«Изучая Латинскую Америку, мы изучаем себя»

О некоторых тенденциях развития когда-то «Пылающего континента» наш обозреватель беседует с директором Института Латинской Америки РАН, доктором экономических наук, академиком РАЕН Владимиром Давыдовым

- Владимир Михайлович, в этом году ваш Институт отмечает полувековой юбилей. Многое сделано его учеными за это время. Как Вы оцениваете путь, пройденный ИЛА? Какие основные тенденции видите Вы и Ваши коллеги в регионе, который принято называть Латинской или Латино-Карибской Америкой (ЛКА)?    

- Мы должны быть благодарны нашим предшественникам за то, что в 1961 году они приняли решение о создании Института Латинской Америки в рамках Академии Наук Советского Союза. Ведь именно поэтому сегодня мы имеем научную школу отечественной латиноамериканистики на уровне мировых стандартов. Без всяких скидок и восхвалений говорю об этом, потому что хорошо знаю международное сообщество латиноамериканистов. Знаком с большинством директоров институтов, центров изучения Латинской Америки почти во всех странах. Сегодня в мире существует примерно 70 таких научных центров. Бываю на конгрессах. Могу судить о том, каково качество работ национальных отрядов ученых, занимающихся Латинской Америкой. Наше качество много выше среднего, на некоторых направлениях мы лидируем, особенно если речь идет о каких-то крупных проблемах. Например, мы довольно давно занялись новыми, восходящими центрами мировой экономики и политики, крупными странами, которые можно назвать гигантами. Среди них есть один безусловный гигант – Бразилия. Она сейчас входит в разряд глобальных игроков, в разряд мировых держав. И она говорит уверенным голосом, с верой в собственные перспективы, в возможности своей промышленности, сельского хозяйства, с верой в таланты своих ученых.

Есть  и такая страна, как Мексика, которая находится в несколько ином состоянии в силу того, что в ней наблюдаются некоторые кризисные явления – эрозия государства, криминальная система вышла из-под контроля. Надеюсь, что это – временные явления. 

-  Последние бурные события на Ближнем Востоке, в Северной Африке, в арабском мире имеют какое-нибудь глобальное отношение к нынешней ситуации в Латинской Америке? Могут ли перенестись так называемые «арабские революции» в Западное полушарие?

- Полагаю, что эти события отношение к изучаемым нами странам имеют. Но не в том смысле, в котором многие склонны думать. Возможности повторения арабской ситуации в Латинской Америке я сейчас не вижу. Дело в том, что Латинская Америка загодя, еще лет 10 назад, начала выпускать накопившийся пар из котла. Она не допустила кипения этого котла. И крышка с него не была сорвана, как это произошло в арабском мире. Латинская Америка самостоятельно, демократическим, электоральным путем отказалась от издержек неолиберальной модели развития, от крайностей этой модели. В результате, Латинская Америка, перейдя к другой модели развития во многих странах, может быть, даже в большинстве стран, сумела подготовить себя, свою экономику к тому, чтобы с минимальными издержками встретить глобальный экономический кризис. Все сейчас удивляются, мол, как и почему так произошло. А это произошло потому, что Латинская Америка вовремя обратила внимание на решение своих социальных проблем. Чего не произошло на Арабском Востоке.

Если вы обратитесь к статистике, она вам покажет, что в Латинской Америке происходит сокращение зоны бедности. Там не наблюдается роста безработицы даже в кризисные годы. В развитых странах самые тяжелые последствия кризиса – как раз увеличение армии безработных. В Латинской Америке, более того, на рынке труда произошло быстрое восстановление нормальной ситуации. И это благодаря тому, что приоритетом многих правительств региона стало решение социальных проблем.

Конечно, когда я говорю о Латинской Америке, я говорю в общем. Это слишком большой континент, чтобы там было все однообразно. Разумеется, и в этом регионе случаются сложные ситуации. Но латиноамериканские власти стараются оперативно находить приемлемые  решения. А то, что происходит в арабском мире – волнения, мятежи, столкновения правительственных войск с протестующими массами заставляет задумываться руководителей и политических деятелей во многих государствах, в том числе и в Латинской Америке. В этом ключе, как мне кажется, весьма симптоматично поведение венесуэльского президента Уго Чавеса. В последнее время он сменил тональность своих выступлений, в том числе и тех,  что предназначены для венесуэльской публики. Сейчас он пытается говорить своим согражданам: "Вы не бойтесь, мы не будем форсировать наши преобразования, как планировали раньше. Мы постараемся учитывать мнение населения, будем с ним советоваться, согласовывать…" И это, на мой взгляд, существенная разница, по сравнению с тем дискурсом, который был у Чавеса до последнего времени, до 2011 года. Как это понимать? Думаю, это – учет уроков событий на Арабском Востоке.

- Проблематика стран Латинской Америки, конечно же, не исчерпывается только откликами их правительств на происходящее в других регионах мира. Хотя они значительно влияют на коррекцию политики многих государств. Сейчас, к примеру, японская трагедия с землетрясением и катастрофами на атомных электростанциях (АЭС) вновь возбудили мировую дискуссию и коррекцию взглядов на атомную энергетику, включая Латинскую Америку, где работают АЭС и где собираются строить новые станции, в том числе с помощью России. Но ведь Латинская Америка живет и собственной повесткой дня. У региона серьезные задачи. С чем они связаны?

- Прежде всего, они связаны с тем, что Латинская Америка выходит из периферийного состояния. Периферийность была традиционным качеством латиноамериканской экономики и общества. Я бы сказал, что латиноамериканцы находились «в сторонке». Сейчас они больше не хотят оставаться в таком положении. Они стремятся полноценно, энергично участвовать в мировой политике не только на уровне Западного полушария, в Латинской Америке. Одним из результатов, думаю, стало то, что представителям США и Канады теперь довольно тяжело работать в Организации Американских Государств. Им стало трудно проводить там устраивающие их решения. Иначе говоря, ситуация поменялась кардинально. Все поменялось радикальным образом.

Кроме того, американцы уже не могут предпринимать в Латинской Америке что-то серьезное, не согласовав это с бразильцами. Бразилия во всех переговорных процессах ведет себя на равных с США. Она понимает, что американцы без нее не могут здесь что-то серьезное сделать. Это, впрочем, не означает, что американская политика в Латинской Америке полностью зависит от бразильской, такой вывод был бы сильным преувеличением. Хотя и свидетельствует о новом качестве нынешней ситуации в Западном полушарии.

Думаю, что Бразилии сегодня уже тесно в прежнем костюме региональной державы. Она сбросила его и надевает костюм мировой державы. Бразилия участвует и будет еще активнее участвовать в решении крупных проблем современного мира. У этой страны-гиганта есть своя внятная внутренняя и внешняя политика, которая далеко не всегда совпадает с линией Соединенных Штатов или Европейского Союза. Все это свидетельствует о зрелой независимой позиции страны, которая вызывает искреннее уважение.

И другие страны Латинской Америки в той или иной степени стремятся быть независимыми и хотят, чтобы мировое сообщество чаще прислушивалось к их мнению и считалось с ним, что  и происходит уже сейчас.

Что же касается «атомной трагедии» в Японии, то хочу сказать следующее. В октябре 2010 года Россия и Венесуэла подписали межправительственное соглашение о сотрудничестве в области атомной энергетики и договорились о строительстве на территории этой страны АЭС и исследовательского атомного реактора. И вот после катастрофы в Японии президент Уго Чавес  осторожно заявил,  что следует еще тщательнее подумать о безопасности АЭС для Венесуэлы. На сегодняшний день в Латинской Америке функционируют всего 6 атомных электростанций – в Аргентине, Бразилии и Мексике, в каждой по две. У России есть соглашения о сотрудничестве в области «мирного атома» еще с Аргентиной и Эквадором (базовая стоимость предлагаемой Россией АЭС равна примерно 4 миллиардам евро).  Сейчас эти страны просчитывают – стоит ли в погоне за относительно дешевой атомной электроэнергией подвергать свои народы потенциальной опасности.

 Хотя, повторяю, помимо вполне понятной реакции на мировые события в Латинской Америке много и собственных проблем, на которые, вероятно, кто-то реагирует где-нибудь в Азии или в Европе. А вот некоторые мусульманские элиты Северной Африки коррекцию моделей в ЛКА решили не замечать. И поплатились.

- Насколько мне известно, проводя аналогии между переходными процессами в России и в других постсоциалистических государствах, с одной стороны, и в ЛКА, с другой, сопоставляя опыт, ИЛА внес свой вклад и в развитие отечественной транзитологии. Что бы Вы сказали на эту тему?

- Да, тема переходных процессов оказалась весьма актуальной как для России, так и для Латинской Америки. Мы здесь обнаружили немало сходств и совпадений. И аргументированно говорили о целесообразности учета в российской практике реформ негативных и позитивных уроков ЛКА, страны которой значительно раньше пошли по тому пути, на который затем встала и Россия. А более поздняя практика подтвердила справедливость наших выводов.

Казалось, близость содержания переходного процесса выявлялась парадоксальным образом, имея в виду кардинальное различие исходных ситуаций. Ведь, говоря по существу, в России произошла системная трансформация, тогда как в латиноамериканских случаях процесс перемен укладывался в рамки смены модели развития. Тем не менее, на выходе из переходной ситуации получен близкий результат. За этим была определенная закономерность, связанная с волной глобализации и тенденцией унификации стандартов социально-экономической организации под давлением сильных мира сего в условиях квазиоднополюстности, которая, кстати, особо жестко действовала в латиноамериканском случае. Речь идет о том, что западные центры мировой экономики и политики, транснациональный бизнес, освободившись от мощного противовеса в лице СССР, получили возможность «зачистить периферийное пространство». Этот вывод, на мой взгляд, объясняет многое в смене парадигмы развития Латинской Америки в конце 1980-х – начале 1990-х годов, но отнюдь не все. Последующие события в ЛКА показали, что, выражаясь научным языком, несмотря на жесткую детерминацию, задаваемую императивом ассиметричной глобализации, начинает действовать контртенденция, которая ныне реализуется в целом ряде латиноамериканских стран, где ведется активный поиск альтернативной модели развития, альтернативной неолиберальному курсу, в большей мере учитывающей социальные императивы, национальные интересы и национальную идентичность. Первоначально эйфорическое описание «победной поступи демократии» в Латинской Америке сменилось трезвым критическим анализом, пищу для которого в изобилии стало давать обострение противоречий вследствие крупных социальных издержек неолиберального проекта. Несмотря на макроэкономическую стабилизацию, большинство стран ЛКА не смогло вписаться в процесс глобализации, предотвратить внутренние конфликты и обезопасить себя от кризисных срывов. А в итоге, как я уже говорил, это и привело к тому, что демократично избранные новые, альтернативные прежним руководителям власти активно занялись решением в своих странах накопившихся социальных проблем.

- И в Латинской Америке случился левый поворот…

- Разумеется. Начался левый дрейф в политической жизни многих стран региона. В первом десятилетии XXI века он стал вполне объективной реакцией на издержки реформирования, производившегося в 1980-е и 1990-е годы в духе «вашингтонского консенсуса», по рецептам рыночного фундаментализма. Изучению этого феномена в Латинской Америке мы уделяем особое внимание, констатируя неоднородность этого движения, противоречивость его последствий, когда в одних случаях мы видим макроэкономическую стабилизацию, улучшение социальной ситуации, повышение «кризисоустойчивости» национальной экономики, в других – обострение политического противоборства, дестабилизацию внутреннего рынка, издержки популизма в экономике. Подобные противоречия в той или иной степени можно наблюдать в Венесуэле и Эквадоре, в Боливии и ряде других стран Латинской Америки. На каких-то ошибках там учатся, какие-то повторяют. Наша же задача – продолжать изучать латиноамериканские процессы, анализировать и делать выводы.

- Владимир Михайлович, на протяжении 50 лет ИЛА сохраняет лидирующие позиции в отечественной латиноамериканистике. Какие новые планы и задачи?

- Знаете, оценивая полувековой путь, пройденный Институтом, мы имеем достаточно оснований утверждать: несмотря на сужение базы отечественной латиноамериканистики (кадровой, издательской, финансовой) за последние два десятилетия, созданная научная школа продолжает поступательное развитие. Она подтверждает свою роль в системе обществоведческого и гуманитарного знания, выполняя значимую функцию – воспроизводства достоверных знаний о крупном регионе мира. Она дает российскому обществу и государству выверенные ориентиры для понимания того, чем живут три десятка латиноамериканских и карибских стран, а также ориентиры взаимодействия с ними. При этом ИЛА сохраняет лидирующие позиции в отечественной латиноамериканистике как ее основная исследовательская и информационно-библиотечная платформа, как ее методологический центр. Напомню, что разворот Советского Союза к Латинской Америке, который обозначился на рубеже 50-х и 60-х годов (прежде всего, под влиянием революционных событий на Кубе), придал мощный импульс развитию отечественной латиноамериканистике. Сначала эмоциональный (заразив молодежь романтикой «барбудос» и повлияв на ее профессиональную ориентацию), а затем и институциональный, имея в виду учреждение нового института в составе Академии наук.

Открытость ИЛА к научным достижениям зарубежных коллег, стремление к быстрому реагированию на новые проблемы региона и мирового развития сочетаются с наследованием плодотворных традиций отечественного обществоведения. Работа Института опирается на фундамент, созданный первыми поколениями российских и советских латиноамериканистов.

 К своему юбилею Институт готовит масштабную, трехдневную международную конференцию, намеченную на июнь 2011 года. Ее центральной темой станет формирование полицентричного мирового порядка и воздействие этого процесса на страны Латино-Карибской Америки и Иберийского полуострова. Полагаем, что конференция даст ответы на ключевые вопросы переходной исторической эпохи, которую переживает Латинская Америка и мировое сообщество в целом. В Институте продолжается изучение процесса формирования элементов инновационной экономики в ведущих странах ЛКА, а также воздействия, которое оказывает и будет оказывать на регион укрепление новых центров силы в лице восходящих стран-гигантов.

Институт возвращается к решению прогностических задач в долгосрочной перспективе. Как известно, наиболее активно такая работа велась в академических институтах в 1980-е годы. В последнее время она становится вновь и все более востребованной. При этом, ИЛА стремится энергично  взаимодействовать  с коллегами из ведущих мировых академических и университетских центров. Полагаю, что в отношении будущего этапа развития Института у нас есть достаточно весомые предпосылки для оптимизма.

 - Спасибо, Владимир Михайлович, за интересную беседу.

 P.S. Разговор состоялся в  рабочем кабинете Владимира Михайловича Давыдова, заваленном книгами, журналами и рукописями, что всей своей обстановкой свидетельствовало о научной загруженности хозяина.

Директор Института Латинской Америки Российской Академии Наук, доктор экономических наук, профессор Владимир Михайлович Давыдов признается, что Латинская Америка его привлекала еще со студенческих лет.  И это увлечение совпало с победой кубинской революции, которая, по его словам, «тогда очень подвигла многих молодых людей на то, чтобы связать свою профессиональную жизнь с этим «вулканическим континентом».  В 60-е годы довелось служить  на Кубе военным переводчиком (на кубинском военно-морском флоте).

В конце 1983 года тогдашний директор Института Латинской Америки Виктор Вацлавович Вольский пригласил Давыдова возглавить в институте новый сектор – социально-экономического прогнозирования. Это было очень модное и востребованное направление. Группа аналитиков во главе с Владимиром Михайловичем сделала тогда два комплексных прогноза – «Латинская Америка 2005 года» и «Латинская Америка 2010 года». (Позднее, кстати, многие позиции этих прогнозов подтвердились). В 1991 году защитил докторскую диссертацию. 

В1995 году был избран директором Института Латинской Америки, коим остается и по сей день. Эта профессиональная деятельность ему особенно по душе. С чем его и поздравляем.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs