ENGLISHНАША ЛИНИЯ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ДЕЛАХ подвергается сегодня жесткому давлению сразу по нескольким основаниям. Во-первых, из-за заявленного возвращения страны на мировую арену, что в максимально доходчивой форме было сделано В.В.Путиным в Мюнхене. Во-вторых, в глазах Запада Россия сдерживает создание нового мирового порядка, в котором международное право займет подчиненную роль по отношению к целесообразности (одним странам можно иметь ядерные программы, другим - нет и т.д.) и идеологическим критериям (страны, признанные демократическими, имеют больше прав, в том числе на нарушения самой демократии), а по сути - принципу "свой - чужой". Россия откровенно мешает, если вспомнить прежде всего ситуацию с Косовом, но и не только: есть еще Иран, Ближний Восток, системы ПРО США в Европе и многое другое.
Но отдавая должное этим констатациям, следует признать, что Россия сопротивляется этим планам не из-за какой-то особой своей "вредности". Нет у нас и в помине ни рудиментарного "антизападничества" советских времен, ни "свежего" желания возглавить реванш глобальных "униженных и оскорбленных" по модели антиколониального успеха 60-х годов ХХ века. Нашу страну объективно не сделали частью Запада, то есть выгодоприобретателем от строящегося нового международного порядка, а значит, попросту не оставляют выбора и вынуждают сопротивляться созданию мира, в котором не находится места ее интересам.
При этом нет сомнений, что Россию оставили за бортом панзападных структур сознательно, а не в силу неких объективных обстоятельств. Расчет многих на Западе был явно построен на твердой вере в долгосрочную и необратимую слабость нашей страны. Голоса прагматиков, вроде экс-бундесканцлера Шрёдера, утонули в хоре сторонников жесткой линии, маскируемой под выводы о якобы принципиальной неинтегрируемости России в демократическую цивилизацию Запада.
На этом психологическом фоне усиление России оказалось непредвиденным фактором, который застал врасплох списавших ее со счетов мировой истории и с которым, судя по всему, до сих пор не знают, как быть. Выбор достаточно серьезен: либо "дожать" (завалить цены на энергоресурсы по модели развала СССР, обложить враждебными режимами и структурами НАТО, дестабилизировать внутренне, наконец, просто переждать период усиления, задействовав все блокировки одновременно), либо все же включить "неудобную" Россию в новую мировую систему с соответствующими корректировками самой системы, а также материальными и политическими уступками новому бенефициару.
Таким образом, сейчас для стратегических планировщиков наступил момент кардинального выбора. Если нам удастся продержаться без срывов буквально несколько лет, скорее всего - до следующего избирательного цикла, убедив мир, что новая Россия - это всерьез и надолго, то глобальные политические расклады неизбежно начнут корректировать с учетом наличия российского фактора, принимая во внимание риски сближения нашей страны с Китаем или участия в альянсе "не взятых в Большой Запад", в который могут войти богатые ресурсами страны планеты. Но и оценивая все выгоды присутствия на своей стороне самой богатой ресурсами страны мира, на которые так и не удалось выйти, минуя национальные интересы России и ее народа.
Однако надо видеть и влияние антироссийской партии в лоне самого Запада, настроенной против нашей страны, и на ее сдерживание при любом раскладе. Мало кому из сильных мировых игроков нужна сильная и стабильная Россия вопреки всем утверждениям и даже здравому смыслу. Можно припомнить в этой связи умиротворяющие рассуждения о том, что Запад заинтересован в крепкой России, поскольку она, дескать, вносит организующее начало и стабильность на все взрывоопасное само по себе постсоветское пространство. На деле же многие на том же Западе решили, что они сами вполне справятся с этой ролью: где США, где ЕС, где Турция или Япония. А ведь многие наши расчеты были построены именно на том, что всех, мол, устраивает стабилизирующее влияние России в СНГ. Надо признать, что это была ошибка и что за влияние еще предстоит серьезно посоревноваться с другими заинтересованными сторонами. Кстати, Президент В.В.Путин еще в 2005 году сказал о том, что у нас нет монополии на постсоветское пространство, но, видимо, не все у нас это приняли к осмыслению и воплощению в соответствующую стратегию.
Надо заметить, что Россия не нужна другим мировым центрам силы (читай - США) именно сильная и стабильная одновременно. Если она сильна - желательно ее дестабилизировать, если стабильна, то, в идеале, стабильно слабая. Рассуждения о том, что, скажем, Запад устроит стабилизация России, ради чего, дескать, будут мириться с издержками в демократии или распространением ее влияния в Евразии, мол, "лишь бы ядерная держава была спокойна", - это миф, о котором нужно скорее забыть. Отношение Запада к нынешним выборам, к укреплению российского госмеханизма и совершенствованию управляемости страны в этом смысле весьма показательно. По-прежнему делается очевидная ставка на дестабилизацию, "оранжевые" процессы, дискредитацию верховной власти и т.д., выделяются соответствующие средства, разрабатываются стратегии, принимаются "заградительные" законы и иные меры, направленные на "сдерживание" России. А вот "стабилизировавшейся в слабости" России, как это было в 1990-х, было бы разрешено многое, вплоть до подтасовок на выборах и даже расстрела парламента.
Изложенное выше - объективный анализ отношения к нашей стране и возобладавшей на данном этапе линии по отношению к нашей стране со стороны Запада. А что же Россия? Безусловно, мы не имеем права только ограничиваться анализом происходящего. Очевидно, что в условиях сильного "кругового" давления на российскую внешнюю политику нам следует предпринять ряд существенных шагов, отчасти даже корректировок, которые могли бы посодействовать выходу из этой ситуации перманентного прессинга, помочь тем в мире, кто ставит на сильную и дружественную Россию, равно как и блокировать неисправимых, генетических оппонентов нашей страны уйти от тактики "сопротивления противникам" к стратегии "опоры на союзников".
В этой связи хотелось бы привести некоторые соображения по поводу того, как, на мой взгляд, можно было бы содействовать повышению эффективности нашей внешней политики именно с учетом специфической международной обстановки, сложившейся на сегодня. Такие предложения можно было бы свести к следующим пяти ключевым моментам.
НУЖНО УДЕЛЯТЬ существенно больше внимания формулированию позитивной повестки дня. Расширить круг тем, по которым мы не просто говорим "нет" или реагируем на чьи-то действия, но предлагаем созидательную программу. Удачными примерами такого рода считаю, в частности, предложения по созданию международных центров по обогащению урана, а также идею совместного использования российской РЛС в азербайджанской Габале. Но такого рода идеи и развязки, как представляется, можно при желании (а оно должно возникнуть) найти практически для любой темы, поискать для каждой, образно говоря, свою "Габалу".
Приведу в качестве примера (далеко не единственного!) разногласия по истории с европейцами и постсоветскими странами: государствами Балтии, Украиной, Грузией и т.д. Сейчас по проблемам, поставленным остро и с учетом актуальных политических нужд умышленно провокационно ("оккупация", "голодомор" и т.д.), мы попросту отмахиваемся, считая "ниже своего достоинства" вести какой бы то ни было диалог в принципе. Такой подход имеет право на существование, но, как мы видим, никак не мешает нашим оппонентам с довольно заметной эффективностью делать свое дело, усложняя наши позиции на перспективу и создавая общий неблагоприятный фон для российской внешней политики.
Ответственность за наше историческое прошлое должен нести не весь народ, но только та политическая сила, которая имела тогда власть. Выработка собственной современной позиции - конструктивной, аргументированной, не опирающейся исключительно на идейное наследие СССР, но и не принимающей тенденциозные выводы оппонирующих России "корректировщиков истории" из ближнего (да и дальнего) зарубежья, - стала бы существенным подспорьем отнюдь не только в научных дискуссиях, ибо историю сегодня явно по политическому заказу пытаются подогнать под настоящее и будущее.
Очевидно, что позитивная повестка дня - это задача не только и не столько для МИД, который завален текущей работой и ограничен в своей маневренности с учетом его функции проведения в жизнь официальной внешнеполитической линии страны. Но это вполне посильная и амбициозная задача для наших "мозговых центров", для научно-экспертного сообщества, которые могли бы генерировать новые подходы к текущим проблемам международной политики и затем "прокатывать" их через тот же Совет Безопасности, явно "простаивающий" в своем нынешнем аппаратном исполнении.
У НАС ДОЛЖНО БЫТЬ как можно меньше ситуаций, где в международной политике мы остаемся в одиночестве. Подчас это, разумеется, неизбежно, и даже необходимо. При этом такое положение отнюдь не фатально, а напротив, может служить подтверждением верности принципам, интересам и союзникам. Но такие случаи не должны становиться правилом или нормой. Скажем, в ситуации с Договором об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) дискуссия с нашими оппонентами могла бы идти по несколько иному сценарию, если бы мы смогли заранее скоординировать действия по приостановке договора с нашими потенциальными союзниками в этом вопросе - Белоруссией, Казахстаном, возможно даже с некоторыми странами ЕС.
Или в отношении острой косовской проблемы, где нашу позицию часто преподносят как блокирующую. Если бы смогли заранее консолидировать некую скоординированную точку зрения всех стран, у которых есть свое "Косово" (Китай, Азербайджан, Грузия, Кипр, Канада и др.), проблема выглядела бы (по крайней мере, в том виде, как ее подают западному обывателю) несколько иначе. Ибо, с одной стороны, мы говорим о прецедентном значении косовского казуса, которое неизбежно затронет все подобные латентные конфликты в мире. А с другой стороны, это, так получается, волнует лишь одну Россию. Это, конечно же, не так, но пока слышен только наш одинокий голос, что не добавляет перспектив благополучному разрешению нынешнего кризиса.
Мы нередко по-суворовски исходим из того, что "брать надо не числом, а умением", и это в иных ситуациях неоспоримо. Но наши оппоненты бесхитростно руководствуются другим принципом - "порядок бьет класс" и, собрав под свои знамена максимум заинтересованных сторон (в том числе умело их заинтересовав), продавливают свою точку зрения, обосновывая ее тем, что ее попросту поддержало большинство. "Нас больше - значит, мы правы" - такая логика действует на тех, кто, может, и хотел бы высказаться или имеет сомнения, но в такой ситуации лишний раз промолчит.
РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИКА в международных делах должна быть понятной и предсказуемой, что подразумевает механизм эффективного обеспечения внешнеполитических решений в упреждающем порядке. Речь идет и о своевременно начатом информационно-пропагандистском сопровождении, и о научно-экспертной проработке, о просчете потенциальных последствий и резонанса от наших шагов.
Есть немало тем, вполне понятных специалистам и позиции по которым вырабатываются отнюдь не в кулуарном режиме, - сегодня практика "круглых столов" и научно-практических форумов вполне распространена. Но единство оценок ученых и экспертов еще далеко не идентично однозначному восприятию той или иной темы общественностью, тем более "с той стороны".
Мы можем вспомнить несколько такого рода "горячих" проблем: переход на рыночные цены на энергоносители (прежде всего на газ) для некоторых "знаковых" потребителей, тематика все того же ДОВСЕ, ограничение действий иностранных наблюдателей на наших выборах. Политикам и экспертам понятны мотивы и объективные причины, подвигающие на соответствующие шаги. Но общественная реакция на них как в стране, так и за рубежом далеко не однозначна. Нередко мы сначала делаем, а потом объясняем, причем в условиях, когда эти объяснения на фоне умелой пропагандистской работы наших оппонентов больше похожи на оправдания. А, как известно, кто оправдывается, тот сам себя обвиняет. Недооценка этого фактора в информационную эпоху существенно снижает эффективность даже самых выигрышных внешнеполитических ходов, что особенно досадно, когда наша внешняя политика стала действительно показывать все признаки продуманной наступательности и системности.
ЯВНО НЕДООЦЕНЕНА ПРОБЛЕМА, которую я бы условно назвал "говорящие головы за рубежом". В настоящее время в мире сформировался целый ряд серьезных дискуссионных площадок по проблемам внешней политики и международной безопасности. Значение их, как значение того же форума в Давосе для экономических тем, выходит далеко за рамки дискуссий в среде специалистов. Все мы хорошо помним тот резонанс, который получила знаменитая речь российского президента на Мюнхенской конференции по вопросам политики безопасности в феврале 2007 года. А ведь это ежегодный внешнеполитический "Давос", на котором собираются политики и специалисты в сфере международной безопасности и внешней политики со всего мира. И это далеко не единственный форум такого рода, хотя и один из самых значимых.
Многие страны, отдающие отчет в важности успешного политического дефиле на подобных площадках, участвуют в их работе системно, не пропуская ни одного более или менее важного повода заявить о себе и своих взглядах на актуальные проблемы международной политики. Подчас уровень - профессиональный и количественный - выставляемых некоторыми странами национальных делегаций на такие форумы явно не соответствует ни масштабу мероприятия, ни значению данной страны для международной политики. И тем не менее страны сознательно идут на это, поскольку понимают, сколь важен сам эффект постоянного присутствия в плотной ткани актуальной международной политики, как помогает непосредственное общение и умелая самопрезентация страны в продвижении национальных интересов.
К примеру, почти на всех заметных мероприятиях такого рода, прежде всего в Европе, можно встретить представительные грузинские делегации, которые с упорством, достойным уважения, доводят до политической общественности свой взгляд на проблемы Кавказа, в том числе и известные трактовки роли России в этих вопросах. И нельзя сказать, что им это не удается - отнюдь не только потому лишь, что западное общественное мнение заведомо благоприятно настроено на изложение фактов именно в таком ключе.
У нас эта миссия - участие в представительных (и не очень) международных форумах - в какой-то мере поставлена на самотек. Подчас не просматриваются логика, концепция и система в этой работе, мы действуем от случая к случаю, предпочитая чаще лишь реагировать на особо настойчивые или, что греха таить, туристически привлекательные приглашения. Значимые политические фигуры российской политики часто отдают предпочтение внутренним делам (очень хотелось бы, чтобы мюнхенский пример В.В.Путина был ими оценен в практическом плане), а те, кто готов к частым поездкам, далеко не всегда могут представлять страну на должном уровне.
В итоге нередко получается, что организаторы потенциально интересных для нас и резонансных мероприятий, где, по большому счету, формируется общественно-политический заказ на повестку дня в сфере международной политики, выбирают представителей от России по своему, зачастую весьма предвзятому усмотрению. Таким образом, перед общественностью, экспертами и СМИ за рубежом о внутренних проблемах России и ее позициях в международных делах говорят российские политики и теоретики, не только далекие от реального влияния на принятие решений в собственной стране, но и представляющие попросту радикально оппозиционные, а то и банально маргинальные силы, что создает весьма искаженные представления и об их собственной значимости в российской политике, и о фактическом положении дел в стране.
Нам нужно наконец всерьез подумать над концептуальным подходом к участию в международных форумах, которые дают немалые возможности в том числе и для реализации тех задач, о которых говорилось ранее: формулировке позитивной повестки дня, поиске реальных союзников в международных делах, упреждающем разъяснении внешнеполитических шагов страны. Необходим некий импульс на самом высоком уровне, который бы стимулировал представительную работу наших знаковых фигур на международных площадках и своего рода разделение труда для достижения максимальной отдачи от такого участия. В ситуации ощутимого давления на нашу внешнеполитическую линию с различных сторон и наличия немалого числа влиятельных оппонентов Москвы, обладающих существенными информационно-пропагандистскими возможностями, упускать реальные возможности заявить свои интересы и предложить свои взгляды на актуальные международные темы было бы неразумно и расточительно.
НЕОБХОДИМО СИСТЕМНО задействовать нестандартные, нешаблонные механизмы и подходы к решению ключевых внешнеполитических проблем. В том числе не стесняясь перенимать чужой опыт или предлагая какие-то собственные наработки в, так сказать, технике ведения внешней политики. Один из таких примеров - институт спецпредставителей Президента России.
Скажем, в кавказских делах дня не проходит, чтобы мы не услышали об активности американского спецпредставителя - помощника госсекретаря Мэтью Брайзы, имеющего немалое влияние на региональных политиков. США активно используют спецпредставителей по всем темам, которые им представляются важными: по урегулированию иракского долга, по вопросу Косова и даже по украинским выборам.
У нас этот институт также существует относительно с недавних пор, но пока спецпредставители работают по, так сказать, штатным ситуациям, координируя работу на постоянных направлениях, будь то взаимодействие с ЕС, "Большой восьмеркой" или противодействие международному терроризму. Настало время подумать и над тем, чтобы задействовать авторитетных политиков и экспертов с особым президентским мандатом и во внештатных ситуациях, условно говоря - спецпредставителей ad hoc.
Скажем, по косовской проблеме в известном многостороннем механизме сейчас работает один из наших опытных экспертов по Балканам и работает в рамках своей компетенции эффективно. Но мы сами всячески подчеркиваем, что значение косовской проблемы выходит далеко за рамки региона. Она касается ситуации с непризнанными территориями в других регионах, может оказать немалое влияние на развитие системы международного права в целом, на отношение России с Западом, с мусульманами, с православным миром, имеет столько аспектов, что в полной мере оправдывает многосторонний политический подход к теме, который и мог бы быть выражен в назначении высокоформатного, "надведомственного" спецпредставителя Президента России непосредственно по проблеме Косова.
Разумеется, дело касается не только Косова - любая актуальная тема международной повестки, будь то ДОВСЕ, американские планы ПРО в Европе, ядерная программа Ирана, территориальные конфликты на постсоветском пространстве, необходимость политического урегулирования вокруг Северо-Европейского газопровода и многое другое, дает все основания для задействования института спецпредставителей. Можно вспомнить, к примеру, известный "план Козака" для приднестровского урегулирования, который чуть было не стал прорывом в многолетнем процессе поиска развязок, но был сорван в последний момент из-за вмешательства Запада.
Вырабатывая такие планы по каждому случаю, мы как бы наваливаемся на проблему, создавая ситуацию мозгового штурма, персонифицированного в координирующей миссии спецпредставителя, и в конечном итоге предлагаем свои развязки значимых для России проблем. В том, что у нас есть подходящие авторитетные кандидатуры на каждый случай такого рода, сомневаться не приходится, можно привлечь как действующих политиков, так и ветеранов отечественной политики и дипломатии.
Последнее, о чем хотелось бы сказать в контексте повышения эффективности нашей внешней политики, - это о положении дел в самой внешнеполитической службе. Ибо ключевой элемент воплощения наших задач на международной арене - это профессиональный и квалифицированный аппарат МИД. От его состояния, от качества его кадров зависит очень многое. В данном случае вполне уместна аналогия с известным тезисом о том, что народ, который не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. В мире дипломатии дело обстоит точно так же: не хочешь иметь внешнеполитический инструментарий, адекватный твоим притязаниям на международной арене, - будешь в числе догоняющих.
В последние годы, особенно при нынешнем министре иностранных дел С.В.Лаврове, в плане как профессиональной мотивации, так и налаживания нормальных условий работы для наших дипломатов сделано чрезвычайно много. Но помимо сугубо социальных и иных очевидных стимулирующих мер содействия развитию кадрового состава нашей дипслужбы не будут излишними и дальнейшие усилия к восстановлению авторитета и престижа отечественной дипломатии в российском обществе, какими она по заслугам пользовалась еще в 1960 - 1970-х годах.
В этой связи - одна дополнительная идея к тому, что и без того успешно делает наш МИД. С недавних пор 10 февраля у нас отмечается День дипломатического работника - событие, значимое само по себе как дань несомненным достижениям и непростому труду наших дипломатов. Но это еще и необычайно удобный календарно повод для того, чтобы, например, приурочить к этому дню ежегодную встречу президента страны с коллективом Министерства иностранных дел. На данной встрече могли бы быть даны оценки работе МИД, всем достижениям и неудачам в прошедшем году, а также поставлены внешнеполитические задачи перед коллективом - и перед всей страной - на новый год. Это был бы, как представляется, самый удобный формат для своего рода ежегодного внешнеполитического доклада президента, который бы задавал тон и расставлял акценты для всей международной работы Российского государства на начинающийся год. И это был бы прекрасный повод дать оценку не всегда заметному, но столь значимому для страны труду российской дипломатической службы.
Сильной России нужна сильная и эффективная дипломатия, и она, убежден, заслуживает особого внимания со стороны верховной власти страны, тем более учитывая особую миссию президента страны во внешнеполитических делах, определенную Конституцией России.
