БУШУЮЩИЙ МИРОВОЙ КРИЗИС, смена хозяина "кресла № 1" в Вашингтоне, вброшенное им в политический лексикон словосочетание "полная перезагрузка" заставили многих международных аналитиков и комментаторов заговорить о грядущей фундаментальной перестройке глобального мироустройства. В мечтах реформаторов забрезжили перекройка стратегических альянсов, внедрение "безресурсных" технологий, уход от конфронтации и диктата. Однако глубинная основа международной конфронтации и противоречий, к сожалению, остается неизменной. Фундаментальные законы природы, жизни, экономики требуют для поддержания существования любой системы наличия необходимых ей ресурсов в нужных объемах.

Именно усугубляющийся дефицит ресурсов - одна из истинных глубинных причин обостряющихся и подспудно зреющих локальных, региональных и глобальных кризисов нового тысячелетия. От наличия или отсутствия необходимых природных ресурсов напрямую зависят жизненные стандарты землян, перспективы социально-экономического развития государств, стабильность мировой экономики и международная безопасность.

Как отчетливо показало начало нынешнего века, при всех попытках прикрыть истинные мотивы своего поведения на мировой арене самыми высокими целями и идеалами - защитой мира, свободы, демократии, борьбой с распространением оружия массового уничтожения - в основе реальных действий государств на мировой арене по большей мере оказывается их стремление обеспечить контроль над скудеющими запасами дефицитных естественных ресурсов.

Относительное возрастание "ресурсного фактора" в развитии мировой экономики и, как следствие, в мировой политике наглядно иллюстрирует сопоставление цифр роста населения Земли и добычи ключевых видов минерального сырья. К примеру, если с 1950 по начало 2009 года число землян выросло с 2,5 до 6,6 млрд. человек, то есть в 2,64 раза, то добыча нефти за этот же период увеличилась в 6,5 раза (с 522 до примерно 4000 млн. т), газа - в 15,8 раза (с 190 до более чем 3000 млрд. м3), и так почти по всем видам полезных ископаемых.

Тенденция к росту удельного (на одного землянина) потребления большинства видов природных ресурсов в обозримом будущем, судя по всему, сохранится. К тому же нельзя забывать, что запасы минерального сырья распределены по планете весьма неравномерно, и, как правило, самыми крупными потребителями того или иного его вида являются отнюдь не ведущие производители, а как раз страны, обладающие ограниченными его запасами на своей суверенной территории, а то и вовсе лишенные их.

Никакие финансовые кризисы не могут привести к принципиальному обращению вспять масштабов и темпов потребления материальных ресурсов на планете. Последнее возможно лишь в случае неестественно резкого сокращения числа обитателей планеты. Нехватка же ликвидности в мире, о которой все время говорят сейчас, может лишь сократить степень виртуальности части финансовых рынков. Обычно, если сжатие реального мирового производства затягивается, то, как показывает история человечества, оно в среднесрочной перспективе самопреодолевается большими войнами - "горячими" или "холодными".

Особенно важным для понимания ключевых проблем глобального развития ХХI века является признание в качестве одной из их первопричин существующей диспропорции между численностью населения, уровнем социально-экономического развития стран и наличием на их территории запасов дефицитных природных ресурсов. В самом общем виде эта диспропорция проявляется уже в том, что население развитых стран составляет 16%, а развивающихся - 52% общемирового, тогда как потребление минерального сырья находится в прямо противоположном отношении - 52 и 21 % соответственно.

За обобщенными среднемировыми данными скрываются еще более кричащие диссонансы и противоречия. В силу этого вряд ли будет преувеличением утверждать, что одним из главнейших побудительных мотивов к переделу геополитических реалий было и остается стремление обеспечить контроль над ресурсами - кому-то - на глобальном, кому-то - на региональном, а кому-то - на секторальном или отраслевом уровнях.

На описанном выше фоне интенсифицируется стратегическое соперничество ведущих экономик мира за африканские ресурсы. Африка богата различными видами природного сырья. Здесь выявлены месторождения почти всех известных видов полезных ископаемых. Среди других регионов мира Африка занимает первое место по запасам руд марганца, хромитов, бокситов, золота, платиноидов, кобальта, ванадия, алмазов, фосфоритов, флюорита, второе - по запасам руд меди, асбеста, урана, сурьмы, бериллия, графита, третье - по запасам нефти, газа, ртути, железной руды. Значительны также запасы руд титана, никеля, висмута, лития, тантала, ниобия, олова, вольфрама, драгоценных камней и др.

Несмотря на всю несхожесть России и Африки, их принадлежность к разным с точки зрения уровня социально-экономического развития подгруппам, их объединяет то, что они - одни из немногих оставшихся в мире не до конца истощенных ресурсоизбыточных регионов (наряду, быть может, с Бразилией и очаговыми вкраплениями в Азии). Все это в значительной мере определяет их нынешнее положение в мировом хозяйстве и политике и делает объектами экспансии и международного прессинга, который, по изложенным выше причинам, видимо, будет в перспективе только возрастать.

По мере наметившегося в 2001-2008 годах улучшения экономической ситуации в России и последовавшего за этим укрепления ее международных позиций большое число стран Запада активно использует пропагандистский тезис о гипотетической угрозе "сырьевого (как вариант, "энергетического") диктата" Москвы и ее стремлении "поставить под свой контроль жизненно важные источники энергоресурсов и пути их поставки".

При этом сам факт расширения экономического сотрудничества России с развивающимися странами интерпретируется в качестве угрозы. Действительная подоплека подобных обвинений - обостряющееся глобальное соперничество за доступ к иссякающим запасам природных ресурсов и сырья, значительная часть которых находится на территории России и Африки. Как следствие, мирохозяйственная роль последних как ведущих игроков на глобальном рынке сырьевых ресурсов неуклонно возрастает. При этом между Россией и африканскими странами складываются как отношения сотрудничества, так и конкуренции. Диалектика этих отношений пока недостаточно изучена.

Нельзя не видеть, что в отличие от России США активно и зачастую неприкрыто вмешиваются в энергетические стратегии (а зачастую и шире - в стратегии развития) других государств, беззастенчиво приписывая себе роль высшей инстанции, определяющей, что хорошо, а что плохо для судеб мира в целом и отдельных стран в частности. Нет никаких убедительных оснований полагать, что замена в Вашингтоне 43-го президента 44-м сколь-нибудь существенно изменит этот фундаментальный подход.

Разразившийся глобальный кризис не опровергает, а лишь подтверждает, что XXI век станет веком ожесточенной борьбы за ресурсы. Спрос на сырье в середине века, видимо, возрастет на 50-60%. И это несмотря на конъюнктурные спады и внедряемые ресурсосберегающие технологии. США, например, за последние 15 лет снизили нефтеемкость ВВП почти на 20% (в России, кстати, она возросла на 30%). Росту потребления углеводородов, по мнению экспертов, не помешают ни последующие циклические кризисы мировой экономики, ни существенные колебания цен на сырье. Так, по расчетам Управления энергетической информации США, даже в случае сохранения недавних высоких цен (уровня середины 2008 г.) потребление жидких видов топлива к 2030 году возросло бы до 99 млн. баррелей в день (для сравнения, в 2005 г. оно составляло 84 млн. баррелей в день). Если же уровень цен снизится до средних показателей мировых цен за 2008 год, то ежедневное потребление в 2030 году увеличится еще больше - до 113 млн. баррелей в день.

Вот почему американские ТНК продолжают наращивать усилия с целью завладеть новыми месторождениями нефти и других видов сырья по всему миру. В разряд перспективных попадают даже такие сложные для добычи регионы, как Арктика и удаленные от береговой линии офшорные блоки глубоководной нефтедобычи у берегов Африки. Правительство США увеличивает ассигнования на геологоразведочные работы, которые на 60-70% финансируются за счет госбюджета.

Принятый в США в 2000 году Закон (Акт) об экономическом росте и торговых возможностях в странах Африки (Закон АГОА) фактически законодательно оформил претензии США на исключительное положение в Африке. Это мощный экономический рычаг, позволяющий США обойти многие преграды, поставленные Европейским союзом на путях к рынкам этого континента. В документах Конгресса констатируется, что страны Африки южнее Сахары представляют собой богатый людскими и природными ресурсами регион, а континент в целом обладает колоссальным экономическим потенциалом и имеет поэтому долгосрочное политическое значение для США.

По некоторым оценкам, благодаря введению в действие Закона АГОА Соединенные Штаты оказались единственной страной западного мира, которая ежегодно увеличивала импорт товаров из стран Африки. По расчетным данным на начало 2009 года, он возрос почти на 10%, в то время как доля стран Европейского союза понизилась на 2,5%. Правда, структура торговли за истекшие с принятия Акта восемь лет изменилась мало - в экспорте США немногим менее трети приходилось на транспортное оборудование, 12% - на продукцию американской электронной и 13% - химической промышленности, примерно 14% - на продовольствие, а импорт более чем на 70% состоял из нефти и нефтепродуктов и на 14-15% из минерального сырья и металлов. Одновременно усилился приток в страны Африки частных прямых инвестиций из США. На 1 января 2008 года они составили более 16 млрд. долларов.

Экономические интересы на африканском континенте США подкрепляют и защищают с возросшим вниманием: в начале 2007 года в рамках высшего военного руководства США было создано специальное самостоятельное командование вооруженных сил по Африке - АФРИКОМ. Главная задача последнего - контролировать природные ресурсы континента и пути их транспортировки. Теперь Вашингтон без участия европейских союзников может самостоятельно контролировать важные объекты, проводить учения и маневры вне НАТО.

США не столь сильно, как Европа, зависят от поставок африканского энергетического сырья. Однако и этот уровень зависимости Конгресс США признает весьма высоким. По пяти видам неэнергетического сырья, по которым на страны Африки приходится от 60 до почти 100% американского импорта, зависимость промышленности и даже оборонной мощи США критическая. Это в основном первичное сырье для производства стратегических редких и редкоземельных металлов, а также хрома, марганца, платины, кобальта. По хрому стопроцентная зависимость США от импорта существует с 1961 года, причем 98% сырья поступало из двух стран - ЮАР и Зимбабве. Все это делает понятными глубинные причины "озабоченности США проблемой прав человека" в последней и стремление "демократическим путем" поменять в ней лидера на более лояльного Западу. В Зимбабве, кстати, залегают самые богатые в мире руды (хотя суммарные запасы в ЮАР больше).

Следует, правда, напомнить, что ЕС и Российской Федерации этот вид стратегического сырья также не безразличен. После распада самодостаточного СССР Россия лишилась почти всех крупных месторождений хромитов. Проблема решается в основном за счет импорта из ближнего зарубежья (Казахстана). Текущий кризис временно снизил эти потребности, но объявленная правительством России в феврале 2009 года программа поддержки оборонного промышленного комплекса может сдержать падение. Евросоюз удовлетворяет потребности в хроме из собственных источников только на 5,6%. В балансе его импорта на Африку приходится "лишь" 45%, остальное поступает из Албании, Казахстана и от других поставщиков.

От импорта африканского кобальта - металла, используемого при производстве термостойких и особо прочных сплавов, в том числе при производстве реактивных двигателей, - более чем наполовину зависят военная промышленность и энергетика как США, так и ЕС. Другая важная сфера применения металла - производство магнитосплавов для электронной промышленности. В США имеются собственные месторождения кобальта, но основная их часть уже выработана, а добыча оставшегося слишком дорога и, как следствие, неконкурентоспособна, вследствие чего с 1971 года весь потребляемый промышленностью США кобальт также ввозился из-за границы. 52% мировых запасов кобальта приходится на четыре африканские страны - Демократическую Республику Конго (ДРК), Замбию, Марокко и Ботсвану. Из этого количества львиная доля (60% мировой добычи без учета стран бывшего СССР) приходится на ДРК, которая одна покрывает 65% внутренних потребностей США в этом металле.

До наступления кризиса, в 2001-2008 годах, доля Африки в мировом производстве рафинированного металла неуклонно снижалась (c 65 до 10%) , а Европы и Китая - росла, но главным поставщиком первичного сырья продолжала оставаться ДРК. Если основная доля добываемого в ДРК кобальта направляется в США и Европу, то Китай покрывает значительную часть своих потребностей за счет африканских производителей второго эшелона - Замбии и Марокко.

Следует учитывать, что в отличие от никеля и хрома, которые до определенной степени могут быть заменены другими материалами-субститутами, кобальт в большом числе производств (включая производство реактивных двигателей) незаменим. В США примерно 70% африканского импорта этого металла используется в производствах, где ему нет замены. По имеющейся информации, установочные военно-стратегические документы США исключают допущение потери ДРК как источника снабжения кобальтом.

Схожая ситуация с марганцем. При производстве стали его нельзя заменить ничем. Имеющиеся в США месторождения - сверхбедные, и при нынешнем уровне технологии производства их использование неэффективно. Импорт африканского марганца компенсирует истощение американских месторождений. Когда-то Советский Союз располагал 51% мировых запасов марганца. Еще 35% приходилось на ЮАР. С распадом Советского Союза основные залежи остались за пределами России - на Украине, в Казахстане и Грузии. В настоящее время крупными месторождениями марганцевой руды владеют Китай, Индия, Гана, Бразилия, Южно-Африканская Республика, Габон, Марокко, США, Австралия, Италия и Австрия. Габон, будучи крупнейшим поставщиком высококачественной пироксидной руды, обеспечивает до 20% мирового экспорта. Однако ЮАР и по сей день (апрель 2008 г.) покрывает 39% всех потребностей США, а с учетом импорта из других африканских стран доля Черного континента в удовлетворении потребностей этой сверхдержавы в данном виде сырья приближается к 50%.

В России марганец также является остродефицитным стратегическим сырьем. Количество импортируемой в Россию марганцевой руды сейчас составляет в пересчете на товарную марганцевую руду 1,6 млн. тонн. Потребность же промышленности России на сегодняшний день оценивается в 6,0 млн. тонн марганцевой руды (или 1,7-1,8 млн. тонн концентрата), то есть сейчас более 90% марганца, потребляемого в России, завозится из-за рубежа. Однако транспортировка этого вида сырья в Россию из Африки явно более затратна, чем из малоудаленных источников, в первую очередь из ближнего зарубежья. Объективная заинтересованность в сотрудничестве с Африкой в области разработки марганцевых руд хотя и существует, но не стоит столь остро, чтобы стать предметом соперничества России, с одной стороны, и ЕС с Америкой - с другой.

Зависимость Европы от поступлений этих видов сырья из Африки, как и многих других, традиционна. Бывшие европейские метрополии в колониальные времена создавали на африканском континенте целые отрасли добывающей промышленности именно под нужды своих предприятий. Следовательно, зависимость экономик стран Африки от экспорта сырьевых ресурсов в бывшие метрополии сохраняется по сей день. По нашим обобщающим подсчетам, основанным на национальных источниках стран ЕС, критическая зависимость Евросоюза от поставок из Африки составляет: по платине - 80%, родию - 55%, хрому и ванадию - по 45%, по кобальту - 40% . Экономически оправданной альтернативы африканским источникам по этим видам сырья не имеется. Кроме того, ЕС в настоящее время оказался в высокой степени зависимости от африканских поставок руд черных металлов, урана, нефти, газа, золота, цинка, бокситов и др., хотя по ним возможны и альтернативные, менее экономически привлекательные источники импорта. Понятно, что и метрополии в условиях мирового дефицита сырья не могут себе позволить сдать позиции даже стратегическим союзникам или партнерам по интеграционным объединениям, не говоря уже о новоиспеченных конкурентах из Азии или Латинской Америки. Другими словами, межимпериалистические противоречия в Африке, несмотря на всю старомодность этого научного термина, объективно существуют и имеют тенденцию к обострению.

Американо-европейское соперничество в основном касается традиционной конкуренции между ТНК на африканских рынках, как товарных, так и рынках приложения капитала. Однако нельзя списывать со счетов и политическую компоненту противоборства.

В конце ХХ и самом начале XXI века последнее приобрело форму наступления США в первую очередь на позиции Франции на Черном континенте. В ряде стран, некогда считавшихся традиционными зонами французского влияния, - Бурунди (1993-2005 гг.), Руанде (1990-1994 гг.), Заире/ДРК (1998-2002 гг.), Чаде (2006 г., 2008 г.), Того (2005 г.), Кот-д