Что ожидать от саммита НАТО в Чикаго?

В ходе саммита НАТО, который состоится 20-21 мая в Чикаго, будет затронут целый ряд важных стратегических вопросов как внутреннего, так и внешнего характера.

К примеру, прозвучит заявление о начале масштабной реформы натовских вооружённых сил (Smart Defence), рассчитанной до 2020 г. в её рамках планируется реализация двадцати пяти проектов (кибероборона, обучение лётного персонала, обеспечение логистики, техническая поддержка и т.д.). Этой инициативе уже посвящено немалое количество оценок и комментариев, причём разной направленности. Представители Североатлантического альянса утверждают, что запускаемая реформа позволит качественно повысить боеготовность альянса. Противники реформы видят в ней не столько желание улучшить боевые показатели НАТО, сколько попытку оптимизировать его деятельность в условиях значительного сокращения расходов на оборону на фоне кризисных явлений в экономической сфере в странах ЕС и США. Министр обороны США Леон Панетта заявил о намерении Пентагона сэкономить на расходах на оборону почти $500 млрд в ближайшие десять лет (1). О сокращении трат на оборону, которые НАТО должны составлять минимум 2% ВВП, заявили  также около двадцати европейских государств. За соблюдение положенного объёма затрат на оборону выступают, как правило, восточноевропейские государства, чья политика является отражением динамики американо-российских отношений.

 «Я хочу, чтобы Европа и Северная Америка приняли новые принципы взаимодействия, чтобы повысить уровень нашего сотрудничества, сделав эту задачу, не получавшую должного внимания, своим приоритетом», - заявил  генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен в ходе визита в Италию в апреле 2012 г.(2). Эти слова можно истолковать как переосмысление классических теорий англосаксонской геополитики, нацеленных на консолидацию Европы и Северной Америки, при которой Атлантический океан рассматривается, как «внутреннее море» НАТО. Впервые об Атлантике, как «срединном океане» (Midland ocean), заговорил американский геополитик Николас Спикмен (1893-1943). Согласно его взглядам, при противостоянии государств особое стратегическое значение имеют т.н. «береговые зоны» – узкие полоски земли в наиболее уязвимых, с геополитической точки зрения, регионах либо на соприкосновении  суши с морем. Для России «береговыми зонами» являются не только побережья Балтики, Чёрного моря или Тихого океана, но и сухопутная граница с некоторыми постсоветскими странами. Атлантику Н. Спикмен уподоблял Средиземноморью, как центру единой культуры, лучи которой радиально проникали как вглубь континента (Европа), так и на территории, добраться до которых можно было морем (Северная Африка). «Средиземноморская модель» Н. Спикмена - оба берега Атлантики, т.е. Северную Америку и Европу, видит двумя частями единой западной цивилизации, а саму Атлантику – объединяющим фактором и американо-европейским «мостом». 

То, что тема Атлантики, как «mare internum» (внутреннего моря), выраженная в словах А. Ф. Расмуссена о необходимости усовершенствования механизмов взаимодействия Вашингтона и Брюсселя, вновь всплывёт на очередном саммите НАТО, следует рассматривать как послесловие ливийской войны, поскольку именно тогда между США и Европой образовалась своего рода дипломатическая «дыра», разрыв кооперационной цепи. Вашингтон в ходе ливийского кризиса оставался долгое время в тени, дав европейцам карт-бланш, в то время как сами европейцы с трудом находили общий язык друг с другом. Оказалось, что британцам и французам, даже при содействии немцев и итальянцев, вести боевые действия высокой интенсивности на протяжении долгого периода не под силу. Техническая оснащённость армии США оказалась выше, чем у европейских союзников Белого дома, поэтому стало ясно, что без Вашингтона даже таким признанным европейским лидерам, как Париж или Лондон, выступать в одиночку непросто. Для Брюсселя  важно сохранить уровень взаимодействия евро-атлантического сообщества. О нехватке должного уровня координации между союзниками по НАТО особенно часто заговорили как раз во время войны в Ливии, которую «международное сообщество» поддержало, отнюдь не единогласно, продемонстрировав тем самым, что оно вовсе не международное, а на переговоры и политические торги между странами-членами НАТО, ушло немало времени.

Обращает на себя внимание факт, что сокращение финансирования не затронуло три ключевых отрасли системы безопасности НАТО. Это спецподразделения, кибербезопасность и система ПРО. Не снимается с повестки дня и вопрос о пополнении натовских рядов постсоветскими республиками, в частности, Украиной и Грузией. Всё это не может не беспокоить Россию, которой приходится зачастую сталкиваться с негибким поведением представителей НАТО при обсуждении уровня взаимодействия именно в данном аспекте.  Несмотря на то что Россия и НАТО договорились сотрудничать по проекту ЕвроПРО на саммите в Лиссабоне в 2010 г., эти договорённости остались только на бумаге из-за отказа Вашингтона предоставить юридические гарантии ненаправленности развертываемой системы против российских сил ядерного сдерживания.

Следующей горячей темой станет, непременно, Афганистан, где сосредоточено около 90 000 солдат ВС США, 36 000 военнослужащих НАТО и более 5 000 солдат из стран-партнёров международной коалиции. В 2013 г. предполагается передать полномочия по проведению боевых операций против «Талибана» афганским властям и ограничить участие Международных сил содействия безопасности (МССБ) инструкторской работой. Остаётся открытым вопрос о финансировании афганской национальной армии после 2014 г., как и роль НАТО в афганских событиях после этого срока. Достичь предельно конкретных договорённостей по этим вопросам планируется как раз на саммите в Чикаго (3). Как и вопросы обеспечения бесперебойных поставок грузов военного назначения для нужд МССБ по Северной сети поставок.

Не останутся без внимания и последствия «арабской весны». Этому будет посвящено заявление о ситуации на Ближнем Востоке и в Северной Африке (4). В рамках Средиземноморского диалога (запущен в 1994 г.) и Стамбульской инициативы по сотрудничеству с НАТО (принята в 2004 г.) Североатлантический альянс наращивает темпы кооперации со странами Ближневосточного региона и Средиземноморья. С учётом новых геополитических реалий Брюсселю рекомендуется быть осторожным в высказываниях о «свободе и демократии», поскольку многие партнёры НАТО на Ближнем Востоке являются  монархически авторитарными, а не демократическими государствами. Демократическая риторика НАТО может быть воспринята ими с опаской, что только повредит двустороннему сотрудничеству. Предлагается заменить клише «свобода» и «демократия» выражениями  «самоопределение» и «иные ценности» (5).

Подобные «двойные стандарты», когда исповедуются разные подходы к странам в зависимости от их вовлечённости в евро-атлантические структуры, западную публику не смущают.  

1. «НАТО обороняется от кризиса» («Коммерсантъ», №85 (4870), 15.05.2012)

2. NATO Secretary General highlights Smart Defence as answer to austerity on visit to Italy (North Atlantic Treaty Organization, 27 Apr. 2012)

3. The Chicago Summit and U.S. Policy (United States Mission to NATO April 26, 2012)

4. Karl-Heinz Kamp «NATO's Chicago Summit: A Thorny Agenda» (Atlantic – Community. Org,  January 2012)

5. Там же, стр. 6

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs