Современное искусство Ирана впервые на арт-ярмарке в Москве

В Москве уже 12-ый раз прошла крупнейшая международная выставка-ярмарка современного искусства Cosmoscow, которую за три дня (с 25 по 27 октября 2024 года) посетило свыше 50 тысяч человек. В величественном «Тимирязев Центре» была представлена 91 галерея, а на их стендах гости могли увидеть и оценить более полутора тысяч работ российских и зарубежных художников – из России, ОАЭ, Таиланда и Ирана.

Современное искусство Исламской Республики Иран впервые предстало вниманию искушенной публики арт-ярмарки российской столицы и вызвало заметный интерес. Пять иранских стендов, размещенные в крайнем ряду при входе, не затерялись в гигантском пространстве выставки, а на щите с названием «Персидская секция» можно было прочесть такой пресс-релиз:

«Работы выдающихся современных иранских художников – словно красочный ковер, сотканный из инноваций и культурных высказываний, возникших в Иране за последние сто лет. Современное искусство Ирана начало формироваться в конце 1940-х – начале 1950-х годов, когда искусство стало отходить от академических стилей, преобладавших в предыдущий период, и усиливалось взаимодействие с западным миром. В 1960-х годах появились ключевые движения в современном искусстве Ирана. Они активно включали в свои визуальные языки элементы народной культуры, религиозной иконографии и традиционные мотивы. Эти движения заложили основу для будущих поколений художников, которые продолжили исследовать и переосмыслять иранскую идентичность через искусство. Современные иранские художники получили международную известность благодаря своим инновационным и критическим подходам. Они используют свои произведения, чтобы разрушать стереотипы, поднимать актуальные социальные и политические вопросы и устранять культурные барьеры. Их вклад в мировое искусство подтверждает их глубокую приверженность культурному диалогу и художественным инновациям. Раздел персидского искусства на Cosmoscow, организованный при поддержке компании «Культуринг», представляет не только достижения опытных мастеров, но и демонстрирует смелость и креативность молодых иранских художников. Эти художники не просто следуют современным мировым тенденциям, но и выражают в своих работах богатую и многослойную культуру Ирана. Их творчество дает глубокое представление о постоянно развивающемся искусстве страны. Этот раздел включает работы авторов из состава четырех известных иранских галерей, которые впервые представляют современные и модернистские произведения искусства Ирана в России».

Автор пресс-релиза искусствовед Алиса Шакибапур, генеральный директор компании «Культуринг»,  в эксклюзивном интервью нашему журналу сказала:

– Культурное представительство при Посольстве Ирана оказывает нам поддержку, потому что оно заинтересовано в том, чтобы в Российской Федерации люди знали, как  развивается культура Ирана, чтобы россияне познакомились с его современным искусством. В наших культурах много похожего. Вот даже посмотрев на эти картины, мы можем увидеть, что смыслы и ценности российских и иранских людей очень сильно пересекаются. Поэтому Культурное представительство поддерживает такие проекты развития.

– А какова была ваша роль в организации иранской части выставки «Cosmoscow»?

– Мы организовали присутствие галерей на самой выставке. Мы помогли им с документами, с транспортивкой картин, с заключением договоров, потому что для иранского человека договор на русском языке, как вы понимаете,  представлял большие трудности. Все-таки два разных языка, два государства со своими юридическими тонкостями, куча документов! Наша компания «Культуринг» выступила в качестве квалифицированного посредника, чтобы иранские художники смогли принять участие в «Cosmoscow».

Фотo Алисы Шакибапур

Руководитель культурного представительства господин Масуд Ахмадванд оказал нам информационную поддержку, выступил на открытии. Ведь у нас, по сути,  одна цель  – познакомить россиян с культурой Ирана. А искусство – это международный язык, можно сказать. То есть, мы вместе налаживаем культурные связи между странами.

– Компания «Культуринг» помогала только иранским компаниям на этой выставке?

– На этой только иранским. Но вообще мы можем работать с разными странами. В наших планах и Турция, и ОАЭ, и другие страны Ближнего Востока. Мы располагаем для этого всеми возможностями.

– Современное искусство Ирана, на ваш взгляд, вызывает интерес у московской публики?

– Да, могу сказать с уверенностью, что оно очень срезонировало здесь, на выставке. Во-первых, люди были удивлены увидеть Иран, которого никогда раньше здесь не было. Во-вторых, они посмотрели искусство Ирана, и оно им очень понравилось. На удивление, очень совпали ценности. На их удивление. Я-то давно работаю с Ираном, и для меня это уже не удивительно. Я понимаю, насколько мы глубоки и похожи. Несколько посетителей мне даже сказали о том, что «Персидская секция» – это «изюминка» «Cosmoscow», чего они никак не ожидали. Подходили и говорили: «У вас пять стендов шикарных работ, которые обязательно надо посмотреть!»

– А сколько всего иранских работ на этой выставке?

– 59 картин и 9 скульптур.  68 в общей сложности. И 50 разных художников!

– И все они представлены впервые?

– В России да. Но все они очень известные в Иране художники, имели персональные выставки во многих странах. Это участники очень солидных галерей. Некоторые произведения, представленные здесь, несколько раз были проданы на Тегеранском аукционе, крупнейшем на Ближнем Востоке.

В пяти небольших залах «Персидской секции» на выставке были представлены работы четырех иранских  галерей современного искусства: Artibition, Baashgaah, Nian и NAM. 

В своем выступлении на открытии «Персидской секции» руководитель Культурного представительства при Посольстве Ирана в России Масуд Ахмадванд подчеркнул:  «Иранские художники сочетают глубокое уважение к историческим традициям, включая религиозные мотивы и элементы миниатюрной живописи, с критическим осмыслением современности, что позволило им добиться признания как внутри страны, так и за её пределами».

Работы, даже в рамках одной галереи,  были очень разные и по стилю, и по технике. Но в каждом зале они составляли законченную композицию со своим акцентом и философским «разворотом» заданном им темы. Почти все картины были без названия («Untitled») и ни на одной из них не было изображения женщины в хиджабе, столь ассоциирующейся с современным Ираном. Хотя тема женщины, ее места в мире, ее видения этого мира,  была одной из тематических доминант «Персидской секции».

Центральное место в зале галереи «Nian» занимала большая картина Хамеда Садр Архами, на которой посреди колонн Персеполиса изображена молодая женщина, разрезающая веревку на руках подлетевшего к ней ангела с ее же лицом, беря ответственность за свою судьбу.

На картине Зейнаб Мовахед,  тоже без названия, молодая женщина изображена через стекло витрины в каком-то супермаркете, и ее лица под растрепанными крашеными волосами почти не видно: среди штампованных пластиковых товаров, став частью потребительского мира, она как будто потеряла свое лицо и сама начала «штамповаться» в многослойном стекле.

В интервью журналу «Международная жизнь»  госпожа Лейла Манджури, директор галереи «Nian», подчеркнула, что галерея ориентирована не на «запросы рынка», а на создание благоприятных условий для работы талантливых художников молодого и среднего поколения.  При этом галерея 2-3 раза в год проводит выставки-ярмарки, и произведения художников имеют большой спрос в Иране и за его пределами – в арабских странах, Турции, Италии, Франции, Великобритании, а некоторых и в Америке.  «Я чувствую большой интерес и со стороны российских арт-дилеров, хотя мы тут впервые, – сказала она. – Своеобразие этих работ состоит в том, что они глубоко уходят корнями в иранское искусство, но идеи, выраженные в них, не связаны только с Ираном или, скажем, с Азией, а затрагивают человека любой страны в современном мире».  Она добавила, что в Иране все больше женщин серьезно занимается искусством, и в галерее «Nian», как и в других галереях, количество женщин-художниц превалирует, хотя в продвижении никаких преимуществ они перед мужчинами не имеют.

Фотo Елены Рыбиной

Гендерную тему тонко обыгрывает участница галереи «Artibition» художник и скульптор Шакиба Парвареш в своем диптихе «Enthrall» («порабощать»,  «очаровывать»,  «увлекать»).

Две большие клетки для птиц символизируют мужчину и женщину. Внутри каждого сильного мужчины заключена трепетная птица-женщина, делающая его гибким и чутким. Но она же иногда делает его слабым, поэтому ее ноги скованы. А внутри каждой женщины, какой бы нежной она ни казалась, должен быть крепкий «мужской» стержень, связывающий ее с сакральными основами бытия – они изображены на дне каждой клетки в виде традиционных орнаментов. Примечательно, что ключ от клетки мужчины (на шлеме которого висит замочек) хорошо заметен на шее у женщины. Но и у мужчины есть ключ от ее «внутреннего мира», а если приглядеться, то и не один.  Возможно, это «ключи» от их собственных миров – художница предоставляет право зрителю на интерпретацию.

Тегеранский скульптор Паридохт Мошкзад утверждает, что личность, в сущности, не имеет пола, когда перед ней стоят экзистенциальные вопросы. Именно поэтому художница изображает гермафродитов – людей, одновременно обладающих признаками обоих полов. Одна из ее пластических композиций называется «To see or not to see?» («Видеть или не видеть?»), что для воплощенной в бронзе личности равносильно шекспировской дилемме «To be or not to be?» («Быть или не быть?»).

Другая скульптурная работа Паридохт Мошкзад называется «Me-Homeland» («Я-Родина»). Это тоже гермафродит, руки которого сложены в виде птицы, символизирующей мечту о свободе. У фигуры плотный тяжелый живот ­­ –  это и жизненные проблемы, и вызревание нового. Но нет головы, так как, «приобретая свободу, человек часто теряет голову», – объяснила нам художница.

Мое внимание привлекла картина с названием “Dormitory” («Общежитие»). На ней изображена висящая в пространстве многомерная  и многоцветная геометрическая конструкция из множества компонентов, связанных друг с другом бесчисленными переходами на разных уровнях. Людей на картине нет, но ее название подводит к мысли, что мы все живем во взаимозависимом мире, который представляет собой  хрупкий механизм, висящий в воздухе.

Автор этой картины Алиреза Джавади, он же директор галереи «Baashgaah», сказал:

– Наша галерея существует с 2022 года и специализируется на современном искусстве.  Наша основная задача – продвижение современных иранских художников в Иране и в регионе. Мы работаем с художниками, у которых свой ярко выраженный стиль.  Среди участников данной выставки – мастер Фарейдун Аве, пионер иранского современного искусства, работы которого находятся в крупнейших музеях мира, и художники другого поколения, такие, например,  как Гольназ Фатхи, тоже известные далеко за пределами Ирана.

Золоторогий двуликий «Див» работы упомянутого выше скульптора Фарейдуна Аве украшал, а скорее охранял, вход в зал, где мы беседовали с иранским галеристом Джавади. Дивы – демонические существа древней иранской мифологии. Они обычно безобразны, но могут принимать человеческий облик, чтобы творить свои темные дела. Дивы активно действуют в эпической поэме Фирдоуси «Шахнаме», которая за тысячу лет своего существования вдохновила сотни тысяч иранских художников.

Вот и на этой выставке мотивы из «Шахнаме» явственно, хотя и очень по-новому, читались в работе Шахрияра Ахмади, представленной галереей «Artibition».

В зале галереи «NAM» ассоциации с сюжетами из «Шахнаме» вызывала «Битва» Гизеллы Варги Синаи, давно известной своим умением помещать древние мифы, легенды и старинные картины в контекст современного искусства.

Ярким творческим экспериментом удивил участник галереи «Nian» Вахид Мирбейги: традиционные для миниатюры фигурки он зашифровал в большой, почти двухметровой картине, написанной в импрессионистской манере оранжевыми и синими мазками. То, что это скачущие друг на друга всадники, можно понять лишь стоя подальше от «миниатюры».

Некоторые картины, наоборот, при приближении открывали все более мелкие детали и все новые смыслы. Как, например, купол мечети, который изобразил  Камран Юсефзаде, украсив каждый «кирпичик» цитатой из Руми.

Элементы каллиграфии присутствовали в нескольких работах. Но это были не аяты из Корана, а строчки из персидских классиков или даже отдельные слова. Например, слово «Эшг» («Любовь»), изображенное на картине Хамида Аджами в зале галереи «NAM».

А что думают посетители первой иранской выставки на «Cosmoscow»? И кто они?

Молодой мужчина и его спутница о чем-то переговаривались, глядя на картину Мортезы Яздани, где были изображены синие кони. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это один конь, остальные – некие сущности этого коня, его «внутреннее устройство».

– Вы, как я поняла, любите современное иранское искусство?

(Мужчина) – Во-первых, мы только что узнали, что это иранское искусство – от вас.  Так что нам нужно теперь взглянуть на него и через эту призму. Мы пришли на выставку современного искусства, чтобы познакомиться, так сказать, с ведущими тенденциями. Но здесь такой огромный поток всего, что сразу трудно разобраться, что к чему.

– То есть, плывя по морю выставки, вы неожиданно причалили к иранскому берегу?

– Ну да, можно так выразиться. Но здесь, действительно, есть на что посмотреть.

– А что вас «зацепило» именно в этой картине? Кстати, мне сказали, что она вчера была продана.

–  Я вижу здесь некий отсыл к Леонардо да Винчи, к его наброскам на полях. 

– Ну а что-то иранское вы здесь чувствуете, то, чего не могло быть у да Винчи?

(Мужчина) – Здесь проглядывает математика, изображение распределено по клеткам, арабские буквы на втором, третьем плане.

(Девушка) – Это уже явная отсылка к Востоку: какие-то  символы, всплывающие знаки, арабские или персидские цифры. Мне кажется, здесь выражена мысль, что математика – это такая же гармония, как и природа.

(Мужчина) – Вселенская гармония, которой всё подчинено.

–  А вы художник?

 (Мужчина) – Я только учусь. Через практику. Я художник кино. Семён Ванин меня зовут.

В том же зале я обратилась к женщине, долго стоявшей у «псевдокаллиграфической» композиции Гольназ Фатхи – картины, похожей на красно-черный ковер, узор которого состоял из повторяющихся сочетаний персидских букв.

– Простите, пожалуйста, не могли бы вы сказать пару слов о своих впечатлениях?

– Ну что вы, я не галерист. Я простой посетитель.

– Вот это нам и нужно – мнение простых посетителей. Может быть, даже никак не связанных с искусством.

– Ну, я чуток связана – я интерьерный декоратор. А впечатление? Очень впечатляет! Яркие, сочные краски. И на этом стенде, и в других иранских залах, всё заметно отличается от работ наших художников. Очень необычное, интересное сочетание цветов.

– То есть, вас привлекает именно колористика?

– Да, в первую очередь она. Очень интерьерные работы – колористически и фактурно.

– А вы были когда-нибудь в Иране?

– Нет.

– А с иранским искусством встречались когда-нибудь?

– Нет. Но теперь буду отслеживать, наверно.

–  Вы можете представиться?

– Да, Анна Крутолевич.

Среди посетителей другого иранского зала я заметила женщину старшего возраста, которая подолгу задумчиво рассматривала картины, будто видела в них что-то свое, глубоко пережитое. Я спросила, что особенно ее привлекает в этих работах:

– Во-первых, новизна. Необычная подача. И я бы сказала «идейность», глубокий смысл. Вот на этой картине мы видим еще не родившегося ребенка. А вокруг него, за тонкой оболочкой  –  многочисленные дома, города.  Тут все можно долго разглядывать. И у каждого зрителя возникают свои ассоциации – цветовые, композиционные. Многозначительны детали: например, здесь изображен корешок, а на нем гайка, то есть, «живое и неживое». Корешки растут из каких-то дисков с орнаментами, символами, которые могут быть в любой религии. Один из дисков в виде монеты. Это все не случайно. Цветовая гамма здесь очень красивая, но автор думает не только о красоте, а о глубоком и вечном. Мне кажется, художник погружает нас в мысль о том, что мы должны существовать одним единым миром. Ведь неважно, какой национальности этот ребенок, какая архитектура городов, в которых он скоро окажется. Ребенок привязан к своему месту, и в то же время – к внешнему миру, то ли пуповиной, то ли корой. И все это идет по кругу, так как это Вечное, это все соединяет Жизнь, которая не должна заканчиваться.

– Как вы хорошо сказали! А кем вы работаете?

– Сейчас я на пенсии. Но была учителем рисования в школе. Закончила сначала художественное училище, потом МГЗПИ, заочный педагогический, теперь это МПГУ.  Я много времени отдала детям, сама многодетная мать. 

– А вы были знакомы раньше с иранским искусством?

– Именно с иранским – нет. Но традиции восточной живописи и вообще менталитет людей Востока мне знакомы. В середине 80-х годов, еще до рождения детей,  я несколько лет провела в Афганистане, где в посольстве работал мой муж. Я там много ходила с этюдником, писала все вокруг, общалась с людьми. Преподавала в афганской школе. Бедность царила ужасная, но эти дети чудесно рисовали, особенно орнаменты. Чувство цвета у них было необыкновенное. И здесь в школе меня дети тоже очень любили!

– Не сомневаюсь.  Мне кажется, что вы многое им дали, не только как учитель рисования. А как вас зовут?

– Листунова Вера Ивановна.

Молодая женщина с разных ракурсов фотографировала работы иранских художников. Я поинтересовалась: 

– Вы раньше были знакомы с иранским искусством?

– Нет, я вообще не знакома с ним. И очень удивлена, что в этом году его вдруг представили, прямо сюрприз для меня!

– Какое у вас первое ощущение?

–  Это высокий уровень искусства. Много смыслов заложено в каждой картине. Есть глубина. Хочется изучить побольше историю страны, чтобы понять, о чем хочет сказать художник, вникнуть в смысл.

– А вас не смущает, что здесь многие картины без названия? Практически все  «Untitled», хотя концептуалисты в название обычно вкладывают до 50% смысла своего произведения.

–  Я так понимаю, что для иранских художников важнее тот смысл, который, глядя на ту или иную картину, в нее вкладывает российский зритель. Ценно именно то, что откликается в каждом человеке.  Ведь, возможно, те названия, что были в Иране, нам не близки, и мы не сможем провести какую-то параллель. А так мы сможем найти свои смыслы в данной картине, не привязываясь к ее названию.

– Какая-нибудь картина вызвала у вас особый резонанс в душе?

– Да. Я вообще люблю, чтобы в картине было движение, где кто-то бежит, летит, скачет. Здесь целый ряд таких картин. Даже если движутся только буквы – это движение очень хорошо передано. А еще удивляет колорит, особое сочетание цветов, которое мы не найдем в картинах российских художников. Палитра просто уникальная, очень самобытная! У иранцев даже красный – это не тот красный, как у художников из других стран.

– А вы можете представиться? Кто вы по профессии и как вас зовут?

– Меня зовут Екатерина Дюбанова. По профессии я инженер-светотехник.  Я работаю с музеями по линии освещения экспозиций. Поэтому я часто посещаю выставки изобразительного искусства, чтобы понять, как надо правильно выставлять свет – какой свет нужен, чтобы люди увидели именно те цветовые сочетания, которые старался показать художник, не исказить их.

– На ваш взгляд, достаточно ли хорошо здесь выставлено освещение?

– Здесь построено базовое освещение, которое позволяет в целом увидеть картину, не ухудшая и не улучшая ее восприятие. Здесь ничего специально не выделено, чтобы к чему-то привлечь внимание. Правда, мне кажется, можно было бы дополнительно сделать свет на скульптуры – их хочется разглядеть в деталях. Но общий свет, который здесь есть,  ничего не искажает и вполне достаточен для первого знакомства с художниками.

Мохаммад Зареи Насрабад, директор галереи NAM, сказал нам в интервью:

– Наша галерея впервые в Москве, и это для нас большая радость и честь.  До этого мы с успехом представляли наших художников в Турции и ОАЭ.  Российский народ, как мы успели заметить, очень любит искусство и хорошо разбирается в нем. У нас купили много работ, гораздо больше, чем мы предполагали! Но главное все же не это, а то, что  мы, иранцы и россияне, смогли здесь лучше узнать друг друга. Мы пригласили наших русских коллег провести выставку в Тегеране и будем над этим работать. Такие выставки ликвидируют огромный пробел, который существует до сих пор в нашем знании друг о друге. Это и есть культурная дипломатия, которая реально помогает стать ближе и художникам, и всем интересующимся искусством, и в целом нашим двум народам.

Итак, дорогие друзья, мы рассказали, по возможности кратко, всего лишь об одной «Персидской секции»  выставки-ярмарки «Cosmoscow»-2024, что можно сравнить с наведением телескопа на одну из звезд галактики «Москва» в безбрежном пространстве мирового современного искусства. Но в искусстве, как известно, нет мелочей! 

Фотo автора

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs