Появление понятия «стратегическая стабильность» связано с развитием диалога между СССР и США по проблемам ограничения ядерных вооружений. В начале 1970-х годов были достигнуты известные советско-американские договоренности по ограничению стратегической противоракетной обороны (ПРО) (1972 и 1974 гг.). Они оформили общие подходы к обеспечению военно-стратегического равновесия между двумя сверхдержавами, хотя в тех двусторонних документах не говорилось о принципах стратегической стабильности. Термин «стратегическая стабильность» был зафиксирован позднее - в Договоре между СССР и США о ликвидации их ракет средней и меньшей дальности (1987 г.) и в Договоре СНВ-1 (1991 г.). А 1 июня 1990 года руководителями СССР и США было подписано специальное Совместное заявление относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и по дальнейшему укреплению стратегической стабильности. В дальнейшем этот термин прочно вошел в понятийный аппарат политологов и используется в российско-американских документах, официальных документах Российской Федерации.

Осмысление самого феномена стратегической стабильности в научной среде началось в 1970-х годах в нашей стране и за рубежом.

Развитие теории стратегической стабильности является одним из приоритетов в исследовательской деятельности академика А.А.Кокошина. В его понимании стратегическая стабильность - «комплексная, многомерная и многодисциплинарная проблема, требующая постоянного внимания высшего государственного руководства, военного командования, отечественного экспертного сообщества, занимающегося проблемами национальной безопасности, ученых различных областей научного знания»1.

Исследования проблем стратегической стабильности, по убеждению ученого, призваны носить междисциплинарный и системный характер. Эта тема связана и с проблемами военной стратегии и оперативного искусства. С одной стороны, в этой теме значительна доля естественно-научного и инженерно-технического компонентов, с другой - она предмет политологии и политической психологии, которые в нашей стране до сих пор развиты в недостаточной степени. Одной из прорывных работ в этом отношении можно считать комплексный междисциплинарный труд «Космическое оружие: дилемма безопасности», который был опубликован в 1986 году под редакцией А.А.Кокошина и двух известнейших отечественных ученых-физиков с мировым именем - академиков Е.П.Велихова и Р.З.Сагдеева2.

В 1980-х годах на основе теоретических и прикладных разработок по проблемам стратегической стабильности, которые велись советскими учеными, были разработаны концепция и конкретные программы «асимметричного ответа» на «Стратегическую оборонную инициативу» (СОИ) Президента США Р.Рейгана. СОИ предусматривала НИОКР по широкому фронту для создания многоэшелонной системы противоракетной обороны США, в том числе с космическими эшелонами3. Важными элементами концепции и политики этого «асимметричного ответа» были различные системы вооружений, которыми Кокошину пришлось вплотную заниматься на практике в качестве первого заместителя министра обороны. Это межконтинентальные баллистические ракеты «Тополь-М», «Ярс», стратегические подводные лодки нового поколения типа «Борей» и др.

Для исследования проблем стратегической стабильности были разработаны математические модели, в частности «АС-1» и «АС-2», состоявшие из четырех крупных программных модулей4. Эти модели впоследствии были использованы Военно-научным управлением Генштаба Вооруженных сил СССР во главе с генерал-полковником В.В.Коробушиным.

Термин «стратегическая стабильность» включает, по мнению А.А.Кокошина, несколько основных понятий. В широком смысле стратегическая стабильность может рассматриваться как «общая характеристика международной ситуации и взаимоотношений между основными мировыми державами». В военно-стратегическом отношении - это «характеристика стратегических взаимоотношений между основными ядерными державами»5.

«Само понятие стабильности, - указывает он, - подразумевает то, насколько легко вывести рассматриваемый объект (в данном случае «суперсистему» стратегического ядерного взаимодействия) из существующего состояния. Это понятие логически подразумевает прежде всего то, как велика вероятность возникновения ядерной войны при данном соотношении в структуре и составе военных (в первую очередь стратегических) потенциалов сторон»6.

Главный аспект стабильности, как считает ученый, это наличие некоего потенциального барьера, преодоление которого в результате внешних возмущений означало бы переход военно-стратегической «суперсистемы» в новое качественное состояние - от взаимодействий, характерных для мирного времени, к взаимодействию, определяемому принципиально отличной военной логикой - логикой, которая ведет к ядерной войне.

Этот потенциальный барьер формируется группой политико-военных факторов. К числу главных из них он относит соотношение:

- политических и военных целей войны с применением ядерного оружия в различных масштабах и разных вариантах;

- возможностей использования силы для разрешения кризисных ситуаций и существующих материально-технических средств ведения такой войны;

- последствий применения этих средств7.

Надо отметить, что А.А.Кокошин не отождествляет понятия «ядерный конфликт» и «ядерная война». Первое понятие - более широкое. Под ядерным конфликтом ученый понимает «кризисную ситуацию, в которую вовлечены один или несколько обладателей ядерного оружия и в ходе которой напряженность во взаимоотношениях доходит до уровня, когда одна или более сторон начинают использовать ядерное оружие в качестве инструмента политического давления. Высшая фаза ядерного конфликта означает применение ядерного оружия в различных масштабах - от единичных ядерных ударов до массированного использования ядерного оружия»8.

Введение Кокошиным определения ядерного конфликта следует считать важным вкладом в изучение политико-военных проблем международных отношений. Это понятие является важным инструментом политико-военного и военно-стратегического анализа и прогнозирования в условиях значительно снизившейся собственно ядерной угрозы в современных условиях.

Предлагается уровень стратегической стабильности оценивать по наличию или отсутствию стимулов для нанесения первого «обезоруживающего» удара в кризисной ситуации. Если ни одна из сторон «ядерных конфигураций» не в состоянии предотвратить, нанеся неожиданный первый удар, широкомасштабный ответный удар с неприемлемым для себя ущербом, то уровень стратегической стабильности оценивается как достаточно высокий9. Таким образом, по оценке А.А.Кокошина, стратегическая стабильность существует в том случае, если вероятность развязывания глобальной (или региональной) войны сведена к минимуму.

Подчеркивается нетождественность понятий «стабильность» и «равновесие» и убедительно обосновывается важность различий между ними. До 1970-х годов они действительно отражали, по сути, одно и то же состояние соотношения стратегических сил между СССР и США, но с началом массового перехода от моноблочных ракет к носителям с разделяющимися головными частями с индивидуальным наведением эти понятия стали расходиться в своем значении.

Следует исходить из того, что термин «равновесие» отражает, скорее, количественные параметры существующей ядерной «суперсистемы», а понятие «стабильность» дает ей качественную характеристику. При этом равновесие может быть устойчивым или неустойчивым. Кокошин пишет о том, что степень устойчивости равновесия зависит от структуры и состава ядерных сил стран, от систем ПРО, от систем предупреждения о ракетном нападении и ряда других факторов10. К сожалению, во многих работах по данной проблематике между понятиями «стабильность» и «равновесие» такое различие не отмечается. Между тем оно имеет глубокий смысл. Это различие (которое может быть определено и в количественных параметрах, в том числе в наборе характеристик соответствующих систем вооружений) имеет большое прикладное значение для определения структуры и состава российских стратегических ядерных сил (СЯС), для выработки позиций РФ на переговорах по ограничению и сокращению стратегических вооружений.

Важным представляется также исследование такого явления, как «динамический диапазон» в военно-стратегическом равновесии (ряд ученых, в их числе генерал В.З.Дворкин, употребляет в данном случае другой термин - «запас устойчивости»)11. Идея «динамического диапазона» применительно к военно-стратегическому равновесию была изначально высказана отечественным ученым, видным специалистом по ракетно-космической технике А.А.Васильевым.

«Динамический диапазон», по мнению А.А.Кокошина, поддается до определенных пределов количественно-качественной оценке. Этот диапазон может сохраняться и при отсутствии количественного равенства по числу единиц стратегических наступательных вооружений. Условие - сохранение относительно высокого уровня потолков ядерных боезарядов на стратегических носителях. При снижении этого уровня существует вероятность уменьшения «динамического диапазона», хотя его можно сохранить и в этом случае - при принятии мер по совершенствованию структуры и состава стратегических ядерных сил. Фактором поддержания «динамического диапазона» выступает, в частности, способность СЯС стороны, имеющей меньше носителей, преодолевать противоракетную оборону другой стороны.

А.А.Кокошин придерживается точки зрения, согласно которой к концу 1970-х годов размеры и технические характеристики ракетно-ядерного потенциала США и СССР достигли таких значений, когда задача поддержания военно-стратегического равновесия перестала предполагать обязательное поддержание точного симметричного равенства сил сторон по числу носителей боезарядов (их совокупному «мегатоннажу») и по забрасываемому весу. Поэтому у России существует возможность в своем военном строительстве ограничиться такими параметрами стратегических ядерных сил, которые были бы способны выдержать упреждающий удар США и нанести американцам «неприемлемый ущерб» в ответном ударе.

Такой же позиции в начале 1980-х годов придерживался начальник Генерального штаба Вооруженных сил Н.В.Огарков, выступивший против поддержания точного количественного равенства по боезарядам на стратегических носителях и создания систем, аналогичных американским12.

По его оценке, сегодня сохраняется значительная техническая неопределенность в вопросе определения параметров массированного «обезоруживающего» удара первыми и его шансов на успех. И эта повышенная степень неопределенности способствует сохранению стратегической стабильности13. Даже построение сложных математических моделей и привлечение самого современного программного обеспечения не позволяют пока просчитать конечный результат массированного ядерного удара.

В вопросе стратегической стабильности ученый не обошел и такой вопрос, как «неприемлемый ущерб». Кокошин с полным основанием пишет о том, что эта величина не может быть универсальной для всех государств. Действительно, в каждом отдельном случае уровень неприемлемого ущерба определяется политическими, социальными, экономическим, культурными и психологическими факторами, присущими той или иной стране. Параметры «неприемлемого ущерба» могут быть различными даже в восприятии разных высших руководителей одного и того же государства. То есть этот параметр во многом носит политико-психологический характер, и определение «неприемлемого ущерба» является во многом предметом глубокого политологического анализа мышления высших должностных лиц соответствующих государств, включая и государственное руководство, и военное командование.

К числу важнейших составляющих обеспечения стратегической стабильности А.А.Кокошин относит материальную (техническую) основу ядерного и неядерного сдерживания. Стратегическая стабильность, отмечает он, подразумевает уверенность обеих сторон в технической надежности их потенциалов сдерживания.

Среди технических компонентов системы стратегической стабильности важную роль, наряду с собственно ударными средствами, играют системы предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства, а также системы боевого управления стратегическими ядерными силами. Усиление уязвимости этих систем - прямая угроза стратегической стабильности. Во многих своих работах Кокошин обращает особое внимание на роль этих систем и средств - в отличие от тех авторов, которые сосредоточивают свое внимание лишь на средствах поражения - ядерных боезарядах и средствах их доставки.

По мнению ученого, оправданным является разделение контуров системы предупреждения о ракетном нападении и системы боевого управления СЯС. Их совмещение опасно с точки зрения возникновения «войны по ошибке». Интеграция этих контуров сократила бы время на принятие решения об ответно-встречном ударе, но фактически исключила бы из контура системы принятия решения высшее государственное руководство.

Среди важнейших условий стратегической стабильности называется обеспечение таких политических и политико-военных условий, когда у всех сторон отсутствуют стимулы для применения ядерного оружия первыми. В современных международно-политических условиях, по его оценке, такие стимулы «вроде бы практически отсутствуют», но они могут гипотетически появиться при перерастании возникшей кризисной ситуации в ядерный конфликт14.

Поэтому стратегическая стабильность, по формуле Кокошина, - это «состояние, которое обеспечивается запасами устойчивости, позволяющими компенсировать влияние внешних и внутренних возмущающих факторов»15. В числе таких «возмущающих факторов», указывает ученый, - научно-технические прорывы в других странах, девальвирующие важность отдельных систем нашего вооружения; собственные провалы и просчеты в военно-технической сфере.

А.А.Кокошин в своих работах аргументированно обосновал неизбежность сохранения феномена взаимного ядерного сдерживания на нынешнем этапе развития системы мировой политики. Критики курса на поддержание стратегической стабильности на основе взаимного ядерного сдерживания, отмечает ученый, утверждают, что он означает конфронтационный подход, тормозящий развитие политических отношений с США. Это в некоторой мере действительно так, но сегодня, по его мнению, отсутствует иная научно обоснованная «формула» стратегической стабильности.

Вместе с тем А.А.Кокошин признает известную слабость традиционной «формулы» стратегической стабильности, которая проявляется в том, что на основе «диадных» (РФ - США) принципов обеспечения стратегической стабильности сложно привлечь третьи ядерные страны к процессу ограничения и сокращения ядерных вооружений16.

В работах А.А.Кокошина описаны основные условия обеспечения стратегической стабильности в ядерной сфере. Внимания заслуживает предложенный им подход к оценке критериев и параметров ее обеспечения в условиях возрастания вероятности расширения «ядерного клуба», совершенствования противоракетной обороны, развития средств противолодочной борьбы и самих ядерных вооружений, существования опасности дальнейшей милитаризации космоса (с выводом на околоземные орбиты ударных средств, которые до настоящего времени там отсутствуют).

Большое внимание уделяется анализу условий и критериев обеспечения стратегической стабильности и в области сил общего назначения17. Еще в 1980-х годах в партнерстве с крупным советским военным теоретиком генералом В.В.Ларионовым он разрабатывал концепцию «контрнаступательной обороны», которая по ряду позиций не утратила своей актуальности и сейчас. В работе в этой области ученый опирался на теоретические разработки таких видных отечественных военных теоретиков, как А.А.Свечин, А.А.Незнамов, А.И.Верховский. Кокошин подробно проанализирует разработки, идеи этих авторов в своем труде «Армия и политика. Советская военно-политическая и военно-стратегическая мысль. 1918-1991 гг.». Работам А.А.Свечина, которого называют «Клаузевиц ХХ века», Кокошин посвятил несколько специальных работ18. Наиболее подробно свечинская тема раскрыта в монографии, увидевшей свет в 2013 году19.

Заслуживающим внимания представляется исследование А.А.Кокошиным совместно с генералом В.В.Ларионовым соотношения наступления и обороны в современной войне, а также роли уменьшения наступательных возможностей сил общего назначения (на взаимной основе) как средства укрепления стратегической стабильности.

Были предложены четыре варианта (модели) взаимодействия противоборствующих сторон на уровне сил общего назначения со сравнительным анализом уровня стабильности для состояний, описываемых каждой из этих моделей. С весьма небольшими модификациями выводы этих исследований применимы, считает А.А.Кокошин, - и с его мнением можно согласиться - и сегодня путем использования данных четырех моделей как аналитического инструмента20.

Кокошин в своих трудах отмечает, что в современных условиях вследствие революции в военном деле параметры оценки условий обеспечения стратегической стабильности в сфере сил общего назначения стали значительно более сложными, многомерными. «Прорывные достижения в информационных технологиях, - пишет ученый, - дали возможность обнаруживать противника и избирательно уничтожать его высокоточным оружием с неядерными боеприпасами (в том числе повышенной мощности). При этом боевые платформы - корабли и самолеты - могут находиться за сотни и даже тысячи километров от «поля боя»21.

Таким образом, развитие некоторых видов обычных вооружений может иметь не менее дестабилизирующее значение, чем ядерных вооружений и средств ПРО. Развитие высокоточного дальнобойного оружия усиливает уязвимость различных компонентов СЯС. Обычные боеприпасы по своим возможностям нанесения ущерба противнику сегодня практически сравнялись с ядерными боезарядами малой мощности, значительно повысилась точность наведения их носителей.

Оправданным представляется также вывод ученого о возрастании роли неядерного (предъядерного) сдерживания, в основе которого высокоточные дальнобойные вооружения в обычном оснащении. Этот вид сдерживания призван дополнять традиционную систему ядерного сдерживания, способствуя сохранению стратегической стабильности. Важность способности к применению такого оружия в кризисной ситуации видится А.А.Кокошиным в политическом аспекте: это акт «последнего предупреждения» перед избирательным использованием ядерных боезарядов малой мощности. По его мнению, целями для таких ударов должны избираться в системах обеспечения национальной безопасности противника сравнительно удаленные от густонаселенных районов объекты высокой стоимости - наземные центры радиоэлектронной разведки, корабли аналогичного назначения, узлы связи и т. п. Ученый допускает возможным на последующих, более высоких стадиях эскалации (в рамках предъядерной стадии) наносить удары и по подобного рода объектам гражданского назначения. Это объекты инфраструктуры  вне городских агломераций, что позволяет минимизировать потери среди мирного населения22.

Обоснованно подчеркивается, что для уверенного неядерного сдерживания необходимо иметь высокоэффективную систему разведки и целеуказания.

Академик А.А.Кокошин выделяет комплекс угроз стратегической стабильности, которые дают о себе знать в XXI веке.

Во-первых, глобальная стратегическая стабильность стала в большей степени зависеть от нарушения региональной стабильности с учетом перспектив возможной эскалации региональных кризисных ситуаций с применением ядерных боезарядов (Индия - Пакистан, Израиль - Иран, КНДР - Республика Корея).

Несколько десятилетий стратегическая стабильность зависела в основном от «диадных» отношений между США и СССР. Но сегодня биполярная модель структуры мировой политики не отражает реалий XXI века. Многополюсная модель мира, по оценке ученого, стала складываться еще до распада СССР по мере формирования региональных центров силы в Азии. КНР, обладающая с 1960-х годов ядерным оружием, выходит на позиции второй в мире сверхдержавы; обрели ракетно-ядерное оружие Индия и Пакистан. Вследствие этого возникла региональная ядерная конфигурация: треугольник КНР - Индия - Пакистан.

В сфере стратегической стабильности особого внимания, судя по работам А.А.Кокошина, требует «китайский фактор». В отличие от стратегических наступательных вооружений США и России СЯС Китая, обладающие разветвленной тоннельной сетью, недостаточно транспарентны. К тому же, если американо-английская, французская и российская школы «ядерной мысли» построены на одном интеллектуальном фундаменте - европейском рационализме, китайское стратегическое мышление основано на другой социокультурной базе23.

Кокошиным исследована и весьма специфическая система китайского стратегического управления (руководства) в области обороны, главным элементом которой является Центральный военный совет КНР, возглавляемый Председателем КНР - Генеральным секретарем ЦК КПК24.

Вследствие своей усиливающейся роли в мировой политике Китай постепенно выходит из тени сохраняющегося «центрального ядерного баланса» (США - Россия). В случае сохранения тенденции на сокращение стратегических наступательных вооружений США и РФ неизбежно возникнет треугольник США - РФ - КНР, который потребует выработки новых параметров глобальной стратегической стабильности.

Во-вторых, ученый указывает на опасность распространения ядерного оружия25. Сегодня нет уверенности в том, что, если даже Россия и США пойдут на значительные сокращения своих стратегических ядерных арсеналов, это воздействует на другие страны в плане их отказа от собственного ядерного оружия или планов его приобретения.

Нельзя исключить, считает он, что перед лицом развития ракетно-ядерных средств в КНДР ядерное оружие приобретет Япония и на Дальнем Востоке возникнет сложная многоугольная ядерная конфигурация: КНДР - Япония - США - КНР - Россия. В случае же создания ядерного оружия в Иране появится своего рода «шестиугольник» (КНР - Индия - Пакистан - Россия - Израиль - Иран) - межрегиональная (субглобальная) конфигурация. Вслед за Ираном ядерным государством может стать Саудовская Аравия, имеющая прочные связи с Пакистаном.

В связи с этим можно признать новаторским вывод А.А.Кокошина о необходимости рассмотрения стратегической стабильности в пяти- и шестиугольной ядерных конфигурациях26.

«Единственный на сегодня просматривающийся путь изучения проблем обеспечения стратегической стабильности в многоугольных «ядерных конфигурациях», - пишет ученый, - это последовательное рассмотрение «диадных» взаимоотношений с анализом того, как они воспринимаются другими ядерными акторами «шестиугольника» (или «семиугольника»). Следующий шаг - переход к рассмотрению взаимоотношений в рамках «треугольника» с последующим переходом к «четырехугольнику» и т. д.»27.

А.А.Кокошин выделяет три основных мотива принятия решения на обретение собственного ядерного оружия тем или иным государством:

- статусные соображения;

- стремление компенсировать военно-политическую неопределенность (неверие в надежность своих союзников и их готовность рисковать собственной безопасностью ради союзника, не имеющего ядерного оружия);

- попытка уравновесить большой дисбаланс в силах общего назначения.

В-третьих, к числу угроз стратегической стабильности ученый относит деятельность международных экстремистских организаций, использующих террористические методы. Они проявляют растущий интерес к оружию массового уничтожения.
«В «ядерную подсистему» мировой политики, пока виртуально, но уже ощутимо для практической политики, вторгся совершенно другой тип акторов мирополитической системы, радикально отличающихся от государств-наций, пока еще обладающих монополией на ядерное оружие», - отмечает А.А.Кокошин28. Речь идет не только о ядерном, но биологическом (бактериологическом) и химическом оружии, которое может быть использовано в актах мегатеррора. Традиционное сдерживание посредством устрашения, констатирует он, малоэффективно применительно к негосударственным экстремистским организациям, особенно сетевого типа.

Реальна угроза попыток экстремистских организаций создать радиологическое оружие - так называемую «грязную бомбу», предназначенную для распыления радиоактивных материалов без ядерного взрыва. Интересы сохранения стратегической стабильности требуют поэтому надежного международного контроля за распространением расщепляющихся материалов.

В-четвертых, среди угроз стратегической стабильности А.А.Кокошин особо выделяет развитие Соединенными Штатами Америки системы противоракетной обороны. В его работах вопросы, касающиеся воздействия фактора ПРО на стратегическую стабильность, рассматриваются очень обстоятельно, в том числе и в историческом аспекте, с привлечением значительного массива ранее закрытой военно-технической информации29.

Ученый аргументированно доказывает, что США не учитывают дестабилизирующую роль стратегической ПРО в современной мирополитической системе. Это привело к тому, что республиканская администрация США в 2002 году вышла в одностороннем порядке из бессрочного советско-американского Договора по ПРО 1972 года. По оценке А.А.Кокошина, тем самым был нанесен «сильнейший, возможно уже непоправимый, удар по глобальной и «диадной» стратстабильности»30.

Договор по ПРО накладывал серьезные ограничения на развертывание в космосе ударных систем, которые могли бы быть использованы не только в интересах противоракетной обороны, но и для решения противоспутниковых задач. На сегодняшний день нет договорно-правовых ограничений для вывода на космические орбиты ударных средств (за исключением ядерного оружия), что отрицательно влияет на стратегическую стабильность.

Академик А.А.Кокошин обращает внимание на потенциальную угрозу стратегической стабильности за счет принятия на вооружение в тех или иных странах противоспутникового оружия. Он пишет о том, что набор потенциальных противоспутниковых средств имеется у ряда стран уже на протяжении нескольких десятилетий, а технологии для их создания существовали еще с конца 1950-х годов. В таких системах могут использоваться как кинетические средства поражения, так и оружие направленной передачи энергии (лазеры, ускорители частиц), различные средства радиоэлектронной борьбы...31

Подводя итог, следует сказать, что одна из характерных особенностей научных работ академика А.А.Кокошина - четко выраженная прикладная направленность теоретических исследований, что позволяет вырабатывать научно обоснованные суждения на тему совершенствования структуры и состава российских стратегических ядерных сил, по укреплению их боевой устойчивости.

Еще более важно, что его исследования на протяжении последних 40 лет сыграли важную роль в разработке политико-военных концептуальных основ функционирования и развития отечественного «ядерного щита», в том числе теории стратегической стабильности. 

 

1Кокошин А.А. Проблемы обеспечения стратегической стабильности: Теоретические и прикладные вопросы. Изд. 2-е, переработанное и существенно дополненное. М.: Едиториал УРСС, 2011. С. 18.

 2Космическое оружие: дилемма безопасности / Велихов Е.П., Кокошин А.А., Сагдеев Р.З. М.: Мир, 1986.

 3См.: Кокошин А.А. «Асимметричный ответ» v.s. «Стратегической оборонной инициативы» // Международная жизнь. 2007. №7-8. С. 29-42; Кокошин А.А. Формирование политики «асимметричного ответа» на СОИ. Опыт междисциплинарного взаимодействия. СПб.: Изд. СПбГУП, 2008.

 4См.: Кокошин А.А., Сагдеев Р.З. Стратегическая стабильность в условиях радикальных сокращений ядерных вооружений (краткий отчет об исследовании). М.: Наука, 1989. С. 55-57.

 5Кокошин А.А. Политология и социология военной стратегии. М.: КомКнига, 2005. С. 377.

 6Кокошин А.А. Проблемы... С. 51.

 7Там же. С. 52.

 8Там же. С. 166.

 9См.: Кокошин А.А. Политология... С. 377-378.

10См.: Кокошин А.А. Проблемы... С. 52.

11См.: Кокошин А.А. В поисках выхода. Военно-политические аспекты международной безопасности. М.: ИМО, 1989. С. 72-129; Кокошин А.А. Политология... С. 300-301.

12См.: Кокошин А.А. Проблемы... С. 167-168.

13Там же. С. 55.

14Там же. С. 58.

15Там же. С. 60.

16Там же. С. 157.

17См.: Кокошин А., Ларионов В. Курская битва в свете современной оборонительной доктрины // Мировая экономика и международные отношения. 1987. №6; Кокошин А., Ларионов В. Противостояние сил общего назначения в контексте стратегической стабильности // Мировая экономика и международные отношения. 1988. №3. С. 23-30; Кокошин А.А. К вопросу о внезапности // Военная мысль. 1989. №1. С. 63-68; Кокошин А.А., Ларионов В.В. Предотвращение войны: Доктрины, концепции, перспективы. М.: Прогресс, 1990. С. 52-72, 107-171.

18См.: Кокошин А.А. Свечин о войне и политике // Международная жизнь. 1988. №10.
С. 133-142; Кокошин А.А., Лобов В.Н. Предвидение. Генерал Свечин об эволюции военного искусства // Знамя. 1990. №2. С. 170-182; Кокошин А.А. Введение к изучению творчества и жизни выдающегося отечественного военного деятеля Александра Андреевича Свечина. М.: ЛЕНАНД, 2010.

19См.: Кокошин А.А. Выдающийся отечественный военный теоретик и военачальник Александр Андреевич Свечин. О его жизни, идеях, трудах и наследии настоящего и будущего. М.: Изд. Московского университета, 2013.

20См.: Кокошин А.А. Ядерные конфликты в XXI веке (типы, формы, возможные участники). М.: Медиа-Пресс, 2003. С. 131-135.

21Кокошин А.А. Проблемы... С. 102.

22Там же. С. 154-155.; Кокошин А.А. О системе неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России. М.: Изд. Московского университета, 2012. С. 20-21.

23См.: Кокошин А.А. Проблемы… С. 170-171.

24См.: Кокошин А.А. Стратегическое управление: теория, исторический опыт, сравнительный анализ, задачи для России. М.: РОССПЭН, 2003. С. 279-292.

25См.: Кокошин А.А. Проблемы... С. 24, 35.

26См.: Кокошин А.А. Ядерные конфликты… С. 65; Кокошин А.А. Политология... С. 350-351.

27Кокошин А.А. Проблемы... С. 108.

28Там же. С. 22.

29Там же.

30Там же. С. 118.

31Там же. С. 49-50.