ENGLISHМатериал печатается в рамках проекта «РИА Новости» «От автора» //www.rian.ru/anthois/20100204/207658418.html
Вразгар Первой мировой войны, повергшей Европу в кровавый и трагический хаос, в небольшом сербском городке совсем юный будущий философ и богослов прп. Иустин (Попович) напишет: «Все - все остальные религии - предписывали быть над человеком, чтобы избежать человеческих грехов; быть над миром, без мира, без земли, чтобы не оскверниться и не сотворить зла. Только Христос требует быть в мире зла, но без зла; среди лукавых людей, но без лукавства; в грязи, но не оскверниться. Быть в злом мире, но не быть злом, - вот сила, которую дает Христос».
Но если бы Бог только требовал, но не явил своим примером такой победы, став во всем подобным человеку, кроме греха, то как бы могли следовать ему люди? Как бы мог Он сказать: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14:6). Многие обращали внимание на то, что Господь, воплотившись, показал свою особую любовь к человеку, соединившись с ним, и не с каким другим творением. «Если дотоле самым большим чудом было сотворение мира из ничего, то воплощение Бога в человека, несомненно, превзошло его своей чудесностью. Если при сотворении мира слова Божии облеклись в вещество, то при воплощении Господа нашего Иисуса Христа Сам Бог облекся в тело, в вещество, во плоть».
«Для чего Господь наш облекся плотию? Для того, чтобы сама плоть вкусила радость победы и чтобы исполнилась и познала дары благодати. Если бы Бог победил без плоти, то какие бы Ему вменились похвалы?» - пишет прп. Ефрем Сирин, живший и творивший в IV веке.
Рождество Иисуса Христа совершилось в мрачный период истории человечества. Жестокость была нормой жизни, и жизнь человеческая ценилась очень мало как в самой Римской империи, так и в подвластных ей землях. Во многих проявлениях личной и общественной жизни царил культ жестокости, которая нередко обращалась в предмет какого-то демонического сладострастия, пронизывающего все социальные слои - от последнего плебея до знатнейшего аристократа. «Ужасный век, ужасные сердца!» - возглас более чем применимый к этому времени. Можно представить, как «некстати» с точки зрения академической истории явился Христос с проповедью любви к ближнему, и не просто любви, а любви жертвенной.
Еще большим вызовом был призыв «любить Бога», обращенный к людям, привыкшим испытывать лишь страх ко всему божественному и исповедовать самое грубое идолопоклонство. Любовь к Богу призывала возлюбить Истину в мире языческого релятивизма, который давно отрекся от Ее поисков и устами Пилата обратился к Ней со словами: «Что есть истина?» Человека со всех сторон окружала тьма неведения, каменные лабиринты и тупики всевозможных учений и суеверий. И вот «Галилея языческая» - реальный образ мира, в который пришел Христос, - «народ, сидящий во тьме, увидел свет великий» (Мф. 4:15-16). «И свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1:5).
Апостол Павел пишет в своем послании: «Христос один и тот же во все времена». Но сам Господь, говоря о Своем втором пришествии, сказал: «Но Сын человеческий пришед, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18:8). Здесь звучит ясное предостережение человечеству не поворачивать вспять, не погружаться во тьму нового язычества, что означало бы прямое богоотступничество. Ведь совсем не одно и то же - жить по языческим законам до воплощения Христа и обращаться в язычество после того, как воссиял миру «Свет Разума». «Измельчали, так измельчали «христиане», что сами уготовляют себе погибель. Поэтому материальная культура стала все и вся. Главное в том, что утрачено чувство бессмертия, а значит, и благочестия, и богоподобия, чувство всего небесного, включая и небесное происхождение человека» (прп. Иустин (Попович). Печальнее всего то, что «христианство для очень многих перестало быть подвигом и необходимостью», живая вера, «чувство к Богу», как и у иудеев во времена Ветхого Завета, стала «или украшением, или национальным обычаем, или народной традицией, или стариной, или моралью, или философствованием - всем, но только не коренным преображением человека…».
Наблюдая жизнь в Европе, уже на закате своих дней прп. Иустин, получивший в юности образование в дореволюционной России, а затем в Оксфорде, с горечью восклицает: «Где душа европейского человека? Где души? Все делается… дабы только устроить для людей как можно больше удовольствий, а это означает - избиение душ». Тут обязательно последуют возражения и даже негодование - а как же «великие» европейские ценности - свобода, равенство, братство. В том-то и беда, что они не осуществимы в недрах материалистической, отдельной от Истины - Христа, жизни общества, народа, государства, какими бы обеспеченными и богатыми они не были. Утопия европейского пути - «пытаться обществом преображать человека». Путь же Спасителя, пришедшего на землю, - «Богом спасать человека, а не обществом». В действительности существует лишь одна свобода - святая свобода. Эта та Христова свобода, которой он освободил нас от греха, от зла, от дьявола. Все другие свободы неистинны, призрачны, ложны, то есть на самом деле все они рабство, каторга. «Обещают… свободу, будучи сами рабы тления» (2 Пет. 2:19).
Но разве не утопия предполагать, что человечество могло пойти другим, Христовым, Евангельским путем? И как себе представить этот путь, если человечество уже от него отклонилось? Где найти плоды этой иной, христоподражательной цивилизации? Да, действительно нельзя съесть плод с дерева, которое ты не вырастил. «Шелкопряд выпрядает из себя шелк, а паук - паутину». Но, соприкасаясь со святыми, мы можем сегодня в некоторой мере почувствовать реальную, воплощенную небесность, которую принес нам как дар Своим Рождением на земле Иисус Христос. Хотите устами одного из них приоткрыть завесу над иным миром, хотите заглянуть в «утерянный» нами «новый рай»?
«Любовь - это единственное равенство, возможное на земле: равенство человека с человеком, человека с лилией; воробья с человеком; равенство всего со всем, всего на земле со всем, что на небе; равенство всеобщее, ибо оно на Боге основано, а Бог един на небе и на земле, в лилии и в человеке, Богом мы равны через любовь». Здесь нет ни капли пантеизма. Здесь, если помните, то же чувство охватившей вдруг Алешу Карамазова Любви к созданной и дарованной нам Богом Вселенной - от человека до букашки, - когда, заливаясь слезами, он упал на землю, пытаясь обнять ее всю. «И в поле каждую былинку, и в небе каждую звезду!»
«Не бойся, малое стадо» (Лк. 12:32), - сказал Господь, обращаясь к христианам всех времен, предвидя почти всеобщее отступление. «Мужайтесь, ибо я победил мир» (Ин. 16:33). Мир вчера, сегодня и завтра проповедует материализм, временность, конечность, иными словами - смерть. Но остается непреложным то, что «Бог вошел в недра человеческой жизни». Так и называлось одно из рождественских поздравлений прп. Иустина.
«Без Господа Иисуса Христа жизнь человеческая - целиком и полностью самоубийственная бессмыслица, смерть, поистине самая явная и самая ужасная бессмыслица на земле. Наполнить смерть смыслом - это значит придать смысл жизни во всех ее глубинах, высотах, бесконечностях. А совершает это только всечеловеколюбивый Господь, который по безмерной любви становится человеком и навсегда остается Богочеловеком в человеческом мире…»
