Турция и мир: внешнеполитические итоги-2024

Прошел практически год с того момента как глава турецкой разведки И. Калын, выступая на церемонии в честь 97-й годовщины возглавляемой им службы, назвал одним из главных рисков современности неопределенность, проявляющуюся в отсутствии выработанных правил нового миропорядка в условиях геополитической напряженности между Западом и условным не-Западом. Воспринимая приумножение ассиметричных угроз в качестве катализатора надвигающегося глобального кризиса легитимности, Анкара, видимо, решила повысить ставки и развернуть игру по своим правилам. Еще в начале 2024 г. турецкий флаг развевался на территории прекратившего с 1 января свое существование Нагорного Карабаха, а к концу года красные огни с белым полумесяцем достигли Алеппо и Дамаска, где на руинах баасистской власти турецкие эмиссары уже ведут переговоры о восстановлении республики при деятельном участии Анкары (Хиджазская железная дорога, железнодорожная линия Мерсин-Алеппо, запуск авиарейсов, перспектива заключения экономического и военного соглашений о разграничении морских пространств по аналогии с Ливией, участие в формировании новой армии и властных структур и др.). И хотя вопросы с курдами и сирийскими мигрантами по-прежнему доставляют головную боль турецким политикам, вектор турецких военно-политических успехов от Азербайджана до Сирии, длиной в сотни километров, явно претендует на звание символа внешней политики Анкары в этом году.

В этой связи, пожалуй, главным внешнеполитическим итогом года для Анкары можно назвать скачкообразный переход к практической реализации постулатов концепции «Века Турции», которые хотя и не существуют в виде единого концептуального документа, но регулярно слышны в речах как самого Р.Т. Эрдогана, так и других ведущих политиков страны. То, что в преддверии столетия республики воспринималось поначалу как новая программа правящей Партии справедливости и развития, по признанию турецких обозревателей, уже трансформировалось в полноценный долгосрочный стратегический план, предполагающий выдвижение Турции на лидерские позиции и ее активизацию по самому широкому тематическому спектру от вопросов политики и безопасности до климатической и гуманитарной повестки.

Всего три года назад слова турецкого вице-президента Ф. Октая об активной роли Национальной разведывательной организации (MIT) в зарубежных операциях звучали довольно резонансно. И хотя факты, приведенные им в ходе выступления в парламентском комитете по планированию и бюджету едва ли можно назвать новыми, сам прецедент их публичной огласки действующим представителем власти привлек значительное внимание: «Во многих регионах, таких как Сирия, Ливия, Карабах организация провела важную работу, нацеленную на защиту наших национальных интересов и формирование баланса в пользу нашей страны в соответствии с нашей государственной политикой. Мы не только провели самые успешные операции в нашей истории против террористических организаций на наших границах и за их пределами, но и добились многих успехов»[1]. К настоящему времени фактор участия MIT в системе принятия внешнеполитических решений только усилился. Особую роль в этом процессе играет Х. Фидан, в прошлом руководитель MIT, а с 2023 г. – министр иностранных дел Турции, о котором Р.Т. Эрдоган некогда отозвался как о хранителе своих и государственных секретов. С реформаторскими начинаниями Х. Фидана в обоих ведомствах связывают усиление военной составляющей, на практике выражающейся, в частности, во «взращивании» вооруженной оппозиции и подпитке повстанцев в ряде стран для решения конфликтов «жестким» путем. Некоторые обозреватели[2] отмечают «наполнение» МИД «MIT-овскими» кадрами и даже предоставление им более обширных полномочий по сравнению с карьерными дипломатами. В числе нововведений отмечается и создание нового структурного подразделения, наделенного полномочиями защиты дипломатических представительств Турции за рубежом, курирования вопросов, связанных с дипломатической почтой и кибербезопасностью[3]. Ряд экспертов подчеркивают решающую роль «фидановских» кадров «от разведки и дипломатии» в формировании плана по Сирии по созданию механизма теневых консультаций для оптимизации системы управления страной в новых реалиях. И хотя все эти сюжеты требуют отдельного изучения и аргументированной проработки, несомненным остается то, что сопряжение политики и безопасности как на идейном, так и на институциональном уровне становится ключевой чертой турецкой дипломатии в новую эпоху перемен.

Х. Фидану, к слову, также принадлежит инициатива по наращиванию вовлеченности в работу интеграционных объединений в рамках заявленной под эгидой концепции «Века Турции» политики «360 градусов». Наиболее успешным собственно турецким проектом называется Организация тюркских государств как «лучший пример наших усилий по укреплению институционализации во внешних отношениях», а образцовым и исторически стабильным форматом – НАТО, который, по утверждению шефа турецкой дипломатии, остается для Турции критическим партнером по широкому спектру сюжетов, несмотря на некоторую разницу подходов по отдельным вопросам. В тему евроатлантической солидарности ему вторит и И. Калын, заявляя о том, что «альтернативой западоцентричным концепциям не может и не должен быть любой другой центризм»[4].

Наконец, для понимания современного турецкого поведения на международной арене важно отметить тот факт, что с момента закрепления в 2017 г. в Конституции президентской (де-факто, по мнению многих экспертов, «суперпрезидентской») формы правления лидер страны, по сути, получил карт-бланш на неограниченные полномочия. Во внешней политике это выражается, в частности, в прямом вовлечении в процесс формирования курса и единоличном установлении институциональных, правовых и прочих рамок. То есть, предпринимаемые Анкарой шаги на международной арене следует расценивать в первую очередь не как исключительно результат принятия системных решений по итогам межведомственных консультаций, но через призму амбиций определенной политической фигуры, продвигаемых путем использования властного ресурса.

Крепкий политик, имеющий значительный опыт, в том числе, в отношении разработки новых проектов, президент Р.Т. Эрдоган публично провозгласил ряд целей на XXI век, который он назвал «Веком Турции». При этом в качестве «отсечек» им были избраны 2023 г. (100-летие Турецкой Республики, «отправная точка»), 2053 г. (600 лет со дня падения Константинополя) и 2071 г. (1000 лет со дня битвы при Манцикерте, в которой, как пишут турецкие исследователи, «выиграли турки-мусульмане, чтобы иметь возможность называть Анатолию своей родиной»[5]). В декабре 2024 г. Р.Т. Эрдоган, выступая на церемонии вручения наград деятелям науки, заявил: «Турция больше, чем сама Турция. Мы как народ не можем ограничивать свой горизонт площадью в 782 тысячи квадратных километров. Турция не может избежать своей судьбы и укрыться от своей миссии. Мы уверенными шагами движемся к цели – стать великой и сильной Турцией, ведущей за собой эпоху»[6]. Этот год продемонстрировал, что шаг у Анкары действительно широкий, и движется она этим шагом по своей «дорожной карте» весьма последовательно. Но невольно вспоминается испытанная столетиями русская народная мудрость «чем дальше в лес…», и думается: «а хватит ли у набирающейся уверенности Анкары сил на все множащееся число дров?»...

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

[1] http://www.iimes.ru/?p=81812

[2] https://www.institude.org/opinion/the-intelligence-communitys-growing-hold-on-turkeys-foreign-ministry

[3] https://nordicmonitor.com/2024/10/from-intelligence-to-armed-operations-transformation-of-turkeys-foreign-ministry-sparks-global-concerns/

[4] https://www.dailysabah.com/opinion/columns/the-revolution-in-turkish-intelligence

[5] https://www.insightturkey.com/article/the-century-of-turkiye-a-new-foreign-policy-vision-for-building-the-turkiye-axis

[6] https://dzen.ru/b/Z2P5LfQKdx1QWfUv

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs