О Мезебергской инициативе

После одобрения 10 мая 2005 г. на саммите Россия-ЕС в Москве концепции формирования четырех «общих пространств» российская сторона в целях консолидации пространства «внешней безопасности» указывала на очевидную востребованность формирования совместного органа Россия-ЕС, наделенного полномочиями не только консультироваться, но и в случае необходимости принимать решения по внешнеполитическим вопросам, включая возможные действия на международной арене в интересах поддержания мира и стабильности, ненанесения ущерба законным интересам друг друга и прочим членам международного сообщества и на основе строгого соблюдения международного права и прерогатив Совета Безопасности ООН. Проводившиеся консультации по этому вопросу выявили стойкую неготовность отдельных стран ЕС к переводу внешнеполитической координации с нашей страной на качественно новый уровень. Реализации проекта жестко противодействовали США. Одновременно целый ряд стран из числа «отцов-основателей» ЕС осознавали потенциальные стратегические выгоды от структурированного партнерства с Россией во внешнеполитической сфере.

На встрече Президента Российской Федерации Д.А.Медведева с Канцлером ФРГ А.Меркель в резиденции Мезеберг 4-5 июня 2010 г. германской стороной была выдвинута инициатива о создании Комитета Россия-ЕС по вопросам внешней политики и безопасности (КВВПБ) на министерском уровне.

В соответствующем Меморандуме по итогам встречи в Мезеберге были зафиксированы основные цели и задачи КВВПБ: обмен мнениями по текущим вопросам международной политики и безопасности; разработка основных принципов проведения совместных гражданских и военных операций России и ЕС по кризисному регулированию; обмен мнениями и выработка рекомендаций по конкретным вопросам сотрудничества, включая различные конфликты и кризисные ситуации, в содействии урегулированию которых участвуют Россия и Евросоюз в рамках соответствующих международных форматов. Фактически отдельным пунктом значилось сотрудничество в направлении разрешения приднестровского конфликта, имея в виду достижение ощутимого прогресса в рамках формата «5+2».

Поддержав предложение Германии, Россия исходила из того понимания, что обе стороны в полной мере осознают неизбежность тесного сотрудничества для противодействия новым вызовам и угрозам в сфере международной безопасности, в связи с чем заинтересованы не только в консультациях по актуальным вопросам международной повестки дня, но и в выработке и принятии совместных решений по ним.

Так, следуя пониманиям, достигнутым в рамках Мезебергской инициативы, российская сторона передала в 2010 г. ЕС конкретные предложения о заключении юридически обязывающего Соглашения о сотрудничестве между Российской Федерацией и Евросоюзом в операциях по урегулированию кризисов. Они опирались на принципы равноправия и учитывали первый опыт такого взаимодействия «в поле» в антикризисной операции ЕС в Чаде и ЦАР, осуществленной в соответствии с резолюцией 1861 СБ ООН от 14 января 2009 г. Принцип равноправия, как, впрочем, и в других случаях, был ЕС отвергнут, и Брюссель внес на рассмотрение Москвы встречный проект соглашения о модальностях участия России в ведомых ЕС операциях по урегулированию кризисов.

Аргументируя логику этого проекта, есовцы указывали на недопустимость утери «автономии» ЕС в принятии решений о действиях на международной арене и тем, что соглашения по такой схеме ЕС заключил со многими странами мира. Такой односторонний подход был для нас неприемлем и перечеркнул саму возможность работы над проектом документа.

Кроме того, «камнем преткновения» стало различное понимание сторонами ссылки в Меморандуме на приднестровское урегулирование (ПДУ). По мнению российской стороны, приднестровская тематика должна быть лишь одним из вопросов, которые войдут в круг ведения КВВПБ, а достижение прогресса в ПДУ ни в коей мере не должно было рассматриваться как предварительное условие для начала работы КВВПБ.

Выступив с этой инициативой, Берлин, видимо, хотел стать лидером среди европейских стран в процессе разработки тематики кризисного урегулирования. Тот факт, что ФРГ, как выяснилось позже, предварительно не согласовала ее внутри Евросоюза, определил отношение к ней со стороны остальных стран-членов ЕС, которое с самого начала оказалось весьма прохладным. В формировании различных взглядов на КВВПБ также сыграли роль и другие, традиционные для внешней политики Евросоюза факторы – различия в национальных подходах стран-членов ЕС к развитию сотрудничества России и ЕС, продиктованные наследием прошлого или соображениями конкуренции в области торгово-экономических и политических связей с Россией.

Российская сторона полагала, что важным каналом продвижения КВВПБ могла бы стать Европейская внешнеполитическая служба (ЕВС). В связи с этим 21 июля 2010 г. С.В.Лавров направил Высокому представителю ЕС по иностранным делам и политике безопасности К.Эштон (Великобритания) письмо по тематике КВВПБ и, в качестве российского вклада в работу будущего Комитета, два документа: проект Совместного заявления России и Евросоюза по проблематике ближневосточного мирного процесса и нон-пейпер «О совместных подходах России и Евросоюза к урегулированию приднестровского конфликта».

В ответном письме от 6 сентября 2010 г. К.Эштон обусловила готовность ЕС принять положительное решение о создании КВВПБ достижением прогресса в приднестровском урегулировании, пообещав проработать оба российских предложения на уровне старших должностных лиц, чтобы учесть их содержание в «совместном заявлении, когда для этого появится подходящий момент». ЕС не дал внятный ответ, что конкретно должно считаться критерием оценки «степени прогресса» в ПДУ, достаточной для запуска работы КВВПБ.

Россия же, следуя «духу» Мезебергской договоренности, сделала в то время максимально возможное для возобновления работы переговорного процесса по приднестровскому урегулированию в формате «5+2» и достижению прогресса на этом направлении (подвижки в переговорах, восстановление железнодорожного сообщения между Молдавией и Приднестровьем).

Не отказываясь от идеи КВВПБ в целом, Германия предпринимала определенные попытки найти возможные развязки путем модификации формата Комитета. Так, в январе 2011 г. в ходе рабочих контактов в МИД ФРГ партнеры предложили подумать над составлением четкого плана деятельности КВВПБ Россия-ЕС. Кроме этого, от них поступали предложения о переносе тематики Комитета в рамки работы над Новым базовым соглашением Россия-ЕС, что должно было бы позволить Брюсселю совместно со странами-членами ЕС осуществить надстройку всех механизмов политдиалога в комплексе, а не продвигать отдельные инициативы. Говорилось и о необходимости продолжения практики неформальных встреч глав внешнеполитических ведомств «на полях» совместных мероприятий, что в будущем могло бы привести к формированию на этой базе КВВПБ. Как представляется, все эти предложения выхолащивали из идеи КВВПБ специфику этого формата, который должен был создаваться именно как площадка для срочного обсуждения кризисных ситуаций и проведения встреч в экстренном порядке.

Примечательно, что в ответе на депутатский запрос фракции «зеленых» в германском Бундестаге в конце 2011 г. Правительство ФРГ фактически продемонстрировало свои истинные намерения, озвучив призыв к российской стороне как можно скорее возобновить и завершить полный вывод из Приднестровья «не участвующих» в совместной миротворческой операции вооруженных сил. В случае возобновления вывода Россией своих войск и боеприпасов Германия, как указано в документе, была бы готова участвовать в наблюдении за его ходом на местах. Немцы также придавали большое значение повышению транспарентности в отношении имеющихся в Приднестровье подразделений ВС РФ и складов боеприпасов.

Таким образом, формально не отвергая идею необходимости совершенствования механизма оперативного взаимодействия Россия-ЕС, немцы и есовцы, по сути, саботировали инициативу, которая, как и многие другие полезные совместные проекты, после событий 2014 г. и вовсе сошла на нет.

В результате из-за позиции Евросоюза не удалось приподнять планку российско-есовского взаимодействия в сфере внешней политики и безопасности на качественно новый уровень, перейдя от простой «сверки часов» к координации усилий по тому или иному актуальному международному сюжету.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs