синологами и представителями преподавательского состава и слушателей Института Конфуция // Институт Конфуция. Вып. 24. 2014. С. 6.

15Завьялова А.А. Институты Конфуция: интеграция или экспансия? //Высшее образование сегодня. 2010. №9. С. 54-59.

16Smyth J. Australia unveils trade deal with China// Financial Times. 2014. 18 November.

17Голдштейн Э. Китай: прямая и явная угроза // Россия в глобальной политике. 2013. Сентябрь-Октябрь. Т. 11. №5. С. 77-84.

18马丁•雅克. 剑桥大学研究员：中国梦 :从历史看未来// URL: http://news.sohu.com/20131209

19Агентство Синьхуа. 24.03.2013 // URL: http://news.xinhuanet.com/mrdx/2013-03/24/c-132257883.htm 

20Жэньминь жибао. 15.05.2013 // URL: http: //opinion.people.corn.cn/n/2013/0515/c1003-21483017.html

21Ягья В.С., Чернов И.В., Ковалевкая Н.В. Лингвистическое измерение мировой политики. М.: Golden Mile, 2013. С. 4-6, 33-35 и др.

22孙吉胜.国际关系中语言与意义的建构-伊拉克战争解析:世界经济与政治 // Мировая экономика и политика. 2009. №5. С. 43-55.

23Чернов И.В. Международная организация франкофонии. Лингвистическое измерение мировой политики. СПб., 2006. С. 34-92.

24Ten Chinese experts talked about the cultural foundation of managing state affairs according to law. 02.01.2015 // URL: http://china.huanqiu.com/article/2015-01/5329761_3.html

25Qin Yaqing. Chinese proposal for the revolution of world order. 07.12.2014 // URL:http://www.qstheory.cn/international/2014-12/17/c_1113676732.htm