Деятельность митрополита-кардинала Исидора на фоне византийской, древнерусской и западноевропейско-латинской политики. Часть II

В июле 2014 года исполняется 575 лет Флорентийской унии. Активным участником собора во Флоренции был митрополит Киевский и всея Руси Исидор.

17 августа 1439 года митрополит Исидор был провозглашен папским легатом «от ребра апостольского» для Литвы, Ливонии и для Руси, наделенным «широкими полномочиями в церковной и политической сферах»¹. Писатель, ученый П.П.Соколов, однако, считает, что его «легатура» простиралась только на «католиков Западной России»². Вместе с митрополитом Виссарионом Никейским митрополит Исидор за особые заслуги в работе униатского собора получил красную кардинальскую шляпу, о чем он узнал 18 декабря того же года, уже будучи на обратном пути в Венеции. После возвращения из Базеля он стал митрополитом, а по возвращении из Флоренции - кардиналом.

При возведении в кардинальское достоинство Виссариона было предусмотрено его возвращение в Италию, так как ему было определено денежное содержание - уменьшенное при его отсутствии и увеличенное по возвращении. Очевидно, какие-то аналогичные шаги были предприняты и по отношению к кардиналу Исидору, этим можно объяснить оставление им в Италии книг, привезенных из Москвы. Почтение Папой восточных иерархов саном кардиналов, несомненно, было беспрецедентным случаем проявления папской власти.

Новый митрополит-кардинал, однако, не спешил со своим возвращением на Русь. При нем Папа Евгений во время богослужения в храме Иоанна Предтечи произнес торжественное осуждение и проклятие Базельского собора. Затем во всеоружии папских грамот Исидор двинулся в путь, который проходил через Пизу. В Венеции, на родине Папы Евгения, кардинал сделал продолжительную остановку. Там его покинули тверской посол Фома и суздальский иеромонах Симеон, который претерпел от Исидора за православную веру великие скорби и муки в темницах, в оковах и цепях. Фоме была дана папская охранная грамота, в которой указано десять сопровождающих его слуг, но реально их было восемь. Очевидно, это обстоятельство позволило присоединиться к нему и суздальскому иеромонаху Симеону.

На пути им было видение: преподобный Сергий Радонежский помог им преодолеть трудности пути через чужую страну, при этом он назвал святителя Марка Ефесского «человеком угодным Богу». Старцу Симеону он назвался: «Я Сергий Маковский, которого ты когда-то, молясь, призывал, обещал прийти в мою обитель и не пришел, да и теперь, пообещав, опять солжешь, но поневоле там будешь»³. Это явление игумена земли Русской, можно сказать, определило отношение на Руси «к посягательству католицизма на чистоту православной веры»⁴.

По пути из Флоренции в окружении митрополита Исидора был сделан перевод на русский язык документа Флорентийского собора об унии церквей. Затем на некоторое время митрополит-кардинал задержался в Будине. Отсюда 5 марта 1440 года в адрес православного и католического духовенства Польши, Литвы и Руси им было направлено «Окружное послание», в котором новый кардинал писал о принятии унии и призывал всех повсеместно поддерживать и соблюдать ее, он писал также о равенстве двух церквей.

Из Будина новый римский кардинал отправился в Краков к польскому королю Владиславу III, желая сообщить о «великом событии - соединении Церквей, слившем теперь в одно духовное стадо подданных короля Польши». Легат-митрополит, очевидно, желал испросить у короля согласие на издание соответствующих распоряжений о соединении воедино всех его подданных - православных и католиков. Но короля незадолго до этого избрали на венгерский престол, и он спешил с отъездом, мало уделив поэтому внимания прибывшему кардиналу. Однако краковский епископ Збигнев (Олесницкий) любезно принял Исидора, а доверенное лицо Олесницкого - Ян Эльгот произнес в Краковском университете в присутствии митрополита речь, приветствуя заключенную с греками унию.

Далее митрополит Исидор посещает Перемышль, Львов и другие города. Там он совершает богослужение в католическом храме, а не в православном. Православное население Львова неоднократно в прошлом убеждалось в том, как неразрывно латинство связано с иноземным владычеством, поэтому оно очень резко воспротивилось попытке Исидора учредить новые церковные порядки и новый кардинал был вынужден покинуть негостеприимный город. Будучи в Холме, он дает грамоту священнику Вавиле, ограждая его церковные владения от посягательств на них.

В середине августа кардинал прибывает в Вильно, столицу Литовского княжества. Виленский епископ Матфей, симпатизировавший Базельскому собору, ранее получил из Базеля сообщение, осуждающее заключенную во Флоренции унию. Поэтому он заявил, что не знает никакого другого собора, кроме Базельского, который ничего не сообщал ему об этом деле, и он впредь до получения оттуда указаний не разрешил митрополиту предпринимать какие-либо действия. В последующее время кардинал предъявил ему в судебном порядке обвинения в связи с неудачей своей миссии.

Правивший в Киеве именем польско-литовской короны князь Александр Владимирович, внук Ольгерда и зять Василия I, дал 5 февраля 1441 года в Киеве уставную грамоту митрополиту-кардиналу. Позднее князь послал своего слугу по имени «Стецко» в Константинополь за разъяснениями по поводу унии. Патриарх-униат Григорий III в ответ сообщил князю: если прибудет «всечестныи кардинал кир Исидор», то он «научит и накажет вас о всем словом и делом»⁵. С этого времени над западными епархиями реально нависла тень Флорентийской унии в виде католической экспансии против православия.

Летопись сообщает о действиях папского легата в Литовском княжестве: «Тоя же осени приеха Митрополит Киевский Исидор в Литву, на Покров Святыя Богородица, с Собора от Риму из Флорентия града, от Вселенскаго Собора и от Римскаго Папе Евгения». Из Литвы он прислал во Псков свое благословение и грамоты; «и позва своего наместника Галасея псковского архимандрита, и он поеха изо Пскова на Николин день осенней, и потом присла Митрополит иного архимандрита во Псков Григория, по Петрове дни зимнем»⁶. Его грамота во Псков имела следующую подпись: «Благословение Исидора Митрополита Киевскаго  и всея Русии, легатоса и от ребра Апостольского седалища Лятскаго и Литовскаго, и Немецкаго, въ Псков о Святем Дусе»⁷.

Затем митрополит-кардинал находился в Смоленске, далее - Вязьма, Можайск. Очевидно, возвращаясь из Италии, он надеялся на традиционный авторитет Византии, хотя и принявшей унию, но в Москве была более важна чистота православия, а не каноническая юрисдикция. Папе кардинал говорил о молодости и неопытности великого князя; другие князья, уверял он, боятся его, «а епископи их некнижни суть»⁸. Прибыл в Москву митрополит-кардинал Исидор 19 марта 1441 года, в третью неделю Великого поста, то есть на Крестопоклонной, добираясь из Флоренции до Москвы почти полтора года. «Тои же зимы приеха Митрополит Исидор, с осмого Собора, на Русь, из Рима, и нача зватися легатосом от ребра Апостольского седалища Римския власти и Митрополитом  Римским, и нача поминати Папу Римскаго в службе, и иныя новые вещи, их же николи же слышахом от Крещения Русския земли, а повеле в лядскых божницах рускым попом свою службу служити, а в рускых церквах капланом; Литва же и Русь за то не изымашася»⁹ - читаем в летописи.

В Москве его встречали как митрополита всея Руси, а он явился как «легат Апостольского престола». Летопись сообщает, что он возвращался в предношении креста, а великий князь уточняет, что латинский крест имел изображение Христа, у которого «обе нозе единемь гвоздем пригвоздене». Во время последовавшего богослужения в Успенском соборе при возглашении многолетствования грек-кардинал неожиданно для собравшихся молящихся помянул имя Римского Папы, а по окончании службы торжественно огласил текст документа, принятого во Флоренции, и папское послание об унии.

Три дня все находились в смятении, а 19 марта князь Василий Васильевич приказал заключить прибывшего кардинала в Чудов монастырь. Софийская летопись гласит: «Восхоте соединити православную веру с латыньством, не попусти же сему Б(ог)ъ единому волку погубити бесчисленное стадо овчее православных хр(и)-стьян»¹⁰. О действиях главы Русской церкви в Москве, несомненно, знали, его ждали иерархи. Князь Василий собрал собор «своея земли епископы, и архимандриты и игумны, и всех книжник, и много превшеся с ним, и упревше его от Божественых Писании». При этом «обличися его безумие от Авраамия, епископа Суздальскаго, и от Василья дьяка, прозвищем Карла, иже с ним бяху тамо были»¹¹.

Созванный в Москве собор из шести русских архиереев рассмотрел папское послание и отверг его, действия главы Русской церкви были расценены как чуждые и странные «от божественных и священных правил Исидорово все дело и прихождение»¹². Основанием для отстранения митрополита-кардинала от служения явилось 15-е правило Константинопольского собора 861 года, разрешающее отделение от главы церкви, открыто проповедующего ересь. Можно сказать, «Церковь Русская с твердостию убеждения отвергла все нововведения римские и решительно отреклась от единения с Западом, в духе Флорентийского Собора»¹³. Так безуспешно закончилась попытка введения унии на Руси. Исследователь XIX века говорит, что, благодаря наставлениям святителя Фотия, князь Василий II позднее «отверг унию Исидора». Московский князь даже собирался обратиться в Константинополь по поводу действий прибывшего кардинала, чтобы узнать, «что ради бысть сицево развращение от него святей Церкви злыми ересми»¹⁴. Папа Евгений со своей стороны писал письма в Краков и Москву с требованием освобождения кардинала-униата.

Автор книг на религиозные темы О.А.Абеленцева высказывает интересную мысль: «Когда невозможность скорого канонического решения вопроса стала очевидной, пришлось изыскивать способ избавления от неудобного заключенного»¹⁵. Спустя полгода, 15 сентября 1441 года, он бежал со своим учеником Григорием из Москвы. «В лето 6950. Убежа Митрополит Сидор с Москвы на Тверь; и князь Тверский Борис прия его и за приставы его посади, и потом его отпусти в Великий пост на Средокрестной недели, и он поеде в Литву к Великому князю Казимеру в Новый городец»¹⁶. Московский великий князь «не посла по нем яти его, да не приступятца гресе его»¹⁷.

В Воскресенской летописи сразу после Твери называется последующий маршрут кардинала: «А оттоле к Литве да и к Риму к папе своему злочестивому, диаволом водим к своей ему погибели»¹⁸. В Лицевом своде также говорится, что изменник-митрополит был «диаволом водим», который изображен на миниатюрах рядом с ним. Позднее святитель Иона писал о бегстве кардинала: «Сидор же тогда беснуяся, и тако нимало времяни пождати не стерпе, срама ради обличениа своего о злых ересех… нощию бездвериемь изшед, татством бегу ятся»¹⁹. Тверская летопись отмечает интересную особенность, что папский кардинал «с Москвы убежал в портех в бесерменскых»²⁰. Его сопровождали «чернец» Григорий и Афанасий.

Заключение во Флоренции унии нашло некоторое отражение в византийской и в более поздней греческой иконописи, в иконографии апостолов Петра и Павла. Митрополит-кардинал привез с собой из Италии, как предполагается, иконы апостолов Петра и Павла и Ее рукотворный образ. В середине XV века для Троице-Сергиева монастыря в Твери были изготовлены иконы-таблетки и в иконографии двух из них нашли отражение иконы, привезенные на Русь митрополитом Исидором.

Вскоре возникла переписка афонских старцев с Московским государем. Узнав от пришедших из Русской земли иноков, пишут они князю, «от ваших стран», об изгнании «того волка, а не святителя», они оценивают происшедшее на Флорентийском соборе: продажа благочестивой веры «на злате студным латыном». Они приводят пример, как в связи с существованием Латинской империи в Константинополе (1204-1261 гг.) латиняне прибыли на Афон и сожгли в Зографской обители монастырскую братию во главе с игуменом. После этого князь Василий Васильевич отправил на Афон послание «проту Пахомию», в котором он, говоря о пришедших в Москву иноках, сообщил о митрополите Исидоре: «Мнози же Митрополиты прежде сего быша в нас, когда греци, когда же ли Отечьства нашего русини, и бяху вси съблюдающе веру благочестия даже и до сего дне. Исидора, его же не лепо есть Митрополитом звати, и яко же прииде в Отечьствие наше, начат готовитися к съборному путяшествию. И колико възбраняхом и молихом его остатися Събора оного, и не могохом утолити, ни же уставити помысль его. И глаголахом ему: «Аще ли идеши и пакы възвратишися к нам, ничтоже буди принося к нам ново и чужде съборныа Церкви». Он же обещася нам»²¹.

Говоря о действиях в Москве прибывшего из Рима кардинала, князь продолжает: «К сим же еще и о умерших приложи баснословие Оригена суемудренаго, яко имать, рече, быти конець мукам, и не будут присно мучимы грешнии, но и время указует, яко очищением мук очистятся по смерти. И не точию же сия внесе в наше Православие, но и надо всими сими сътвори Папу всем Церквам главу, и на концих вселенныя имети его перваго… И ако волк възьбесневал на стадо Христово, от среди престола яко уд гнил извержеся, и яко тать и разбойник не дверми входя Евангельскых учений, но прелазя инуде странными учении, яко непотребна себе отгна, и яко рушитель истинныя веры посрамися»²².

Княжеское послание было написано Константинопольскому патриарху Митрофану II (1440-1443 гг.), известному в истории гонением против клириков, верных православию. В послании говорится о князе Владимире, крестителе земли Русской, который, желая узнать другие веры, посылал своих послов и в Рим, но не принял оттуда веры. Сотни лет русские люди боролись против католической экспансии: насмерть стояли на Неве, Чудском озере и под Грюнвальдом, полагали свою душу в сражениях с тевтонскими рыцарями, с войском шведского короля Магнуса, а теперь им предлагалось добровольно склонить свои головы «под папское владычество»²³. Архимандрит Амвросий (Погодин) приводит интересную мысль о святителе Марке Ефесском, относящуюся к этому времени: «Несомненно, он знал и радовался тому, что великая Русская Церковь сохранила Православие и изгнала Митрополита Исидора из пределов Руси. Быть может, он указывал на Русь, как на пример, и молился за эту далекую, но близкую для его сердца страну - ревнительницу Православия»²⁴.

Во время опасности введения унии Господь явил Свою милость на Руси. Флорентийская уния была провозглашена 6 июля 1439 года, а осенью в Великом Новгороде во время святительства архиепископа Евфимия в Софийском соборе производились строительные работы, в результате чего была повреждена крыша одного из гробов-погребений, в котором лежали мощи Святого. Пребывавшему в молитве архиепископу в сонном видении 4 октября было открыто имя погребенного в соборе Святителя. На вопрос владыки Евфимия явившийся Святой сказал: «Я - тот, кто лежит в том гробе, о котором ты молишься, архиепископ Илья, нареченный в иноческом чине, в схиме Иоанн, сподобившийся послужить чуду Святой Богородицы, честному Ея Знамению. Это Господь послал меня к тебе, чтобы ты устроил празднование памяти преставившимся и лежащим в великой Церкви Премудрости Божией князьям русским и архиепископам Великого Новгорода и всем православным христианам»²⁵. С этого времени их память стала твориться 4 октября.

Тогда же произошло и другое явление - соборному пономарю Аарону. Он видел, как «преждеотшедшие архиепископы прежними дверми церковными излезша из притвора церковнаго… и идоша во святый олтарь… И по мале поидоша их олтаря вси во своем сану, якоже на выход, един по единому, и сташа пред иконою Пречистыя Богоматере пред Корсунскою, и начаша пети на мног час»²⁶. После этого почившим Новгородским святителям была учреждена соборная память - 10 февраля.

Прославление святых - удивительное явление, произошедшее в то время, когда на Руси с особой остротой встал вопрос о чистоте православия и его охранении, после того как Византийская церковь заключила унию с Римом и сама Византия доживала последние дни своего бытия. В 1440 году при святителе Евфимии последовало открытие мощей наиболее почитаемого в Великом Новгороде святого - преподобного Варлаама Хутынского.

Церковно-политические обстоятельства на Руси сказались на книжности того времени. «Реакцией на Флорентийскую унию в русской традиции стало активное развитие полемической антилатинской литературы, затронувшее в том числе канонические памятники. Происходило активное расширение полемической части в Кормчих книгах, где значительно увеличилось число антикатолических текстов, в разделы, посвященные присоединению к Православию иноверных и еретиков, вводились многочисленные антилатинские сочинения»²⁷.

В древнерусской литературе сохранились описания хождения во Флоренцию русских участников из свиты митрополита Исидора и пребывания их там. Суздальский епископ Авраамий составил литературную дружину, одному из участников которой, неизвестному суздальцу, поручил вести дневник путешествия, а другому, иноку Симеону, - составить описание деятельности собора. Сам преосвященный автор написал «Исхождение Авраамия Суздальского». В нем автор описал две виденные в храмах Флоренции мистерии: в храме «во имя Пречистая нашея Богородицы» в монастыре святого Марка - сцену Благовещения и в Вознесенском храме на праздник Вознесения - сцену-мистерию о вознесении Господнем. Автор удивляется всему виденному: «чюдно и дивно и недостижно есть моим худоумием исповедат»²⁸. Их описание позволило исследователям  установить названия и автора тех итальянских духовных драм - это итальянский зодчий и инженер Ф.Брунеллески. Мистерия Благовещения 25 марта 1439 года была приурочена «к началу Нового года по флорентийскому календарю», а также пребыванию православной делегации во Флоренции.

Спутник владыки Авраамия, иеромонах Симеон из Суздаля (возможно, из Спасо-Евфимиева монастыря), написал произведение, имеющее название «Исидоров Собор и хожение его», которое отличается полемической направленностью против латинян. В данном труде описана история, как проходил собор. По мнению историка, автора книг Н.А.Казаковой, «он вел записи соборных прений, имевшие, вероятно, протокольный характер»²⁹. Очевидно, он имел некоторые познания в греческом языке. Содержание творения отражает прежде всего зрительные впечатления автора от событий, происходивших на соборе. Написанный им труд содержит много автобиографических подробностей, кроме того, можно предположить определенную известность автора в книжных кругах своего времени. Из Венеции он убежал от митрополита-кардинала вместе с тверским послом Фомой. Весной 1440 года в Великом Новгороде при дворе святителя Евфимия иеромонах Симеон начал «обработку своих итальянских записей». Затем он по доверчивости прибыл в Смоленск.

Сторонник митрополита Исидора мстиславский князь Юрий Лугвенович, объявивший «себя самостоятельным правителем Смоленска», посадил суздальца в темницу, где он провел всю зиму в заключении. Затем иеромонах Симеон был доставлен в Москву, а князь Василий II освободил его и направил в Троице-Сергиеву обитель, где настоятелем в это время был игумен Зиновий (1436-1445 гг.). Там автор в 1447 году полностью завершил работу по написанию своего труда. В своем произведении автор показывает борьбу в одиночку святителя Марка Ефесского за чистоту православия и честь Византии на соборе, а также сохранение чистоты православия на Руси, благодаря активной позиции московского князя. Для него характерен также интерес «к отношениям внутри греческой делегации, а не отношениям греков с латинянами». В Троицкой обители, как предполагает автор книг по историографии Л.В.Черепнин, в это время был составлен также сборник статей о Флорентийской унии³⁰. Списки Симеонова произведения делятся на две редакции, оно было актуально в последующее время и поэтому было доработано московскими книжниками. Данный труд отображает процесс кристаллизации русского отношения к происшедшему в Италии.

Третий неизвестный суздалец, очевидно архиерейский дьяк, написал «Хождение на Флорентийский Собор». Н.А.Казакова выявила ряд новых, ранее неизвестных списков данного произведения и классифицировала их, разделив на четыре группы. Исследовательница называет данный памятник дорожником, который включает «приводимые с неуклонной методичностью названия населенных пунктов… и расстояния между ними»³¹. Проанализировав содержание творения суздальского дьяка, исследователь православия С.Ю.Житенев приходит к заключению: «Таким образом, понимая, что участники митрополичьего посольства не ставили своей целью, отправляясь на Ферраро-Флорентийский собор, совершить паломничество к христианским святыням Италии, можно считать, они осуществили богомольное путешествие»³². Но необходимо отметить, что еще ранее ученый А.М.Ранчин критиковал подобную интерпретацию путешествия и его описания³³.

Среди различных городов, через которые проезжала русская делегация, автор называет Форхгейм (Понт), из которого, согласно средневековой легенде, происходил прокуратор Галилеи Понтий Пилат. Автор приводит также интересные сведения о мощах особо почитаемого на Руси святителя Николая Мирликийского († ок. 345 г.; пам. 6 декабря): в Венеции, пишет он, имеется «монастырь святаго Николы, и ту сам святыи Никола лежит. И видехом гроб его на четырех столпех, учинено по лествице 6 степени, и знаменовахся у гроба святаго, самого не видехом, замурован бе лежит; с ним дядя его… И въпрошахом игумена монастыря того, откуды мощи святаго Николы взяты; они же поведаша: от Бара града слали венетяне 100 каторг, да 3 корабли с житом, и взяли мощи»³⁴.

Этому же древнерусскому автору принадлежит также «Заметка о Риме», из которой явствует, что он побывал в Риме, поклонялся святым мощам «первоверховных апостолов, был на месте усекновения главы апостола Павла. Отмечается, что это «первое в русской литературе описание Рима». Данные памятники продолжительное время были для русского человека единственным источником сведений о Западной Европе.

К этому числу памятников письменности примыкает также «Похвальное слово тверскому князю Борису Александровичу», написанное иноком Фомой в середине XV века, во время «последнего возвышения Твери»³⁵. Для исследователей остается загадкой, являются ли Фома, тверской посол на Ферраро-Флорентийском соборе, и автор «Похвального слова» «одним лицом или они - два разных лица». В начале «Слова» говорится, что посол Фома доставил в Феррару княжеское послание византийскому императору, который, прочитав его, прославил тверского правителя, затем и патриарх последовал его примеру, а после него и все митрополиты. И посол «вся глаголы повеле писати, и принесе на Русь»³⁶. Эти записи вошли в состав начальной части «Похвального слова тверскому князю...».

Около 1461 года была описана история Флорентийского собора под названием «Слово избрано». Одновременно появляется сокращенный вариант «Слова», который включается в состав русских летописей. Летописный текст содержит послание Папы Евгения о соединении церквей, послание Папы великому князю Василию, послание митрополита-кардинала, написанное им в Будине о соединении церквей, великокняжеское послание византийскому императору. Поскольку на Руси стало известно об униатстве императора Иоанна Палеолога, то данное послание не дошло до Константинополя, московский князь вернул своего посла, говорится в летописи. Последний документ в летописной повести - послание Римского Папы Пия польскому королю «о Митрополите Григорие Литовском».

В Московском летописном своде 1479 года помещен «весьма распространенный, документированный рассказ со страстно-политическими выпадами против «латинства» и против вступивших в «унию» патриарха и византийского «царя»³⁷.

Между тем бежавший из Москвы кардинал Исидор, покинув Тверь, оказался в западных епархиях, где католики соседствовали с православными. Там он смог проявить некоторую активность. Предполагается, что в Перемышле он поставил епископа Александра. Анализируя «привилей» литовского князя Казимира, данный Смоленску в 1441 году, автор многочисленных научных работ Б.Н.Флоря приходит к такому интересному выводу: «Происшедшее здесь могло послужить для Митрополита Исидора сигналом, что там, где нет привилегированного католического меньшинства и православные не являются подчиненной неравноправной группой, у него гораздо меньше оснований рассчитывать на успех»³⁸.

В Литовском княжестве ко времени прибытия из Твери митрополита-кардинала виленский епископ Матфей и великий князь Казимир признали поставленного Базельским собором Папу Феликса V и сообщили отцам собора, что воспрепятствовали легату Папы Евгения вводить у себя унию. Более того, как отмечает литовский исследователь, «Казимир и рада панов в ту пору искали компромиссов с русским боярством и духовенством и потому не желали обострять отношения конфессиональными проблемами… Литовское руководство не хотело расстаться с ролью католического форпоста; а прими Москва унию, тогда Литва бы утратила такое свое значение. Поэтому митрополита Исидора не приняли как светские, так и духовные руководители Литвы»³⁹. В Холме католический епископ Ян и митрополит-кардинал пытаются «добиться у короля издания акта об уравнении в правах Католической и Православной Церквей и тем самым заинтересовать православное население в реализации унии на территории Королевства Польского. Их участником есть все основания считать холмского православного епископа Григория, по-видимому, ставленника Митрополита Исидора»⁴⁰.

В Венгрии король Владислав, сторонник Папы Евгения, весной 1443 года при содействии кардинала Исидора издает «привилей», которым уравнивалось положение православных с католиками, но документ действовал до 1444 года, когда король погиб под Варной. Это была единственная локальная попытка заинтересовать православных в принятии унии. После этого, потерпев крах в православной Москве и видя бесплодность своих усилий в общении с католиками, кардинал направляется в Италию, где был с большой любовью принят Папой Евгением. Это произошло в Сиене 11 июля 1443 года. Понтифик вручил ему кардинальскую шляпу, а спустя «четыре дня состоялась тайная церемония очищения уст. По обычаю, то было последним актом принятия нового члена в святую коллегию» кардиналов⁴¹. Ревностный кардинал-униат получил в свое ведение несколько итальянских храмов и был приближен к папскому престолу.

В 1444-1445 годах митрополит-кардинал Исидор проповедовал унию на территории Греции и в венецианских колониях Востока, ссылаясь в своих доводах преимущественно на греческих отцов церкви, потому как греки им больше доверяли. Полтора года, с весны 1446 года и по осень 1447-го, он был в Константинополе. В это время он не только занимался чтением или переписыванием книг, в частности античных и византийских авторов, но и совершил рукоположение в Константинополе Владимиро-Волынского и Берестейского епископа Даниила. В последующее время в своем покаянии митрополиту Ионе епископ писал затем в октябре 1452 года: «Дерзнух поставитися епископом на ту на Володимерскую епископью от Сидора Митрополита и от инех митрополитов, смудрьствующих Исидору, и еже о нем собраннаго тогдашнего в Цариграде Собора, а того не разумех, что тот Исидор Митрополит сходатай и споспешник был оному латинскому, еже во Флоренции бывшему, осмому Собору»⁴².

В Папском послании, написанном кардиналу в это время, говорится: «Что касается Вас, мой сын… Мы Вас заклинаем именем нашего Господа: останьтесь всегда в деле унии равным самому себе, соревнуйте с собой, превосходите себя. Если до воссоединения со святой Римской Церковью Вы обнаружили столько рвения в деле унии, то ныне Вы стали видным членом нашей Церкви, Вы легко поймете сами, каковы Ваши обязанности»⁴³. 8 февраля 1451 года Папа Николай «освободил кардинала от уз, связывавших его с Русской Церковью». В 1451 году кардинал получил в управление Сабинскую епархию, позднее последовали также и некоторые другие бенефиции кардиналу Исидору от римского первосвященника.

Кардинал Исидор принимает участие в различных церковных событиях того времени. В 1452 году он подводит Фридриха III (†1493 г.) к понтифику, который торжественно возложил на него королевскую корону Священной Римской империи. «Этот день был в сущности похоронами святой империи, несмотря на все великолепие зрелища и народное ликование: умирала великая идея средних веков. Скоро Исидору придется увидеть еще более потрясающую драму: на его глазах пошатнется и рухнет с громом империя Константина»⁴⁴.

В преддверии падения Византии, после униатского собора, когда встал вопрос о преемнике патриарха Иосифа, то на первосвятительскую кафедру был избран Кизичский епископ Митрофан. За свое недолгое правление он стяжал славу гонителя православия, пытаясь проявить свою власть даже за пределами Константинопольского патриархата, но из-за противодействия православных иерархов он был вынужден вскоре оставить кафедру и уйти на покой, где вскоре скончался. Ферраро-Флорентийская уния не была принята и на православном Востоке. В 1443 году в Иерусалиме три восточных патриарха собрались и осудили унию, объявив ставленников патриарха-униата Митрофана, единомысленных с ним, лишенными сана.

В 1452 году император Константин XI из-за угроз нового султана Мехмеда II (1451-1481 гг.) утвердил Флорентийскую унию и все ее условия. В ответ на это Иоанн Евгеник, брат святителя Марка Ефесского, пишет антилатинский трактат «Антирретик». Осенью того же года в Константинополь из Рима прибыл кардинал «рутенов» Исидор, чтобы от имени папы Николая принять в подчинение византийскую церковь. После торжественного провозглашения унии он возглавил 12 декабря 1452 года в Софийском соборе латинскую мессу, помянув римского первосвященника. Уверения в том, что уния «поднимет христианский дух», сокрушит турок и спасет Византию, оказались ложными. Навязанная папской политикой уния только ускорила гибель империи, деморализовав ряды ее защитников. И без того угасавший дух сопротивления был теперь окончательно подорван, что было весьма на руку туркам.

Можно сказать, что уния греков с Римом и возможная помощь им со стороны западных государей беспокоила турок и активизировала их экспансию против Византии, которая осталась без необходимой военной поддержки. 29 мая 1453 года после почти месячной осады под ударами турок пал Константинополь и Византия прекратила свое существование, греки стали бесправными в Турецкой империи, а православие гонимо. В Плаче о падении Константинополя говорится: «Был Ты гордость христиан и слава православных»⁴⁵. При штурме столицы погиб последний византийский император Константин ХI Палеолог.

Среди защитников Константинополя находился отряд генуэзцев, на стороне же турок были венецианцы, которые обеспечили туркам блокаду столицы со стороны моря. «Только в самый последний день осады, когда стало ясно, что следующий день - роковой, все, кто только мог, собрались вместе с императором в храме св. Софии для последней литургии, оставивши наконец все раздоры»⁴⁶. Во время штурма Константинополя турки ворвались в собор Святой Софии, где совершалась православная Божественная литургия. В этот момент священник вышел из алтаря с чашей и дискосом и «совершилось великое чудо. Как по какому-то таинственному мановению разверзлась часть алтарной стены, и священник со Святыми Дарами вошел в образовавшееся отверстие. Приняв старца, стена вновь крепко соединилась…». Предание говорит, что когда «упадет полумесяц с купола Святой Софии и снова водрузится на куполе крест и храм снова станет христианским, то старец-священник выйдет из стены и довершит прерванную Литургию. А сегодня если прийти на рассвете в алтарь и прислушаться, то можно услышать, как в стене храма молится священник»⁴⁷. Софийский собор, в котором послы князя Владимира видели торжественное богослужение, в котором с 988 по 1436 год посвящались русские митрополиты, перестал существовать как православная святыня.

Как очевидец, митрополит-кардинал позднее писал о несчастной судьбе плененных турками византийцев, описывает он также гибель главной святыни Константинополя: «Осквернили они храм Твой святый, знаменитейшую церковь св. Софии вместе с прочими оплевывая, разрушая и полируя ногами иконы Господа нашего Иисуса Христа, Пресвятой Девы Матери Его и святых Божиих, также изображения Животворящего Креста, разрывая, обезображивая и сожигая святые Евангелия, Служебники и остальные церковные книги; священные одеяния иереев и прочие церковные принадлежности разрывая и употребляя на свою одежду и украшение… сосуды Господни, назначенные для Богослужения, употребляя  для вкушения пищи и пития»⁴⁸. Этим святотатство не ограничилось, турки «святое… отдавали псам, Драгоценнейшее в Таинствах бросали пред свиньями»⁴⁹. Автор пишет о плачевной гибели византийского культурного наследия: «Увы! Как потемнело блестящее золото мудрости под мраком невежества, золото достоинства чрез унижение рабства! Как заменился прекрасный цвет греческого красноречия варварством турок!»⁵⁰.

В Русском хронографе говорится о последующей судьбе бывшего русского митрополита: «Кардинал же Исидор во о́нех молвах ят, понеже одежи пременене незнаем бысть, на триста сребреник искупися»⁵¹. После полученного ранения при взятии Царьграда он смог вновь пробраться на Запад, где предпринимал затем тщетные попытки по организации крестового похода с целью освобождения от турок бывшей столицы Византии. Столица греческих императоров стала столицей турецких султанов. Последовавшие буллы римских Пап с призывом к крестовому походу для освобождения Константинополя не были услышаны в Европе.

В последующее время, в 1456 году, кардинал пытается добиться в Венеции предоставления храма грекам. «После падения Константинополя Исидор назначается в 1459 году Папой Пием II (1458-1464 гг.) латинским патриархом Константинополя под османской властью». В этом же году римский понтифик созвал съезд в Мантуе с целью примирения христианских государей и организации отпора турецкой агрессии, в котором участвовал кардинал Исидор, но результаты его не имели существенных политических последствий. Позднее кардинал-патриарх управлял различными епархиями в Италии, на острове Корфу и др. Предполагается, что в последние годы кардинал Исидор имел скромное материальное положение. Скончался он в Риме 23 (или 27) апреля 1463 года. Погребение происходило в церкви святых апостолов, которая была в ведении кардинала Виссариона (†1472 г.).

Известное на сегодняшний день эпистолярное наследие кардинала насчитывает 27 писем, написанных им разным лицам. Автора отличает образный ряд, средства художественного выражения, которые свидетельствуют о глубоком знании норм и принципов византийской эпистолографии, его владении риторическими моделями, о его высоком образовательном уровне в целом. Язык писем показывает желание автора-византийца возродить древний эллинистический дух и стилистику классических сочинений.

Падение Константинополя и последующее возведение на патриарший престол святителя Геннадия II умиротворили Константинопольскую церковь после раздора, вызванного Флорентийской унией. В Константинополе в 1484 году в храме Богоматери Паммакаристос был собор, в котором участвовали Константинопольский патриарх Симеон, Александрийский - Григорий, Антиохийский - Дорофей и Иерусалимский - Иоаким. Они осудили Флорентийский собор и его постановления. Одновременно они приняли решение: латынян, принимающих православие, только миропомазывать, а не перекрещивать.

21 июня 1458 года курия назначила в западно-русские епархии, объединенные в одну церковную область, ближайшего соратника Исидора, иеромонаха Григория в качестве архиепископа Киевского, Литовского и всей Малой Руси, который первоначально подвизался в константинопольском монастыре святого мученика Димитрия. Это был церковно-политический шаг, предпринятый с целью усиления папского влияния во владениях польско-литовских правителей. Одновременно Папа сделал попытку добиться через короля Казимира воздействия на Москву принять митрополита-униата, но великий князь Василий Васильевич дал ему решительный ответ: «От Рима Митрополиту у нас не быти».

На западе было распространено мнение: турки - враги, а греки - схизматики, то есть еще хуже врагов. В свою очередь, в Византии после Флорентийского собора было распространено мнение: «Лучше турецкая чалма, чем папская тиара». Последнее, к сожалению, исполнилось в истории. Из всех трех сторон (папство, соборы католической церкви и Византия) в наиболее выигрышном положении оказалось папство, так как в целом Флорентийский собор ознаменовал собой победу папства над соборами в Западной церкви. Папа вышел победителем в противостоянии с Базельским собором и по отношению к Византии, навязав ей унию. Впрочем, победа папства над Базельским собором… оказалась весьма эфемерной, и борьба против папского абсолютизма вскоре развернулась на новой основе, правда в реформационном движении.

Константинополь, приняв унию, был вскоре завоеван турками, и опасность унии с латинянами сразу же отпала. Наибольший же интерес для папства представляла Русь, где, однако, папская политика не имела успеха. Унию отвергли в Москве, и вскоре был посвящен новый митрополит, что положило начало автокефальному бытию Русской церкви. «Флорентийская уния дала совершенно неожиданный для Рима результат. Она укрепила Православие в Москве, и наследство Византии перешло в твердые московские руки. Униатский Митрополит Исидор был изгнан из Москвы, греки себя скомпрометировали, а русская православная иерархия стала национальной»⁵², - пишет исследователь ХХ века.

Недобрая память о главе церкви, который вошел в историю как изменник православия, сохранялась на Руси. В некоторых списках русских митрополитов в составе летописей встречается имя Исидора. Митрополит Исидор называется в летописях «богоотступный», «суемысленный».

 При князе Василии III Москву посетил дипломат, барон С.Герберштейн, который отметил: «Был один Русский Митрополит, который по настоянию Папы Евгения явился на Собор, где и были воссоединены Церкви. По возвращении на родину он был схвачен, лишен всего имущества и ввергнут в темницу, откуда в конце концов бежал»⁵³.

В начале XVI века при Московском митрополите Симоне (1495-1511 гг.) кандидат в архиереи при своем поставлении давал обещание пред иерархами: «Отрицаюся же ся и проклинаю Григориева Цамблакова церковнаго раздрания, яко же и есть проклято; такожде отрицаюсь Исидорова к нему приобщениа, и ученика его Григория церковнаго раздирателя и их похваления и съединения к латинству, с ними же и Спиридона, нарицаемаго Сатану, взыскавшаго в Цариграде поставления в области безбожных турков поганаго царя».

При окончании затянувшейся Ливонской войны в XVI веке посредническую роль между польским королем Стефаном Баторием и русским царем Иоанном Грозным выполнял папский посланник, иезуит Антонио Поссевино. Одновременно он пытался напомнить царю о Флорентийской унии и необходимости следования ей. Папа Григорий XIII (1572-1585 гг.) в направленном с иезуитом послании писал московскому государю: «Исторические примеры говорят о том, что Исидор, Русский Митрополит, признал на Флорентийском Соборе и открыто провозгласил, что истинная Вселенская Церковь - это Римская Церковь и что с этого времени Русь объединилась с римской католической Церковью»⁵⁴. В феврале 1582 года папский посланник в беседе с царем Иоанном Грозным также припомнил ему, что единство католиков с латинянами уже было достигнуто на Флорентийском соборе. Подчеркивая значение данного собора, иезуит отмечает, что на нем был митрополит Московский Исидор. Однако царь не отреагировал на это.

Главное деяние митрополита Исидора - активное участие в заключении унии и безуспешная попытка навязать ее Русской церкви. Можно сказать, что в деяниях униатского собора было так много «чисто человеческого, чтобы не сказать низко человеческого». Исследователь ХХ века отмечает: «Феррара и Флоренция - имена долженствовашие и имевшие стать благословенными на все времена в истории Церкви, как символ возвращения к прежнему святому единству Церкви, стали кладбищем великих надежд и разбитых иллюзий, именами горестными для православного сознания»⁵⁵.

Говоря, что во Флоренции не произошло встречи христианского Запада с Востоком, отец Иоанн Мейендорф отмечает: «Никто из западных христиан, часто имевших наилучшие намерения, не знал по-настоящему христианского Востока и не мог видеть в нем альтернативы наиболее авторитарным формам средневековой системы Папства». Как трагедия оценивается им «чисто оборонительная… позиция, занятая на Ферраро-Флорентийском Соборе представителями Восточной Церкви». Доказывает это и печальная участь Византии-Константинополя, очевидцем падения которой он явился. Католические же исследователи всячески превозносят его имя, называя Исидора «великим гуманистом»⁵⁶.

 ¹Кириллин В.М. Западный мир в восприятии Симеона Суздальского и его современников - участников Ферраро-Флорентийского Собора // Древнерусская литература: тема Запада в XIII-XV вв. и повествовательное творчество. М., 2002. С. 114.

 ²Соколов П.П. Был ли Московский митрополит Исидор папским легатом для Москвы // Чтения в историческом обществе Нестора-летописца. Киев, 1907. Кн. 20. Вып. 2. Отделение 2. С. 31.

 ³Житие и чудеса преподобного Сергия, игумена Радонежского, записанные преподобным Епифанием Премудрым, иеромонахом Пахомием Логофетом и старцем Симоном Азарьиным. М., 1997. С. 126.

 ⁴Андроник, игумен. Русская духовность в жизни преподобного Сергия и его учеников // Богословские труды. М., 1989. Сб. 29. С. 228.

 ⁵Попов А. Историко-литературный обзор полемических сочинений против латинян (ХI-XV вв.). М., 1875. С. 330, 333.

 ⁶Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). СПб., 1848. Т. 4. С. 211.

 ⁷Бобров А.Г. Новгородские летописи XV века. СПб., 2001. С. 204. Прим. 139.

 ⁸Павлов А. Критические опыты по истории древнейшей греко-русской политики против латинян. СПб., 1878. Приложение. С. 207-208.

 ⁹ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 3. С. 413; ПСРЛ. М., 2000. Т. 16. Стб. 182-183; ПСРЛ. М., 2004. Т. 43. С. 179. (Изыматься - соглашаться. Словарь русского языка XI-XVII вв. М., 1979. Вып. 6. С. 216).

¹⁰ПСРЛ. М., 2001. Т. 6. Вып. 2. Стб. 102.

¹¹Там же. М., 2004. Т. 23. С. 150.

¹²Русская историческая библиотека в 39 томах (РИБ). Т.6. Стб. 534.

¹³Сведения о Соборах, бывших в Русской Церкви в XIV и XV столетиях // Христианское чтение. СПб., 1852. Ч. 1. С. 365.

¹⁴РИБ. Т. 6. Стб. 654.

¹⁵Абеленцева О.А. Митрополит Иона и установление автокефалии Русской Церкви. М.; СПб., 2009. С. 128.

¹⁶ПСРЛ. СПб., 1848. Т. 4. С. 212.

¹⁷Там же. М., 2005. Т. 20. С. 251.

¹⁸Там же. М., 2001. Т. 8. С. 109.

¹⁹РИБ. Т. 6. Стб. 654.

²⁰ПСРЛ. М., 2000. Т. 15. Стб. 491.

²¹Ангелов Б. Руско-южнославянски книжовни връзки. София, 1980.  С. 117.

²²Там же. С. 119.

²³Рамм Б.Я. Папство и Русь в Х-ХV веках. М.; Л., 1959. С. 233.

²⁴Амвросий (Погодин), архимандрит. Святой Марк Ефесский и Флорентийская уния. Посад, 1994. С. 362.

²⁵Сказания Новгорода Великого (IX-XIV вв.). СПб., 2004. С. 359.

²⁶ПСРЛ. СПб., 1841. Т. 3. С. 239.

²⁷Опарина Т.А. Греческий чин присоединения к Православной Церкви в сербских и украинско-русских памятниках и их влияние на русскую традицию // Вестник церковной истории. М., 2010. №1-2 (17-18). С. 221.

²⁸Книга хожений. Записки русских путешественников XI-XV вв. М., 1984. С. 160.

²⁹Казакова Н.А. Западная Европа в русской письменности XV-XVI веков: Из истории международных культурных связей России. Л., 1980. С. 64.

³⁰Черепнин Л.В. К вопросу о русских источниках по истории Флорентийской унии // Средние века. Сборник. М., 1964. Вып. 25. С. 187.

³¹Казакова Н.А. Указ. соч. С. 42.

³²Житенев С.Ю. Можно ли считать путешествие русского посольства на Ферраро-Флорентийский Собор паломничеством? // История: дар и долг. Юбилейный сборник в честь Александра Васильевича Назаренко. М.; СПб., 2010. С. 60.

³³Ранчин А.М. Описание западных земель в «Хождениях» на Ферраро-Флорентийский собор // Древняя Русь и Запад. Научная конференция. Книга резюме. М., 1996. С. 114-115.

³⁴Казакова Н.А. Первоначальная редакция «Хождения на Флорентийский собор» // ТОДРЛ. М.; Л., 1970. Т. 25: Памятники русской литературы Х-ХVII вв. М.; Л., 1970. С. 69-70.

³⁵Понырко Н.В. Фома // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. 2 (вторая половина XIV-XVI вв.). Ч. 2: Л-Я. Л., 1989. С. 474.

³⁶Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XV века. М., 1982. С. 278. А.Г.Бобров отмечает, что среди греческих иерархов, прославлявших Тверского князя, нет имени святителя Марка Ефесского (Бобров А.Г. Новгородско-псковские отношения и Флорентийская уния // ТОДРА. СПб., 1996. Т. 50. С. 366).

³⁷Насонов А.Н. История русского летописания XI - начала XVIII века. Очерки и исследования. М., 1969. С. 302.

³⁸Флоря Б.Н. Исследования по истории Церкви. Древнерусское и славянское средневековье. М., 2007. С. 388-389.

³⁹Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. М., 2005. С. 308.

⁴⁰Флоря Б.Н. Указ. соч. С. 400.

⁴¹Пирлинг П. Россия и Папский престол. 2-е издание. М., 2012. С. 111.

⁴²РИБ. Т. 6. Стб. 585.

⁴³Пирлинг П. Указ. соч. С. 112-113.

⁴⁴Там же. С. 118.

⁴⁵Византийские историки о падении Константинополя в 1453 году. СПб., 2006. С. 158.

⁴⁶Рансимен С. Восточная схизма. Византийская теократия. М., 1998. С. 225.

⁴⁷Евтушенко Г., священник. Храм Святой Софии в Константинополе. СПб., 2008. С. 201-202.

⁴⁸РГБ. Ф. 172. Картон №409. №1: Счастнев П. Исидор, Митрополит Киевский и всея Руси. Сергиев Посад; МДА, 1916. Приложения. С. ХХII.

⁴⁹Там же. С. ХХIII.

⁵⁰Там же. С. ХХII.

⁵¹ПСРЛ. М., 2005. Т. 22. Ч. 2. С. 207.

⁵²Николаев К.Н. Восточный обряд. Париж: ИМКА-Пресс, 1950. С. 97.

⁵³Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988. С. 92.

⁵⁴Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. М., 1983. С. 149.

⁵⁵Амвросий (Погодин), архимандрит. Святой Марк Ефесский и Флорентийская уния. Посад, 1994. С. 313.

⁵⁶Ziegler A.W. Die restlichen vier unveröffentlichen Briefe Isidors von Kiev // Orientalia christiana рeriodica. Roma, 1952. V. 18. I-II. P. 137.