О русском праве интерпретировать историю

История – это общественный договор внутри народа, который сохраняет и описывает свою историю. Сегодня, когда любая война является гибридной, чрезвычайно важен информационный аспект войны. Политические мыслители не зря говорили: "Кто владеет прошлым, тот владеет будущим".

В связи с этим огромная ответственность ложится на историков, на журналистов, на педагогическое сообщество.

Поэтому для будущей победы нам необходимо защитить и свое понимание Великой отечественной войны, свою концептологию этой войны. Не дать отменить ее сакральные смыслы, не дать переписать нашу историю.

С каждым годом Великая отечественная война приобретает для нас все более важное значение. При этом нужно понимать, что Специальная военная операция – это не повторение, а продолжение событий 1941-1945 годов. Война с нацизмом — это отложенный, замороженный конфликт. Он "спал" более 80 лет и теперь проснулся.

Закономерны попытки наших врагов вытеснить память о войне из актуального социального контекста. Отсюда информационные атаки на День Победы, на Бессмертный полк, на СВО. Отсюда – омерзительный термин "победобесие".

Эти атаки совершаются группами, связанными с "элитами 1990-х" и корректируются внешними кураторами.

Настоящий историк знает, что история не живет в идеологическом "вакууме". Бесполезно пытаться мыслить "в стороне от идеологии". Итогом такой позиции станет отход от национальных принципов и ценностей и зависимость от ценностей антинациональных.

Кто не хочет писать свою собственную историю, тот станет частью чужой истории.

«Объективной» истории не бывает. Взгляд любого историка - уже интерпретация. Поэтому мы должны думать о влиянии собственной интерпретации, о том, как сделать ее более весомой.

В то же время важно отделять интерпретацию от безусловных фактов. Например, безусловным фактом является то, что Россия стала жертвой агрессии, а гитлеровский альянс – агрессором.

Но поскольку мы оказались жертвой нападения и одержали Победу, мы можем и должны предъявить счет Германии и ее союзникам, а по итогам СВО - тем, кто вооружал и спонсировал киевский режим. Цифры ущерба нужно подсчитать и опубликовать.

История, в отличие от естественных наук, не может быть в полной мере верифицируемой и прогностической. А попытки вывести общие закономерности исторического процесса оказались бесплодными. Этого не смогла сделать ни марксистская, ни либеральная мысль.

В связи с этим, важно нам самим расставить приоритеты внутри своей истории, деконструировать исторические мифы, которые вредят национальным задачам.

Повторю: история – это общественный договор внутри народа, который сохраняет и описывает свою историю.

В планах Британии и США гитлеровская Германия служила тараном, ударным орудием для оттеснения России от Европы за Волгу и за Урал. Это соответствовало давней концепции "Междуморья" (Intermarium), озвученной еще Йозефом Пилсудским.

В случае успеха Гитлера пространство до Урала было бы очищено для англо-саксов  - с последующим дележом всех русских территорий. Этот вектор был задан ещё интервенцией 1918-1920 годов.

Описывая историю Великой отечественной войны и последующей СВО, необходимо учитывать вышесказанное и корректировать научные подходы, которые сложились в отечественной историографии. Наши ситуативные "союзники" были и остаются нашими геополитическими противниками и экзистенциальными врагами. Поэтому мы не можем верить в утверждения о том, что нацизм якобы был случайностью и стал "исторической травмой" для Европы.

Нацизм не мог закончиться в 1945-м, когда капитулировала Германия. Поскольку нацизм - не только немецкое, но общее и европейское, и американское явление. Это вектор развития той секулярной цивилизации, которую мы очень размыто и очень осторожно называем "западом" или "западным миром".

Мир просвещения, мир секулярной цивилизации утверждал себя через антитезу "традиция против модерна", но за ней стояла другая антитеза: "варварство против цивилизации".

Сама история воспринималась этим миром как слепая сила, которая уничтожала «варваров» и отбрасывала «лишних людей» в ходе естественного отбора, как конвейер отбрасывает бракованные детали.

А это ни что иное - как нацизм.

Сегодняшний кризис протестантского модерна - это метаконфликт нашего времени, это - фундаментальная проблема, с решением которой связано будущее нацистско-расистских идеологий: выживут они или исчезнут. Еще Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер в 1947 году, в своей книге "Диалектика Просвещения" рассматривали нацизм как последствие просвещенческого мифа.

Стремясь владеть Вселенной, чувствуя себя ее единоличным хозяином, "сверхчеловек" Нового времени создал ситуацию перманентной мировой войны за ресурсы, исходом которой в итоге стали колониализм, гитлеризм и современный панатлантизм.

Война не окончена. И главным идеологическим оружием в ней для нас остаются национальные формы русской сакральности.

Это и православие, и другие традиционные религии России, и разные элементы гражданской религиозности, например, образ Победы.

Победа в Великой отечественной войне в русском контексте символически связана с Победой Пасхальной, с Христовой Жертвой. А самопожертвование в борьбе со злом есть форма теозиса, форма обожения человека.

Великая отечественная война - это не просто политико-идеологический конфликт европейцев и русских.

Этот конфликт имеет глубокую экзистенциальную и религиозную природу. Россия и русскость – это вечное напоминание Европе об ее отступничестве от веры отцов, от христианства.

Мы имеем право на анализ религиозно-философских корней нацизма и расизма без скидок на «толерантность». А этот анализ указывает на прямую связь данных идеологий с радикальными формами протестантских учений, в частности, с кальвинизмом, пуританизмом, диспенсоционализмом и др.

Идеологии превосходства тесно связаны с просвещенческой мыслью, которая также порождалась протестантской цивилизацией.

Существование России ломает удобную для Запада модель мира, основанную на дихотомии "Запада" и "Востока", которым вместе якобы не сойтись. Реально существующая тринитарная модель «Запад‑Россия‑Восток» вызывает сбой в механизме воспроизводства европейской расистской идентичности.

Подводя итог, скажем прямо, что мы, русские, имеем исключительное право на историческую интерпретацию Великой отечественной войны. И по праву политического суверенитета, и как жертва нападения, и как сторона, одержавшая победу. Только мы, и никто иной.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs